— Мы «опасные»? — громко возмущаюсь я.
Ледяным взглядом правитель заставляет меня умолкнуть. И продолжает отдавать распоряжения охранникам:
— При попытке к бегству убить.
Я снова начинаю шуметь:
— Зачем вы нас держите здесь? Что вы от нас хотите?
Совершенно игнорируя мои крики, правитель подходит к папе и внимательно рассматривает его повязку на голове.
— А вам неплохо бы пройти курс вождения. — Он презрительно усмехается. — Я Дермар, главный правитель, — продолжает он. — Назовите себя.
— Эрик Миллер, — сдержанно отвечает отец. — Со мной мои дети Арлин и Джейкоб.
Мы довольно неловко чувствуем себя под ледяными взглядами Дермара и презрительными ухмылками охранников, стоящих у дверей.
Я думаю: «Почему бы ему не предложить нам сесть? Ведь у стола стоят четыре стула».
Продолжая кривить рот в некоем подобии улыбки, Дермар спрашивает:
— Как вы сюда попали?
— Отвечу прямо: я не знаю, — говорит отец.
— Однако я повторю свой вопрос: зачем вы сюда прибыли? — цедит сквозь зубы Дермар.
— Не понимаю вас, — настаивает отец. — Мы не знаем даже, где находимся.
— Лжёте, — взрывается правитель. Лицо его багровеет.
Но нашей Арлин тоже палец в рот не клади.
Она неожиданно гневно взвизгивает:
— Нет! Мы не лжём! Мы утратили память! Мы действительно не знаем, кто мы!
Дермар даже бровью не повёл.
Отец с присущей ему твёрдостью произносит:
— Всё так и есть. Моя дочь говорит правду.
— Рассказывайте свои басни другим! — скрипит зубами Дермар. Его лицо темнеет. — Нам известно, — произносит он с расстановкой, — нам хорошо известно, почему вы здесь. Мы знаем, что вы вооружены.
— Что-о? — восклицаем мы с папой в один голос. По глазам отца я вижу, что он бесконечно растерян.
Дермар с угрожающим видом вплотную подступает к отцу:
— Не лгите мне! И не притворяйтесь, что вы утратили память!
— Но мы говорим чистую правду, — возмущаюсь я.
Отмахнувшись от меня как от надоедливой мухи, Дермар кричит отцу в лицо:
— Мы знаем… что вы… прибыли сюда… с заданием… уничтожить нас!
— Уничтожить? — разводит руками отец. — Зачем нам уничтожать вас? Мы даже не знаем, кто вы! Не знаем, где вы! — Помолчав, он сокрушённо вздыхает: — Вам придётся поверить нам. Ведь мы говорим сущую правду.
Дермар открывает рот, чтобы сказать что-то, но не может произнести ни слова.
Я злорадно думаю: «Поверишь моему папе? Ты должен ему поверить! Папа не обманывает тебя!»
— Так, предъявите мне ваше оружие! — грозно требует правитель. — Немедленно! Я требую! Иначе мы вас заставим сделать это. И всем вам причиним боль.
Он смотрит на нас: на меня и Арлин.
Арлин вздрагивает.
— Вам не избежать пыток, — продолжает угрожать папе Дермар.
Я понимаю, как плохо сейчас папе. Кровь отхлынула от его лица. Он бледнеет.
— Папа! — тереблю я его за рукав. — О чём он тебе твердит? Какое оружие?
Папа растерян:
— Мне ничего, просто ни-че-го не приходит в голову!
— Ну что ж, нам придётся заставить вас кое-что вспомнить, — произносит Дермар и знаком подзывает охранников.
Подгоняя, они ведут нас куда-то вниз, по длинному коридору.
От волнения у меня снова пересыхает во рту, сердце колотится.
Скрипнув, открывается громоздкая металлическая дверь.
«Они будут нас пытать?!!»
Нас вталкивают в огромное помещение, размером со школьный спортзал.
Посреди комнаты находится какой-то предмет.
Я вглядываюсь и начинаю страшно визжать.
22
Проходит несколько минут.
И вот мы все уже висим над потолком, подвешенные за лодыжки.
Висим вниз головой.
Толстые верёвки перетягивают ноги. Кровь прилила к голове. В висках стучит. Невыносимая боль во всём теле.
Рядом со мной на верёвках в таком же положении болтаются папа и сестрёнка.
Мои руки свободны. Я раскачиваюсь, поворачиваясь то вправо, то влево. Но когда смотрю вниз, я леденею: ведь мы подвешены над огромным котлом!
Все происходящее кажется мне сценкой из какого-то дешёвого приключенческого фильма о людоедах в джунглях. Именно в таких котлах людоеды обычно варят своих пленников.
Кажется, внутри котла что-то пузырится и булькает. Я напрягаю зрение, чтобы разглядеть, что это.
«Разгадывай, разгадывай эту загадку скорее, Джейкоб! — приказываю я себе. Поневоле разгадаешь, — думаю. — Если папа не признается им ни в чём, — они посадят нас в котёл, и тогда мы все узнаем, что в нём!»
— Так где же оружие? — слышу я голос Дермара. — Признавайся, если хочешь уйти отсюда живым!
— В чём? В чём признаваться? — бормочет отец. Он задыхается. — Я даже не знаю, о чём идёт речь!
Дермар тяжело вздыхает.
— Дело твоё. У тебя было время подумать. Пеняй на себя.
Верёвки приходят в движение, и мы медленно сползаем вниз.
Всё ниже, к жерлу котла.
23
Арлин видит это и начинает плакать.
— Остановите! Остановите же! — кричит папа.
Я слышу скрежет механизма, приводящего в движение наш пыточный аппарат.
Над самыми краями котла я хватаю папу за руку. И вдруг…
Я вижу, что котёл до краёв наполнен шевелящимися жуками — «ворчунами». Их там миллионы и миллионы! Поверхность этого страшного месива движется, колышется, издаёт какие-то булькающие звуки, словно в котле что-то кипит.
Мои болтающиеся руки уже погружаются во тьму котла. И я ощущаю, как жуки облепляют мои пальцы и кисти, раздражая кожу колючей шерстью.
— О, как мне больно… — хнычет Арлин.
Я вижу, что жуки уже заползают ей на плечи.
И тут я вспоминаю про спасительный свист, который парализует «ворчунов».
Но рот мой высох. Не могу сложить губы трубочкой, чтобы свистнуть. Мне не хватает дыхания.
Волосатые «пузыри», эти чудовищные твари, впиваются в мои руки. Ползут вверх, похрюкивая и ворча.
Мы утонем. Нас утопят в этой живой каше из ползающих, хрюкающих, ворчащих, кусающих и колющих нас своей шерстью тварей.
Вот уже моя голова достигает котла… Мы опускаемся всё ниже и ниже.
Какой-то «пузырь» колет меня в язык: ведь я открыл рот, пытаясь выдавить из себя пронзительный свист.
Бесполезно.
И вдруг… Да, именно вдруг! Ворчанье и сопенье жуков складывается в монотонно повторяющиеся звуки. Я слышу явственно их речь!
Или я уже потерял рассудок? А может, я читаю их мысли?
Всё не имеет значения! Я угадываю в шорохе миллионов волосатых тел:
— Мы… не… мы… не… погубим… вас… мы… не… погубим… вас…
Именно эти слова молнией вспыхивают в моём измученном мозгу.
Да, я сплю. Я сплю, и во сне ко мне приходит надежда на спасение.
Неужели здесь такое возможно? Мыслящие насекомые?
Между тем я ухожу всем телом в котёл. В бурлящую, движущуюся массу толстых жуков.
Ни папу, ни Арлин я уже не вижу. Голова погружается в живую омерзительную кашу.
— Мы… не… погубим… вас…
— Мы… не… погубим… вас…
— Притворяйтесь… Притворяйтесь…
— Пусть… Дермар… поверит вам…
Нет, это не звуки. Это спасительное озарение. Слова звучат только в мозгу.
Довериться ли мне этому чуду? Действительно ли они протягивают мне руку помощи? Или я брежу?
— Папа, — пытаюсь я произнести.
Слышит ли всё это и он?
Но с моих губ не срывается ни звука. Ведь я тону. Я тону в жирном бурлящем волосатом море.
Но что это снова?
— Пусть… Дермар… поверит… вам…
«Поздно… слишком поздно…» — почему-то приходит мне в голову.
И вот новое ощущение. Верёвки соскальзывают с ног. Ноги освобождаются. И я понимаю, что действительно поздно.
И погружаюсь в колючее, движущееся, жирное месиво.
24
Меня обволакивает тепло. Но это омерзительное тепло. И полная тьма. Темнее самой беззвёздной и безлунной ночи.
Хочу открыть рот, чтобы глотнуть хоть немного воздуха, но в рот сразу же набиваются жуки.
В ушах звенит от их ворча и хрюканья.
Грудь разрывается. Вздохнуть! Как вздохнуть?
И вдруг откуда-то из тьмы, словно из-под толстой подушки, раздаётся голос папы:
— Ладно! Чёрт с тобой! Твоя взяла! Ты получишь от меня оружие!
— Папа, — слабым голосом шепчу я, — у тебя и правда есть оружие?
— Конечно, нет, — слышу я. — Но надо выкручиваться.
Какое-то движение. Котёл начинает крениться и переворачиваться.
А я скольжу, кувыркаюсь вместе с массой жуков. Крен всё больше. Какая-то сила опрокидывает котёл вверх дном с шевелящимися «пузырями» и тремя несчастными пришельцами с Земли!
Моя голова освобождается, я чувствую, что могу сделать вдох! Наконец-то! Глоток прохладного воздуха.
Дышать не могу. Только пыхчу, как запыхавшаяся собака. Но вот ровное дыхание постепенно возвращается ко мне.
Мы падаем из котла на пол. Я больно ушибся. Но это уже неважно!
Мы втроём лежим на ковре из жуков. Всей пятернёй я выгребаю их из волос, снимаю с бровей.
Снова пытаюсь посвистеть — напрасно! Рот высох, губы не слушаются.
Я наблюдаю невольно за Арлин: она тщательно вытряхивает ворчунов из волос, снимает с одежды. Пальчиком очищает уши.
Потом с омерзением выплёвывает толстого, колючего жука.
Мы выгребаем их из-под одежды. С характерным «шлёп!» она падают на пол.
Поворачиваюсь к папе.
— Что ты задумал? — шепчу я ему. — Это правда насчёт оружия? У тебя что-то есть, какое-то оружие?
Папа сидит усталый. Он гадливо стряхивает с себя мохнатых «пузырей».
— Ничего не знаю ни о каком оружии, — шепчет он мне в ответ.
Мы разговариваем под шорох высыпающихся из котла жуков. Котёл опрокинут набок. Шелестя и шурша, из него вытекает река волосатых пузырей. Они выразительно хрюкают и сопят.
В это время перед нами вырастает фигура Дермара. Справа и слева от него, как ангелы-хранители, вытянулись охранники.
Он требовательно протягивает к папе руку:
— Ну же, давайте ваше оружие! Немедленно!
Мы с Арлин замираем.
Нам даже в голову не приходит, где папа может взять хоть что-то, напоминающее оружие.
Но в эту минуту ворчуны атакуют Дермара, нападают и на охранников.
Дермар по-поросячьи взвизгивает.
А жуки проявляют необычайную живость. В мгновение ока они облепляют три внушительные мужские фигуры. Дермар и его спутники извиваются в тщетной попытке освободиться от них. Они сгибаются под липким слоем насекомых, вертятся, бьют себя по телу, выгребают жуков из-под одежды.
Через несколько минут я вижу, что Дермар пошатывается. Уже едва стоит на ногах.
Он и охранники делают отчаянную попытку убежать. Пошатываясь, они кое-как добредают до двери. Судорожно рвут на себя ручку. Захлопывают дверь за собой.
Мы все трое разинули рты. Дышим по-прежнему с трудом. От этого зрелища мороз пробегает по коже.
И вдруг Арлин словно бы приходит в себя:
— Кажется, мы спаслись…
Папа неуверенно добавляет:
— А не пора ли нам выбираться отсюда?
Голос его дрожит.
— А куда? — спрашиваю я.
Словно в ответ мне, вокруг начинается гудение и шорох. Миллионы ворчунов взмывают вверх, словно гребень волны, ударившейся о берег.
По-моему, жуки собираются снова атаковать нас. Они сопят, ворчат, шелестят. Не перекрывают ли они нам путь? Не обречены ли мы остаться возле этого котла навсегда?
25
Мы снова в ловушке. В который уже раз!
Жуки действительно мешают нам идти. Не дают выбраться отсюда.
Ворчуны образуют живую громоздкую пирамиду: задние налезают на передних, валятся на пол со звонким шлепком.
Пирамида всё растёт, она уже выше папы!
Я вспотел, чувствую, что начинают дрожать ноги.
Зрелище ползущей в нашу стороны пирамиды угнетает меня.
Арлин в отчаянии всплёскивает руками. Я набираю в грудь побольше воздуха: не придётся ли нам снова погрузиться в живую шевелящуюся массу?
Но что действительно потрясает меня, так это остановившаяся в нескольких шагах от нас гигантская пирамида.
Она больше не движется в нашу сторону!
И снова пронзительный промельк в мозгу: словно с вершины этой пирамиды кто-то послал мне телепатическим способом весточку:
— Не бойтесь… нас…
— Не бойтесь… нас…
Явственно слышу эти слова. Звуков нет, но слова каким-то образом доходят до моего сознания.
— Это я… Грольфф… Это я… Грольфф… Я старший среди них, — снова звучит в моём мозгу.
— Это мы… это мы доставили вас сюда… сюда… Лишили вас памяти… памяти… Мы внушили вам, что у вас… у вас… у вас… есть оружие…
Папа восклицает, дико озираясь:
— Какое?! Где?!
— Мы хотим их уничтожить… всех уничтожить, — звучит в ответ.
— Их всех? Но зачем?
— Да… разрушить… да… уничтожить… Они нас мучают… Они… убивают… Третируют нас… Для них мы жуки. — В словах Грольффа слышна печаль, но и гнев тоже. — Мы… превосходим их… по развитию. Наш интеллект выше… Мы умнее… Мы прозорливее… Но для них… мы насекомые…
Я всматриваюсь пристально, и мне удаётся на вершине пирамиды разглядеть этого Грольффа.
Его слов я не слышу, они просто звенят в моём мозгу. Гнев Грольффа словно передаётся и мне.
— Убивают… как жуков… убивают… как жуков… Без причины… Давят нас… смеются… убивают и смеются…
Гнев растёт во мне так быстро, что я вынужден закрыть глаза.
Снова вглядываюсь: Грольфф быстро-быстро шевелится на самой вершине пирамиды.
— Давайте… ваше оружие… ваше оружие… Вы принесли его с собой… с Земли… Мы вооружимся… мы положим конец…
— Что за оружие? — возмущённо спрашивает отец. — Клянусь, я ничего об этом не знаю!
— Ваши наручные часы… часы… — звучат в мозгу слова Грольффа. — В них мощный заряд… Мы поместили… в их механизме зарядное устройство… Прежде чем лишить вас памяти… Прежде чем доставить вас сюда. В часах никто… не будет… искать…
Папа смотрит на свои часы на запястье. Он взволнован.
— Передайте нам ваши часы. Мы все считаем вас героем. Вы наш герой… Мы не забудем вас… Мы теперь сможем уничтожить своих врагов.
Папа осторожно снимает с руки часы.
— Благодарим за вашу храбрость, — звучат слова Грольффа.
Пирамида сверху донизу приходит в волнение. И начинает бурлить.
Папа всматривается в циферблат. И передаёт свои часы Грольффу.
Но… он не успевает.
Я выхватываю часы из его рук. Швыряю их в сторону. Они ударяются о стену. Я бью их, топчу, пока не разбивается вдребезги стекло.
— Джейкоб! Зачем? Зачем — кричит папа.
26
Я задыхаюсь. Моему сёрдцу тесно в грудной клетке. Руки дрожат.
Но я поднимаю разбитые часы с пола.
Из их корпуса доносится тонкий пронзительный звук.
— Ты включил сигнал тревоги! — раздаётся с вершины пирамиды.
— Отмени! Сними! Отключи!
Высокий тонкий звук становится всё пронзительней. Я не обращаю никакого внимания на протесты Грольффа.
Часы падают на пол. А я зажимаю уши руками.
В отчаянии папа и Арлин делают то же движение.
Но жуткий звук пронзает каждую клеточку моего тела. Больно!
И вдруг я слышу: шлёп!
И снова непрерывное: шлёп! Шлёп! Шлёп!
Это валятся жуки. Их уже множество на полу. В воздухе — жёлтые густые капли…
Этот невыносимо высокий звук взрывает жуков изнутри. Они просто лопаются!
На полу уже сплошной ковёр из толстых волосатых тел.
Мёртвых жуков заливает жёлтая жидкость.
Жёлтые капли попадают мне на лицо. Я вздрагиваю:
— Ай-яй!
Жёлтые капли такие горячие. Я с трудом оттираю их с лица и одежды.
А жуки всё лопаются. И умирают.