Необыкновенное терпение и много нежности проявлял он, когда заболевал кто-нибудь из его любимцев. Тут он даже Шурке не доверял и сам ухаживал за больным днём и ночью. Это очень нравилось Шурке, и он не мог понять, как Тошка может дружить с Репой.
В последнее время стали всё чаще наведываться любители животных, перекупщики с Птичьего базара, а иногда и люди, о которых трудно было сказать, чем они, собственно, занимаются.
На другой день после разговора с вожатым явился дядя Федя. Сам дядя Федя, известный человек на Птичьем базаре, пришёл посмотреть хозяйство Антоши Пугача! Тошку прямо-таки распирало от гордости, и он заискивающе заглядывал старику в глаза.
— Хозяйство моё какое, дядя Федя… одно название, — приговаривал он. — Только начинаю, дядя Федя, а завистников — полон дом…
К концу осмотра дядя Федя обратил внимание на Шуру, который, закатив рукава, чистил клетку. Шурка работал с большим усердием.
— Это кто же? — спросил старик. — Тоже твой раб?
У Шурки даже дух перехватило, когда он это услышал. А дядя Федя, закончив осмотр, отметил:
— При царе Николашке из тебя, Антон, вышел бы купчина первой гильдии. Тебе бы где-нибудь в Америке жить — там бы ты развернулся!.. — Подумал немного и не без ехидства добавил: — А тут, брат, тебя задушат, не сомневайся.
Тошка обидчиво возразил:
— Я не спекулянт, дядя Федя, чтобы меня душили.
— Ничего, задушат, — повторил дядя Федя.
Когда он ушёл, Шурка подскочил к Тошке и срывающимся голосом закричал:
— Ну, больше я твоим рабом не буду, Тошечка, так и знай.
— Ну, чего ты, Шурик, волнуешься? — попробовал успокоить его Тошка. — Старику просто завидно, вот он и наболтал кучу глупостей. Думаешь, мне приятно?
Слова у него были круглые, голос мягкий, лицо выражало обиду. И это обезоруживало. Но Шурка всё же сказал:
— А почему ты меня называешь рабом?
— Эх, ты! — вздохнул Тошка. — Стыдишься быть рабочим?
— Рабочим не стыжусь, а рабом не буду, — угрюмо стоял на своём Шура.
— Так раб — это же сокращённо от слова «рабочий». Чего ты сердишься?
— И рабочим не хочу у тебя быть, — отрезал Шура. — Тоже нашёлся фабрикант. Прав дядя Федя: тебе где-нибудь в Америке жить, а не у нас…
— Ну, ну! — прикрикнул Тоша, и мягкое выражение сразу исчезло с его лица. — Полегче. Может, хочешь, чтобы я тебе кое-что напомнил?
— Что? Что ты можешь напомнить? А вот я могу… — Но тут Шура невольно отступил на шаг. К нему вплотную придвинулось бледное, перекошенное Тошкино лицо.
— Что ты можешь? Ну, досказывай, пацюк! — угрожающе зашипел Тошка. — В исправительный лагерь захотелось, да?..
Шурка не понял. Почему в исправительный?
— Вот ты где у меня, пацюк! — и Тоша поднёс к Шуркиному носу сжатый кулак. — Забыл, как краденое прятал, а? Память отшибло?
— Когда? Где я прятал? — в испуге закричал Шура.
Теперь Тошка был спокоен. Он был уверен в своей власти над Шурой.
— Когда? — переспросил он с улыбкой. — Могу напомнить: это было в позапрошлую субботу. А прятали, сэр, в кладовке, под нижней полкой.
«Так вот что было в «зелёном» чемодане! — с ужасом подумал Шурка. — Краденые вещи. Что же теперь будет?» — Страшное смятение охватило мальчика.
Но Антон Пугач не собирался обострять свои отношения с Шуркой. Он хотел только припугнуть и ещё крепче привязать к себе мальчишку. Вот почему Тошка сразу же снизил тон, как только убедился, что ход оказался успешным.
— Знаешь, малыш, давай поставим на этом точку, — примирительно предложил Тошка, — Как будто ты ничего не сделал, а я тебе ничего не сказал. — И сразу же заговорил о другом: — Ну, а великанов считай своими. Хороши, а?
Шура Чоп ничего не ответил. Он продолжал чистить кроличью клетку, но думал о своём, и на душе у него было очень скверно. Шуре казалось, что теперь он на всю жизнь связан с Тошкой и никогда-никогда уже не возвратятся светлые дни, когда он дружил с Таней Калмыковой.
Неприятное знакомство
Юра Погорелец был доволен, что побывал у Шуры Чопа. Как тот обрадовался, когда услышал о школьной кроликоферме! Но всё же будто чего-то боится. Кого или чего? Всё дело, видимо, в Пугаче. Придётся с ним познакомиться поближе.
Юра отправился в знакомый двор, когда Шура был в школе. Хотелось поговорить с Антошей без свидетелей, по душам.
— Кроликами занимаетесь? — приветливо спросил Юра, осторожно прикрывая за собой дверь сарая.
— А что? — нахмурился Антоша и окинул гостя внимательным взглядом, мгновенно оценив аккуратно начищенные чёрные туфли на микропорке, синие китайские брюки и синюю спортивную куртку.
— Хочу приобрести парочку хорошей породы, а в таком деле недурно посоветоваться с опытным человеком, — сообщил гость.
— А вам какие нужны: мясные или шкурковые? — оживился Антоша.
— Мне для школьной фермы.
— А-а… — протянул Антоша, и лицо его опять будто замкнулось.
«Твёрдый орешек», — подумал Юра и спокойно объяснил:
— Мне посоветовали обратиться к вам.
— Кто сказал? Шурка Чоп?
— Почему Шурка?
— Потому что вы его вожатый. — Антоша иронически улыбнулся.
— Послушай, Антон, неужели тебя устраивает такая жизнь? — резанул напрямик Юра.
— А чем она плоха?
— Ты ведь способный парень, мастер на все руки, а народ считает тебя тунеядцем.
— Это какой же народ? Старуха Панина?
Юра не знал Антошиной соседки, но утвердительно кивнул.
— И старуха Панина, и вообще весь двор. Говорят: парень совсем опустился, в школу перестал ходить, торгует кроликами и мышами…
— Я не ем чужой хлеб, зарабатываю своими руками.
— И трудом малолетних батраков не брезгаешь, — усмехнулся Юра. И уже без улыбки, с нескрываемым огорчением, продолжал: — Шут с тобой, но зачем ребят сбиваешь с толку?
— О Шурке печётесь?
— Не позволю, чтобы, на тебя работали батраки, — зло повторил Юра. — Вроде Шуры Чопа и Аркаши Чухрая. Чтобы ты поплёвывал в потолок да собирал в копилку денежки…
— Нет у меня копилки! — Тошка решил прикинуться несчастным. — Мне ещё матери помогать нужно… Дома куска хлеба нет… — кричал он со слезой в голосе. — И про батраков всё это выдумки. Спросите Шурку, чьи это великаны, он вам скажет…
— Уж не Шурины ли?
— Вот именно. Вы спросите его самого, он не соврёт…
Юра задумался, стал молча грызть ноготь. Старая, дурная привычка, от которой он никак не мог отделаться.
— У тебя ведь есть отец, — вспомнил Юра. — Он что же, не помогает вам?
Антоша молчал.
— Хорошо, я могу с отцом поговорить, если ты хочешь…
Антоша энергично замахал руками.
— Не нужна мне такая помощь. И вообще — чего вы суётесь не в своё дело? Что вы от меня хотите?
Когда Юра вышел из крольчатника, он со вздохом подумал: придётся всё-таки поговорить с отцом. А может быть, и не только с отцом…
Судьба барабанщика
Каждый ученик пятого «А» принёс что-то из дома для пионерской фермы. Только Шура Чоп пришёл с пустыми руками, и хотя чувствовал себя неважно, но держался непринуждённо.
Во время большой перемены в школу забежал Юра, чтобы проверить, как идёт сбор материала.
— Молодцы, — обрадовался он. — Нанесли столько, что можно, кажется, построить целый коровник…
Вожатый позвал Шуру и велел ему записать, кто что принёс, а затем снести материал в кладовую школы.
— Я с завхозом договорился.
Шура угрюмо кивнул. Не мог же он отказаться, раз его просит сам вожатый!
— Ладно. А где мы будем строить?
— В зоологическом саду.
— В зоологическом?!
Было необыкновенно и захватывающе интересно работать в зоологическом, иметь доступ к медведям и львам, к страусам и слонам. Шурке это и во сне не снилось. Но он ничем не выдал своего изумления — только по огоньку в чёрных глазах Юра Погорелец понял, как мальчишка принял сногшибательную новость.
— А разрешат? — осторожно спросил Шура.
— Уже и помещение отвели. Только нужно оборудовать. Тогда всех наших кролиководов примут в юннаты, и мы будем выполнять научные задания.
— Научные? — оживился Шурка. — Это здорово. А где отвели помещение?
— Площадку юннатов помнишь?
Еще бы! Шурка исходил зоологический вдоль и поперёк, знал все выходы и входы, так как пробирался в сад, разумеется, без билета. А теперь можно будет туда, ходить когда угодно и сколько угодно. И не надо будет прятаться, и не нужны никакие лазы и перелазы. Вот это жизнь!
Тут Шура спохватился: а Тошка? Получалось, что мысленно он как будто уже согласился бросить Тошку и пойти на школьную кроликоферму. А что если действительно это сделать?..
— На сколько кроликов вы рассчитываете? — с безразличным видом спросил он Юру.
— Чтобы до летних каникул сдать государству штук пятьсот. Справимся?
— Рассчитать надо, — важно ответил Шура. — Можно и пятьсот, если делать всё, как положено. А ребята из других классов будут помогать?
— Это дело всей дружины, — сказал Юра. — Но отвечать будет наш отряд. Ведь мы всё затеяли.
— А кто будет заведовать?
— Мы и заведовать будем. Только вот специалистов у нас нет. Хотя, впрочем… — Юра бросил взгляд на Шуру. — Разве ты не мог бы управлять фермой? Ясное дело, имея дельных помощников.
Яркая краска залила круглое Шуркино лицо.
— Калмыкова, например, уверена, что ты справишься.
Юра видел, что Шуре очень хочется согласиться, но он почему-то не решается. Отведя Шуру в сторону, чтобы не слышали ребята, он тихо спросил:
— Боишься Антона?
На лице мальчика мелькнул испуг.
— Вы знаете? — едва слышно проговорил Шура.
«Антон чем-то запугал мальчишку, — подумал Юра. — Чего он так боится?» И Юра ответил неопределённо:
— Есть хорошая пословица, малыш: у страха глаза, что плошки, а не видят ни крошки. — И вдруг поинтересовался: — «Судьбу барабанщика» читал?
— Не-е…
— А ты, брат, прочти. Интересная книжка.
— А про что она? Про войну?
— Про войну, но не совсем обычную. Как один парнишка оступился, а потом со страху чуть было не стал пособником воров и шпионов.
— А где достать эту книжку? Про барабанщика…
— Я тебе дам, — сказал Юра. — Она у меня в портфеле.
Ночью Шура почти совсем не спал. Хорошо ещё, что мать была в третьей смене. Всю ночь Шура читал, а когда под утро заснул, ему приснился страшный сон. Будто он барабанщик пионерского отряда пятого «А» и будто попал в цепкие лапы бандита и шпиона.
Шура проснулся в холодном поту и долго лежал в постели с открытыми глазами. Потом в ванной вылил на себя ведро воды, что всегда делал по утрам, оделся, взял учебники и отправился в Тошкин крольчатник за своими белыми великанами. Это будет его подарок школьной ферме. Он не придёт с пустыми руками.
Тошка встретил Шуру, как будто ничего не случилось.
— Пришёл за своими великанами, — сухо сообщил Шура. — Отнесу их на пионерскую ферму.
Тошка удивился. Он ведь не знал, что Шура всю ночь напролёт читал «Судьбу барабанщика».
— Всё дуришь, — добродушно заметил Тошка. — Мы ведь с тобой договорились: я тебе ничего не сказал, а ты ничего не сделал. — Ему всё ещё казалось, что Шура обижается за «раба». — Вот не знал, что ты такой обидчивый.
Но Шура требовал своих великанов. Стало ясно, что он действительно решил уйти. И тут Антон Пугач рассвирепел.
— Дурень ты! — закричал Тошка. — Желторотый птенец! Антона Пугача захотел обвести? Да мы таких дюжину можем слопать без горчицы. Ишь ты! Моих белых великанов ему захотелось…
— Они мои. Ты сам сказал.
— Мало что сказал. А за какие такие заслуги я должен тебе подарки делать? А?
— Разве я мало работал? — возмутился Шура.
— Уморил, ей-богу!.. — расхохотался Тошка и даже за живот схватился. — Рабо-отал… А кто тебя просил? Очень я тебя просил? Да ты ведь сам рвался к работе. Ты ведь из породы ишаков, которые жить не могут без работы…
Тут Шурка не выдержал и бросился на Тошку с кулаками. Это был неравный бой. Тошка был намного сильней, но Шура дрался с отчаянием человека, сознающего свою правоту, и, может быть, в конце концов вышел бы победителем, если бы на поле боя не подоспел дворник с метлой…
На урок Шура явился с шишкой на лбу и синяком под глазом.
— Где это тебя? — сочувственно спросил Колька Пышнов. Но Шура не счёл нужным объясняться и молча прошёл на своё место. Хорошо ещё, что его не вызвали.
А после уроков Шура как ни в чём не бывало стал собирать материалы для строительства крольчатника. Он придирался ко всем и даже забраковал гвозди, которые принесла Таня Калмыкова.
— Обойные гвозди притащила. Вот ещё неряха!
— Причём тут неряха? — рассердилась Таня. Ты же вчера ещё видел их.
Таня решила, что Шура придирается, потому что они в ссоре. Но тут и Колька Пышнов подтвердил, что гвозди годиться только для обивки мягких кресел. Тогда Таня перестала сердиться и обещала принести другие гвозди, подлинней.
Никто не знал о ссоре Шуры с Тошкой, но все почему-то решили, что Шура наконец бросил Пугача.
Теперь он всё свободное время проводил в зоологическом саду. За площадкой для молодняка ученики перестраивали бывший сарай под школьную кроликоферму. Пятиклассники очистили сарай от всякого хлама, а затем с помощью Юры Погорельца и мастера столярной мастерской, который вёл в школе уроки труда, отремонтировали здание и приступили к оборудованию фермы. Главным прорабом был Шура Чоп. И часто можно было слышать:
— Эй, Курносый, а что сейчас делать?
Шура за «Курносого» не сердился и давал новое задание.
Крокодил на прогулке
Таня тоже каждый день после уроков торопилась в зоосад. Варвара Ивановна поручила своей помощнице следить за чистотой Зозули. Корова уже узнавала Таню, и, как только она появлялась на пороге, Зозуля, повернув к девочке чёрную голову с белым пятном на лбу, тянула:
— Му-у… — и нетерпеливо посапывала, раздувая ноздри.
— Сегодня пирога нет, — сообщала Таня, прекрасно зная, чего ждёт её любимица, и протягивала сладкие сухарики. Они аппетитно хрустели на зубах Зозули.
Надев серый халат, Таня приносила тёплой воды и начинала обмывать и чистить Зозулю. Вначале Таня старательно вытирала корову с ног до головы мокрой тряпкой, а затем щёткой. Зозуле, видно, было приятно, когда её чистили. Иногда она даже сама подставляла то один бок, то другой. Шерсть у коровы начинала блестеть.
— Хорошо я почистила? — спрашивала Таня Варвару Ивановну.
Придирчиво осмотрев корову со всех сторон, Варвара Ивановна отвечала:
— Как будто чистая.
— Я даже копыта обмыла, — с гордостью сообщала Таня.
— Это правильно, — скупо хвалила Варвара Ивановна. — И Зозуля молодец. Знаешь, сколько вчера молока дала?
— Сколько?
— Тридцать литров.
— Ого! — искренне радовалась Таня. — Тридцать литров! — Тане было приятно, что благодаря её стараниям Зозуля даёт так много молока. Ведь его любят медвежата, львята, щенки собаки динго и даже Шуркины кролики.
Школьная кроликоферма с каждым днём всё больше заселялась. После трёх часов дня с участка юннатов по всему саду разносились весёлые голоса ребят.
По поручению Шуры Юзеф Янковский ходил за молоком для маток и больных кроликов. Сам Шура в коровнике не появлялся, потому что там работала Таня. Но однажды Шуре пришлось сходить за молоком самому. Юзеф не пришёл в тот день, а другим ребятам Варвара Ивановна могла и не дать молока.
Шурка пришёл с двумя банками в руках. Встретила его не Варвара Ивановна, а Таня Калмыкова.
— Что вам угодно? — сухо спросила Таня, а у самой сердце готово было выскочить из груди. Она уже давно мечтала о той минуте, когда Шурка придёт к ней просить молока.