Желая придать своему изложению больше убедительности, Ксенофонтиздал собственные мемуары под чужим, вымышленным именем. Мы узнаем об этом издругого труда Ксенофонта, его "Греческой истории". Подойдя к изложению событий401 г., он отсылает читателя к "Анабасису" и говорит (III, 1, 2): "Как Кир собралвойско, как он с этим войском отправился вглубь страны против брата, при какихобстоятельствах произошла битва, как Кир погиб и как после этого грекам удалосьблагополучно добраться к берегу моря -- обо всем этом написано уже в книге сиракузцаФемистогена". (Скрывшись за вымышленным именем, Ксенофонт таким образом рекламируетсвое собственное произведение. Но вряд ли ему удалось ввести читателей в заблуждение.По крайней мере Плутарх был хорошо осведомлен об истинном положении вещей и понималпричину, побудившую Ксенофонта скрыть свое авторство. В сочинении "О славе афинян"(345 E) Плутарх говорит: "Ксенофонт был собственным историком, так как он описалсобственное командование, увенчавшееся успехом. Он приписал это повествованиесиракузцу Фемистогену, уступив другому славу написания этого труда, чтобы рассказего, трактующий как бы не о самом авторе, а о другом лице, казался достовернее".
Мы лишены возможности вследствие скудости источников проверитьв деталях, насколько Ксенофонт погрешил против истины, приписав себе ведущую рольв деле спасения греческого войска. Но вряд ли можно сомневаться в том, что онв данной случае сгустил краски и представил ход событий несколько односторонне,тем более, что и в его собственном изложении встречаются противоречия.
(b)
Но, признавая тенденциозность "Анабасиса" в сторону чрезмерного подчеркиваниязаслуг автора как полководца, а также известную односторонность в освещении событийи характеристике действующих лиц в соответствии с симпатиями Ксенофонта к Спарте,вправе ли мы по этой причине ставить под сомнение историческую достоверность этогоценнейшего литературного источника, как это еще не так давно рекомендовалось некоторымиисследователями древнего мира?
Конечно, нет. После довольно длительных колебаний между слепымдоверием к Ксенофонту и полным отрицанием его добросовестности как историка (Нибури его школа) историческая наука, путем проверки данных, сообщаемых Ксенофонтом,по другим первоисточникам, пришла к положительной оценке этого писателя как историка.Современная историческая критика подчеркивает, что несмотря на определенную тенденциозность,сочинениям Ксенофонта свойственна высокая степень исторической достоверности,так как в огромном большинстве случаев автор точно и с полным пониманием делапередает события и факты, особенно когда речь идет о лично им виденном и пережитом.
(c)
А поскольку в "Анабасисе"содержатся воспоминания о походе, проделанном самим Ксенофонтом в молодые годы,то читатель находит здесь особенно яркое изложение происшествий и фактов, известныхавтору по личному опыту, и потому, естественно, в этом произведении очень выразительнопроявляются положительные качества Ксенофонта как точного регистратора текущихсобытий: его острая наблюдательность, широкая осведомленность и разносторонниеинтересы.
Читая "Анабасис", невольно приходишь в изумление от богатстваи разнообразия заключающихся в нем сведений. Находясь в походе, Ксенофонт, конечно,уделяет главное внимание войску и военному делу ("Анабасис" является одним изосновных источников по истории военного дела в древней Греции), но попутно онне забывает отмечать все, что могло бы так или иначе интересовать обыкновенногопутешественника, совершающего поездку по малоизвестным странам. Он описывает обычаиперсидского двора, географические и климатические условия посещенных им районов,флору и фауну, экономические условия существования населения, его нравы, религиозныеверования, военную тактику, вооружение, местные легенды и даже встречающиеся напути археологические памятники.
Из этих разрозненных наблюдений складывается яркая и живаякартина жизни Малой Азии и прилегающих к ней областей на грани V-IV вв. до н.э.Перед читателем развертывается панорама значительной части персидской державыс ее разнородным по этническому составу населением, далеко не всегда покорнымцентральной власти и персидским администраторам. По этой стране, иногда дружественнойему, но по большей части враждебной, проходит греческое наемное войско, особенноживо и наглядно описанное Ксенофонтом. Наемничество было типичным явлением в жизниантичного общества на данной ступени его развития, когда, под влиянием растущейконкуренции со стороны рабского труда, мелкий свободный производитель все чащеи чаще уходил со своего земельного надела, от своего ремесла и в надежде на быстроеобогащение нанимался на военную службу к от дельным военачальникам, возглавлявшимотряды наемников. К ним присоединялись деклассированные элементы: беглые рабыи преступники. Предводитель отряда наемников был типичным искателем приключений,готовым служить кому угодно за хорошую плату. "Анабасис" дает целую галерею портретовподобных античных кондотьеров, начиная от сурового Клеарха -- мастера своего дела-- и кончая комической фигурой странствующего в поисках работы стратега Койратида.
Сквозь искусно сплетенную сеть рассказа о мелких и крупныхсобытиях похода, во многих местах "Анабасиса" пробиваются важные сведения о самойоснове социально-экономической структуры античного общества -- рабстве. Не говоряуже об отдельных интереснейших эпизодах (вроде неожиданного опознания одним греческимсолдатом, в прошлом раба в Афинах, своей родины в стране макронов, в глуши северо-восточнойчасти Малой Азии, откуда он был похищен, повидимому, еще мальчиком), при внимательномчтении "Анабасиса" нетрудно заметить, как рабство, это повседневное явление вобыденной жизни того времени, неотделимо, и притом в качестве одного из важнейшихего факторов, от похода наемников Кира. Так, в течение долгих месяцев не получаяжалованья, греческие наемники живут грабежом. При этом само собой разумеется,что, нападая на мирные поселения, они не только захватывают продовольствие и скот,но также угоняют с собой и жителей. Этих людей продают затем при первом удобномслучае в рабство, преимущественно в греческих городах. Вырученные деньги идутв пользу солдат, а часть их откладывается для благодарственных приношений богам-- покровителям дохода. Впрочем, греческие наемники не скрывают от себя угрозы,нависшей также и над ними, и твердо помнят, что военная катастрофа в борьбе сих многочисленными противниками непременно приведет греков к рабской доле. Нобольшой неожиданностью было для них, вероятно, частичное осуществление этой постояннойугрозы не в результате военного поражения, а по приказу одного из спартанскихначальников -- всесильных в то время хозяев в греческих городах. В греческом городеВизантии, в наказание за самовольные действия, 400 наемников Кира окончили своювоенную карьеру на невольничьем рынке в качестве выставленного на продажу живоготовара.
Наблюдения Ксенофонта имеют огромную ценность, так как ониединственные в своем роде свидетельства очевидца о таких сторонах жизни народови племен древнего мира, которые ускользнули бы от внимания потомства, если быавтор "Анабасиса" не запечатлел их в своих мемуарах. Правда, недоверчивый читатель,вспомнив о том, что Ксенофонт писал "Анабасис" спустя 20-30 лет после похода,мог бы усомниться в точности этих сведений и задаться вопросом, каким образоммог автор удержать в своей памяти в течение столь продолжительного срока такиемелкие подробности, как, например, базарные цены на продукты в Месопотамии, емкостьмер сыпучих тел у персов или количество пройденных за день парасангов. Сомненияэти вполне законны, и историческая критика обязана здесь допустить одну из двухвозможностей: либо эти данные совершенно произвольны и не заслуживают поэтомудоверия, что бросает некоторую тень и на другие наблюдения Ксенофонта, либо Ксенофонтво время похода делал записи и воспользовался ими впоследствии при составлениисвоих мемуаров, и в таком случае его наблюдения приобретают почти документальнуюценность. Внимательное изучение "Анабасиса" позволяет, как нам кажется, приттик заключению, полностью подтверждающему второе предположение.
Свое продвижение по Передней Азии греки совершали как по большим,государственным, так и по проселочным дорогам. Из сочинений Геродота и Ктесияхорошо известно, что большие дороги персидского царства были весьма благоустроены.На них имелись станции, расстояния между которыми измерялись парасангами, чтоозначало либо точно установленную меру длины, либо, как склонны думать современныеиранисты, условную величину, определяемую количеством времени, потребным для прохожденияэтого расстояния. В "Анабасисе" постоянно приводятся точные данные о количествепройденных за день парасангов. Но если последовательно проследить эти указанияна протяжении всего повествования, то оказывается, что парасанги упоминаются толькона тех отрезках пути, где войско двигалось по большим дорогам и где, следовательно,Ксенофонт имел возможность получать на местах точные цифры. Так, почти весь путьот Сард до Кунаксы пройден был по государственным, дорогам, и Ксенофонт в этойчасти своего труда отмечает парасанги с неизменной аккуратностью, с одним, однако,исключением. Когда войско вторгается в Киликию с севера, оно уклоняется от большойдороги и проходит через тесное и длинное горное ущелье, по узкому и крутому пути.На этом переходе упоминаний о парасангах нет, но как только войско спускаетсяв плодородную долину Киликии, парасанги вновь начинают мелькать на страницах "Анабасиса".
При отступлении из-под Вавилона эллины идут сперва по богатойи густонаселенной области Месопотамии, и Ксенофонт продолжает отсчитывать парасанги,правда не с прежней аккуратностью, что легко объяснимо напряженностью обстановкии ночными переходами. Но вот эллины подходят к области независимых кардухов (ЗападныйКурдистан), куда не отваживается проникать персидское войско. В течение 7 днейгреки пробиваются через горную и труднопроходимую местность, и на протяжении этих7 дней парасанги не упоминаются ни разу.
К северу от страны кардухов находилась Армения, управляемаяперсидским сатрапом. При переходе через пограничную реку греки увидели перед собой,как говорит Ксенофонт, "…единственную, повидимому, искусственную дорогу…", покоторой и направилось эллинское войско, причем Ксенофонт вновь возвращается здеськ измерению пути парасангами, допуская, впрочем, значительные пропуски, вызванныетяжелыми условиями похода, совершаемого частично по глубокому снегу. Так измеряетсяпуть во время длительных блужданий эллинского войска между Арменией и Трапезунтом.Но по прибытии в этот город парасанги совсем исчезают со страниц "Анабасиса",и при описании дальнейшего пути Ксенофонт, желая дать читателю представление опройденных расстояниях, прибегает к обычному у греков приему измерения пути часамиили, приближенно, стадиями. Причина этой перемены выясняется из текста самого"Анабасиса". Южный берег Черного моря, вдоль которого направилось греческое войскоиз Трапезунта, в то время был фактически независим от персидского управления,и последнее не было заинтересовано в проведении там удобных путей сообщения. Порассказу Ксенофонта, прибрежная дорога была так плоха, что войско с его обозомне могло бы пройти по ней, если бы он не заставил жителей греческих городов привестиее в порядок. Подобная дорога не могла быть измерена парасангами, и потому ихнет и в рассказе Ксенофонта.
Итак, проверка сообщаемых Ксенофонтом сведений о пройденномпути при помощи данных, частично почерпнутых из самого "Анабасиса", раскрываетдо известной степени метод работы автора над своим произведением и позволяет утверждать,что Ксенофонт чрезвычайно строго относился к своим обязанностям летописца похода,не разрешая себе, как правило, никаких отступлений от собранного им на местахфактического материала. Впрочем, добросовестность Ксенофонта как историографапохода подтверждается и другими наблюдениями над текстом "Анабасиса". Так, Ксенофонтвсегда строго различает виденное собственными глазами от передаваемого "с чужихслов и в последнем случае он обычно указывает источник осведомления. Даже тогда,когда, по примеру своего предшественника Фукидида, Ксенофонт прерывает повествовательнуюформу изложения иногда весьма пространными и составленными по всем правилам риторикиречами, вкладываемыми им в уста действующих лиц, он не скрывает того, что предаетсяздесь свободному творчеству, и часто предпосылает выступлениям ораторов слова:"такой-то сказал примерно то-то".
Таким образом, за "Анабасисом", в том, что касается описанияобъективной обстановки похода, необходимо признать высокую степень историческойдостоверности – вывод, имеющий немаловажное значение для истории древнего мираи, в частности для ранней истории некоторых народов Советского Союза, так какв IV и V книгах разбираемого сочинения содержатся довольно подробные описанияплемен, обитавших в V в. до н.э. в северо-восточных областях Малой Азии и на южномберегу Черного моря и впоследствии вошедших в состав населения Закавказья. Дляистории Закавказья эти страницы "Анабасиса" имеют примерно столь же высокую ценность,как IV книга Геродота для истории юга СССР, "Германия" Тацита для Средней Европыи "Записки" Юлия Цезаря для галльских стран.
Говоря о заметках, которые Ксенофонт составлял на местах, мыникоим образом не желаем создать представления, будто весь "Анабасис" являетсятолько литературно обработанным сухим дневником похода. Путевые заметки касались,вероятно, лишь мелких подробностей и цифровых данных. Крупные события и яркиеэпизоды не нуждались в немедленном закреплении на табличках или свитках: они итак запомнились Ксенофонту на всю жизнь а в нужный момент воскресли в его памятис былой силой и свежестью. Ксенофонт сумел воспроизвести их в своем повествованиив целом ряде необычайно наглядных, как бы выхваченных из живой действительности,сценок, искусно вставленных в отчет о наступательном движении войска. И если вкомпозиции вышеупомянутых речей; он показал себя хорошим оратором, знакомым совсеми тонкостями искусства красноречия, то в этих сценках проявился его замечательныйталант рассказчика (от которого, кстати сказать, приходил в восторг такой мастерискусства повествования, каким был Проспер Мериме). Простым и ясным языком, изящными гибким стилем, заслужившим ему прозвание "аттической пчелы", Ксенофонт в немногихсловах набрасывает незабываемые по живости и яркости картины, которые прямо переносятнас в конкретную обстановку похода и дают гораздо больше, нежели могли бы датьпространные описания.
И раз завладев вниманием, Ксенофонт уже не отпускает читателяи ведет его за собой до окончания похода. Читатель сам как бы превращается в участникаэкспедиции, постепенно сживается с греческим войском -- этой своеобразной вольницей,способной как на подвиги, так и на грубые эксцессы, -- вместе с ним переносит всепревратности судьбы, и по отзыву Плутарха о битве при Кунаксе в описании Ксенофонта(Сравнительные жизнеописания, Артаксеркс, 9), "…сам чувствует опасность и переживаетсобытия прошлого, как живого настоящего".
Пусть Ксенофонт иногда пристрастен, пусть он временами нарочитоподбирает факты, стремясь выдвинуть собственные заслуги, – предупрежденный читательлегко в этом разберется и, совершив мысленно поход вглубь Малой Азии вместе сКсенофонтом, почувствует себя обогащенным не только знаниями, но и надолго запоминающимисявпечатлениями. В этой способности приобщать людей иных времен к далекому прошломусказывается сила художественного дарования Ксенофонта; в этом и причина неувядаемойюности его произведения.