остатки пойла, наблюдая, как Жмур имеет Шишигу на скрипящей кровати, а потом в пьяном безумном угаре зарезал, зарезал их обоих обычным столовым ножом, не дожидаясь завершения ими соития…
…Сначала перерезал шею Жмуру, находившемуся сверху. Успел искренне удивиться фонтану крови, ударившему в стену из вскрытой сонной артерии, а потом распорол дряблое пузо очумевшей от ужаса Шишиги. Жмур несколько секунд подергался в конвульсиях, прежде чем навеки застыть. Шишига же скончалась не сразу, свалившись на пол, она глухо захрипела и поползла, волоча за собой гирлянду из багровых кишок, вонявших как то общественных уборных. Валерка не добивал ее, вот и все, — думал он резко протрезвев, вот и мне пришел п*здец. Его обуял ледяной страх, срочно требовалось еще выпить, а выпить было нечего и уж, конечно же, не на что. Ему неожиданно пришла мысль, дикая, но весьма рациональная. А что если вырезать у одного из убиенных им печень, и обменять ее на самогон у барыги Надьки, выдав за свиную. Та, как правило, охотно соглашалась на такой бартер. Перевернув на спину Шишигу, к которой смерть пришла на пороге сеней, он в остервенении принялся освежевать ее тушу. Распоров брюховицу и раскрыв окровавленные лоскутья плоти, Валерка погрузил руки в розово-сизые потроха, добравшись до печени он извлек ее и положил на грудь мертвой Шишиги, между двух обвислых как уши спаниеля сисек. Кровь была расплескана повсюду, по полу, стенам, мебели и даже потолку, казалось что в хате не имелось ни одного предмета не окрапленного ею.
— Как с мясокомбината *ля, — усмехнувшись произнёс Валерка, оглядывая себя в потрескавшееся зеркало, приспособленное над рукомойником.
Он тщательно умылся, затем нашёл старую газету и собрался было в неё завернуть печень, но передумал, решив, что через бумагу будет сочиться. Долго копался в поисках полиэтилнового пакета. Наконец нашел таковой за печкой. Бережно уложив субъпродукт, Валерка перешагнул через труп Шишиги и направился к Надьке.
— Какая-то она зеленоватая, — мнительно пропищала Надька, рассматривая предложенный ей орган.
Действительно, у Шишиги начинался цирроз, но узнать страшный диагноз ей было не суждено.
— Хряк древний, передержали, — убедительно сказал Валерка.
— Полбутылки, больше не дам, — лаконично заявила Надька.
— Давай, — равнодушно произнёс Валерка.
На утро, когда к барыге нагрянули мусора, муж её с аппетитом завтракал жареной в томатном соусе печенью, без мысли, что она свиная..
— Ну как ты? — спросила Ольга, усаживаясь на краешек кровати.
— Ты как? — спросил в свою очередь Валерка, тоном сухим и бездушным.
— Да нормально в общем-то, — ответила Ольга, чуть призадумавшись.
— В общем-то — это как понять? — в голосе Валерки послышались ноты злости.
— Только не начинай чудить сейчас, не для этого я сюда пёрлась, спокойно произнесла Ольга, но глаза её нервно прищурились.
— Я тут слышал кое-что о тебе, — добавил Валерка, и лицо его стало наливаться пунцовым румянцем.
— Пиз*ят, — тотчас без паузы бросила ему Ольга, но голос её при этом дрогнул.
Валерка рассмеялся, рассмеялся таким смехом, какой, услыхав со стороны и не зная его подоплеки, можно принять за добрый и искренний.
— Ты же даже не знаешь, что я слыхал, а уже отбалтываешься, говоришь, что пиз*ят, — покачивая головой, сказал он.
— Я тебе сейчас зенки выцарапаю, — зашипела как змея Ольга, поднимаясь с кровати.
Валерка попятился назад.
— Да ладно, ты чего, успокойся, — тихо забормотал он.
— Наделал дел, испоганил жизнь себе и мне, а теперь предъявы кидает, — гнев Ольги нарастал.
— Да ничего я тебе не предъявляю, — попытался съехать с темы Валерка.
— А что же, по-твоему, ты делаешь! — истерично заорала Ольга.
— Тише, тише, тише, *ля, — испуганно зашептал Валерка. Но Ольгу было не остановить.
— Я тут на последние гроши продовольствие ему собираю, волокусь к нему на попутках, а он ещё выё*ывается, наслушался, *лядь, сплетен и выё*ывается, ему тут и жратва, ему тут и баба, должен бросаться на всё это как голодный пёс, а он выё*ывается.
— У вас всё нормально? — послышался из-за двери строгий голос вертухая.
— Всё нормально, — ответила Ольга сотруднику ГУИН и занесла руку, чтобы ударить Валерку. В миллиметрах от своего лица он успел ухватить её за запястье.
— Ты что, совсем е*анулась?
— Е*анулась, но не совсем, — дерзко сказала Ольга и плюнула в мужа.
Валерка влепил ей такую пощёчину, что у неё в голове зазвенело, как в Рождество на колокольне, а из глаз фейерверком посыпались искры. «Бьёт всё так же сильно», — подумала Ольга, принимая это без злобы, как технический факт.
— Извини, извини, извини, — едва ли не плача залепетал Валерка и попытался погладить её ушибленную щёку.
Ольга отстранилась и прошла к окну. Редкие снежинки кружились в сером мутном воздухе, попадая на решётку, прилипали к ней, становясь частью бесформенной белой наледи. «Каким ты был, таким ты и остался», — вспомнились ей слова старой песни.
Она молчала. Молчал и муж — то ли растерянно, то ли виновато.
На мгновение в густой седине облаков блекло мелькнуло солнце. Мелькнуло и исчезло вновь, утонув в белесых вихрах. Ольга обернулась к Валерке и долго смотрела на него. Он хлопал ресницами, как нашкодивший ребёнок, и нервно сжимал и разжимал кулаки, продолжая молчать.
— Ладно, проехали, — устало сказала Ольга и начала раздеваться, складывая одежду на кресло. — Ну, чего рот открыл, как галчонок, — упрекнула она, взглянув на растерянного Валерку. — Забыл, что такое баба? Или сначала предпочитаешь пожрать?
— Да, н-да, нет… — произнёс Валерка, запнувшись.
— Да, нет, н-да, — со смешком передразнила его Ольга, оставшись полностью нагой. — Какой-то ты стал нерегулярный, как половая жизнь вдовы. Если жрать хочешь, то жри, там полон холодильник.
— Покурить бы, — робко сказал Валерка.
— А… покурить, ну что же, давай покурим, я, знаешь ли, в твоё отсутствие тоже самозабвенно пристрастилась, — с сарказмом сказала Ольга. К горлу её подкатил ком.
— Ты ещё при мне дымила как котельная, — сказал Валерка.
Уверенность к нему возвращалась.
— Ты и это помнишь, — сделала удивлённые глаза Ольга.
— Чего же не помнить, у меня что, по-твоему, — Валерка на секунду призадумался, — старческий умуразм?
Ольга расхохоталась, груди её при этом упруго затряслись.
— Маразм, правильно говорить маразм, — с трудом проговорила она сквозь смех.
— Ты грамотная, тебе виднее, — ухмыльнувшись, произнёс Валерка, и ирония сквозила в его интонации.
— Да, я грамотная и мне виднее, — произнесла Ольга, выразительно глядя на мужа.
В искусственном сиянии электрического света её без того сливочно-белая кожа смотрелась ещё светлее, словно покрывалась тоненьким слоем мрамора.
— Ты всё такая же красавица, — с нежностью вдруг произнёс Валерка.
«А ты стал ещё страшнее», — хотела сказать Ольга, но удержалась.
— Видишь, как тебе повезло, — сказала она вместо этого.
— Да, повезло, — будто задумавшись, произнёс Валерка и протянул к ней руки.
«Наконец-то его торкнуло», — подумала Ольга, ощущая, как шероховатые ладони мужа сминают её груди. Начало осуществляться то, с чего, по её предварительному размышлению, и должна была стартовать их встреча. Она обняла мужа и стала нежно поглаживать его по костистой спине.
— Ложись, — произнёс Валерка со страстным выдохом. Получилось у него это так, будто вот-вот сейчас в комнате что-то взорвётся. Ольга послушно и с готовностью откинулась на спину. Муж резко приспустил штаны и тут же попытался войти в неё. Но бравый кавалеристский наскок оказался тщетным: вялый член изгибался вверх, вниз, вправо, влево под всеми возможными градусами и никак не мог проникнуть в её плотное лоно. «Совсем потерял форму, — подумала Ольга. — Раньше с ним если и случалось такое, то только в сильном опьянении».
— Подожди, не торопись, — тихо прошептала она на ухо мужу и, сплюнув на ладонь, смазала свою промежность. После этого Валерка всё же вошёл в неё, вошёл, почти полностью разряженным — большая часть его семени
излилась до проникновения на её живот и бёдра, во влагалище попали лишь заключительные капли. Ольга непроизвольно хмыкнула. Муж скатился с неё и лёг рядом, пусто уставившись в потолок. Несколько минут комната наполнялась только сплетениями их тяжёлых инервных дыханий, оба молчали. Нарушил молчание Валерка:
— Ну как? — с сарказмом спросил он.
Ольга без слов протянула руку и взялась за его член — липкий, горячий и мягкий. Муж отстранился, перевернувшись на бок. Ольга прижалась к нему своим шикарным телом и губами прикоснулась к его плечу. Валерка вновь попытался отстраниться, но тут же пресёкся.
— Сейчас всё получится, — ласково прошептала Ольга.
— Угу, — буркнул Валерка, и Ольга поняла, что он плачет. Это явление её сильно удивило: за всё время их совместной жизни плачущим она его не видела никогда.
— Ты чего, — единственное, что нашлась сказать она.
Муж промолчал, лишь плечи его задрожали.
— Ну что ты раскиселился, Валер, ничего страшного, бывает, полежи немного, успокойся, и всё будет нормально, у нас ещё три дня впереди, — попыталась она воздействовать на него.
— Собирайся и уё*ывай, — всхлипывая, произнёс муж.
Ольга так и застыла в ступоре.
— Ни *уя себе — приём, — задумчиво молвила она после долгой-долгой паузы.
— Уё*ывай, я сказал, — почти заорал Валерка.
— Как скажешь, милый, — холодно произнесла Ольга и начала одеваться. Забыв о гигиене, она истерично натягивала одежду на испачканные телеса. «Уё*ок, уё*ок, уё*ок», — пульсировало у неё в голове. — Прощай, Валер, кури и кушай, — сказала она, неимоверным усилием воли сдерживая плач, и выскочила, хлопнув дверью так, что та едва из косяка не выскочила.
— Оля, Оля, — закричал ей вслед муж, но она его уже не слышала или не хотела слышать.
* * *
Не помня себя, Ольга прошла все многочисленные препоны, создаваемые ей удивлёнными вертухаями, и оказалась на улице. Снег перестал, на смену ему пришёл мелкий ехидный дождь, так как температура воздуха повысилась неправдоподобно резко. Осевшие, покрытые ледяной коростой сугробы хрустели и чавкали под её быстрыми шагами. Холодная капель, скатываясь с крыш построек и обледенелых ветвей деревьев, приглушённо звенела грустной нестройной мелодией.
— Гад, гад, гад, — закричала Ольга, на мгновение остановившись. Затем вытерла рукавом лицо от воды и слёз и двинулась дальше, уже спокойнее. — Да ё*ся бы он в рот, скотина, а я ещё всерьёз подумывала дождаться его, — причитала она на ходу.
Повстречавшаяся ей на тротуаре бабёнка с авоськой испуганно отшатнулась в сторону и прижалась к железной изгороди, проделав по пути канаву в сугробе, точно реактивный крот. Ольга, не обратив на неё внимания, шла дальше.
— Сволочь, *ля, ё*аный козёл, да чтоб я хоть одну посылку ему собрала, хоть одну передачу, да ни за что, да ни в жизнь, пускай, сука, жрёт только свою брюквенную баланду или что там им дают, — продолжала причитать она.
На пятаке возле круглосуточного магазина в тусклом свете уличного фонаря затихло одинокое такси. «Сейчас же на автовокзал и домой, как раз должна успеть на последний автобус», — подумала Ольга.
— Поехали, — скомандовала она, усевшись в Жигулёнок, даже не взглянув на водителя.
— Куда? — удивлённо спросил тот.
— На автовокзал, — резко ответила Ольга.
— Понятно, — сказал таксист, и брызги раскисшего снега взметнулись из-под колёс.
Ехали быстро. Ольга, прищурив глаза, задумчиво наблюдала, как дворники расплескивают по стеклу густую тяжёлую влагу.
— Вы, наверно, торопитесь? — деликатно спросил таксист.
Вместо ответа Ольга принялась рыться в карманах с целью найти в них сигареты.
— Неужели забыли деньги? — настороженно поинтересовался таксист.
— Угадал, — рассмеялась Ольга.
Действительно — карманы её были пусты: ни сигарет, ни денег. Всё осталось любимому Валере, вернее — вертухаям. Валера в это время уже сидел в карцере, держась за ушибленные почки.
— Ну… тогда извините, я вас высаживаю, — сказал таксист и начал притормаживать.
Ольга посмотрела на него впервые с начала их поездки. Интеллигентного вида мужик, в старомодной фуражке-бабайке, с усталым и заспанным лицом.
— Давай отсосу, — напролом атаковала его Ольга.
Машину развернуло посереди дороги, ладно — не было встречных.
— Вы… вы… вы что, — начал заикаться таксист, его пальцы нервно барабанили по рулю.
— Поставь автомобиль по-нормальному, пока в нас кто-нибудь не въехал, — устало сказала Ольга.
«И среди таксистов ещё встречаются лохи», — подумала она с незначительной толикой удивления. Тот, разволновавшись, кочевряжился минут пять, прежде чем вывел машину на полагающуюся ей полосу.
— Вылезайте, — сказал он сухо, после того как всё же решил задачу.
«Высоконравственный, — подумала Ольга. — Экземпляр нынче редкий, с таким надо беседовать по душам».
— Послушайте, — начала она, решив перейти на вы. И наспех набросала историю, как у неё на рынке воры подсекли кошелёк, и что она теперь в полном отчаянии, без копейки денег, и оттого она в полном умственном помешательстве и поэтому предлагает приличным людям всякие неприличности. Для наивного не по профессии таксиста получилось весьма складно.
— И как же вы теперь? — жалостливо спросил он, с открытым ртом выслушав трёп Ольги.
— Не знаю, — прикинулась она овечкой.
— Давайте я вас довезу бесплатно, — сказал таксист, недолго подумав.
— Как я вам благодарна, — восторженно произнесла Ольга, едва сдержавшись, чтобы не рассмеяться.
Тронулись. Огромные короба многоэтажных домов, густо пронизанные блеклыми огоньками окон, медленно проплывали мимо. Движение на городских проспектах было вялым — из-за мерзкой погоды.
— Впредь будьте внимательней, сейчас много всяких мошенников развелось, — вразумлял таксист Ольгу.
— Да, да, конечно, — соглашалась она с ним, думая, как бы теперь разжиться деньгами.
Вдруг на обочине, лениво перетаптываясь в грязном снегу, стали возникать тёмные девичьи фигуры. Сначала одна, метров через двести — следующая, потом сразу четверо скучковались гроздью, дымя сигаретами.
«Городские коллеги, — тут же догадалась Ольга и дальше стала всматриваться в них тщательней. — Всё как по шаблону: хилые, тощие, похожие на чахнущие деревца. Раствор по венам гоняют, — подумала Ольга, — пожалуй, у меня здесь будут неплохие шансы».
— Высадите меня, пожалуйста, вон за той остановкой, — сказала она таксисту.
— Но до автовокзала ещё далеко, — вступил тот в дискуссию.
— Тормози, *лядь, — заорала на него Ольга.
Таксист послушно остановился, услыхав на прощание вместо спасибо громкий хлопок двери. «Поскорей бы что ли сняли, — внутренне психовала Ольга. — Одного обслужу и сваливаю, интересно, какую цену здесь принято заряжать… подойти к девкам спросить? А ну их на *уй».
Едкая морось дождя неприятно покалывала лицо, ноги в намокающих бурках стали зябнуть. Нечастые машины равнодушно проезжали, словно не замечая её, как, впрочем, и остальных тружениц. Зато она привлекла внимание других субъектов, оперативно среагировавших на её появление. За спиной послышались шаги, а по снегу скользнули чудаковато-расплющенные тени.
Ольга обернулась. Дуэт из двух одинаковых парней приближался к ней — чётко, акцентированно, вдавливая ботинки в раскисший снег. «Вот, *ля, двое из ларца, одинаковых с лица», — первое, что пришло ей на ум. Действительно — парни были на удивление схожи, как по росту и телосложению, так и по гардеробу. Оба не высокие и не низкие, сбитые плотно, одеты в чёрные кожаные куртки и чёрные штаны, на головах — вязаные шапки-пидорки, или гондончики, тоже чёрные.
— Ты откуда здесь нарисовалась, зазноба, — с улыбкой произнёс один, ещё не дойдя до неё.
Ольга только начала придумывать, что бы ответить, как второй ударил её кулаком в лоб, без каких-либо предварительных речей. Упав на снежный бруствер, возведённый снегоуборочной техникой, она подумала, скорее с любопытством, чем со страхом: «Начало жёсткое, интересно, что дальше».
— Репа, *ля, чугунная, — недовольно буркнул ударивший, с гримасой поглаживая костяшки.
— Так на *уя ты бьёшь в лоб, — рассмеялся другой. — Лоб — это самое крепкое место, крепче него только пятка.
— А *ули же ты не сказал раньше?
— Я думал, ты знаешь, вроде бы