Когда и откуда пришла на Средиземноморское побережье странница-прорицательница Сивилла — точно не известно. В одних легендах говорится, что прибыла она с далекого Севера, из Гипербореи, в других — что она спустилась с восточных «гор, подпирающих небо».
В тех местах на Средиземноморье, где Сивилла какое-то время жила, — Кларос, Эрифра, Дельфы, острова Самос, Делос, Крит, — пророчица создавала свои школы. И спустя несколько лет ее ученицы-предсказательницы разошлись по разным государствам Античного мира.
«И будет Страх всегда вечным ветром подгонять в спину странников, — наставляла Сивилла своих учениц. — Все мои предсказания продиктованы „Страхом мира“. И ни один смертный не в силах исправить, изменить то, что предсказал Страх. И будет Страх гнать людей по морям и землям…»
Сивилла Кумекая
Сивиллины книги, которые приобрел Рим и которые были на руках у некоторых дельфийских предсказательниц, назывались «Открытыми». Но существовали еще и «Сокровенные Сивиллины книги». Ими пользовалась лишь одна предсказательница — сама Сивилла. После ее смерти такое право получила так называемая духовная «наследница».
Есть предположение, что книги древних пророчеств существуют до сих пор, и по-прежнему только одна «наследница» нашего времени имеет право ими пользоваться.
Чтобы отвлечь внимание от «Сокровенных Сивиллиных книг» и сберечь тайну предсказаний «Страха мира» и его толковательницы Сивиллы, демонстративно сжигались «Открытые книги».
В Древнем Риме даже существовала особая коллегия жрецов. Эта коллегия хранила «Сивиллины книги», а если стране угрожала опасность, жрецы делали по ним предсказания.
Не раз в истории бывали случаи, когда за неверные или очень страшные предсказания «Сивиллины книги» пытались сжечь. Но поклонники легендарной пророчицы подсовывали на уничтожение не «Сокровенные», а «Открытые книги».
Однако каждый раз сжигание отменялось, поскольку главные инициаторы смертельно заболевали, кончали жизнь самоубийством или погибали при загадочных обстоятельствах. И жрецы, собираясь в храме Юпитера Капитолийского, где находились «Сивиллины книги», многозначительно сообщали друг другу: «„Страх мира“ знает, кого метить… „Страх мира“ знает, куда отправлять и вести людей… „Страх мира“ знает, как сомкнуть прошлое с будущим, мимолетное — с вечным…»
В 83 году до нашей эры «Сивиллины книги» сгорели во время пожара. Во времена правления Августа и Тиберия они были частично восстановлены, и по ним предсказывали будущее вплоть до V века нашей эры.
Но ни цезари, ни сенаторы, ни жрецы, ни прорицатели так и не смогли дознаться, где спрятаны таинственные «Сокровенные Сивиллины книги».
Впрочем, согласно преданию, этого никто и не может знать. Кроме одного человека — так называемой «наследницы»…
Под маской Красной смерти
Мой бостонский знакомый, выходец из Петербурга, уехавший в США в начале XX века, Иван Позыков как-то поведал, что еще при жизни знаменитого американского писателя Эдгара По бытовали слухи, будто тот каким-то образом познакомился с «наследницей», и она разрешила ему прочитать один из томов «Сокровенных Сивиллиных книг».
Эдгар Алан По. Бывал ли он на самом деле в Петербурге?
Почему вдруг «наследница» пошла на такое нарушение и приоткрыла тайну тогда еще никому не известному, начинающему писателю?
Говорили, что это было сделано взамен на обещание Эдгара По служить и подчиняться только «Страху мира» и следовать только его предначертаниям. А ключ к пониманию «Сокровенных Сивиллиных книг», как и места их нахождения, якобы заложен в начальных и заключительных строках рассказа Эдгара По «Маска Красной смерти»: «Уже давно опустошила страну Красная смерть. Ни одна эпидемия еще не была столь ужасной и губительной. Кровь была ее гербом и печатью — жуткий багрянец крови!
Неожиданное головокружение, мучительная судорога, потом из всех пор начинала сочиться кровь — и приходила смерть. Едва на теле жертвы, и особенно на лице, выступали багровые пятна — никто из ближних уже не решался оказать поддержку или помощь зачумленному. Болезнь, от первых ее симптомов до последних, протекала меньше чем за полчаса…
…Тогда, призвав на помощь все мужество отчаяния, толпа пирующих кинулась в черную комнату. Но едва они схватили зловещую фигуру, застывшую во весь рост в тени часов, как почувствовали к невыразимому своему ужасу, что под саваном и жуткой Маской, которые они в исступлении пытались сорвать, ничего нет.
Теперь уже никто не сомневался, что это Красная смерть. Она прокралась, как тать в ночи. Один за другим падали бражники в забрызганных кровью пиршественных залах и умирали в тех самых позах, в каких настигала их смерть. И с последним из них угасла жизнь эбеновых часов, потухло пламя в жаровнях, и над всем безраздельно воцарились Мрак, Гибель и Красная смерть…»
На поиски 6 Петербург
Я был знаком с людьми, которые пытались раскрыть тайну Эдгара По, найти в его произведениях ключ к пониманию и местонахождению «Сокровенных Сивиллиных книг». Но они не знали еще, что необходимо работать только с его прижизненным, последним изданием рассказа «Маска Красной смерти».
У специалистов, изучающих биографию и творчество Эдгара По, до сих пор нет единого мнения, бывал ли на самом деле писатель в Петербурге.
Сам Эдгар По в автобиографии писал, что после одного года обучения в Вирджинском университете «…бежал из дома, чтобы принять участие в борьбе греков за свободу. Не добравшись до Греции, я оказался в России, в Петербурге. Из затруднительного положения, в которое я попал там, мне удалось выйти благодаря любезности Г. Миддлтона, американского консула в Петербурге, и в 1829 г. я вернулся домой».
Существует версия, что поводом для написания рассказа «Маска Красной смерти» послужил один случай, который произошел в Петербурге в 1834 году.
Таинственный покойник
Компания молодых людей в масках и китайских костюмах явилась на маскарад в один богатый петербургский дом. Они принесли с собой богато отделанный паланкин, на котором восседал китайский богдыхан. Паланкин со знатным гостем молодые люди установили в самом центре зала.
Хозяина дома и гостей предупредили, что не следует беспокоить богдыхана, задавать ему вопросы, пока он сам не соизволит заговорить.
Когда танцы и веселье были в разгаре, молодые люди в китайских одеяниях незаметно удалились.
Маскарад завершился. Хозяин и еще несколько гостей подошли к богдыхану. Заговорили с ним, но в ответ — молчание. Хозяин забеспокоился. Наконец люди осмелились снять маску с подозрительно молчаливого богдыхана.
Под маской оказался давно окоченевший труп…
Чей он был и кто решил пошутить так жестоко — даже петербургская полиция не смогла выяснить.
«И затихает бег минут…»
В 1831 году Эдгар По написал стихотворение «Город среди моря». И хотя в нем говорится о Востоке, некоторые утверждают, что писатель подразумевал Петербург:
«…Не льются с неба струи света
На город этот, мглой одетый.
Свет алый выси в море льют,
И затихает бег минут,
И в миг, когда в пучину канут
Останки города того,
С престолов силы ада встанут,
Приветствуя его…»
Иван Позыков рассказал мне, что Эдгар По именно в Петербурге искал не только один из томов «Сокровенных Сивиллиных книг», но и не менее таинственную «Инкеримаанскую заповедь».
Почему именно в Санкт-Петербурге искал знаменитый писатель старинные манускрипты? Какие были для этого мотивы? Ответить Позыков не мог. У него имелись лишь версии и предположения…
Осталась легенда, а может, и быль, что за несколько часов до смерти Эдгара По увидел его знакомый. Писатель сидел на той самой роковой скамейке, где потом обнаружили его труп.
— Я жду ворона. Скоро за мной прилетит посланец «Страха мира»… — бормотал Эдгар.
Понять его сумбурную, от большой дозы наркотика, речь было трудно.
— «Сокровенные Сивиллины книги» здесь… «Маску Красной смерти» надо читать, меняя строки… Начало и конец… Читать и считать… Ищите… Ищите…
История этой встречи и странные слова Эдгара По не были внесены в полицейский протокол, не попали ни на страницы газетной хроники того времени, ни в исследования литературоведов.
Удалось ли в действительности Эдгару По узнать тайну «Сокровенных Сивиллиных книг» или то была лишь игра воображения писателя? Смог ли он найти хоть какой-то след «Инкеримаанской заповеди»?
Хотелось бы верить, что когда-нибудь на эти вопросы будут найдены ответы…
«Три терзающих беды»
…Слава Богу, стрелять перестали!
Ни минуты мы нынче не спали,
И едва ли кто в городе спал:
Ночью пушечный гром грохотал,
Не до сна! Вся столица молилась,
Чтоб Нева в берега воротилась.
И минула большая беда —
Понемногу спадает вода.
Николай Некрасов
Загадочная Нева
С начала XVIII века, а может быть, и раньше существуют предсказания, что «три терзающих беды» станут навещать каменные нагромождения, созданные людьми в устье Невы. Очевидно, под нагромождениями подразумевается Петербург.
Об этом якобы говорится и в преданиях земли Ижорской, и даже в «Инкеримаанской заповеди». Вот только не ясно, кто же читал таинственные «заповеди»?
Согласно предсказаниям, «первая гостья-беда — злая вода; вторая — неукротимые огненные вихри; третья — мор и голод. Они будут терзать город, унося с каждым своим набегом тысячи его жителей. Так будет продолжаться, пока белокурая всадница на белом коне с тремя цветками не объедет трижды вокруг города и не возвестит: „Терзающим город бедам конец!..“».
Можно верить или не верить в подобные предсказания, но «три беды» действительно терзают Петербург с самого рождения.
И первая их виновница — Нева. Река, благодаря которой возник этот город. Ее присутствие дает о себе знать в любом закоулке, квартале, районе Петербурга. К ней ведут все его дороги.
Казалось бы, Нева давно уже исхожена и изучена вдоль и поперек. Но до сих пор идут споры, в чем тайна и причина ее наводнений. Не известен и точный возраст Невы, каким было ее русло в первые годы существования, каким станет в ближайшие годы, сколько островов располагалось в устье до XVII века.
Предполагается, что всего лишь немногим более двух тысяч лет назад Нева превратилась из пролива, соединяющего Ладожское озеро и Балтийское море, в реку. Произошло это вследствие поднятия материка. Такие геологические изменения сопровождались землетрясениями. О них, спустя века, писала в 1230 году новгородская летопись: «В лето 6738 от сотворения мира тресеся земля по Велице дни».
В 1176 году в другом новгородском документе отмечалось, что река Волхов в течение пяти дней вдруг потекла в обратную сторону.
Некоторые специалисты считают, что во время образования Невы в ее устье мог быть один остров. Затем этот участок суши был разделен речным потоком и наводнениями на несколько островов.
На карте 1676 года дельты Невы — 24 острова, 1706 года — 31 остров, а в 1858 году их насчитывается уже 80.
Николай Гоголь писал: «…Как вытянулся в струнку щеголь Петербург! Перед ним со всех сторон зеркала: там Нева, там Финский залив. Ему есть куда поглядеться».
Поглядеться есть куда, но не всякое зеркало дает правдивое отражение.
«Злая вода»
В начале мая 1703 года невский рыбак показал Петру I на Заячьем острове старую березу. На ней были какие-то зарубки. Рыбак пояснил, что это отметины уровня воды в недавние наводнения. Он также предостерег царя: «В этом месте строить и жить нельзя — Нева все погубит и унесет…»
Не послушал совета старого рыбака Петр Алексеевич и приказал: «Дабы дерево с отметинами никого не смущало — срубить его, а крепость, как задумано и велено — строить».
Минуло три месяца после встречи царя с рыбаком, и в августе началось наводнение. Вода поднялась тогда почти на два метра выше ординара.
Даже местные жители удивлялись: наводнение в наших краях не редкость, но в конце лета такого не случалось. Неспроста это. Видно, предостерегают небеса — быть большой беде для живущих в новом невском селении…
Так уж изначально повелось в Петербурге: как наводнение — так предрекают вселенский потоп; как пожар — так пророчат гибель всего города.
В 1703 году еще один местный житель показал царю дуб у подножия Пулковской горы. По его словам, вода во время сильных наводнений доходила до нижних ветвей этого дерева. Согласно легенде, Петр I, недолго думая, выхватил топор и отрубил нижние ветви дуба.
Наводнение, случившееся в августе 1703 года, погубило несколько человек, часть строительных материалов, приготовленных для возведения крепости, разметало строительный лес, а местность, где располагался военный лагерь, превратило в сплошное болото.
Царь пребывал в это время в Лодейном Поле. Князь Аникита Репнин отправил ему сообщение: «Зело, государь, у нас жестокая погода с моря и набивает в нашем месте, где я стою с полками, воды аж до моего станишка; ночесь в Преображенском полку в полночь у харчевников многих сонных людей и рухлядь их помочило, а здешние жители, государь, сказывают, что во нынешнем времени всегда то место заливает…»
Следующее крупное наводнение произошло в сентябре 1706 года. Петр I находился тогда в Петербурге и воочию увидел разгул стихии. Об этом он писал Александру Меншикову: «…третьего дня ветром вест-зюйд такую воду нагнало, какой, сказывают, не бывало. У меня в хоромах было сверху полу 21 дюйм, и по городу и на другой стороне по улице свободно ездили на лодках. И зело было утешно смотреть, что люди по кровлям и по деревьям, будто во время потопа сидели…»
С каждым новым разгулом стихии к Петру I являлись всевозможные предсказатели. Одни сообщали о последствиях прихода «злой воды», пророчили и называли даты следующих наводнений.
Предсказание неизвестного
Шведский дипломат по фамилии Маркс сообщал, что в 1720 году появился в Петербурге неизвестный мужик и стал смущать и запугивать горожан, будто через несколько дней придет с моря «злая вода» и погубит город и всех его жителей.
Пророчество его не сбылось. Мужика схватили, нещадно били плетьми. Но тот не выл от боли, а хохотал, показывал палачам язык да горланил: «Все равно утоп нет бесов-град! О том было мне видение — три дохлые лошади плавали по бурной воде!..»
Видно, от души накаркал-напророчил под свист плетей неизвестный мужик. Ровно через год, после торжеств по поводу провозглашения Петра императором, произошло трехкратное наводнение.
5 ноября 1721 года камер-юнкер Берхгольц отмечал: «Невозможно описать, какое страшное зрелище представляло множество оторванных судов, частию пустых, частию наполненных людьми, они неслись по воде, гонимые бурею, почти к неминуемой гибели…»
А в народе с той поры сложилось мнение: как только государь что-то празднует, так небеса сердятся. Видно, тяжки его грехи.
И доброжелатели, и недруги Петра Великого соглашаются в одном: последнее наводнение при его жизни сыграло роковую для роль для государя.
Уже упомянутый Берхгольц записал осенью 1724 года: «Во время вчерашнего шторма испытал его величество много опасности на пути от Дубков. Одно из следовавших за ним судов погибло. И только два человека спаслись с оного. Государь поставил яхту свою на два якоря…»