Но что же в таком случае представляет собой психика? Материалистический предрассудокотносит ее к простым эпифеноменам органических процессов мозга. С этой точки зрения, всякоепсихическое затруднение должно быть следствием органического или физического нарушения,которое не обнаруживается лишь в силу несовершенства наших диагностических средств.Несомненная связь между психикой и мозгом в известной мере подкрепляет эту точку зрения, ноне настолько, чтобы сделать ее непоколебимой истиной. До тех пор, пока точно не установлено,имелись ли в случае невроза действительные нарушения в органических процессах мозга,невозможно ответить на вопрос, являются ли имеющиеся эндокринные нарушения причиной илиследствием.
С другой стороны, не вызывает сомнений тот факт, что подлинные причины неврозов по своемупроисхождению являются психологическими. Очень трудно себе представить, что для излеченияорганического или физического нарушения может быть достаточно просто исповеди. Но я былсвидетелем случая истерической лихорадки с температурой 102° (примерно 39° по Цельсию),исчезнувшей через несколько минут после исповеди, в которой человек рассказал опсихологической причине заболевания.
Как же объяснить случаи явно физических заболеваний, когда облегчение, а то и исцеление,приходят в результате простого обсуждения болезнетворных психических конфликтов? Я наблюдалпсориаз, покрывший практически все тело, который уменьшился в размерах в десять раз занесколько недель психологического лечения. В другом случае пациент незадолго перенесоперацию по поводу расширения толстой кишки (было удалено до сорока сантиметров ткани), новскоре последовало еще большее расширение. Пациент был в отчаянии и отказался от вторичнойоперации, хотя хирург считал ее неизбежной. После обсуждения с психологом несколькихинтимных фактов у пациента все пришло в норму.
Подобного рода опыт — а он не является чем-то из ряда вон выходящим — заставляетотказаться от мысли, будто психика — ничто, а продукты воображения нереальны. Толькореальность психики не там, где ее ищут по близорукости: психика существует, но не вфизической форме. Смехотворным предрассудком выглядит мнение о том, будто существованиеможет быть только физическим. На деле же единственная непосредственно нам известная формасуществования — это психическая форма. И наоборот, мы могли бы сказать, что физическоесуществование только подразумевается, поскольку материя познается лишь посредствомвоспринимаемых нами психических образов, переданных нашему сознанию органами чувств.
Мы заблуждаемся, когда забываем эту простую, но фундаментальную истину. Даже если уневроза нет иной причины, кроме воображения, она остается вполне реальной. Если нектовообразит, что я его смертельный враг и убьет меня, то я стану жертвой простого воображения.Образы, созданные воображением, существуют, они могут быть столь же реальными — а в равнойстепени столь же вредоносными и опасными, — как физические обстоятельства. Я даже думаю, чтопсихические опасности куда страшней эпидемий и землетрясений. Средневековые эпидемиибубонной чумы или черной оспы не смогли унести столько жизней, сколько их унесли, например,различия во взглядах на устройство мира в 1914 г. или борьба за политические идеалы вРоссии. Хотя своим собственным сознанием нам не дано уловить форму существования психики(ибо у нас нет для этого архимедовой точки опоры вовне), психика существует; более того,она-то и есть само существование.
Итак, что же сказать нам в ответ пациенту, вообразившему, что он болен раком? Я бы сказалему следующее: «Да, друг мой, вы действительно страдаете от чего-то очень похожего на рак,вы носите внутри смертельное зло, которое не убьет вас телесно, ибо имеет бестелеснуюприроду. Но это зло способно убить вашу душу. Она уже им отравлена, как и отношения сдругими людьми. Ваше счастье отравлено им, и так будет продолжаться, пока оно не проглотитцеликом ваше психическое существование. В конце концов вы станете не человеком, а злостнойразрушительной опухолью».
Ясно, что нашего пациента нельзя признать творцом собственных болезненных фантазий, хотятеоретически он, конечно, считает именно себя владельцем и создателем продуктов своеговоображения. Когда человек действительно страдает от онкологического заболевания, он никакне считает себя ответственным за порождение такого зла, хотя раковая опухоль находится вего теле. Но когда речь заходит о психике, мы тотчас чувствуем некую ответственность, словносами являемся творцами нашего психического состояния. Предрассудок этот относительнонедавний. Еще не так давно даже высококультурные люди верили в то, что психические силы могутвоздействовать на наш ум и чувства. Такими силами считались привидения, колдуны и ведьмы,демоны и ангелы, даже боги, которые могли произвести в человеке психологические изменения.В былые времена пациент, вообразивший, что у него рак, переживал бы эту мысль совсем иначе.Наверное, он предположил бы, что кем-то заколдован либо одержим бесами; ему бы и в голову непришло, что он сам породил такую фантазию.
Я полагаю, что эта идея рака появилась спонтанно, возникла в той части психики, котораяне тождественна сознанию. Речь идет об автономном образовании, способном вторгаться всознание. О сознании мы говорим, что это наше собственное психическое существование, но ракнаделен своим собственным психическим существованием, от нас независимым. Данное утверждениеполностью соответствует наблюдаемым фактам. Если подвергнуть нашего пациента ассоциативномуэксперименту, то скоро обнаружится, что он не является хозяином в своем собственном доме.Его реакции будут заторможенными, деформированными, подавленными или замененными какими-тоавтономными навязчивыми идеями. На некоторое число слов—стимулов он не сможет ответитьсознательно: в ответах будут присутствовать некие автономные содержания, они частобессознательны, не осознаются и самими тестируемыми. В нашем случае наверняка будут полученыответы, источником которых является психический комплекс, лежащий в основе идеи рака. Стоитслову—символу коснуться чего-нибудь такого, что связано со скрытым комплексом, и реакциясознательного Эго будет нарушена или даже замещена ответом, продиктованным этим комплексом.Впечатление такое, что этот комплекс представляет собой автономное существо, способноевмешиваться в намерения Эго. Комплексы в самом деле ведут себя словно вторичные или частичныеличности, наделенные собственной психической жизнью.
Говоря о происхождении многих комплексов надо отметить, что они просто отклонились отсознания — оно предпочло избавиться от них путем вытеснения. Но среди них есть и другие,никогда ранее не входившие в сознание, а потому и не поддававшиеся прежде произвольномувытеснению. Они произрастают из бессознательного и вторгаются в сознание вместе со своимитаинственными и недоступными влияниями и импульсами. Случай нашего пациента относится какраз к этой категории. Несмотря на всю его культуру и интеллигентность, он стал беспомощнойжертвой какой-то одержимости, оказавшись не способным противостоять демонической силеболезнетворной идеи. Она росла в нем подобно настоящей опухоли. Однажды появившись, этаидея непоколебимо удерживалась в его сознании, отступая лишь изредка на короткое время.
Такие случаи хорошо объясняют, почему люди опасаются самосознания. За экраном можетоказаться нечто — кто знает, что именно, — а потому люди предпочитают «принимать вовнимание и тщательно наблюдать» исключительно внешние для их сознания факторы. У большинствалюдей имеется своего рода первобытная робость по отношению к возможным содержаниямбессознательного. Помимо естественной робости и стыда, также присутствует еще тайный страхперед неведомыми «опасностями души». Конечно, мы не признаем столь смехотворную боязнь.Но нам необходимо понять, что этот страх вовсе не является неоправданным; напротив, у негослишком весомые основания. Мы никогда не можем быть уверены в том, что какая-нибудь новаяидея не захватит нас целиком — или наших соседей. Как из современной, так и из древнейистории нам известно, что такие идеи могут оказаться весьма странными, такими, что далеконе все люди могут с ними согласиться. В итоге мы получаем сожжение заживо или рубку головвсем инакомыслящим, сколь бы благонамеренными и рассудительными они не были; а сегодня вход идет более современное, автоматическое оружие. Мы даже не в силах успокоить себя тоймыслью, что подобного рода вещи принадлежат отдаленному прошлому. К сожалению, онипринадлежат не только настоящему, но и будущему. Ноmo homini lupus (лат. «человек человеку —волк») — это печальный, но все же вечный трюизм. Так что у человека есть причины опасатьсятех безличных сил, которые таятся в бессознательном. Мы пребываем в блаженном неведенииотносительно этих сил, поскольку они никогда (или почти никогда) не касаются наших личныхдел в обычных обстоятельствах. Но стоит людям собраться вместе и образовать толпу, каквысвобождается динамика коллективного человека. Звери или демоны, сидящие в каждом человеке,не проявляют себя, пока он не сделался частью толпы. Там человек бессознательно нисходит нанизший моральный и интеллектуальный уровень. Тот уровень, который всегда лежит за порогомсознания, готов прорваться наружу, стоит подействовать стимулу совместного пребывания втолпе.
Фатальной ошибкой является подход к человеческой психике как чему-то сугубо личностному,либо попытка объяснить ее с исключительно личностной точки зрения. Такой способ объясненияпригоден в ситуации обычных повседневных занятий индивида и в его отношениях с другими, ностоит возникнуть малейшим трудностям, скажем в форме непредвиденных и неожиданных событий,как тотчас призываются на помощь инстинктивные силы, предстающие в качестве чего-тосовершенно необъяснимого, нового, даже странного. С точки зрения личностных мотивов ихуже не понять, они сравнимы, скорее, с паникой дикарей при виде солнечного затмения итому подобными событиями. Так, попытка объяснения смертельной вспышки большевистских идейличностным отцовским комплексом мне кажется совершенно неадекватной. Изменения в характеречеловека, происходящие под влиянием коллективных сил, буквально изумляют. Деликатное иразумное существо может превратиться в маньяка или дикого зверя. Причины тому ищут обычно вовнешних обстоятельствах, но ведь взорваться в нас может лишь то, что ранее уже было заложено.Мы всегда живем на вершине вулкана; и пока нет человеческих средств защиты от возможногоизвержения, которое способно все разрушить, что только может. Конечно, хорошо устраиватьмолебны в честь разума и здравого смысла, но как быть, если ваша аудитория подобна обитателямсумасшедшего дома или толпе в коллективном припадке? Разница тут невелика, ибо и сумасшедший,и толпа движимы овладевшими ими безличными силами.
Достаточно такой малости, как невроз, чтобы вызвать силу, с которой только разумом несправиться. Наш пример с раком ясно показывает, насколько бессилен интеллект перед лицомсамой очевидной бессмыслицы. Я всегда советую моим пациентам принимать такую очевидную, нонепобедимую бессмыслицу за проявление силы, смысл которой еще не был понят. Опыт научилменя, что куда более эффективный метод обращения с такими фактами — это принять их всерьези попытаться найти подходящее объяснение. Но объяснение работает лишь в том случае, есливыдвигается гипотеза, соответствующая болезнетворному следствию. В нашем случае мысталкиваемся с такой волей и с такой силой внушения, которые просто несравнимы со всем тем,что может противопоставить им сознание пациента. В столь опасной ситуации было бы плохойстратегией убеждать пациента в том, что за его симптомом, пусть и самым непостижимымобразом, стоит он сам и оказывает поддержку этому симптому. Внушение такого рода тут жепарализует его боевой дух, он будет деморализован. Гораздо лучше, если он будет считатьсвой комплекс автономной силой, направленной против его сознательной личности. Более того,это объяснение больше соответствует фактам, нежели сведение дела к личностным мотивам. Ктому же личностная мотивация тут сохраняется, но не является интенциональной, она органичноприсуща пациенту.
В Вавилонском эпосе повествуется о том, как «гордыня» Гильгамеша [73] бросила вызов богам; тогда боги изобрели и создали человека, равного посиле Гильгамешу, чтобы тот умерил незаконные притязания героя. То же самое произошло с нашимпациентом. Он относится к тому типу людей, что строят свои отношения с миром исключительнона основе интеллекта и разума. Его притязания привели по меньшей мере к тому, что онзамахнулся на формирование собственной судьбы. Он все подвергал беспощадному суду разума,но природе где-то удалось ускользнуть, и она вернулась полная мести в форме совершеннейшейбессмыслицы, т.е. идеи рака. Бессознательное породило такое тонкое и умное образование содной целью — держать человека в безжалостной узде. Это был сокрушительный удар по всемего разумным идеалам, и прежде всего по вере во всемогущество человеческой воли.
Такого рода одержимость свойственна лишь тем, кто постоянно злоупотребляет разумом иинтеллектом в эгоцентрических целях роста власти. Гильгамешу, правда, удалось избежатьбожественного возмездия. К нему приходили вещие сны, на которые он обратил внимание. Ониподсказали ему, как лучше одолеть врага. У нашего пациента, живущего в век, когда богивымерли и даже пользуются дурной репутацией, также были сновидения, но он к ним неприслушался. Как можно разумному человеку быть столь подвластным предрассудкам, чтобывсерьез принимать сны! Этот общий предрассудок по поводу значения сновидений является лишьодним из симптомов куда более серьезной недооценки человеческой души вообще. Удивительноеразвитие науки и техники было уравновешено, с другой стороны, поразительной утратой мудростии интроспекции. Верно, наша религия много говорит о бессмертной душе, но это учение содержитлишь несколько слов о действительной человеческой душе, которой суждено отправиться прямо вад, не будь особого акта божественной благодати. Эти два важных фактора несут ответственностьза общую недооценку значения психики, но не всю ответственность. Намного старше этихсравнительно недавних перемен являются первобытный страх и отвращение ко всему, что граничитс бессознательным.
Сознание поначалу было весьма непрочным. В относительно первобытных обществах мы все ещеимеем возможность наблюдать, насколько легко утрачивается сознание. Одной из «опасностейдуши», кстати, является как раз утрата души, когда часть психики снова становитсябессознательной. Другим примером может служить состояние, называемое «амок» — эквивалент«берсерка» в германских сагах. Это состояние большего или меньшего транса, частосопровождаемого опустошительными социальными последствиями. Даже обычная эмоция можетвызвать заметную утрату сознательности. Первобытные племена поэтому строго хранятразработанные формы вежливости, там принято говорить приглушенным голосом, складывать наземлю оружие, припадать к земле, склонять головы, показывать раскрытые ладони рук. Дажев наших формах вежливости все еще можно отыскать следы «религиозного» видения возможныхпсихических опасностей. Мы пытаемся умилостивить судьбу, магически желая друг другу доброгодня. Левую руку нехорошо держать в кармане или за спиной, когда правой пожимаешь рукудругого. Если вы хотите умилостивить особенно сильно, вы пользуетесь обеими руками. Передлюдьми, наделенными большим авторитетом, мы преклоняем непокрытую голову, т.е. предлагаемим свою голову без защиты, чтобы умилостивить сильного, который может вдруг легко перейтик неконтролируемому насилию. Во время военных танцев дикари приходят в такое возбуждение,что могут наносить себе ранения и проливать кровь.
Жизнь дикаря постоянно наполнена заботой по поводу все время таящейся в засадепсихической опасности, а потому столь многочисленны процедуры, направленные на уменьшениериска. Высшим проявлением этого факта является табу, наложенное на различные области.Бесчисленные тщательно и со страхом соблюдаемые табу суть ограждения области психики. Ясовершил чудовищную ошибку, находясь на южном склоне горы Элгон. Мне захотелось выяснить,что из себя представляют призрачные дома, с которыми я часто сталкивался в лесу, и вовремя беседы я употребил слово «селельтени», означающее «призрак». Тотчас мои спутникиумолкли в тягостном изумлении. Все отвернулись от меня, поскольку я громко произнестщательно умалчиваемое слово и тем самым навлек самые опасные последствия. Мне пришлосьсменить тему разговора, чтобы встречу можно было продолжить. Те же люди уверяли меня, чтоу них не бывает сновидений; последние были прерогативой вождя и шамана. Позже шаманпризнался мне, что у него тоже больше нет сновидений: ведь теперь у них есть окружнойкомиссар. «С тех пор как пришли англичане, у нас больше нет снов, — сказал он, — окружномукомиссару все ведомо о войне и болезнях, о том, где нам жить». Это странное суждениеосновывается на том факте, что сновидения были прежде высшим политическим озарением,голосом «мунгу». Поэтому обычному человеку было бы неразумно полагать, что у него естьсновидения. Сновидения — это голос Неведомого, которое от века грозит новыми опасностями,жертвами, войнами и прочими беспокойствами. Одному из африканцев как-то приснилось, чтовраги захватили его в плен и сожгли живьем. На следующий день он собрал своих родственникови стал упрашивать их сжечь его. Они согласились только связать ему ноги и поставили его вкостер. Конечно он после этого сильно хромал, но от своих врагов ему удалось ускакать.