Такой ответ не устраивал соборных витий и их вдохновителей, надеявшихся, что Моссовет отвергнет их просьбу и они смогут после этого усилить контрреволюционную кампанию, восстановить против рабоче-крестьянской власти тех верующих, которые ее поддерживали.
Эта попытка не удалась, и группа членов собора во главе с епископом Гермогеном потребовала ликвидировать Братские могилы у Кремлевской стены и перенести останки борцов на кладбище в село Всехсвятское (ныне район станции метро «Сокол»). Они заявили, что «в противном случае отпевание будет не отпеванием, а второй революционной демонстрацией…». Собор, усердно ратовавший за продолжение мировой войны «до победного конца», теперь потребовал «немедленно снять со стен Кремля громадный красный плакат с революционной, угрожающей мировым кровопролитием надписью, а также красные знамена и флаги».
Трудовая Москва игнорировала эти требования реакционеров.
21 ноября знаменитый самокатный батальон, отличившийся в октябрьских боях, пришел к Братским могилам, чтобы отдать честь «павшим за освобождение рабочего класса, за мир и братство народов товарищам». Пришел в полном вооружении, с оркестром, красными знаменами и лозунгами: «Долой войну!», «Да здравствует братство народов!», «Мир хижинам! Война дворцам!», «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»
Серая лента шинелей застыла между Спасскими и Никольскими воротами. Стихли звуки революционного марша.
В этот момент со стороны Спасской башни показалась коляска патриарха Тихона в сопровождении торжественной процессии духовенства. Недавно избранный в Кремле глава русской православной церкви совершал традиционный объезд вокруг его стен. Когда коляска приблизилась к самокатчикам, патриарх стал благословлять их и окроплять «святой водой». Испокон веков так поступали церковные владыки, проезжая сквозь раболепные толпы верующего народа на Красной площади. Но 21 ноября в ответ, заглушая молитвы попов, солдаты запели:
Отречемся от старого мира,
Отряхнем его прах с наших ног.
Так встретились на Красной площади, у Братских могил, два мира — старый, одряхлевший и новый, полный веры в правоту своего справедливого дела.
Реакционные церковники не могли понять, что пробудившемуся народу, разорвавшему цепи многовекового гнета, не нужны теперь ни молитвы, ни попы, ни сказки о загробном царстве. Не могли понять, что этот народ, в котором проснулись гигантские творческие силы, хочет сам строить свое светлое будущее на земле.
Похороны борцов революции 10 ноября 1917 г. резко изменили общественное значение Красной площади.
Ее главной, лицевой стороной, дважды менявшейся за восемь веков, окончательно стала западная — та, где высилась Кремлевская стена с расположенными у подножия Братскими могилами. Храм Василия Блаженного со стоящей перед ним трибуной — Лобным местом и Верхние торговые ряды с высившимся у их фасада памятником Минину и Пожарскому потеряли значение смыслового центра Красной площади.
Погребение борцов Октября было фактически первой общегородской демонстрацией трудящихся Москвы после победы революции. Отныне Красная площадь, на которой всего четыре года назад пышно праздновалось 300-летие династии Романовых, на которой еще два месяца назад принимали присягу на верность буржуазному Временному правительству «батальоны смерти», становится традиционным местом революционных митингов, демонстраций и парадов.
Еще больше возросла роль Кремля и Красной площади с марта 1918 г., когда в Москву переехало Советское правительство во главе с В. И. Лениным. Кремль вновь стал политическим центром страны, стал штабом революции. К Красной площади вернулась роль общегосударственного форума. Одновременно возросло и значение Революционного некрополя. Постепенно из городского он превращается в общенациональный пантеон, а после сооружения Мавзолея Ленина приобрел мировое значение.
Первый год после победы Октября торжества на Красной площади носили преимущественно траурно-мемориальный характер — ни одно празднество, ни одно торжество в Москве не мыслилось без преклонения перед могилами павших борцов революции.
Состоявшаяся 9 января 1918 г. крупнейшая общегородская демонстрация рабочих, красногвардейцев и солдат в память жертв Кровавого воскресенья 1905 г., а также в поддержку Советского правительства стекалась к Братским могилам на Красной площади, где под звуки траурного марша начался грандиозный митинг.
И первомайская демонстрация 1918 г. на Красной площади была, вопреки утвердившемуся в литературе мнению, не столько праздничной, сколько торжественно-траурной. Комиссия Московского Совета, обсудив план предстоящих торжеств, постановила: «При вступлении на Красную площадь пение умолкает, оркестр играет „Интернационал“ и революционные марши. Процессии, проходя Братские могилы, салютуют (склоняют) знамена…» Лишь оттуда колонны шли на Ходынское поле, где был намечен праздничный парад. В день международной солидарности трудящихся освобожденные массы несли прежде всего свой поклон погибшим за свободу борцам.
1 Мая Владимир Ильич Ленин, наблюдая за шествием с 19-метровой Кремлевской стены, хорошо видел любовно украшенный некрополь: могилы героев, прибранные зеленью и огороженные досками, задрапированными красной материей. На высоком постаменте — огромный венок с надписью на ленте: «Слава павшим борцам пролетарской революции!» Мимо некрополя двигались с приспущенными знаменами колонны — представители районов и воинских частей. Вот склонилось в боевом салюте знамя ВЦИК. Четкий мерный шаг пехоты сменился громыханием артиллерии. Медленно двигались автомобили, увешанные гирляндами цветов и красных знамен. Под барабанную дробь подошли латышские стрелки… Все новые и новые колонны в благоговейном молчании двигались мимо Кремлевской стены. Отдав долг павшим, рабочие и солдаты поднимали знамена.
С пролетевшего аэроплана посыпались листовки. На грузовиках, украшенных хвойными гирляндами, ехали дети, размахивая флажками и платочками. Они символизировали новую, светлую жизнь, за которую погибли герои и за которую сражаются их товарищи.
Спустившись на площадь, Ленин поднялся на трибуну у Кремлевской стены и в своей речи призвал рабочих и красноармейцев зорко оберегать завоевания революции.
В первые годы Советской власти в дни крупнейших праздников — 7 Ноября и 1 Мая у Братских могил выставляли почетный воинский караул.
В Революционном некрополе уходившие на фронт отряды клялись разгромить врагов и отстоять завоевания Октября.
«Построившись в каре перед могилами коммунаров у Кремлевской стены, — вспоминал командир 21-го стрелкового полка М. М. Златоверов, — полк на штыках и клинках дал клятву верности нашей партии и революционному пролетариату Москвы». Сформированный осенью 1918 г. из красногвардейцев Пресненского, Сокольнического и Городского районов, роты чехов, взводов венгров, немцев, поляков, из сербов, латышей и эстонцев, этот полк символизировал братство народов, вышедших в битву за землю, за волю, за лучшую долю. Красные воины сдержали клятву, данную перед Братскими могилами: в первом же бою они выбили белых из Новохоперска, а 31 декабря 1918 г. «поздравили» их с Новым годом, уничтожив три полка. Враги боялись героев 21-го и редко решались сражаться полк на полк.
Клятва 21-го полка в Революционном некрополе не первая и не последняя. 30 апреля 1918 г. перед Братскими могилами присягал на верность революции Финляндский советский полк. 12 октября 1918 г. на Красной площади принял знамя 38-й Рогожско-Симоновский пехотный полк, сформированный из пролетариев заводов Гужона, АМО, «Динамо». Более тысячи рогожско-симоновских рабочих обагрили своей кровью подступы к Царицыну, поля Дона и Кубани. В жестокой сече с белой конницей горстка уцелевших героев, израсходовав все патроны, спасла знамя, врученное им у стен Кремля, и под свист пуль казачьей погони вывезла его на тачанке[6].
12 октября 1918 г. у Братских могил принимал присягу инженерный полк, 2 октября 1920 г. — выпускники военных школ.
Приезжавшие в Москву красноармейцы и партизаны, трудовые казаки и комиссары, зарубежные пролетарии, все революционеры считали своим долгом поклониться героям, спящим у Кремлевской стены.
11 июля 1918 г. делегаты закончившегося V съезда Советов — участники разгрома мятежа левых эсеров — с пением «Интернационала» пришли к Братским могилам и поклялись «продолжать святое дело установления социалистического порядка в России».
— Мы говорим вам, павшие товарищи, — сказал оратор, — революция идет вперед! И если история потребует от нас еще раз столько же жертв, которые бы заняли могилами всю Красную площадь, мы их принесем. Но не отдадим, не уступим ни одной пяди завоеваний нашей социалистической революции.
14 апреля 1918 г. возложили венок на Братские могилы делегаты Всероссийского съезда военнопленных. «Многотысячной стройной процессией, — писала „Правда“, — военнопленные двинулись к Братским могилам на Красной площади. Гордо развеваются красные знамена, бодро и стройно идут рядовые „великой армии труда“.
„Долой коронованных бандитов!“ — кричит надпись одного флага. „Да здравствуют Ленин и Карл Либкнехт!“ — отвечает другая надпись реющего знамени.
Плывут знамена. Колышет их весенний ветер. Улыбается небо весенне-синее, безбрежное.
Добьемся мы освобожденья
Своею собственной рукой.
Мощно кричат шаги многотысячной массы пролетариев всех стран».
Мемориальный характер торжеств на Красной площади еще доминировал, пожалуй, и во время празднования 1-й годовщины Октябрьской революции, начавшегося открытием памятной доски «Павшим в борьбе за мир и братство народов».
«Требовалось время, чтобы новое назначение Красной площади — памятника погибшим борцам и политического форума — органично слилось в сознании народа в неразрывное идейно-художественное содержание, — пишет доктор искусствоведения С. Хан-Магомедов. — Это был сложный процесс не только переосмысления художественного образа старого архитектурного ансамбля, но и осознания возможности совмещения на одной площади Братских могил и места проведения революционных праздников».
Поиски пути формирования нового ансамбля Красной площади хорошо демонстрировал проект ее первомайского оформления 1918 г., разработанный А. А. и В. А. Весниными, стремившимися отразить и триумф пролетарской революции, и скорбь о павших. Проект известных зодчих-братьев был первым и очень важным этапом создания нового облика площади.
Но не менее, а, пожалуй, более могучим архитектором, влиявшим на характер церемоний на Красной площади, перед могилами героев, была сама жизнь, сама Революция, одерживавшая победу за победой над многочисленными врагами и успешно созидавшая новый мир. В условиях величайшего торжества дела Октября характер церемоний и манифестаций на Красной площади, перед могилами павших борцов, а с 1924 г. — перед Мавзолеем Ленина постепенно утрачивает мемориальную форму и принимает характер торжественных рапортов, отчетов о достигнутых успехах, характер демонстрации несокрушимой силы строителей социализма и коммунизма.
Величественный и строгий Мавзолей Ленина — композиционный центр Революционного некрополя. В него входят также две Братские могилы — слева и справа от усыпальницы Ильича, двенадцать отдельных захоронений за Мавзолеем и колумбарий в Кремлевской стене. Архитектурное оформление этой всенародной святыни имеет свою историю.
С первых же дней после победы Октябрьского вооруженного восстания в Москве от рабочих, солдат второй столицы стали поступать предложения о сооружении достойного памятника погибшим в революционных боях. Уже на следующий день после похорон, 11 ноября 1917 г., Замоскворецкий Совет рабочих и солдатских депутатов, «желая, чтобы память о товарищах, убитых при защите народной свободы… была сохранена навсегда», постановил начать «по всем фабрикам, заводам и прочим предприятиям сбор на памятник». 15 ноября к сбору средств на памятник призвали «Известия Московского Совета рабочих и солдатских депутатов».
19 декабря 1917 г. президиум Моссовета, заслушав доклад комиссара по охране исторических памятников П. П. Малиновского о проведении конкурса на сооружение «памятника на могилах жертв революции», поручил ему выработать условия конкурса и представить их Московскому Совету. Накануне массовой демонстрации рабочих 9 января 1918 г. президиум Моссовета признал «желательным начать фундаментальные работы по украшению Братской могилы» на Красной площади и выделил на художественное оформление некрополя ко дню манифестации 5 тысяч рублей.
23 апреля 1918 г. на пленарном заседании Московского Совета было принято решение объявить конкурс «на сооружение монумента Пролетарской Революции и павшим товарищам-борцам на Красной площади». Это был первый конкурс на создание архитектурного памятника после установления Советской власти.
Благоустройство Братских могил, начавшееся летом 1918 г., отразило влияние первомайского оформления Красной площади, осуществленного Весниными, стремившимися выразить и пафос победы революции, и скорбь о павших героях Октября. В преобладающий красный цвет восстания они ввели в ряде мест черный, траурный: с Кремлевской стены свешивались 18 алых полотнищ с лозунгами и черным орнаментом, перед украшенными зеленью могилами установили склоненные флаги на постаментах и т. д.
Подчеркивая главную роль западной стороны Красной площади, где возник Революционный некрополь, Веснины объединили в общий комплекс детали праздничного оформления Кремлевской стены, Братских могил и обшитой алой материей трибуны у Сенатской башни (на месте будущей усыпальницы Ленина).
Это была квадратная в плане ступенчатая композиция, состоявшая из трех различных по высоте параллелепипедов: распластанного нижнего, собственно и служившего трибуной, низкого среднего и развитого в высоту верхнего. На верхнем ярусе трибуны — надпись золотом, обрамленная венком: «1-е Мая 1918. Слава павшим борцам пролетарской революции». У подножия трибуны была другая — более длинная невысокая трибуна для гостей.
Перед Весниными стояла очень трудная задача: объединить, казалось бы, несовместимое — Братские могилы и трибуну для всенародных торжеств. Талантливые зодчие нашли правильное художественно-композиционное решение западного фасада площади, использовав колоссальные потенциальные возможности Кремлевской стены для создания нового ансамбля, разместив все оформление на ее фоне.
«Основной композиционный акцент, — пишет С. Хан-Магомедов, — они сделали в центральной части Кремлевской стены, удачно нашли форму и размеры трибуны (по высоте она почти равна стене), контрастно противопоставив ее простые геометрические объемы сложному завершению Кремлевской стены. Веснины правильно почувствовали необходимость композиционного стягивания нижней части западного фасада площади. Строго говоря, сама Кремлевская стена архитектурно оформляла не столько площадь, сколько пространство площади, завершая его великолепным силуэтом. В этих условиях важно было архитектурно оформить стык самой поверхности площади с нижней частью стены (т. е. место, где раскинулись Братские могилы. —