В целом по масштабу, формам, композиции, стилевому контрасту и даже по цвету этот проект праздничного оформления стал на ряд лет образцом традиционного оформления Красной площади к праздникам.
28 июня президиум Моссовета утвердил проект оформления Братских могил. Предусматривалось превратить некрополь — между Спасской и Никольской башнями — в террасу, поднятую над остальной территорией Красной площади. В центре его — на стене Сенатской башни — установить мемориальную доску. С площади к ней должна была вести торжественная лестница, заканчивавшаяся широкой площадкой. Справа и слева от доски намечалось возвести две строгие колонны и посадить декоративные кусты. По обе стороны башни и площадки тянулись Братские могилы под сенью трех рядов лип. Таким образом, впервые указывалось место памятника — Сенатская башня.
17 июля Совет Народных Комиссаров обратил особое внимание Народного комиссариата по просвещению, ведавшего в то время вопросами монументальной пропаганды, на желательность сооружения «памятников павшим героям Октябрьской революции», и в частности установки «барельефа на Кремлевской стене в месте их погребения». Секция изобразительных искусств отдела народного просвещения Моссовета предложила московским художникам представить проекты мемориальной доски. На призыв откликнулись скульпторы А. В. Бабичев, А. М. Гюрджан, С. А. Мезенцев, С. Т. Коненков, архитектор В. И. Дубенецкий, художник И. И. Нивинский.
Сравнительно небольшая мемориальная доска должна была не нарушать ансамбля Красной площади и в то же время не затеряться среди каменных громад Кремлевской стены и башен, храма Василия Блаженного и Исторического музея. Гармонируя с окружающей архитектурой, памятник павшим героям должен был внести элемент революционной идейности в старый ансамбль, стать своеобразным притягательным центром советской Красной площади. Новые задачи, выдвинутые эпохой перед художниками, требовали поисков новых путей в искусстве. Трудности усугублялись сжатыми сроками конкурса.
Художники с большим энтузиазмом взялись за работу. «Никогда еще я не трудился с таким увлечением и подъемом, — вспоминал скульптор С. Т. Коненков. — Один набросок следовал за другим. На улицах звучали революционные песни, и мне так хотелось, чтобы на древней Кремлевской стене зазвучал гимн в честь грядущей победы и вечного мира. Я должен был все это выразить не словами и звуками, а в барельефе». Репортер «Вечерних известий Московского Совета», посетивший в те дни студию скульптора А. М. Гюрджана, писал, что художник сделал эскиз доски «не на заказ», а стремился воспроизвести «свой душевный порыв».
Тем временем у Кремлевской стены шли спешные работы по приведению в порядок Братских и индивидуальных могил. 17 июня 1918 г. Московский Совет ассигновал для этой цели 34,5 тыс. рублей. Земляные холмы над могилами были выровнены, обложены дерном, украшены цветами. Рабочие спланировали две липовые аллеи, установили чугунные столбы с электрическими фонарями. Строители соорудили восьмиступенчатую каменную лестницу, ведущую к Сенатской башне, где должна быть установлена мемориальная доска. На аллее вдоль Кремлевской стены поставили свежевыкрашенные скамейки. Работами руководили инженеры Д. А. Палеолог и Л. Г. Чехолин.
15 сентября 1918 г. открылась выставка проектов мемориальной доски. Газеты призвали рабочих посетить помещение секции изобразительных искусств при Московском Совете и «высказать свое отношение к выставленным там эскизам». Вокруг проектов будущего памятника развернулась оживленная дискуссия.
18 сентября жюри рассмотрело представленные работы. Два проекта: Коненкова (барельеф: крылатый Гений — символ Победы — с Красным знаменем в одной руке и пальмовой ветвью в другой) и Дубенецкого («Первый камень фундамента будущего») — получили по одинаковому числу голосов. Остальные были отклонены.
Эксперты заявили, что барельеф Коненкова имеет преимущество, поскольку он цветной. Он «побеждает тот постоянный серый полумрак, который царит в этом месте» Кремлевской стены. Жюри подчеркнуло, что «по своему внешнему виду доска будет вполне гармонировать со всей площадью, где находится многоцветный собор Василия Блаженного, золото куполов и крашеная черепица башен». Касаясь художественной формы, жюри отметило гармоничность построения: «Все части уравновешены, линии просты и легко воспринимаемы глазом, отношение глубины рельефа к широким плоскостям его правильное, не развлекающее глаз и обеспечивающее ясность восприятия темы: „Павшим в борьбе за мир и братство народов“… Темою взяты не временные моменты борьбы, а конечные идеалы, изображая победу мира над войной, причем мощь фигуры указывает на силу того, кто несет этот мир».
Работы по благоустройству Братских могил, завершившиеся установкой мемориальной доски работы скульптора С. Т. Коненкова, не только придали законченность западной части площади, но и подчеркнули ее главенствующую роль в ансамбле Красной площади.
Открытие мемориальной доски в честь павших борцов Октября явилось кульминационным моментом празднования 1-й годовщины революции.
С утра на Красную площадь устремились потоки людей со знаменами и плакатами. Колонна за колонной выстраивались перед украшенной Сенатской башней. На ней тихо колыхался на ветру красный атлас, до времени закрывавший мемориальную доску. Революционные марши многочисленных оркестров сливались с пением «Марсельезы», «Интернационала», траурного марша.
… На высокую трибуну у Кремлевской стены поднялся председатель Московского Совета П. Г. Смидович.
— Волею Совета, выбранного народом, — начал он речь, и мгновенно площадь затихла, — мы открываем теперь памятную доску нашим павшим в борьбе за освобождение товарищам. Московский Совет поручает открыть эту доску вам, Владимир Ильич Ленин…
Полились величественные звуки пролетарского марша. Склопились до земли знамена. Обнажилось море голов…
Ленин приблизился к доске. Скульптор Коненков передал Владимиру Ильичу ножницы. Вождь революции, приподнятый на руки окружающими, перерезал шнур, соединявший полотнища занавеса. Покрывало спало, и перед тысячами присутствующих предстала аллегорическая белокрылая фигура Гения, олицетворявшая Победу. В правой руке она крепко сжимала древко темно-красного знамени с изображением герба РСФСР, а в вытянутой в сторону левой — зеленую пальмовую ветвь мира. У ног Победы — воткнутые в землю сабли и ружья, перевитые траурной лентой. На склоненных в прощальном боевом привете знаменах — слова: «Павшим в борьбе за мир и братство народов». В золотые лучи солнца, восходящего за крылом Победы, была вкомпонована надпись, полукругом огибавшая солнечный диск, — «Октябрьская 1917 революция».
Под гром аплодисментов и приветственные крики Ленин поднялся на трибуну. В глубокой тишине он произнес речь:
«Товарищи! Мы открываем памятник передовым борцам Октябрьской революции 1917 года…
На долю павших в Октябрьские дни прошлого года товарищей досталось великое счастье победы. Величайшая почесть, о которой мечтали революционные вожди человечества, оказалась их достоянием: эта почесть состояла в том, что по телам доблестно павших в бою товарищей прошли тысячи и миллионы новых борцов, столь же бесстрашных, обеспечивших этим героизмом массы победу»[7].
Сказав, что «в целом ряде стран поднимается рабочая социалистическая революция» и что против Советской России «готовится поход объединенных империалистов всех стран», вождь пролетариата предупреждал о грядущих битвах и новых жертвах. Ленин призвал почтить память октябрьских борцов клятвой «идти по их следам, подражать их бесстрашию, их героизму». Владимир Ильич закончил речь пламенными словами:
«Пусть их лозунг станет лозунгом нашим, лозунгом восставших рабочих всех стран. Этот лозунг — „победа или смерть“»[8].
— Победа или смерть! — загремела в ответ Красная площадь.
— Победа или смерть! — вторило гулкое эхо у Кремлевской стены. И казалось, это герои, спящие в братских могилах, отдают боевой приказ живым.
Победа или смерть! И вслед за этой клятвой, гремевшей как могучий прибой, над Красной площадью полились торжественно-скорбные мелодии революционной кантаты, специально написанной к этому дню, которую исполнял сводный рабочий хор.
Как вспоминал С. Коненков, идея этой первой советской кантаты возникла, когда поэты М. Герасимов, С. Есенин и С. Клычков наблюдали в его мастерской за созданием мемориальной доски. «Заговорили, что хорошо бы… соединить в одно пластический скульптурный образ Гения с музыкой и словом в честь павших героев революции. Мысль всех нас увлекла. Сценарий будущей кантаты разрабатывался коллективно. В Октябрьской комиссии наш замысел… сразу поддержали», — рассказывал ваятель. М. Герасимов, С. Есенин и С. Клычков быстро написали текст, а их друг композитор И. Шведов подобрал к нему музыку, использовав мелодии революционных песен. Молодой хор рабочих — студийцев Пролеткульта во главе с дирижером Г. П. Любимовым, разучивших кантату в самые сжатые сроки, репетировал даже по ночам.
По словам старой коммунистки Е. Я. Драбкиной, участники хора — юноши и девушки — в кожанках и рабочих блузах, с красными косынками… пели с искренним воодушевлением, передававшимся слушавшим. Они пели без всякой театральной позы, пели не по-оперному, а «по-человечески»… Они словно обращались к павшим в борьбе за мир и братство народов:
Спите, любимые братья.
Снова родная земля
Неколебимые рати
Движет под стены Кремля.
Новые в мире зачатья,
Зарево красных зарниц…
Спите, любимые братья,
В свете нетленных гробниц.
Солнце златою печатью
Стражем стоит у ворот…
Спите, любимые братья,
Мимо вас движется ратью
К зорям вселенским народ.
И в заключение голоса павших за свободу и голоса тех, кто продолжал их борьбу, как бы сливались вместе:
Реви, земля, последней бурей!
Сзывай на бой, скликай на пир!
Пусть светит новый день в лазури,
Преображая старый мир…
Под торжественную мелодию кантаты, органически влившуюся в общую симфонию праздника, двигались тысячи рабочих и красноармейцев, склонив знамена и обнажив головы. Вместе с москвичами шли представители Орловской, Тамбовской и Тульской губерний. Из проходивших колонн выходили люди и возлагали венки к подножию мемориальной доски.
Над демонстрантами колыхались лозунги, обращенные к живым:
«ЦАРСТВО РАБОЧЕГО КЛАССА ДЛИТСЯ ТОЛЬКО ГОД.
СДЕЛАЙТЕ ЕГО ВЕЧНЫМ!»
В последующем Ленин и его соратники не раз приветствовали демонстрации и парады, стоя на ступеньках лестницы, ведшей к надмогильному Стражу, как образно назвал Коненков крылатую фигуру на барельефе.
В марте 1918 г., после переезда Советского правительства в Москву, на куполе здания судебных установлений, над Кремлевской стеной и Братскими могилами затрепетал на весеннем ветру красный флаг. Он был поднят по указанию В. И. Ленина. Тогда же Владимир Ильич указал помощнику народного комиссара государственных имуществ Н. Д. Виноградову на необходимость починить часы на Спасской башне, поврежденные в дни октябрьских боев.
— Заодно хорошо бы, — сказал Ленин, — заставить эти часы говорить нашим языком. Наверно, можно будет сделать так, чтобы они исполняли «Интернационал» и похоронный марш, ведь Спасская башня находится около Братских могил жертв революции.
18 августа 1918 г. в «Бюллетене» бюро печати ВЦИК сообщалось о том, что кремлевские куранты отремонтированы и что теперь они играют революционные гимны. Первым, в 6 часов утра, звучал «Интернационал», через три часа, в 9 часов, раздавалась величественная мелодия похоронного марша. Она повторялась в 15 часов. Так священная память героев была увековечена музыкой Революции.
Через несколько лет часовой механизм подвергся реконструкции. Звучание курантов было ограничено только боем через каждые 15 минут.
…Стоя в Революционном некрополе, воспринимаешь бой курантов как гимн бессмертной славы, возвещающий спящим вечным сном героям, их здравствующим потомкам, всему миру о движении страны Октября к новым высотам, к новому расцвету.
Сооруженный в 1924 г. Мавзолей Ленина — всенародная святыня, бесконечно дорогая и близкая всему трудовому человечеству, — сразу стал центром Революционного некрополя. Строгость и лаконизм Кремлевской стены во многом определили характер каменного Мавзолея.
Сооружение усыпальницы вождя вызвало необходимость соответствующего архитектурного оформления всего Революционного некрополя. В 1928 г. в журнале «Строительство Москвы» отмечалось, что существующие разнохарактерные монументы и надгробья «над отдельными могилами у Кремлевской стены не отвечают основному замыслу сооружения
В 20-40-е, 70-е и 80-е годы продолжалось дальнейшее формирование архитектурного облика некрополя, принявшего свой нынешний вид в основном к осени 1974 г.
Не все, что сооружалось на протяжении этих десятилетий, сохранилось или выдержало проверку временем. Четырехметровая белая статуя рабочего у наковальни, воздвигнутая у Сенатской башни к 5-й годовщине Великого Октября, — символ могучей созидательной силы творцов нового мира — выпала из архитектурного ансамбля после сооружения Мавзолея Ленина и была перевезена в другое место города. Правительственная трибуна из красного кирпича, возведенная в 1922 г. под стиль Кремлевской стены, уступила место монументальной ленинской усыпальнице. Не сохранились золотые буквы на древних камнях стены над Братской могилой: «Слава передовому отряду пролетарской революции. Слава борцам за социализм». И мемориальная доска работы Коненкова, обветшавшая от времени, в 1947 г. была бережно снята и передана в один из московских музеев[9].