Зло есть то же, вероятно, добро, результат которого не проявляется немедленно.
Пороки входят в состав добродетелей, как яды входят в состав лекарств.
Зло — в добре, добро — в зле.
Добро и зло находятся в мире в одинаковом количестве. Отсюда следует необходимое равновесие добра и зла в природе, равновесие, обусловливающее гармонию ее.
Всякая добродетель есть среднее место между противоположными крайностями.
Каждая добродетель имеет привилегии: например, привилегию подложить собственную связку дров в костер осужденного.
Добрыми делами можно навлечь на себя ненависть точно так же, как и дурными.
Добра частица есть во всяком зле, лишь надо мудро извлекать ее.
Говорят, Василий, что ты трахаешь мою жену… Нехорошо…
— Вам, Петровым, не угодишь: ты говоришь — нехорошо, а она, наоборот — хорошо…
Добро в оправдании не нуждается. Его не обвиняют, а бьют, над ним издеваются, к чему оно само, правда, иногда дает повод.
Причинять людям зло большей частью не так опасно, как делать им слишком много добра.
Добро приедается.
Доброта должна быть не лишена известной твердости, иначе это не доброта. Когда проповедуют любовь, в которой излишне много хныканья и слезливости, в противовес ей надо учить ненависти.
Платить добром за зло — нелепость. Чем же тогда платить за добро?
Ничто так не способствует торжеству зла, как непротивление ему. Потворство злу еще более отвратительно, чем само зло.
Чтобы не было злых, надо отнять или побуждение быть таковыми, или надежду чего-либо достичь злом, ибо делать зло для зла — нелепость; зло не может быть ни источником, и целью для самого себя. Зло не рождается из самого себя, а выделывается при неумелом обращении с добром. Это ядовитая смесь полезного металла…
Добродетель состоит не в том, чтобы удерживаться от порока, а в том, чтобы не стремиться к нему.
Случай делать зло представляется сто раз на дню, а случай делать добро — лишь единожды в год…
Люди часто делают добро лишь для того, чтобы обрести возможность безнаказанно чинить зло.
Нет ничего хуже притворства доброты. Притворство доброты отталкивает больше, чем откровенная злоба.
Кто не обладает возвышенной душой, тот не способен на доброту: ему доступно только добродушие.
Когда морализируют добрые, они вызывают отвращение, когда морализируют злые, они вызывают страх.
Оправдайте, не карайте, но назовите зло злом.
Злом называется и то, что человек совершает, и то, что он терпит. Первое — это грех, второе — наказание… Человек совершает зло, которое хочет, и терпит зло, которого не хочет.
Ненавистен и мерзок тот, кто никогда не хочет защищаться, кто проглатывает ядовитые плевки и злобные взгляды, кто слишком терпелив, кто все переносит и всем доволен: ибо таковы повадки раба.
К сожалению, у человека слишком много оснований защищать себя от человека. Злонамеренных — великое множество, немало и злодеев, а для того, чтобы жить как надлежит, недостаточно одних добрых дел.
У нас в Англии истребляют волков, мы не пытаемся приучить волка лежать рядом с ягненком, и сомневаюсь, что это реально возможно. Дикого кабана стараемся выследить в горах до того, как он спустился к ручью убивать детей. Эти существа — наши враги, и мы их уничтожаем.
Наказанием весь мир держится в порядке, ибо трудно найти человека безвинного; из страха наказания весь мир предается свойственным ему занятиям.
Совершенно бесполезны попытки отговорить зло быть таковым, воздействовать на него аргументами логики или милосердия. Эти попытки так же нелепы, как эксперименты по превращению хищников в травоядных. Зло и добро зависят не от свободной оли своих субъектов, а от степени своей изначальной концентрации в этих субъектах и от реальных возможностей самореализации. Нельзя исправить природу.
Против дьявола не аргументируют. Его побеждает или ему подчиняются.
Зло в основе своей природно, а противостоящее ему добро — прежде всего является результатом влияния цивилизации, подавляющей природные инстинкты, окультуривающей и облагораживающей их.
Человеческая культура покоится на двух столбах: на господстве над природой и на ограничении наших инстинктов. Престол владыки несут связанные рабы… И горе, если освободить их: престол опрокинется, а владыку будут попирать ногами.
В течение первых месяцев после Октябрьского переворота были уничтожены многие ограничения: крестьяне получили санкцию на захват помещичьих земель; солдаты получили право на прекращение войны и возвращение домой; рабочим было дано право не работать, занимать наиболее важные административные посты, сопротивляться буржуазии, устанавливать контроль над заводами и фабриками. Что же касается отбросов общества, преступников, авантюристов и прочего сброда, то и они получили места в правительстве и обрели полную свободу для удовлетворения своих естественных потребностей в форме убийств и грабежа…
Чтобы если не победить, а хотя бы сдержать победоносный беспредел зла, добро не должно расставаться с карающим мечом. А еще лучше — с пулеметом.
Проблему добра и зла… не только невозможно решить, но невозможно даже рационально поставить, потому что тогда она исчезает.
Дружба
Дружба — близкие отношения, основанные на взаимном доверии, привязанности, общности интересов.
Так, по крайней мере, определено это явление в «Словаре русского языка» С. И. Ожегова.
Дружба двух героев древнегреческого эпоса — Ореста, сына царя Агамемнона, и Пилада, сына царя Строфия, — стала классическим примером подобного рода взаимоотношений, и вот уже третье тысячелетие мужчин, связанных узами верной и бескорыстной дружбы, называют ставшими нарицательными именами Орема и Пилада.
Следует, однако, заметить, что в исторически сложившейся практике межличностных контактов дружба Ореста и Пилада отнюдь не стала массовой традицией для мужчин и тем более для женщин, дружеские отношения которых всегда подтверждали мудрость известного французского афоризма: «ПРЕДАЮТ ТОЛЬКО СВОИ».
Слишком долго в женщине были скрыты раб и тиран. Поэтому женщина не способна еще к дружбе: она знает только любовь.
Дружба — это любовь без крыльев.
Женщины отдают дружбе лишь то, что берут взаймы у любви.
Женщины свободно могут заключать дружбу с мужчиной; но чтобы сохранить ее, — для этого потребна небольшая доля физической антипатии.
Не можешь любить — сиди и дружи.
Еще не способна женщина к дружбе: женщины все еще кошки и птицы. Или, в лучшем случае, коровы.
Кстати, о птицах и коровах.
Бултыхается в дорожной пыли воробышек. На него облегчается проходящая мимо корова. Пытаясь выбраться из вязкой жижи, воробышек громко чирикает. Пролетающий над ним орел тут же спикировал, схватил воробышка и съел.
Вывод напрашивается сам собой: не всякий обмазавший тебя дерьмом — твой враг, как и не каждый, кто вытащил тебя из дерьма, — твой друг…
Чтобы сделать вам больно, нужны одновременно ваш враг и ваш друг: первый оболжет вас, а второй сообщит вам об этом.
Близкое общение — вот откуда берут свое начало нежнейшая дружба и сильнейшая ненависть.
Когда бы каждому стало известно все, что о нем говорят ближние, — я убежден, на свете не осталось бы и четырех искренних друзей.
Что дружба? Легкий пыл похмелья,
Обиды вольный разговор,
Обмен тщеславия, безделья
иль покровительства позор.
Бойся друга, а не врага — не враги нам ставят рога.
Платон мне друг, но истина еще больший друг.
Дружба — дружбой, а табачок — врозь.
Чтобы испытать подлинность чьей-нибудь дружбы, наилучшим пробным камнем является мгновение, когда мы сообщаем другу о только что постигшем нас несчастье.
Друзей надо любить так, будто они тебе ответят ненавистью, — ибо большинство людей злы.
Тебе плохо? Но ведь могло быть еще хуже. Твой враг мог быть твоим другом.
Ты должен в своем друге уважать еще и врага.
Цезарей убивают друзья. Потому что они враги.
Предложение типичного друга: «Давай сначала съедим твое, а потом — каждый свое».
О такой дружбе, которая не выдерживает прикосновения голой правды, не стоит и жалеть.
Туда ей и дорога.
Мои друзья вчерашние — враги,
Враги — мои друзья,
Но да простит мне грех Господь благий,
Их презираю я…
Вы также знаете вражду друзей И дружество врага,
Но чем ползущих давите червей?..
Подошвой сапога.
Ненависть слабых менее опасна, чем их дружба.
Друзья именуются чистосердечными, а враги действительно таковы.
Трусливый друг страшнее врага, ибо врага опасаешься, а на друга надеешься.
Был у Иуды преданный друг…
Потакать слабостям своих друзей, закрывать глаза на их недостатки, восхищаться их пороками, словно добродетелями, что может быть ближе к глупости?
Как в дружбе, так и во вражде поставь определенные границы доверчивости твоей…
Перед тем как отправиться в крестовый поход, барон втайне заказал верному кузнецу изготовить пояс целомудрия с довольно широким отверстием, за которым потайная пружина приводила в действие острый нож при попытке проникновения. Кузнец изготовил коварное приспособление, которое при испытаниях показало отличные результаты: вставляемые в отверстие морковки, огурцы и даже толстые деревянные прутья мгновенно перерубались лезвием беспощадного ножа.
Очень довольный, барон надел на свою жену пояс целомудрия и отправился в поход, оставив в замке несколько верных друзей, наказав беречь, как зеницу ока, его родовое гнездо и целомудрие баронессы.
Через год барон возвратился, Первым делом он выстроил во дворе замка своих друзей и приказал им спустить до колен штаны, Его глазам открылась печальная картина: у восьми из девяти мужчин были напрочь отрублены члены.