По возвращении в Асгард Один передал ответ вельвы богам, и тогда Фригг, мать Бальдра, взяла клятву со всех живых существ и со всех вещей — «с огня и воды, железа и разных металлов, камней, земли, деревьев, болезней, зверей, птиц, яда и змей», как добавляет «Младшая Эдда», — что они не повредят Бальдру. Когда же Бальдр заступничеством матери сделался неуязвимым, боги стали развлекаться тем, что стреляли в Бальдра, бросали в него камнями и рубили мечами, а он оставался цел и невредим.
Переменить положение дел смог, разумеется, Локи, этот «бог конца» (по аналогии с Оди- ном, «богом начала»). Он хитростью выведал у Фригг, что та не взяла клятву не вредить Баль- дру с омелы, растущей к западу от Вальхаллы; растение показалось богине слишком молодым, чтобы брать с него клятву. Локи поспешил найти побег, вырвал его и принес на поле, где асы по-прежнему забавлялись, пытаясь поразить Бальдра.
Артур Рэкхем. Хегни и Брюнхильд (ок. 1900 г.).
Воспользовавшись слепотой Хеда, он подсунул тому побег омелы и уговорил метнуть в брата. Хед послушался совета — и Бальдр мгновенно пал бездыханным. Так, по выражению «Младшей Эдды», «свершилось величайшее несчастье для богов и людей».
Исследователи видели в Бальдре и солярного бога, сражающегося с тьмой и поглощенного ею, и королевскую жертву (в духе теории Дж. Фрэзера[49] о ритуальном убийстве царя-жреца), и миф о появлении в мире смерти в результате первого жертвоприношения (однако смерти Бальдра, как мы помним, предшествовала в этом смысле гибель Имира). Также подчеркивалась тесная связь мифа о смерти Бальдра с ближневосточным мифом об умирающем и воскресающем боге растительности.
К числу таких богов принадлежали шумерский Думузи, он же Таммуз, фригийский Аттис, финикийский Адонис, греческий Дионис-Загрей, «пришедший» в Грецию из Фракии. Несомненные следы культа умирающего и воскресающего бога, с гибелью которого умирает и природа, а по весне, с воскрешением божества, оживает вновь, — несомненные следы этого культа обнаруживаются и в христианской мифологии.
В скандинавском мифе не говорится о «помрачении природы» вслед за смертью Бальдра, однако «великая печаль», охватившая асов, возможно, является вариантом метафорического описания зимы. В строфе из «Прорицания вельвы» можно усмотреть намек на воскрешение природы после возвращения Бальдра из Хель:
…не пахан,
не сеян
хлеб уродится,
Бальдр воротится,
Хед воротится —
в жилище
Высокого жить
будут вместе.
Е.М. Мелетинский подчеркивает, что «нельзя полностью исключить связи мифа о Бальдре с культами плодородия и древневосточными мифами, а тем более христианских влияний. Однако. Бальдр несомненно относится к мифологии Одина (шаманической. —
«Сухими слезами
Текк оплачет
кончину Бальдра.
Ни живой,
ни мертвый о
н мне не нужен,
пусть хранит его Хель»[51].
Под обличьем этой великанши скрывался все тот же Локи. Так Бальдр остался во владениях Хель, а Локи был наказан богами — связан в пещере, где на лицо ему капал змеиный яд.
Хермод верхом на Слейпнире скачет в Хель. Иллюстрация к «Младшей Эдде» (1760 г.).
Со смертью Бальдра в мире началась трехгодичная «великанская зима» — Фимбульветр, на исходе которой, по «Речам Вафтруднира», чудовищный волк Фенрир проглотит солнце. «Прорицание вельвы» вторит мудрому великану Вафтрудниру:
Там, на востоке,
в Железных Лесах
рожала Старуха
отродий Фенрира:
настанет время,
из них единый
окажется троллем,
пожравшим солнце,
тела обгложет
мужей умерших,
обрызжет кровью
жилища богов,
и день затмится
в средине лета,
и быть ненастьям.
«Младшая Эдда» говорит, что следом за зимой Фимбульветр придут землетрясения и наводнения, ясень Иггдрасиль сотрясется до самых корней, а затем землю опалит нестерпимым жаром. «Старшая Эдда» относит эти катаклизмы на время
…брат на брата —
и гибнут в бранях,
родич на родича —
режутся рати,
мерзость в мире,
настало время
меча и блуда,
щита разбитого,
ветра, волка,
погибели мира;
человек человека
не пощадит.
Мировой катаклизм приведет к тому, что освободятся хто- нические чудовища — вырвется из пут волк Фенрир[52], освободится связанный Локи, выберется на сушу из океана змей Йормунганд. Из Хель приплывет в Асгард корабль Нагльфар, построенный из ногтей мертвецов; кормчим Нагльфара будет Локи (по «Младшей Эдде» — великан Хрюм). С юга, из Муспелльсхейма, прискачут «сыны Муспелля» во главе с огненным великаном Суртом, под которым провалится радужный мост Биврест; придут и инеистые великаны.
Навстречу чудовищам и великанам выступят асы, которых призовет бог Хеймдалль, затрубив в рог Гьяллархорн:
Взыграли под древом
Мимира дети,
пропел Гьяллархорн
мира кончину —
Хеймдалль трубит,
рог поднимает;
Один беседует
с Мимировой головою…
Один собирает дружину эйнхериев и выступает на бой — на «Бранное Поле», как называется место последней битвы в «Речах Вафтруднира». У каждого из богов свой противник: Одину выпадает сражаться с Фенриром, Тору — с Йормунгандом, Тюру — с Гармом, Фрейру — с Суртом, Хеймдаллю — с Локи.
Наказанный Локи и его супруга Сигюн. Иллюстрация XIX в. к «Старшей Эдде».
Первым в сражении падет Один, проглоченный Фенриром. За ним, «не посрамившись», последует Тор:
…вот вышел
преславный сын
Хлодюн и Одина,
Мидгарда сторож
биться со змеем:
сразил он гада
и сам, погибая —
жилища людские
все опустели, —
на девять шагов
Тор отступает,
сын Фьергюн и Од[53].
Сурт побеждает Фрейра[54], Хеймдалль и Локи сражают друг друга, Тюр убивает Гарма, но и сам гибнет; сын Одина Видар разрывает Фенриру пасть. И тогда, как гласит «Младшая Эдда», Сурт «мечет огонь на землю и сжигает весь мир».
«Старшая Эдда» добавляет:
…солнце затмилось,
земля утонула,
срываются с неба
светлые звезды,
огонь извергается,
жизни кормилец,
он жаром пышет
аж в самое небо…
С пламенем Сурта приходит Рагнарек — конец света, в котором погибают боги, люди и все живое.
Мир, сотворенный из тела инеистого великана Имира, прекращает свое существование. Остается лишь мировое древо, пронизывающее и объединяющее вселенную, — во всяком случае, в эддических текстах не встречается упоминаний о его гибели. Уместно предположить, что новый мир[55] возникает из «благословенного ясеня» — из его побегов, из медвяной росы, капающей с его листьев, из тех самых корней, которые тянулись в обители богов, людей и великанов. Этот новый мир вырастает из воды:
…суша из моря
восстала зеленая,
воды текут,
орлан по-над ними
летает и рыбу
высматривает[56].
Чертог Вальхалла. Справа — мировой змей Йормунганд. Иллюстрация к «Прозаической Эдде» («Младшей Эдде») (1760 г.).
В обновленный мир возвращаются из обители мертвых Бальдр и Хед, вновь появляется Хенир, на поле Идавель приходят сыновья Тора Моди и Магни, а также сыновья Одина Видар и Вали. Примечательно, что «младшие боги» после возвращения находят тавлеи, в которые играли их родители, и тотчас принимаются за игру — то есть начинают сами пытать судьбу.
Кроме «младших богов», Рагнарек переживут и двое людей, Лив («жизнь») и Ливтрасир («пышущий жизнью»). Они скрывались в роще Ходдмимир и питались росой. От них заново пойдет человеческий род, как говорится в «Речах Вафтруднира»:
Лив и Ливтрасир, чета, укроются в куще Ходдмимир, рассветные росы будут им пищей, и вновь народятся люди.
С возрождением мира начинается новая история — история не богов, но людей.
* * *
Песнь «Прорицание вельвы», открывающая корпус эддических текстов, была сложена, по всей видимости, в конце X века. Изложенный в ней сюжет «гибели богов» со временем был подхвачен романтиками, а в XIX–XX веках стал одним из основополагающих мотивов новейшей европейской культуры. Во многом это произошло благодаря «последнему романтику», великому немецкому композитору Рихарду Вагнеру.
Вагнер дал Рагнарек иное название —
Греческий философ Эвгемер из Массены, живший в IV в. до нашей эры, учил, что божества — вовсе не божества, а лучшие люди первобытного времени, впоследствии обожествленные потомками. Это рационалистическое учение, точнее, рационалистический метод истолкования мифов, по имени философа получивший название эвгемеризации, оказался настолько живучим, что к нему прибегали и философы века восемнадцатого, и отдельные мифологи XIX столетия; мало того, попытки эвгемеристического истолкования мифов встречаются и по сей день.
Вряд ли Снорри Стурлусону, исландцу-книжнику XIII в., было знакомо само имя Эвгемера, не говоря уже об учении последнего. Тем не менее, в обоих своих сочинениях — в «Младшей Эдде» и в «Круге Земном» — Снорри использовал именно эвгемеровский метод рационализации мифа. Вернее всего видеть в этом подходе констатацию смены эпох в сознании скандинавов: эпоха мифологическая уступила место эпохе героического эпоса.
Снорри трактует богов скандинавского пантеона как первопредков и родоначальников. Согласно прологу к «Младшей Эдде», асами звалось некое племя, обитавшее в Азии; их правителю Одину (Водену) «было пророчество, и оно открыло ему, что его имя превознесут в северной части света и будут чтить превыше имен всех конунгов. Поэтому он вознамерился отправиться в путь, оставив Страну Турков. Он взял с собою множество людей, молодых и старых, мужчин и женщин, и много драгоценных вещей. И по какой бы стране ни лежал их путь, всюду их всячески прославляли и принимали скорее за богов, чем за людей».
«Сага об Инглингах», открывающая свод королевских саг под общим названием «Круг Земной», также локализует местожительство асов в Азии и добавляет: «Так как Один был провидцем и колдуном, он знал, что его потомство будет населять северную окраину мира. Он посадил своих братьев Be и Вили правителями в Асгарде, а сам отправился в путь и с ним все дии и много другого народа. Он отправился сначала на запад, в Гардарики, а затем на юг, в Страну Саксов. У него было много сыновей. Он завладел землями по всей Стране Саксов и поставил там своих сыновей правителями. Затем он отправился на север, к морю…»