— А красиво, когда вы синхронно делаете, — заметил из-под штанги Федос, — рукава на робе еще так хлопают, как на кимоно. Давайте, я тоже попробую.
Начали отрабатывать уже втроём. А потом еще стали тренироваться с поворотами. В кубрик, привлечённый хлопаньем, заглянул Зелёный.
— О, нифига себе! я думаю, что тут хлопает. Молодцы, красиво получается. Типо танцуете, только без музыки.
Я хлопнул себя по лбу.
— Саня, а действительно, чего мы как плуги деревенские. Давай магнитофон притащим и врубим чего-нибудь? все равно сейчас — личное время. Да и суббота — полпункта в увольнении, дежурный думаю не заглянет.
Сашка убежал в баталерку, приволок магнитофон и несколько кассет.
— Чего поставить? есть вот Сергей Минаев, «Бригада Эс» и «Ария», сборник.
Остановились на старой доброй «Арии». Под музыку занималось намного энергичнее и веселее. Вскоре на звуки музыки подтянулись матросы с других групп, не ушедшие в увольнение. Все давали советы, некоторые просто смотрели, а кто-то просто тряс бритой башкой и подпевал, имитируя игру на гитаре.
В азарте, отрабатывая уже несколько связок, придуманные тут же на ходу, мы и не заметили, что галдёж в спорткубрике прекратился. Все, кроме нашей тройки, старающейся синхронно и под музыку наносить удары невидимому сопернику, услышали команду — крик предостережение вахтенного. В спорткубрике тут же все снаряды оказались занятыми, только мы не останавливали движение и колотили воздух. Развернувшись лицом к входу, стоявший крайним, Федос, тутже кинулся к магнитофону и, нажав кнопку, остановил музыку и застыл по стойке смирно.
На входе стоял старший лейтенант из второй роты, дежуривший в этот день по части. Рядышком — наш старшина, старший мичман Аничков.
«Попали!» — пронеслось в голове.
— Из чьей группы? — спросил дежурный у старшины, показывая в нашу сторону.
— Поповские, кхе… командир группы — капитан-лейтенант Поповских! — ответил старшина и показал нам кулак.
— Нннормально, — процедил сквозь зубы старший лейтенант.
Ну, всё! теперь всё воскресенье будем выполнять какие-нибудь наряды на работы! Из-за музыки ничего не услышали, а старшине наверно в ротной баталерке ничего слышно не было, и он пришёл только с дежурным. Сейчас нам устроит.
— Нннормально, — повторился старший лейтенант, — действительно, нормально. Чуть побольше приёмов и ударов — и всё будет просто отлично. Особенно под музыку. А я тут голову ломаю на ноябрьские праздники, кого еще включить в показательные выступления для штаба флота. Со всего пункта матросов собираю, а тут целых трое готовых показушников. Аничков, перепишите мне их фамилии, пожалуйста, я с вашим Поповских переговорю по поводу них. Всё, матросы, занимайтесь-занимайтесь!
Наш мичман, провожая старшего лейтенанта, еще раз оглянулся, снова показал кулак и ушёл. Ерунда какая-то получилось, вместо того, чтобы нам «вдуть», дежурный одобрил наши занятия под музыку и даже рассказал про какие-то выступления. Интересно, как к этому отнесется командир группы. На завтра, в воскресенье, в расположении роты появился сам Поповских, посидел в группной баталерке, проверил книги учёта, осмотрел полки. Наши заначки были глубоко запрятаны за стенками шкафа, поэтому Федосов, представлявший помещение, был спокоен. Но капитан-лейтенант так глубоко не вникал, похвалил за написанные акты и за вовремя проведённую сверку с ротными книгами. Ему для собственных нужд понадобилось два человека, тоже на какие-то работы. Кандидатуры, предложенные ему молодым заместителем, он отверг, и сам лично выбрал меня и Зеленова. Наверное, так же, как и у Маркова, нам придётся работать на каком-нибудь огороде и остаться без обеда. Ну ничего, кое-что от подарков Маслова у нас осталось, да и дежурит сегодня на камбузе Мотыль. Так что как-нибудь переживём. Через час мы были у Поповских возле гаража.
— Так, матросы, задача простейшая. Я недавно машину приобрёл, невеста помогла, надо помочь её вымыть. Вымыть не невесту а машину. Потом я вас покормлю в кафе, дома у меня в холодильнике мышь повесилась, увольнительные записки ваши у меня, потом отпускаю до ужина, можете погулять по городу, потом на паром и в часть. Вопросы есть?
— Никак нет, товарищ каплейт!
— Ааааткрываем гараж.
Открыв скрипучие железные створки двери, мы с Зелёным ахнули — внутри стояла….
Нет, это не наш «Жигуль» или «Москвич», это даже не «Волга». Это — иномарка!
Здоровенная, белого цвета, с массивной хромированной радиаторной решёткой, с короной на шильдике, колеса на литых дисках, большие выпуклые квадратные фары. Ни хрена же себе, сколько эта машина может стоить! Сколько Поповских получает денег в зарплату, что он может себе такое позволить? Да на такое чудо никогда не накопить простому работяге. Иностранные автомобили могут себе позволить наши офицеры, проходящие службу в Группе Советских Войск в Германии. Интересно, кто невеста у нашего каплейта? Вот бы мне такую… Нет, лучше мне бы такую машину, а невеста пусть остается Поповских. Молод я еще для свадебных обрядов.
Капитан, увидев наши открытые рты, довольно прижмурился, ловко открыл дверцу и запустил двигатель. Или не запустил? ничего не слышно — ни стартёр не визжал, ни рычит движок… Она вообще, эта иномарка, завелась? Тут из машины громко заиграла музыка, что-то модное западное, я такого даже и не слышал. Огромный автомобиль мягко и бесшумно выкатился из гаража. Работает машинка! Только вообще бесшумно. Каплейт вылез наружу, оставив включенной музыку.
— Так, ребята, вытаскиваем из машины коврики. Я сейчас схожу в хату за губками и ведрами и принесу подменку, чтобы вы форменки не испачкали. Смотрите, не угоните мою тачку, — пошутил он, чуть улыбнувшись.
— Никак нет! — испуганно гаркнули мы.
Салон автомобиля меня и Зелёного вообще привёл в священный трепет. Руль находился совсем не с той стороны, как у наших машин. Педалей было всего две, на месте ручки переключения — торчал рычаг с держаком и на коробке были написаны латиницей какие-то буковки.
— Автоматическая коробка! не надо дергаться, дави себе газ и тормоз, — восхищенно прошептал Зеленов.
Кресла все велюровые, приятного бордового цвета. Ручек для подъёма стёкол нет.
— Смотри, — прошептал Зелёный и, оглянувшись по сторонам, нажал какую-то кнопку на ручке двери. Стекло бесшумно, само по себе опустилось вниз, потом поднялось вверх…
— Стеклоподъёмники, вещь! — пояснил мне Зелёный, — у нашего начальника «ШМО» типа такой была из Японии привезена. Я как-то тоже попал на мытье…
Вскоре подошёл командир, принес нам два старых маскхалата непонятной расцветки, ведра и тряпки. Пока мы переодевались в гараже, он сбегал еще раз и принёс старенький пылесос «Вихрь». Переодевшись, мы, осторожничая, приступили к мойке. Красоту мы навели идеальную — вымыли, высушили, пропылесосили, натерли каким то специальным воском кузов, — машина заблестела, как игрушка.
— Ууух, — восхитились мы с напарником, осматривая результат своей работы, — загляденье!
Действительно машина была хороша, словно большая красивая и мощная игрушка. Я осмелился задать вопрос капитану:
— Товарищ каплейт, а как ваша машина называется?
— Тойота-Краун, — гордо произнёс Поповских, — теперь, матросы, умывайтесь, чистите ботинки. Я иду переодеваться и едем в кафе обедать.
Мы едем на машине в кафе обедать! Вот это да! На такой машине — да в кафе! Эх, видели бы сейчас нас сослуживцы, от зависти бы поумирали. Пока мы переодевались, Зелёный поведал мне версию появления машины у нашего капитана.
— В роте старшаки баяли, что у Попа невеста дочка какого-то шишки. Посла что ли или еще как, и сама при деле. Так она наверняка купила каплейту машину, чтобы он «сенегалил» поменьше. Машина-то дорогущая — вдруг по пьяне разобьёшь, или поймают за рулём пьяного. Вот может наш командир и пить чутка меньше будет.
Меня такие вопросы волновали мало. Я был весь взбудоражен предстоящей поездкой, поэтому яростно надраивал щеткой ботинки. Почистились, привели себя в порядок, закрыли гараж. Из подъезда вышел какой-то модно прикинутый молодой мужик в солнечных очках и направился к машине. Мы сперва даже и не узнали своего командира без формы. Молодой, модно одетый в джинсу и дорогущие кроссовки мужик. Посмотришь — или «фарца» какая, или актёр известный. До того шла гражданская форма нашему капитан-лейтенанту, что мы невольно рты пооткрывали.
— Группа, по местам! — скомандовал Поповских и уселся за руль, включив на полную громкость музыку.
Красота! Хитрый Зелёный нырнул слева, на место пассажира рядом с водителем, я уселся на задние кресла. Поехали. К нашему удивлению, Поповских открыл своё окошко, достал из «перчаточника» пачку «Мальборо», вдавил в приборную панель какую-то круглую бомбошку, которая тут же выскочила обратно, прикурил, и, крутя руль одной рукой, довольно выпустил дым в окошко. На службе мы никогда не видели капитан-лейтенанта с сигаретой, а тут — курит. И как ему курево не мешает так здоровски бегать?
В кооперативном кафе мы, немного смущенные своей формой, уселись за столики и, стесняясь, начали мять бескозырки на коленях. Подошла симпатичная официанточка, мило улыбнулась нашему капитану:
— Привет, Вова! Что заказывать будем?
Видно наш командир бывает здесь частенько, и его знают уже по имени. Поповских с видом знатока развернул меню и потыкал в него пальцем, делая заказ.
Наелись мы от пуза: съели по порции борща, по шашлыку с запеченной картошкой, по овощному салату, да еще на десерт мороженого по три шарика. Поповских съел только шашлык да попил кофе. Потом он нас отвёз в центр города, проинструктировал быть на пункте к вечерней проверке и укатил, вручив нам на прощание по три рубля вместе с увольнительными записками.
— Не надо, — попытались мы вяло отказаться, но, увидев кривую ухмылку командира, цапнули по зелёненькой бумажке, и, спешно приложив руку к бескозыркам, загалопировали подальше от греха.
Часа два мы гуляли по проспектам, заглядывались на девчонок, отдавали честь патрулям и шлялись по магазинам, ничего не покупая. Попытались сходить в кино, но афиша «Любовь и голуби» нас абсолютно не впечатлила, и мы засобирались обратно в часть. Тем более, нам не терпелось поделиться впечатлениями об увольнении. Зелёный напоследок решил попробовать дозвониться домой и мы, разыскав переговорный пункт, заняли очередь. Пока ждали объявления диспетчера, я перемигивался с двумя раскрашенными девчонками в джинсовых мини-юбках и обозревал помещение переговорного пункта, маясь от скуки. От нечего делать, пришлось вспомнить все свои гражданские привычки по завязыванию знакомств и поддержанию светской высокоинтеллектуальной беседы. Сердце местных красавиц, обучавшихся в рыбном техникуме, я поразил тем, что знаком с творчеством группы «Ласковый май» и сам этакий продвинутый парень с запада — танцор, поэт-песенник. Девчонки мне даже записали на тетрадном листочке номер телефона своего общежития, и проинструктировали, что говорить и кого откуда звать, когда трубку возьмёт вахтёрша. Зеленый наконец-то дозвонился и очень довольный потащил меня на паром. Я послал воздушные поцелуи местным дивам и поплелся за Зеленовым. По дороге, нащупав в кармане двушку и увидев будку телефона — автомата, я предложил Зелёному позвонить в общежитие рыбного техникума. Просто так — ради проверки и от нечего делать. Автомат проглотил двушку, я набрал номер пошли гудки:
— Алло, — пробасил мужской голос.
— Здравствуйте, — опешил я, — это общежитие рыбного техникума?
— Какого техникума, идите на хер, это квартира.
Я с досадой повесил трубку. Вот бабы, надули бедного матросика, которому так хотелось любви и ласки. С досады залепил ни в чём не повинному телефону-автомату кулаком. Телефон обиделся и съехал на один бок. Ой, что я сделал, надо быстрее отсюда уходить, пока никто не заметил, что я сломал общественную собственность. А то еще возьмут да милицию или патруль вызовут.
— Зелёный, валим отсюда, я, по-моему, аппарат сломал, — выскочил я наружу, и мы торопливыми шагами стали удаляться прочь.
— Ну, чо? девки не надули? — поинтересовался Зелёный.
— Обманули козы, там мужик какой-то трубу взял, ругался, зря только двушку потратил.
— Да, у них матросиков да солдатиков небось знакомых полгорода, а каждому давать поломается кровать, — профилософствовал матрос.
Проходили мимо какого-то магазина, возле которого стояла куча картонных коробок различных размеров. Может взять пару коробочек? Они в принципе неплохие, все равно их выкинут, а нам они в баталерке пригодятся — шмотьё складывать, да под всякие мелочи.
— Мадам, — окликнул я дородную тетку в синем халате, стоявшую возле картонной кучи, — вам эти коробки нужны? Не проспонсируете ли парочкой, а то нам зарплату выдают — деньги складывать некуда.
Тётка заржала. И разрешила нам выбрать несколько коробок получше. В одну большую мы сложили «матрешкой» несколько поменьше и, гордясь своей хозяйственностью, пошли дальше. Никакого смущения, неся в руках коробки, я не чувствовал. Недавно нам навстречу попались морские пехотинцы, тащившие на плечах мешки с непонятно чем, но в сопровождении старшего. И, пока я любовался на природу и красоты архитектуры, мои ноги сами по себе развернулись и понесли меня в другую сторону. Зелёный, ведомый за мной «стадным чувством», шёл сзади и что-то рассказывал, бубня под нос. Очевидно думал, что я его слушаю во все уши. Зачем я иду? Мои ноги самопроизвольно привели меня обратно к телефонной будке.
— Брейк, ты опять что ли этим козам звонить собрался? — удивился напарник, внезапно обнаруживший себя возле будки.
— Зелень! ты когда-нибудь на шухере стоял?
— Ну, а то! Вот, к примеру, когда черешню воровали в школе.
— Зелень! я хочу телефон спереть. Становись справа и стучи мне в стекло, ежели что!
Зеленов, не задавая особых вопросов, не спрашивая, на хрена мне телефонный аппарат, сразу же вынул несколько маленьких коробок из большой, которую сунул мне в руки.
— На! сюда положишь. Сверху на телефон маленьких поставим. Смотри, он тяжёлый. Я в доле — половину двушек мне!
Я не стал объяснять, что телефон мне нужен не из-за двухкопеечных монеток, а из-за того, что он телефон. Поставив коробку на пол будки и оглянувшись сквозь мутные стекла, я со всей дури вцепился в аппарат и, налегая всем весом, дернул. Аппарат, итак висевший на одном шурупе, оказался у меня в руках. Необорванным остался только кабель. Ещё рывок, и я судорожно укладываю аппарат в коробку и стараюсь поудобнее уложить трубку. Пару мелких коробок сверху и, задом наперед, я вываливаясь из будки, поддерживая коробку под дно — аппарат оказался тяжеленным.
— Чисто, — по-военному докладывает Зелёный.
— Отход, — командую я, и мы быстрыми шагами, стараясь не оглядываться, покидаем место «преступления». Да, натренировал нас Поповских так, что мы уже при совершении антиобщественного деяния пользуемся военной терминологией. Совесть меня грызла, но совсем чуть- чуть. Если раньше я и совершал уголовно-наказуемые деяния, то они заключались в мелкой фарцовке шмотками, да лазанье по чужим садам. А тут — целый телефонный аппарат с телефонной будки. Также потом в училище меня не мучила совесть, когда мы ночью утаскивали с городского парка несколько тяжеленных скамеек для ротной курилки, умыкали с соседних строек кирпичи и тяжеленную передвижную лестницу-стойку.
— Патруль! прямо по курсу, сто метров от магазина с коробками и той самой тёткой! — предупредил шедший в головном дозоре Зелёный.
Сворачивать или разворачиваться не имело никакого смысла, еще несколько метров и нас заметят.
— Зелёный, давай к тётке, — скомандовал я, и мы вальяжно подошли к тётке и начали её расспрашивать о возможности подойти в другие дни за коробками, рассказывать ей о том, какая она замечательная женщина и нести всяческую ахинею. Женщине видно было скучно, она ждала машину с товаром и поэтому с удовольствием принялась с нами болтать, рассказав, что в следующую субботу можно без проблем подойти за коробками, а если у нас есть желание, то мы можем привести еще пару матросов и поработать вместо грузчиков на складе соответственно за деньги. Грузчики в субботу и воскресенье постоянно напиваются, а товар начали подвозить и в субботу и в воскресенье, так что, если захотим, можем с утра подойти — спросить Нину Фёдоровну насчёт работы. Подошёл флотский патруль и молодой мичманец с повязкой начальника подозрительно уставился на нас. Мы отдали честь, и продолжали беседу. Мичман помялся и послал к нам одного из патрульных матросов. Матрос со штатом электрика на рукаве, по всей видимости с «железа», сообщил нам, что нас требует начальник патруля. Мы, лихо рубя строевой шаг, подошли и представились. Мичман проверил наши военные билеты и увольнительные записки и поинтересовался, чего мы тут торчим. Пришлось объяснять, что следуем из увольнения, беспорядки не нарушали, водку не пьянствовали, увидели хорошие картонные коробки, которые могут пригодиться, попросили разрешения взять и теперь мило беседуем с тётей Ниной. Тётка тут же криком подтвердила, что она «разрешила мальчикам взять коробки». Мичман, призадумавшись, подошёл к тётке, мы, подхватив свои коробки, потихоньку ретировались, а патруль тем временем уже отбирал картонки на свою долю.