А Гриффиндор будет лучшим в этом году. Мы будем непобедимы, а в конце сезона я подпишу симпатичный, толстенький контракт, который предложит мне симпатичный, толстенький кошелек. И тогда я собираюсь приобрести себе все то, что мои родители никогда мне не позволяли. Я собираюсь переехать в крутую квартирку где-нибудь в центре Лондона, хотя, это будет зависеть от того, с кем я подпишу контракт. В любом случае, это будет очень клевое местечко, и я никогда не позволю никому из моей семьи меня там навещать, кроме разве что Фреда и Тедди с Виктуар, но не их ребенку, ненавижу детей. И буду я играть лет пятнадцать, а потом закончу в возрасте 34-х и проведу свои золотые годы, веселясь и путаясь с моделями и вейлами.
Вот так вот, мам. А ты говоришь, у меня нет амбиций…
— Зачем ты вообще разрешаешь первогодкам пробоваться? — спросил Ал, изучая вторую страницу списка. Он раздражен, потому что он не мог попасть в команду до второго курса, поэтому считает, что все должны страдать, как и он.
— Потому что там может оказаться талант, — просто ответил я, и это правда. Я никого и нигде не дискриминирую. Равные возможности. Возраст, пол, раса, религия, прическа, прыщавость… Мы приветствуем здесь всех. Если вы хороший игрок в квиддич, вот так.
Ал не ответил, лишь продолжил читать:
— Это будет длиться вечность, — наконец пробормотал он.
— Слушай, — сказал я, отбросив попытки сконцентрироваться, — это будет того стоить, верно? И я делаю это и для тебя тоже, понимаешь? Когда скауты будут приходить смотреть на меня в течение сезона, они, само собой, увидят и тебя. Так что ты попадешь им в головы, и, когда придет твое время заканчивать школу, они все навалятся на тебя с предложениями контракта, дабы урвать свой кусок от грядущего Великого Шоу «Поттер против Поттера».
— Откуда тебе знать, что мы не окажемся в одной команде? — спросил он, поправляя очки на носу.
— Оттуда, — просто ответил я, — что ты в жизни не согласишься добровольно проводить со мной столько времени, когда у тебя есть возможность этого не делать, так что такой контракт ты на хрен не подпишешь.
Он пожал плечами, но я знаю, что прав. Ал ждет не дождется, когда же я уйду, и я это знаю. Я нисколько не оскорблен, потому что тоже не могу дождаться убраться от него подальше. Не только от него, конечно, но и от Лили, мамы, папы и всех, кто еще вдруг решит жить в нашем доме. Они меня достали, а я достал их. Так что всем будет только легче.
В нашей семье задохнуться можно, и все это знают.
***
Наконец (внезапно) пришла суббота, и вот я на поле с несколькими стопками бумаг и запасом перьев и чернил. Если бы я приходил на уроки таким готовым, я был бы лучшим учеником. Но, само собой, у нас всех есть свои приоритеты, и я должен думать о том, что действительно важно. Нет смысла тратить чернила и пергаменты на конспекты, верно?
Тут куча народу. У нас, конечно, полно записавшихся, но трибуны полностью заполнились, потому что некоторые пришли поболеть за своих приятелей. А некоторые просто полюбопытствовать — я заметил всю команду Слизерина в полном составе наверху. Пидоры. Я собрал бумаги и назначил своего приятеля Брэмптона помогать мне с организацией. Брэмптон нормальный пацан, и у него, к счастью, нет особого желания быть звездой квиддича, так что он будет помогать мне беспристрастно.
Я собрал всех пробующихся вокруг себя, и они тут же здесь столпились. Ух ты, их действительно много. И все нынешние члены команды стояли здесь все вместе, и я знаю, что многие из них разозлены тем, что я заставил их прийти. Но честно есть честно, верно? Я очень честный.
— Ладно, — громко сказал я, повышая свой голос так, чтобы все могли слышать. Все тут же притихли и прислушались ко мне, и я насладился моментом. — Вот как это будет. Я поделю вас на команды, так что никаких подвываний о том, кто вы и где вы, хорошо? Команды играют друг с другом, я делаю пометки. Когда я объявляю, что игра закончена, все тут же спускаются вниз, и я сообщаю, есть ли у вас шанс или вы дерьмо. И если я говорю, что вы дерьмо, вы тут же проваливайте к черту с моего поля и больше меня не беспокойте, ясно? — все забормотали, что поняли, и я решительно кивнул. Я отправил в небо четырнадцать игроков, включая моего нынешнего Охотника и нынешнего Вратаря.
Это продолжалось часами. Некоторые действительно были хороши, не понимаю, почему они не приходили на просмотр раньше. Многих я отослал с поля, некоторых через минуту-другую в воздухе. Обычно они ворчали и убирались, но один с четвертого курса, по имени Дермот, взбесился и обозвал меня диктатором и, зацените это, выпендрежником. Ха. Я велел ему проваливать к чертям, пока я сам не заставил его провалиться к чертям… Так что да, в итоге он провалился к чертям.
Когда я отправил в воздух последнюю партию, я был доволен как слон. Я увидел действительно отличные таланты, и в моей голове уже сформировался состав, когда они начали испытания. Это было нечестно, конечно, что я едва за ними следил, а думал о своем, ну и плевать. Я следил за ними одним глазом, пока мы с Брэмптоном собирали бумаги. Там был один Охотник, который выглядел прилично, а еще была одна маленькая девочка, игравшая на позиции Ловца, звали ее, дайте-ка проверить списки, Челси Уитакер. Она летала так хорошо, что казалось, была рождена на метле. Она первокурсница, и не помню, чтобы я видел ее раньше. Я отвлекся ненадолго, но тут услышал «ух» с трибун, и понял, что малышка действительно поймала снитч — что-то, чего еще никто не смог сегодня сделать в тот короткий промежуток времени, что я им давал.
Так, дело становится очень интересным.
Я велел им спускаться, отослал всех, кроме Челси и Охотника, сказал им присоединиться к остальным, которых я отобрал, у подножия трибун, повернулся к Брэмптону и спросил:
— Ну и что там у нас?
Я взглянул на список тех, кто еще в игре, который он для меня составил, и обнаружил, что у нас шесть возможно-Вратарей, девять возможно-Охотников, пять возможно-Загонщиков, и… Два возможно-Ловца. Не знаю, может, у меня это получилось подсознательно специально, а может, и нет. Или просто все остальные желающие быть Ловцами были дерьмом. Но пока Челси не поймала свой снитч, я даже не думал ни о ком, кроме Ала. Ал — потрясающий Ловец, понимаете? У него это от нашего отца. У меня гены Охотника, а Ал унаследовал свои способности от отца. Этот маленький кусок говна кошмарен во всем остальном в своей жизни, но он охренительно хороший игрок в квиддич. Во время этого просмотра я даже не думал, что мы увидим хоть одного хорошего Ловца, кроме Ала, просто потому, что он настолько хорош. Но, черт возьми, Челси Уитакер…
Я обернулся ко всем тем, кого еще не вышвырнули, и объявил, что теперь они будут каждый сам за себя.
— Если я кого называю, сразу спускайтесь и не тратьте чужое время. Когда в воздухе останется шесть человек, тем — мои поздравления.
— Но в квиддичной команде семь человек, — влез Марк Энджелс.
— Спасибо, гений, — злобно ответил я. — Я седьмой, ты, придурок. А теперь пошел на хер с поля.
Ух ты. Это было круто.
Марк сначала выглядел взбешенным, но он всего лишь расстрелял меня взглядом и свалил с поля. Все остальные выглядели напуганными или злыми, разве что Тару Миллер моя решительность, похоже, завела. Я подмигнул ей.
Теперь пять возможно-Вратарей, девять возможно-Охотников, пять возможно-Загонщиков, и два возможно-Ловца были готовы взлететь. Я постарался не смотреть на моего брата, потому что не хотел, чтобы он смотрел на меня, будто я нарушаю наш семейный кодекс тем, что даже предположить посмел, что кто—то займет его место. Я уверен, он надерет ей задницу, но на это хотя бы будет забавно посмотреть.
— И… пошли!
Все двадцать один поднялись в небо, и Брэмптон выпустил мячи, отправив их парить спустя секунду. Мы смотрели снизу, и я отмечал малейшие детали способностей каждого. Один Загонщик летает лучше, чем остальные, но его отклонения так себе.
— Миффин!
Вон. Одна Вратарь неплоха в прикрытии двух колец, но третье она упускает.
— Данте!
Вон. Одна из Охотников неплохо целится, но она так медлительна, что бладжер ее раза три ударить может.
— Викери!
Вон.
И так далее.
Спустя некоторое время (о’кей, спустя два часа), моя команда уже была собрана и летала в воздухе. Два оставшихся охотника были из моей старой команды. Я уже знал, что у нас отличное взаимопонимание, и они были лучшими из лучших. Я спустил моего старого Вратаря, заменив его новичком. Пришлось выслушать ругань выгнанного Лиама Финнигана, пока он оскорблял меня самыми разными словами, от «говнюка» до «пидора, горилл ебавших», пока я не пригрозил ему, что запущу в него заклятьем, если не уберется на хрен. Я оставил старого Загонщика и поставил ему в пару Джошуа Рейни с шестого курса, который точно может быть лучшим Загонщиком, чем был Фред.
И теперь остается только Ловец.
Снитч еще не был пойман, и я оставил команду летать, пока он не найдется. Я знаю, все устали, но я серьезно наслаждался тем, как летает Челси, и мне хотелось следить за ней как можно дольше, потому что я буду уже далеко от школы, когда Ал выпустится, и она займет его место в команде. Может, я предложу ей личные тренировки, чтобы улучшить ее способности. Она может стать просто потрясающей, и однажды, когда она будет играть за профессионалов, я скажу: «Я помог этой девочке достичь того, что она имеет!»
Хорошо, все выглядели, будто они сейчас умрут, поэтому я решил велеть им спускаться без снитча. В любом случае, я должен поговорить с моей новой командой, обсудить расписание и все остальное и как каждый из них в этом году будет есть, спать и дышать квиддичем. Без исключений.
Но внезапный крик меня остановил как раз, когда я собирался открыть рот, и я в шоке уставился на то, как Ал и Челси нос к носу летят вниз к полю. Они увидели снитч, и они тут же бросились за ним в попытке схватить. За криком последовала мертвая тишина, и мы все неотрывно смотрели, как оба Ловца приближаются к земле. Ал самую малость впереди, и я кричал ему про себя: «Давай, Ал, давай, на хрен, хватай его!». И тут снитч резко развернулся, и они развернули свои метлы вслед за ним и помчались следом. Они действительно демонстрировали потрясающий полет, и мы все бросили все остальные дела, и только смотрели. Я, правда, был немного напуган, потому что Челси так мала и юна. Она летит так быстро, и если она упадет… О господи, она вверх ногами! Моя челюсть упала, когда я увидел, что она крутанулась под свою метлу и держится за нее лишь ногами, пока она направляет себя к снитчу. Ал тоже заметил, но не стал отвлекаться, просто летя вниз что есть сил, и тут…
О, мать твою господи.
Челси поймала снитч.
— Все! — заорал я, махая руками как сумасшедший. — Все вниз, сейчас же!
Все семеро спустились вниз и в шоке уставились на Челси, кто-то похлопал ее по спине и произнес:
— Это было охренительно круто.
Я сказал:
— Какого хрена ты нахер делаешь?
Она шокированно уставилась на меня:
— Простите? — кротко спросила она. Боже, она такая маленькая.
— Ты могла погибнуть! — заорал я и заметил, что вспотел, как жирная шлюха. — Никогда так больше не делай!
— Да ладно тебе, Джеймс, она еще ребенок, — сказала Маришка Баллас, одна из моих Охотников. Она шлепнула Челси по плечу и сказала ей: — Это было потрясающе. Однажды ты станешь потрясающим Ловцом.
Однажды.
О мать твою на хрен. О, черт.
Ал не сказал ни слова с тех пор, как приземлился. Он смотрел себе под ноги, и костяшки пальцев, которыми он сжимал свою метлу, были настолько белыми, что я испугался, что он разломит метлу пополам. Я пытался поймать его взгляд, но это было невозможно, потому что он отказывался поднять голову.
В моей голове пробежала сразу тысяча мыслей, и я отчаянно старался их все взвесить. Я не знал, что делать. Она поймала снитч. Она его побила. Речь идет о моем будущем, я не могу позволить себе отвлекаться на другое… Но черт побери.
— Хорошо, — пробормотал я, больше себе, чем другим. — Хорошо полетали… Вот расписания тренировок, — я ни на кого не смотрел, пока раздавал их, ни на Маришку с Эмили, моих Охотников. Ни на Эллиота и Джошуа, моих Загонщиков… Ни на Кейси, моего нового Вратаря… Ни на… Челси.
Все вокруг словно вдруг задохнулись, и я не мог поднять на них глаза. Я услышал, как кто-то сказал:
— Да брось, Джеймс, серьезно? — но я даже не понял, кто это. Все в шоке, и я уверен, что все рассержены, но… Я не могу обращать на это внимание. Я делаю то, что лучше для меня. И для команды, конечно.
Ал направился прочь еще до того, как я успел это заметить. Он не ворчал и не скандалил, как остальные выбывшие, но он уходил прочь очень быстро и как можно скорее прочь от команды по направлению к замку. Когда он отошел метров на десять, он бросил метлу и пошел дальше, оставляя ее там лежать.
— Сделай что-нибудь, — прошипела Маришка, и я слышу, как она зла.
Отлично.
— Ал! — позвал я его, но он уже довольно далеко. Или он меня не слышит, или игнорирует, ставлю на второе.
— О господи, ты такой ублюдок, — с отвращением сказала Эмили. — Он твой брат!
— Слушай, — теперь я дал ей понять, как я зол. — Я сделал так, как выгоднее для команды. Челси его побила, и ты это знаешь!
Бедная Челси выглядела совершенно убитой, и мне было ее жаль, потому что хреново должно быть, когда твои новые товарищи по команде ясно дают понять, что не хотят с тобой играть. Боже, они такие эгоистичные. Она ведь еще ребенок!
— Это было низко, Джеймс, — презрительно усмехнулась Эмили. — Даже для тебя.
— Ой, да пошла ты на хрен, — злобно ответил я. — Я капитан, и я принимаю решения. Если у тебя с этим проблемы — можешь уходить.
Она расстреляла меня взглядом, но заткнулась. Я выиграл этот спор, бросив на стол козырную карту.
Джеймс — один. Команда — ноль.
Я обожаю выигрывать… Вот только почему я чувствую себя дерьмом?
========== Глава 7. Ал, неудачный Поттер ==========
Если вам интересно, ненавижу ли я своего брата — ответ «да».
Горько ли мне, что меня унизили на глазах всей гриффиндорской квиддичной команды?
Да, немного. Зол ли я, что он вышвырнул меня из команды, заменив одиннадцатилетней девчонкой? Еще как.
Но я ненавижу его не за это.
Я ненавижу его, потому что он ни о чем не думает и ни о чем не волнуется, и все же имеет все. Назовите это завистью, если хотите, мне насрать. Кто бы не завидовал парню, у которого есть все, и который ни хрена не сделал, чтобы это заслужить? Я пятнадцать лет потратил на то, что прикидывался, что не завидую, но хрен с ним.
Какая, в любом случае, разница? Завидую я, не завидую, это не изменит того факта, что у него всегда будет все, что он захочет, и ему ничего для этого не надо будет делать. Для него все всегда складывается так охренительно легко. Это нечестно. У него в гребаном кончике пальца больше уверенности в себе, чем у меня во всем теле. Он популярный, у него полно друзей и куча девушек, он забавный, и теперь он квиддичный капитан. У меня мало друзей, нет девушек, я слишком скучен, чтобы шутить, и теперь у меня нет даже квиддича. Это серьезно единственная вещь во всем мире, которую я люблю, в которой я хорош (или хотя бы думал, что хорош), но теперь, спасибо, Джеймс, я обнаружил, что там я тоже дерьмо.
Господи Боже, ну почему я такой гребаный неудачник?
Хорошо, есть еще причина. Наверное, вы решите, что быть cыном Гарри Поттера — это круто. Ну, уж поверьте мне, вы очень, очень ошибаетесь. Тут нет ничего крутого. Нет, не поймите меня неправильно. Я не такой как Джеймс и Лили, я не ненавижу свою семью. Я считаю, что мои родители отличные на самом деле, и я (обычно) понимаю, почему они принимают решения, которые так бесят моих брата и сестру. Вот одна из причин, почему Джеймс меня не выносит: он постоянно обвиняет меня в том, что я подлизываюсь. Но серьезно, я не подлизываюсь. Я просто думаю, что наши родители не делают ничего такого, чего не делают нормальные родители по всему миру. Они дают нам много, но не дают нам все. Но серьезно, можно ли их за это винить? Нам не нужно все. Они кричат на нас и наказывают, когда мы влипаем в историю, но чья в этом вина? Наша, очевидно. Как будто это что-то необычное для родителей — наказывать своих детей, когда те устраивают проблемы.