* * *
Путешествие по морю было долгим и нудным, мы изнывали от скуки. Гайтэн не разрешил нам с Сорой тренироваться, чтобы мы «не разнесли его драгоценную «крошку», оказавшуюся действительно небольшой. Кроме самого капитана, на ней орудовал ещё один матрос и десятилетний юнга, оказавшийся младшим братом Гайтэна, Чиби. Шхуна была скорее крупной лодкой с одним парусом, который просто висел, выполняя роль укрытия от палящего солнца. Повезло ещё, что ни у кого из нас не было морской болезни, а то как вспомню то, столь же долгое путешествие, которое, думаю, мне ещё предстоит, и ещё более зелёного, чем обычно, учителя толстобровика, Гая, так вздрагиваю и покрываюсь холодным потом.
Капитан создавал с помощью своей чакры что–то вроде небольшого течения, и наша «Покорительница Бурь» с черепашьей скоростью плыла вдоль полуострова Хангэцу. Скорость была не очень большой, потому что Гайтэн примерно за пару часов растрачивал свой резерв чакры, а потом восстанавливался.
— Надо было пешком дойти до конца, я слышал, на севере есть ещё один порт… — пробурчал Сора, вздыхая.
— Ну, тогда бы вы точно застряли в Стране Чая на два месяца, — заметил услышавший его Чиби, озорно улыбаясь такой же острозубой улыбкой, как и у его брата. — Аники единственный моряк, что путешествует во время Мёртвого сезона.
— А ты, Чиби, тоже обладаешь чакрой? — поинтересовался я. — Я её совсем не чувствую.
Мальчик погрустнел и помотал вихрастой зелёной головой.
— Я пытаюсь сконцентрироваться, но ничего не получается, может, у меня и нет никакой чакры, я пошёл в нашу маму.
Да, печаль–беда…
— Сора, — примерно на пятый день путешествия предложил я другу. — Может, мы погуляем по морю? Какую–нибудь рыбу пойдём, поймаем? Что–то я устал от жары и безделья. Искупаемся хотя бы…
Моя идея была горячо поддержана, и мы, раздевшись до трусов, сиганули за борт, отбежав подальше.
— Эй, Наруто, Сора! — завопил Чиби. — Тут акулы водятся, вы осторожнее будьте.
— Нам акула–каракула нипочём, нипочём, мы акулу–каракулу кирпичом, кирпичом! — звонко пропел я. Мне вдруг вспомнилась песенка, которую пели дети в одной из сказок Саске. Тогда мне она показалась весьма забавной, ну откуда у детей кирпичи? Да ещё и в волшебной стране, где водятся говорящие звери!
— А где ты кирпич возьмёшь? — удивился Сора, глядя на меня. — Вода кругом.
— Вот появиться акула, узнаешь, — пообещал я, заржав.
— Да ну тебя, Наруто! — фыркнул Сора.
Мы искупались и, нырнув, поймали пару крупных рыбин, которых принял на борт Чиби. У пацана горели глаза. Гайтэн, посмотрев на нас, сказал:
— Вижу вы, парни, совсем застоялись. Там, в десяти километрах к востоку, есть остров Коджима. Мы должны были доплыть туда за запасом пресной воды, но если вы туда сходите, то мы сможем выгадать день. Я должен передохнуть, у меня кончилась чакра, часов через пять возобновим путь. Вы справитесь?
— Конечно, — кивнул я. Сора тоже поддакнул. — Сколько бочек надо набрать?
— Ближайшая земля будет через восемьдесят морских миль, на острове Джиро, плыть еще четыре дня, так что, думаю, литров двести нам хватит.
— У нас есть двадцатилитровые фляги, придётся вам дважды сходить, — прикинул Чиби, уже вынесший емкости на палубу.
Я, улыбнувшись, создал четырёх теневых клонов.
— Мы сходим! — Сора первым схватил флягу и спрыгнул на воду. — Я обгоню всех вас! — он уже ломанулся в указанном направлении, разбрызгивая воду.
— Эй, так нечестно! — сказал один из моих клонов. — Нам ещё не сказали «марш».
— Марш! — завопил мелкий с лодки, и толпа меня побежала догонять Сору.
— Эй, ну ты и тормоз, бака! — довольный собой запыхавшийся Сора показал мне язык, когда я добрался до острова.
— Эй, кто ещё тормоз? — за его спиной появился мой клон, которому ради этой минуты и вытянувшегося от детской обиды лица Соры пришлось сделать небольшой крюк. — Я тебя тут уже две минуты жду.
Сора прошипел что–то неразборчивое себе под нос и буркнул:
— Я вовсе и не соревновался с тобой.
— Да–да, а кто припустил, будто посрать хотел в кустиках? — заржал я. Сора покраснел, а потом так задумчиво уставился на лопушки, что я заржал ещё громче.
— Ладно, ладно, не буду на больное давить, пойду воду поищу, пока ты тут… уединяешься.
— Придурок, — ласково сказал мне в спину Сора.
* * *
До порта Футо мы добрались без приключений. Ну, если не считать приключением то, что на острове Джиро Сора нашёл какие–то фрукты и принёс их на борт. Фрукты были вкусные, их было много, потому как запасливый друг нагрузил ими и моих клонов, но потом аж со свистом… В общем, не важно. Скажу только, что Джирайя над нами ржал, как ненормальный, и обзывал засранцами в два раза чаще обычного, и что я был непомерно рад, когда мы, наконец, через две недели после отплытия из Дагераши, прибыли на остров Хаха в Страну Моря.
Часть 2. Глава 5. Храм Воды
В Стране Моря я не бывал ни разу за все свои жизни, поэтому всё было новым и волнующим. Порт Футо, в отличие от Дагераши, показался мне не таким грязным и вонючим. Может быть, дело было в том, что начался Мертвый сезон, или просто Страна Моря была далека от остальных стран и «торгово–политических» путей. Чиби рассказывал нам байки о том, что дальше, за Страной Моря и грядой островов Ничейной Земли, край мира, который опоясывает мифическое Кольцо Бурь, никто ещё не смог вернуться оттуда. А само Кольцо Бурь образовывало довольно заметное течение, благодаря которому мы и прибыли в порт.
До столицы Страны Моря, города Кайкё, мы добирались почти две недели. Джирайя с большим энтузиазмом решил выяснить всё о местных женщинах, поэтому мы трижды останавливались во встречающихся нам небольших городках. Мы с Сорой тренировались, делая упор на упражнения, что показал нам Хаку.
Джирайя, видимо, вспомнив, что он взял меня в ученики, посоветовал мне взрастить плотность и объём в моём расенгане, для увеличения его ударной мощи. И я работал с несколькими клонами, пытаясь это сделать. Пока у меня «ядро» расенгана было примерно сантиметр в диаметре, а старик мог продемонстрировать расенган здоровее моего в два раза и с пятисантиметровым ядром. В общем, тренировки, тренировки и тренировки до упаду и дрожи в коленках.
В столице мы прожили ещё месяц. Оказалось, что для получения разрешения на посещение храма Воды нужно пройти какой–то бюрократический ад. Ещё повезло, что один из заправляющих там чинуш фанател от творчества Извращенца, поэтому мы ждали «всего» месяц. В Кайкё старик то ли от вынужденного безделья, то ли действительно насобирал свой «материал», начал писать книгу.
Сора с приближением дня получения «пропуска», назначенного на середину июня, становился всё задумчивее и мрачнее.
За три с половиной месяца, прошедших с начала нашего совместного путешествия, наша связь душ ещё более окрепла, поэтому я прекрасно чувствовал его настроение. Я даже ощутил фантомную боль, когда этот придурок, решив сократить наш путь до одной полянки недалеко от Кайкё, где мы тренировались, побежал через рисовое поле и подвернул ногу, угодив в нору какого–то грызуна.
— Вот блядь! — зло ругнулся Сора, пытаясь подняться. Ко всему прочему, он шлёпнулся в воду, взбаламутив ил, и весь вымок и испачкался.
— Не шевелись! — предостерегающе крикнул я, потирая ложно–ушибленную лодыжку. — Я сейчас.
Сора побурчал для вида, но от помощи не отказался. Пришлось разрезать на лоскуты его рукав, чтобы сделать тугую повязку. Ничего другого под рукой больше не было.
— Придётся одежду покупать, — он как–то обречённо посмотрел на голую левую руку, что сверкала яркой белизной, контрастируя с загорелыми лицом и кистью.
— Сам виноват, что ты вечно выделываешься? — я посмотрел на угрюмого друга. — Эй, что с тобой происходит? Что с тобой, Сора?
— Я просто думал… — он закусил губу, уйдя на пару мгновений в себя. А потом выпалил. — Как тебе это удаётся, Наруто? Не обращать внимания на свою… особенность. Быстро заводить друзей?
Он густо покраснел.
— Я хочу быть похожим на тебя. Но как вспомню, как ко мне относились, хочется рвать и метать, говорить гадости… Я не могу доверять так, как ты. И я боюсь того, что будет в храме Воды. И…
— Ты слишком переживаешь о том, что будет, и о том, что было, — перебил его я. — Успевай жить настоящим, иначе вся жизнь пройдёт зря. Выбери свой путь и иди, никуда не сворачивая.
Я встал, помогая Соре подняться.
— Пошли, трусишка, я отведу тебя в гостиницу.
— Я не трусишка! — возмутился он, крепко сжимая моё плечо. И пробурчал. — Я просто не люблю монахов.
— Ну, тогда это всё меняет, — засмеялся я, поглядывая на насупившееся лицо. — Эй, всё будет хорошо. Я чувствую.
Мы молча шли до Кайкё, на окраине которого мы нашли недорогую, но вполне комфортабельную гостиницу. Выбор на «Тётушку Вон» выпал ещё и потому, что в этом же квартале располагалась баня, а сама «тётушка» оказалась вполне себе симпатичной брюнеткой средних лет.
Я шёл и размышлял о словах Соры. Доверие… Начиная со второй своей жизни, я притворяюсь, играю свою роль, учу всех жизни, узнаю чужие тайны и страхи, когда как о моих секретах и моих мыслях знаю только я, и даже мой лучший друг, человек, с которым я прожил всё детство бок о бок, не подозревает, какой я на самом деле… Но, насколько я понял за все прожитые жизни, людям интересны лишь они сами, имеет ли смысл делиться своими проблемами, если это никому не интересно, а мне ещё и может навредить? Возможно, я и сам не знаю, какой я, настоящий Наруто. Я просто живу, радуясь каждому новому дню. Особенно, если он действительно новый. И верю, надеюсь, что когда–нибудь это прекратится, но, в то же время, боюсь, что эта жизнь может оказаться последней. Парадокс.
* * *
«Пропуском» в храм Воды оказались два свитка, распечатать их можно было только на острове Таро, на который мы всё–таки добрались к концу июня. Нас довезли до острова на лодке местные рыбаки и высадили на скалистом берегу.
— Нам туда, — Извращенец кивнул на еле заметную тропинку, уходящую вглубь джунглей.
Тропка медленно шла в гору, и через час пешего шага мы дошли до большой круглой поляны в центре острова.
— Где–то тут, — Джирайя поковырял ногой мох и обнажил каменную кладку.
— Больше похоже на руины, чем на храм, — заметил Сора, потрогав какой–то камень, заросший лианами.
— Да, Извращенец, похоже, нас крупно на… обманули, — добавил я.
Джирайя только хмыкнул и достал выданные свитки. Он открыл их и сложил крест–накрест. Свитки засветились, и в центре начала образовываться печать. Мне это напомнило экзамен на чуунина, мы тогда также Ируку–сенсея «призвали».
— Откройся! — скомандовал Джирайя, прижав ладонь к образовавшейся печати.
Это было невероятно, но под нашими ногами земля, а точнее, камень, загудел, засветилась вязь печати, которая расползлась от свитков по окружности на десять метров, и открылся круглый вход с уходящими вниз лестницами.
— А храм–то что, подземный? — задал вопрос Сора, который, как и я, смотрел на это действо, приоткрыв рот.
— Похоже на то, — согласился я. Джирайя уже недовольно стоял у входа и махал нам.
— Эй, засранцы, долго ещё вас ждать?
— Кажется, он нам это вечно помнить будет, — проворчал Сора и поспешил к Извращенцу.
В храм мы спускались долго, перед нами зажигались светло–зелёные и голубые огоньки на стенах, слегка рассеивая мрак, и, когда мы проходили, гасли за спиной. Было влажно и прохладно. Далеко внизу слышалось журчание воды. Пахло мокрой землёй. Всё это навевало какие–то потусторонние мысли. Сора пыхтел за мной и, кажется, старался быть поближе, постоянно касаясь плечом.
— Давай просто за руки возьмёмся, — ехидно предложил я. И даже был удивлён, когда мой друг действительно взял меня за руку. Но промолчал, чувствуя его напряжение и общую взвинченность.
— Приветствую путников в Храме Воды, — мягкий вкрадчивый голос, нарушивший тишину, принадлежал красноволосому мужчине лет тридцати на вид. Один его глаз был прикрыт, и на веке, от брови до скулы, красовалась чёрная печать. — Я настоятель Коухаку.
— Мы прибыли из Храма Огня, — кивнул на приветствие Джирайя, доставая свиток, — с посланием от настоятеля Чирику.
Настоятель развернул свиток, пробежался по нему открытым глазом и хмыкнул, покачав головой.
— Как топорно…
Он дотронулся до живота Соры.
— Сконцентрируй чакру, — приказал он, хотя его голос и был мягок, но казалось, что под этой мягкой периной острые твёрдые камни. Сора, сглотнув, повиновался. С руки Коухаку слетела зелёная печать, которая замерцала на животе моего друга, побагровев. Сора дёрнулся и вскрикнул.
— Я так и думал, отвратительная работа, — скривился настоятель. — Снимается простой печатью пяти стихий. Парень сделан как оружие одноразового использования, — вынес свой вердикт он. — И что за недоумок сотворил с ним такое? — пробурчал Коухаку про себя, снова уткнувшись в свиток.
— Фуку Казума … Хм, никогда не слышал.
— Ч?что? Вы с-сказали Казума… Ф-фуку? — переспросил, слегка заикаясь, побледневший Сора. — Н-но, это мой отец… Этого не может быть… Это…
Он рухнул на колени, прижав свою забинтованную руку к груди.
— Мой отец… Я думал… а он… я не могу поверить… Я любил его, а он пожертвовал мной, сделал меня этим… — шептал он, вытаращив остекленевшие глаза. — Мне говорили, что он предатель, а я не верил… Я верил в него… Я…
— Сора, Сора, успокойся! — встряхнул его я, вытаскивая из шока.
Я поднял голову и посмотрел на настоятеля.
— Скажите, Коухаку–сан, Вы можете помочь Соре? Распечатайте его, избавьте от этого! Он уже достаточно страдал.
— Сожалею, малыш, но если распечатать запечатанное в нём, то эта сила должна куда деться, она может просто разнести весь остров и наш храм. Я не могу так рисковать. К тому же, неизвестно, выживет ли твой друг после этого, даже в режиме щадящего высвобождения, — покачал головой настоятель.
— Я заберу её! — запальчиво сказал я. — Я заберу её себе, храм не пострадает, сделайте это! Я готов.
— Ты не сможешь ничего забрать, — сказал настоятель, недовольно нахмурившись, — для этого надо быть…
— Джинчуурики девятихвостого? — перебил его я, концентрируя чакру и поднимая футболку, демонстрируя свою печать на животе.
— Этого… не может быть, — Коухаку восхищённо уставился на мой пресс. — Печать души Демона!
Он снова выпустил из руки зелёную печать, которая мягко легла на мой живот, чуть щекоча, но не вызывая никакого дискомфорта.
— В тебе запечатана Янь–чакра Кьюби! Восхитительно! — чему–то обрадовался он. — Как… как тебя зовут, мальчик?
— Узумаки Наруто!
— Узумаки Наруто… — он внимательно посмотрел на меня. — Ты из клана Узумаки?
— Я… — я замялся, не зная, что ответить при Извращенце. Ведь Джирайя не знает, что я знаю о своей матери и что она была джинчуурики. И я же как бы ребёнок–сирота, от которого все всё скрывают.
— Его мать, Узумаки Кушина, была из страны Водоворота, — ответил за меня Джирайя, и я перевёл дух. — Она перебралась в Коноху для того, чтобы заменить Мито–сан, почти перед самым нападением на Узу.
— Ясно. Госпожа Мито была легендой в нашем клане.
Я заподозрил это с самого начала, как увидел цвет его волос, а тут такая оговорка. Стараясь сделать голос взволнованным, я спросил:
— Коухаку–сан, ваша фамилия тоже Узумаки?
— До того, как я принял пост настоятеля, меня звали Узумаки Шики, — немного грустно улыбнулся он, — я — один из немногих выживших. Единого клана Узумаки больше не существует, но довольно приятно встретить родственника, особенно здесь, на краю мира…
Он задумался, переводя взгляд с меня на Сору и Джирайю, а затем кивнул, словно приняв какое–то решение.
— Это всё меняет. Я помогу вам, — и скомандовал. — Идёмте!
* * *
Сора нервничал. Он лежал на холодном каменном полу в огромной пещере. Я сидел у его изголовья и рассматривал гигантскую светящуюся печать, диаметром больше двадцати метров. По кругу вокруг нас сидели монахи храма Воды и Коухаку–сан.