Теории, подобно созданной Кларком, связывающиепроцент с предельной производительностью, Бём-Баверксчитает несостоятельными. Согласно ему, теоретики, утверждающие, что процент определяется предельной производительностью капитала, не способны объяснить средивсего прочего, почему конкуренция между предпринимателями не ведет к тому, чтобы текущая рыночная ценностькапитальных благ была равна их ожидаемой производительности, что устранило бы разрыв между величиной издержек и ценностью производимой продукции. По верномузамечанию Бём-Баверка, теории, основанные на производительности, - не более чем пережиток объективистскойконцепции ценности, согласно которой ценность определяется историческими издержками, понесенными припроизводстве различных товаров и услуг. Однако издержкиопределяются ценами, а не наоборот, и знание этого фактавосходит по меньшей мере к Саравиа‑де‑ла‑Калье. Экономические агенты идут на издержки, потому что считают, чтоцена производимых ими потребительских благ будет вышеэтих издержек. Тот же принцип применяется к предельнойпроизводительности каждого капитального лага, котораяопределяется в конечном итоге будущей ценностью потребительских благ и услуг, которые можно будет произвести с помощью этого капитального блага. Дисконтируя этувеличину, мы получаем текущую рыночную ценность капитального блага (не имеющую никакого отношения к издержкам на его производство).
Таким образом, происхождение и существование процента не должны зависеть от капитальных благ, а, как мыуже отметили, должны опираться на субъективные временные предпочтения людей. Легко понять, почему теоретикииз школы Кларка-Найта пришли к ошибочной идее, чтоставка процента определяется предельной производительностью капитала. Достаточно отметить, что для равенствапроцента и предельной производительности капитала необходимо следующее: во-первых, ситуация совершенногоравновесия, в которой не происходит никаких изменений;во-вторых, концепция капитала как мифического фонда,который воспроизводит сам себя и не требует особых предпринимательских решений об амортизации; и, в-третьих,концепция производства как мгновенного, не занимающего времени "процесса". При соблюдении этих трех условий,абсурдных в силу своей нереалистичности, рента, приносимая средством производства, всегда равна процентнойставке. В свете этого факта нетрудно понять, что теоретики, воодушевленные синхронной, мгновенной концепцией капитала, были введены в заблуждение математическимравенством дохода и процента в подобной гипотетическойситуации и перешли отсюда к теоретически недопустимому выводу, что производительность определяет ставку процента, а не наоборот, как утверждают австрийцы. Членыавстрийской школы считают, что от величины предельнойпроизводительности (т.е. от величины будущего потокадоходов) зависит только рыночная цена каждой единицысредств производства, цена, которая тяготеет к величинетекущего, дисконтированного (по ставке процента) потокаожидаемых доходов. В то же время повышение (или понижение) ставки процента (определяемой временным предпочтением) ведет к понижению (или повышению) текущейценности (рыночной цены) каждой единицы средств производства (независимо от издержек на ее производство) через соответствующий процесс дисконтирования (по ставкепроцента) ожидаемого будущего потока доходов, и ровно дотех пор, пока эта величина не совпадет со ставкой процента(и необходимой нормой амортизации) (Böhm-Bawerk 1959b;Mises 1996; Мизес 2005).
В общем, после гиперреализма историцистов Бём-Баверктеперь осудил гипореализм, т.е. недостаток, а вернее, полноеотсутствие реализма в созданной Кларком и его приспешниками статической концепции капитала. Каждый производственный процесс занимает какое-то время, и преждечем цель будет достигнута, нужно пройти через ряд этапов,имеющих форму чрезвычайно разнородных и изменчивыхкапитальных благ. Ни при каких условия капитальные блага не воспроизводят сами себя; напротив, они возникаюттолько постепенно, в результате конкретных предпринимательских действий и решений, без которых нам грозило быпроедание и полное исчезновение существующих капитальных благ.
Более того, как мы уже отметили, Бём-Баверк полагает,что цена капитальных благ определяется не историческимииздержками производства, понесенными в связи с их созданием, а оценкой, дисконтированной по ставке процента,величины их будущей производительности, так что это производительность неизменно следует за величиной процента(определяемой временны́м предпочтением), а не наоборот.
Неоклассические экономисты считают, что равновеснаяставка процента определяется одновременно предложениемкапитала и спросом на него, где субъективные соображениявременных предпочтений определяют предложение, а предприниматели определяют спрос, исходя из предельной производительности капитала (т.е. из преимущественно объективных соображений). Этот подход схож с тем, который былразработан Маршаллом для определения установления ценна рынке, а Бём-Баверк и австрийская школа в целом отвергают его и подчеркивают, что, предъявляя спрос на средства,предприниматели выступают в качестве простых посредников, действующих от лица рабочих и собственников факторов производства, которые в конечном итоге и предъявляютспрос на настоящие блага в форме заработной платы иренты, а в обмен передают предпринимателям собственность набудущие блага большей ценности (которые станут доступны,только когда завершится процесс производства).
Вот почему, с точки зрения экономистов австрийскойшколы, обе стороны - как предложение капитальных благ,так и спрос на них - зависят от субъективных временныхпредпочтений. Эта линия аргументации в области определения ставки процента воспроизводит ту, которую Бём-Баверк использовал, критикуя Маршалла за желание сохранить, хотя бы на одной стороне процесса ценообразования,старую объективистскую рикардианскую концепцию, характерную для классической школы экономической теории.
4.8. Визер и субъективная концепция альтернативных издержек
Еще одним часто цитируемым австрийским теоретиком является Фридрих фон Визер (1851-1926), свояк Бём-Баверка,который был университетским профессором сначала в Праге, а затем в Вене. Заслуживает внимания его существенный вклад в развитие менгеровской субъективистской концепции издержек, понимаемых как субъективная ценность,приписываемая действующим субъектом тем целям, которыми он жертвует в ходе действия (субъективная концепцияальтернативных издержек). Стоит отметить и придуманныйВизером термин grenznutzen, или предельная полезность (отgrenz - граница и nutzen - полезность). Однако позднее стало ясно, что Визер находился в большей степени под влиянием не австрийской, а лозаннской школы. Собственноговоря, Мизес даже пишет, что Визер "не был творческиммыслителем и в целом был скорее вреден, чем полезен. Онникогда по-настоящему не понимал истинного смысла идеисубъективизма для австрийской школы мысли и в результате совершал много досадных ошибок. Его теория вменениянесостоятельна. Его идеи о расчетах стоимости оправдываютвывод, что его следует считать членом скорее не австрийскойшколы, а лозаннской (Леон Вальрас и др. и идея экономического равновесия)" (Mises 1978, 38).
4.9. Триумф модели равновесия и позитивистской теоретической модели
Вплоть до 1930-х годов экономисты использовали модельравновесия как своего рода вспомогательный интеллектуальный инструмент, предназначенный, методом от противного, для развития теории реальных рыночных процессов.Но в 30-е годы большинство экономистов перестали рассматривать модель равновесия как вспомогательный инструмент и постепенно начали воспринимать ее как единственный значимый объект исследований. В этот период неоклассические экономисты превратили модель равновесияв центральный пункт исследований, и экономисты в целомпостепенно утратили интерес к изучению динамическихрыночных процессов. В результате исследовательская программа австрийской школы оказалась в изоляции, а членышколы зачастую сами не осознавали того, что в доминирующей школе экономической мысли произошли кардинальныеперемены. По словам Хикса, в действительности австрийцывовсе не были особой сектой за пределами основного течения экономической науки. Более того, до этого периодаименно они и представляли собой основное течение, тогдакак остальные (ранние неоклассики, занимавшиеся моделью равновесия) пребывали за пределами доминирующейшколы (Hicks 1973, 12).
Следует признать, что в течение ряда лет напряженностьотношений между двумя концепциями равновесия - каквспомогательного инструмента или как фокальной точкиисследований - оставалась скрытой. Свидетельство этогоможно найти у Парето. В 1906 г. он признавал чисто вспомогательную роль модели равновесия, когда в связи с системойуравнений, описывающих равновесие, заметил: "С практической точки зрения, это находится за пределами возможностей алгебраического анализа… В этом случае роли поменяются, и уже не математика сможет помочь политическойэкономии, а политическая экономия поспешит на помощьматематике. Иными словами, если бы все эти уравнениябыли действительно известны, единственный способ ихрешения заключался бы в том, чтобы наблюдать за реальными решениями, которые дает рынок" (Pareto 1971, 171).Однако в той же самое работе (Pareto 1971, 120), высказываясь об идее предложенных Эджуортом кривых безразличия,Парето заключает: в том, что касается определения экономического равновесия, реальный рыночный процесс и "индивидуум могут исчезнуть, при условии, что оставят нам фотографию своих вкусов".
Это напряжение (или, вернее, противоречие) между реализмом и моделью равновесия проступает еще более рельефно, когда рассматривать все работы Парето. Как известно, онбыл не только теоретиком общего равновесия, но и виднымсоциологом, давшим жизнь целой школе итальянской социологической мысли в области государственных финансов.
На вышеописанную эволюцию экономической мыслисерьезно повлиял триумф панфизикализма и методологического монизма, т.е. идей Шлика, Маха и других позитивистов Венского кружка, которые требовали примененияметодов физики с ее постоянством функциональных отношений и лабораторными экспериментами во всех науках,в том числе и в экономической теории. Эту методологическую цель, которую Вальрас открыто позаимствовал при чтении трактата, написанного физиком Пуансо, полностью ибезусловно разделял Шумпетер начиная уже с 1908 г., когдабыла опубликована его книга "Природа и сущность теоретической экономики".
Визер, который по крайней мере в сфере методологииоставался на позициях австрийской школы, дал резко критическую отповедь панфизикализму Шумпетера в рецензиина его книгу (Wieser 1911). В особенности он критиковалШумпетера за уступки методологическому инструментализму (который позднее был взят на вооружение МилтономФридменом и позитивистами чикагской школы), а такжеза его попытку применить в экономической науке чуждыеей методы физики и механики (ошибка, которую Хайек впоследствии окрестил "сциентизмом"). Эту ошибку особенно наглядно иллюстрирует случай Леона Вальраса. Он впалв нее, прочтя, чуть ли не в один присест, трактат физикаЛуи Пуансо, где описывается, как взаимосвязанные частифизической системы удерживаются в равновесии действиемпротивоположных сил. Вальрас сообщает, что читал книгуПуансо в течение нескольких дней и решил использоватьее как модель своей исследовательской программы. С этого момента целью Вальраса было сделать для экономической науки то же, что Пуансо сделал для физики и механики(Mirowski 1991).
Неудивительно, что теоретикам австрийской школы, которых занимало построение теории реальных динамичныхрыночных процессов, никогда не знающих равновесия, этонаправление исследований представлялось крайне ошибочным. Кроме того, Визер порицает панфизикалистов за неспособность понять, что законы экономической теории понеобходимости должны быть генетико-каузальными[6], а нефункциональными, поскольку происхождение явленийздесь открывается путем интроспекции, а функциональныевзаимосвязи, как мы уже отметили, синхронны, не оставляют места для времени и предпринимательского творчестваи устанавливают связи между разнородными количествамис временно́й точки зрения.
Однако только после работ Мизеса и Хайека представители австрийской школы в полной мере осознали методологическую пропасть между собой и коллегами, изучающиминеоклассическую модель равновесия. Это осознание пришлов ходе двух других важных дискуссий с участием австрийцев: дискуссии по вопросу о невозможности социализма иполемики между Хайеком и Кейнсом. Ниже мы детальнорассмотрим вклад, сделанный Мизесом и Хайеком, а также ключевую роль этих дискуссий в последующем развитииавстрийской парадигмы.
Глава 5 Людвиг фон Мизес и динамическая концепция рынка
5.1. Введение
Людвиг фон Мизес больше любого другого члена австрийской школы преуспел в выделении сущности выдвинутыхМенгером принципов и в применении их к новым областям экономической науки, что обусловило существенныйподъем австрийской школы в XX в. По словам самого Мизеса, "то, что отличало австрийскую школу и обеспечило ейвечную славу, - это доктрина экономической деятельности,противостоящая принципам экономического равновесияили отсутствия деятельности" (Mises 1978, 36). Мизес лучшедругих применил эту динамическую концепцию рынка в новых областях и при этом распространил ее на теорию денег,кредита и экономических циклов, создал изощренную теорию предпринимательства как координирующей и движущей силы рынка, детально проработал и уточнил методологические основания школы и теории динамики как альтернативы концепциям, основанным на идее равновесия. Всеэти достижения оказались, говоря книжным языком, крайнестимулирующими и плодотворными. В общем, Мизес придал австрийской школе мощный импульс в области теории,опираясь на который его ученики во главе с Хайеком обеспечили мощное возрождение австрийской школы в последниедесятилетия XX в.
5.2. Краткий биографический очерк
Людвиг Эдлер фон Мизес родился 29 сентября 1881 г. в городе Лемберге, в пределах тогдашней Австро-Венгерскойимперии. Сегодня родной город Мизеса называется Львов инаходится на территории Республики Украина. Отец Людвига получил образование в Цюрихском политехническоминституте и стал влиятельным инженером, специалистомпо строительству железных дорог. Людвиг был старшимиз трех братьев, один из которых умер в детстве, а другой,Ричард, с которым у Людвига всю жизнь были весьма прохладные отношения, стал видным математиком и логическим позитивистом.
Мизес рассказывает о себе, что стал экономистом, прочитав в рождественские дни 1903 г. книгу Карла Менгера "Основания политической экономии" (Mises 1978, 33). Степеньдоктора права Мизес защитил 20 февраля 1906 г. и до 1914 г.посещал экономический семинар Ойгена Бём-Баверка. Мизес быстро выделился как самый блистательный из участников этого семинара наряду с Й. Шумпетером, которого всегда считал чрезвычайно путаным и несерьезным теоретиком;озабоченный прежде всего производимым им впечатлением,тот попал в ловушку неоклассического сциентизма и отвергпрославленную австрийскую традицию.
В 1906 г. Мизес начал преподавать. В течение шести летон вел курс экономики в Венской женской коммерческойакадемии, а начиная с 1913 г. в течение двадцати лет былприват-доцентом Венского университета. В 1934 г. Мизесполучил место профессора международных экономическихотношений в Высшем институте международных исследований в Женеве, Швейцария. С началом Второй мировой войны Мизес, спасаясь от Гитлера, перебрался в США, получилгражданство и стал профессором Нью-Йоркского университета, где преподавал до выхода в отставку в 1969 г.
В 1920 г. Мизес создал и до 1934 г. вел знаменитый экономический семинар (Privatseminar), работавший в его кабинете в Венской Торговой палате, где он служил руководителем финансового управления и генеральным секретарем,что давало ему возможность оказывать серьезное влияние наэкономическую политику своей страны. Этот семинар, работавший по пятницам во второй половине дня, посещалине только его ученики, писавшие под руководством Мизесасвои докторские диссертации, но также, по личному приглашению, весьма известные экономисты со всего мира. В работе семинара регулярно участвовали Фридрих Хайек, ФрицМахлуп, Готтфрид фон Хаберлер, Оскар Морген терн, Пашуль Розенштейн-Родан, Феликс Кауфман, Альфред Шюц,Рихард фон Штригль, Карл Менгер (математик, сын Карла Менгера, основателя австрийской школы) и Эрик Фогелин - это если говорить о немецкоязычных участниках.Из Великобритании и США приезжали среди прочих Лайонел Роббинс, Хью Гейтскелл, Рагнар Нерске и Алберт Харт.Позднее, уже в Америке, Мизес возобновил семинар, который работал в Нью-Йоркском университете вечером почетвергам с осени 1948 г. по весну 1969 г. Среди множестваучастников второго периода выделяются будущие профессора Мюррей Ротбард и Израэл Кирцнер.