2.11. Конкуренция и предпринимательство
Слово competition (англ. конкуренция) этимологически происходит от латинского cum petitio (одновременное наличиенескольких претендентов на получение некой вещи, котораядолжна быть возвращена владельцу[3]), состоящего из двухчастей: cum - "вместе" и petere - "требовать, нападать, добиваться". СловарьMerriam-Webster’s Collegiate Dictionary (11-е изд.) определяет конкуренцию как "состязание междусоперниками". Таким образом, конкуренция представляетсобой динамический процесс соперничества, а не так называемую "модель совершенной конкуренции", в которой многочисленные участники делают одно и то же и все продаютпо одинаковой цене, так что парадоксальным образом складывается ситуация, в которой никто не конкурирует (Huertade Soto 1994, 56-58).
По самой своей природе и по определению, предприниматель всегда настроен на конкуренцию. Это означает, что,когда такой человек обнаруживает определенную прибыльную возможность и использует ее, эта возможность, какправило, исчезает, и никто другой уже не может ее увидетьи использовать. В то же время, если человек не полностьюраскроет возможность получения прибыли или, полностьюоткрыв возможность, воспользуется ей лишь частично, тогдачасть этой возможности будет в скрытом виде ждать появления тех, кто сумеет ее обнаружить и использовать. Такимобразом, общественный процесс носит ярко выраженныйконкурентный характер в том смысле, что разные действующие субъекты конкурируют между собой, осознанно илинет, за то, чтобы первыми обнаружить и использовать возможности получения прибыли.
Каждый акт предпринимательства обнаруживает, координирует и устраняет социальные рассогласованности,а конкурентная по сути своей природа предпринимательства делает невозможным для любого другого действующегосубъекта еще раз выявить и устранить рассогласованности,которые уже были обнаружены и согласованы. Возможноошибочное мнение, что движимый духом предпринимательства общественный процесс может утратить энергию и остановиться или исчезнуть, когда предприниматели вскроюти исчерпают все существующие возможности координацииобщественных процессов. Однако предпринимательский процесс внесения координации в жизнь общества никогда не остановится и не будет исчерпан. Причина в том, что каждый существенный акт координации представляет собой созданиеи передачу новой информации, которая неизбежно изменяетобщее восприятие целей и средств у всех предпринимателей,которых он затрагивает. Это изменение в свою очередь приведет к появлению неограниченного числа новых рассогласованностей и новых возможностей получения прибыли, иэтот динамический процесс будет безостановочно ширитьсяи обеспечивать постоянное развитие цивилизации. Иными словами, предпринимательство, обеспечивая координацию рассогласованного поведения людей, не только делаетвозможной жизнь в обществе, но и способствует развитиюцивилизации, непрерывно содействуя созданию новых целей и нового знания, которые волнами расходятся по всемуобществу. Более того, создавая возможности для того, чтобы при любых исторических обстоятельствах это развитиебыло настолько скоординированным и гармоничным, насколькоэто в человеческих силах, предпринимательство выполняет очень важную функцию, потому что рассогласованность,непрерывно порождаемая ходом развития цивилизации ив результате появления новой предпринимательской информации, оказывается выявленной и устраненной предпринимательским напором самой человеческой деятельности.Иными словами, предпринимательство - это сила, объединяющая общество и делающая возможным его гармоничноеразвитие, поскольку вносит координацию в рассогласованности, неизбежно порождаемые этим процессом развития.
Таким образом, процесс предпринимательства вызывает своего рода непрерывный социальный "Большой взрыв",делающим возможным безграничный рост знания. Как мыуже видели, представители австрийской школы предложилив качестве альтернативы неоклассических моделей общегоили частичного равновесия парадигму, основанную на "общем динамическом процессе" или "социальном Большомвзрыве", обеспечивающую постоянную и скоординированную экспансию. Более того, было даже подсчитано, что предел расширения знаний на Земле составляет 10 бит (Barrowand Tipler 1986, 658-677), так что открывается возможностьраздвинуть считавшиеся реалистичными физические пределы роста в более чем в 100 миллиардов раз. Те же авторыматематически продемонстрировали, что, выйдя в космос,человеческая цивилизация сможет безгранично расширятьзнания, богатство и население. Эти расчеты опираются наглавные достижения австрийской школы в целом и Хайекав частности. Типлер заключает: "Невежественными в экономической теории физиками было написано много вздорао физических границах экономического роста. Корректныйанализ физических пределов роста возможен только с учетом прозрения Хайека, что экономическая система производит не материальные вещи, а нематериальное знание" (Tipler1988, 4-5).
2.12. Заключение: австрийская концепция общества
В заключение мы определим общество как процесс (т.е. динамическую структуру), который можно охарактеризоватьтак: стихийный и тем самым не являющийся продуктом сознательного замысла; крайне сложный, поскольку он включает миллионы и миллионы людей, отличающихся бесконечным разнообразием постоянно изменяющихся целей,вкусов, оценок и практического знания; и образуемый взаимодействием людей (преимущественно в форме обмена, часто на основе денежных цен и всегда в соответствии с определенными правилами, традициями или нормами поведения).Мотивом и движущей силой всех подобных взаимодействийявляется энергия предпринимательства, которая непрерывно создает, открывает и передает информацию или знание по мере того, как с помощью конкуренции она вноситсогласованность и координацию во взаимно несогласующиесяпланы разных людей, благодаря чему позволяет им сосуществовать во все более богатом и сложном окружении.
Экономическая наука должна сосредоточиться на изучении социального процесса, определенного именно такимобразом. Экономисты австрийской школы убеждены, чтоглавная задача экономической теории - анализ того, какстихийный порядок общественной жизни позволяет нам использовать гигантский объем практической информации,которая существует не в упорядоченном и консолидированном виде, а рассеяна среди миллионов людей. Предмет экономической науки - изучение этого динамического процесса, обеспечивающего открытие и передачу информации,процесса, чьей движущей силой является предпринимательство, которое согласует и координирует планы людей, чем иделает возможной жизнь в обществе. Это и только это является основной экономической проблемой, что заставляетнас крайне критично относиться к модели равновесия, изучением которой поглощены сторонники господствующейнеоклассической парадигмы. Хайек полагает, что это занятие не представляет научного интереса, потому что исходитиз предположения, что вся информация дана и, следовательно, основная экономическая проблема уже решена (Hayek 1948, 51, 91; Хайек 2000, 67, 101).
Глава 3 Карл Менгер и предшественники австрийской школы
3.1. Введение
Принято считать, что, опубликовав в 1871 г. работу "Основания политической экономии" (Menger 1981; Менгер 2005б),Карл Менгер (1840-1921) произвел на свет австрийскуюэкономическую школу. Тем не менее главной заслугой этого автора было то, что он сумел воспринять и поддержатьтрадицию мысли, возникшую в европейском католицизме иуходящую корнями в греческую философию и, с еще большей определенностью, в прочно утвердившуюся правовую,философскую и политическую мысль классического Рима.
Действительно, в Риме классического периода обнаружили, что закон во многом образом опирается на обычай,а юридические институты (подобно экономическим, а такжеязыку) возникают в ходе длительного процесса развития ивключают огромный объем информации и знания, намногопревосходящий умственные способности любого правителя,сколь угодно мудрого и доброго. Цицерон ("О Государстве"2.1-2), излагая взгляды Катона, пишет: "Наше государственное устройство лучше устройства других государств потой причине, что в последних, можно сказать, отдельныелица создавали государственный строй на основании своихзаконов и установлений, например у критян - Минос, у лакедемонян - Ликург… Напротив, наше государство созданоумом не одного, а многих людей и не в течение одной человеческой жизни, а в течение нескольких веков и на протяжении жизни нескольких поколений. Ибо, говорил Катон,никогда не было такого одаренного человека, от которого ничто не могло бы ускользнуть, и все дарования, сосредоточенныев одном человеке, не могли бы в одно и то же время проявитьсяв такой предусмотрительности, чтобы он мог обнять все стороны дела, не обладая долговременным опытом".
Как мы увидим, ядро этой фундаментальной идеи послужит основой для аргумента Людвига фон Мизеса о теоретической невозможности социалистического планирования.В Средние века эта идея была сохранена и усилена благодаряхристианскому гуманизму и томистской философии естественного права, которое мыслилось как совокупность этических принципов, неподвластных силе любого земного правительства. Пьетро ди Джовани Оливи, святой БернардинСиенский и святой Антонин Флорентийский в числе другихразрабатывали теории развития рыночной экономики и цивилизации, в которых ведущую роль играли предприимчивость и творческая способность человека (Rothbard 1995a).Это направление мысли было подхвачено, взлелеяно и получило блестящее продолжение в трудах великих теоретиковсхоластической традиции испанского золотого века, которых, несомненно, следует рассматривать как главных предшественников австрийской школы экономической теории.
3.2. Схоласты испанского золотого века как предшественники австрийской школы
Согласно Фридриху Хайеку, вопреки распространенномупредставлению, теоретические принципы рыночной экономики, как и основные элементы экономического либерализма, были разработаны не шотландскими кальвинистамии протестантами, а произросли из доктрин доминиканцев ииезуитов, принадлежавших к Саламанкской школе времениспанского золотого века (Hayek 1978b). Хайек даже процитировал двух испанских схоластов, Луиса де Молину и Хуана де Луго, в своей нобелевской речи в 1974 г. (Hayek 1989).Собственно говоря, инициатором был итальянский профессор Бруно Леони, который в 1950-х годах начал убеждатьХайека в католическом, испанском происхождении австрийского подхода к экономическому анализу. Леони доказалХайеку, что корни динамической, субъективистской концепции экономической науки лежат на континенте и искатьих надо в странах Средиземноморья, в греческой, римской итомистской традициях, а не в работах шотландских философов XVIII в. (Leoni 1991). Кроме того, несомненной удачейоказалось и то обстоятельство, что одна из самых талантливых учениц Хайека - Марджори Грайс-Хатчинсон именнотогда увлеклась латинской и испанской литературой и написала под его руководством работу о достижениях испанскихсхоластов в области экономики, ставшую со временем малойклассикой (Grice-Hutchinson 1952, 1978, 1993).
Кем были эти интеллектуальные предтечи современнойавстрийской школы экономической теории? Большинствоиз них были доминиканскими и иезуитскими профессорамитеологии и морали в университетах Саламанки и Коимбры -важнейших интеллектуальных центрах периода испанскогозолотого века (Chafuen 1986). Обратимся же к анализу и определению их главных достижений, позднее ставших основными элементами австрийского экономического анализа.
Пожалуй, нам следует начать с фигуры Диего де Коваррубиаса-и-Лейвы (Diego de Covarrubias y Leyva, 1512-1577).Сын знаменитого архитектора, он стал епископом городаСеговия (в кафедральном соборе которого и похоронен) ив течение нескольких лет был министром короля ФилиппаII. В 1555 г. Коваррубиас лучше, чем кто-либо до него, сформулировал существо субъективной теории ценности, ключевой пункт всей системы австрийского экономического анализа, заявив: "Ценность вещи зависит не от ее объективнойприроды, а от субъективных оценок людей, даже когда этаоценка нелепа". Чтобы проиллюстрировать свою мысль, ондобавил: "В Индиях пшеница дороже, чем в Испании, потому что там люди ценят ее больше, хотя объективная природапшеницы везде одинакова" (Covarrubias 1604, 131). Коваррубиас исследовал историческое падение покупательной способности мараведи и предвосхитил многие из теоретическихвыводов в области количественной теории денег, к которым впоследствии пришли Мартин де Аспилькуэта и Хуанде Мариана. Исследование Коваррубиаса, известное как Veterum collatio numismatum, содержит большой статистическийматериал о движении цен за предшествующее столетие. Работа знаменательна не только тем, что спустя столетие еювосхищались итальянцы Даванцати и Галиани, но и преждевсего потому, что это одна из книг, на которую ссылаетсяКарл Менгер в своих "Принципах политической экономии"(Menger 1981; Менгер 2005б).
Основанная Коваррубиасом субъективистская традициябыла продолжена другим замечательным схоластом, Луисом Саравиа-де-ла-Калье, который первым пролил свет наистинное соотношение между рыночными ценами и издержками. Саравиа-де-ла-Калье утверждал, что во всех случаях издержки обычно следуют за ценами, но никак не наоборот. Таким образом, он опередил свое время, указав наошибочность объективной теории ценности, впоследствииразработанной представителями английской классическойшколы, заложившими фундамент для теории эксплуатации Карла Маркса и его социалистических последователей.В своей работе Instrucción de mercaderes ("Наставление купцам"), примерно в 1544 г. опубликованной на испанскомязыке в Медине-дель-Кампо, Саравиа-де-ла-Калье пишет:"Серьезно ошибаются те, кто измеряет справедливую ценувещи трудом, издержками и рисками того, кто производиттовар или торгует им; потому что справедливая цена создается изобилием или нехваткой товаров, купцов и денег, а неиздержками, трудом и рисками" (Saravia de la Calle 1949, 53).Более того, в соответствии упомянутой выше схоластической традицией выделять стимулирующую роль предпринимателя - традицией, восходящей к идеям Пьетро ди Джовани Оливи, святого Антонина Флорентийского и особенносвятого Бернардина Сиенского (Rothbard 1995a), - в центревнимания книги стоит фигура предпринимателя (которогоСаравия‑де‑ла‑Калье называет "купцом").
Другой замечательный вклад испанских схоластов -введение динамической концепции конкуренции (лат. concurrentium), понимаемой как предпринимательский процесс соперничества, являющийся движущей силой рынкаи развития всего общества. Эта идея, ставшая впоследствии центральной для австрийской рыночной теории, прямо противоположна неоклассическим моделям равновесия,совершенной конкуренции, монополистической конкуренции и монополии. Эта концепция привела схоластов к выводу, что человеку не дано знать цены, соответствующиемодели равновесия (по их терминологии, "математическиецены"), которые ориентированные на социализм неоклассические теоретики стремились использовать как обоснование государственного вмешательства в экономику (интервенционизма) и всеобщего планирования. Так, Раймонде Рувер пишет: "Молина даже вводит концепцию конкуренции, утверждая, что конкуренция, т.е. соперничество,между покупателями ведет к росту цен". Это динамическоепонимание конкуренции ничем не напоминает статичнуюмодель "совершенной конкуренции", которая, как наивноверили в XX в. теоретики "рыночного социализма", можетбыть смоделирована в системе без частной собственности(Raymond de Roover 1955, 169). Но только Херонимо Кастильо де Бовадилья сумел отчетливо объяснить динамическуюконцепцию свободной конкуренции между предпринимателями в своей книге Política para corregidores, опубликованнойв Саламанке в 1585 г., где он отмечает, что наиболее положительным аспектом конкуренции, ее сущностью, является попытка превзойти конкурента (Popescu 1987, 141-159).Кроме того, Кастильо де Бовадилья сформулировал следующий экономический закон, который впоследствии сталосновой австрийского аргумента в пользу рынка: "Ценыпродукции понижаются в результате изобилия, взаимногоподражания и конкуренции продавцов" (Castillo de Bovadilla1585, 2, chap. 4, no. 49).Испанские иезуиты, кардинал Хуан де Луго и Хуан де Салас, прояснили вопрос о том, что ни власти, ни аналитикине в состоянии знать цены равновесия и другие данные, необходимые им для регулирования рынка или разработки своих моделей. Хуан де Луго (1583-1660) задумался над тем, какможно определить цену равновесия, и уже в 1643 г. пришелк выводу, что она зависит от такого множества специфических обстоятельств, что может быть ведома только Богу (pretium iustum mathematicum licet soli Deo notum) (Lugo 1642, 2:312).Со своей стороны, Хуан де Салас в 1617 г. рассмотрел шансы правителя заполучить конкретную информацию, которая динамически создается, открывается и используется нарынке [экономическими агентами], и заявил, что quas exactecomprehendere et ponderare Dei est non hominum. Т.е. не человек,но Бог способен верно понимать и взвешивать информациюи знание, которые используют экономические агенты в рыночном процессе, и только он в силах учесть все частныеобстоятельства места и времени (Salas 1617, 4, no. 6, 9). Какмы увидим далее, труды Хуана де Луго и Хуана де Саласа натриста лет опередили научные разработки ведущих мыслителей австрийской школы (особенно Мизеса и Хайека).
Другим существенным элементом того, что позднее сталоинструментом австрийского экономического анализа, является принцип временнóго предпочтения, согласно которому в настоящем, при прочих равных, все блага оцениваютсявыше, чем в будущем. Эту доктрину заново открыл в 1556 г.Мартин де Аспилькуэта (знаменитый доктор Наварро), позаимствовавший ее у одного из самых ярких учеников святого Фомы Аквинского Эгидия Лессинийского, который ужев 1285 г. сформулировал: "Будущие блага не ценятся стольдорого, как те же самые блага, доступные немедленно, и онине позволяют их владельцам получать от них такую же пользу. По этой причине нужно полагать, что по справедливостиих ценность должна быть ниже" (Dempsey 1943, 214).