– Да брокеры это, брокеры! – возмущённо сказал Валентин. – Никаких негативных новостей и не выходило! Тут явная манипуляция, сговор…
– Андрей, ты бы на своём уровне выяснил, в чём дело, – посоветовал Костя. – Чтобы так "раскачать" рынок и при этом полчаса скрывать причину, требуются либо суперновость, либо суперденьги. Не наш уровень.
– Аналитикам всё равно придётся как-то это объяснять, – задумчиво проговорил я. – Валентин, иди-ка к себе и ещё раз пообщайся с коллегами. Кто бы это всё ни начал, для своих аналитиков он должен придумать обоснование…
– Хвост виляет собакой, – обиженно пробурчал Валентин, направляясь к себе. – Вы, блин, торгуете, а мы объяснять должны… Отец, слышишь, рубит, а я отвожу…
Зайдя в офис аналитического отдела, Валентин нарочито громко хлопнул дверью. Серго, глядя ему вслед, что-то яростно прошептал по-грузински.
К нам подошёл Семён Попов, управляющий клиентскими портфелями ценных бумаг.
– Кажется, я выяснил причину обвала, – флегматично сообщил он.
Мы все подались к нему.
– Поговорил я неформально с парой своих друзей, – пояснил Семён. – Говорят, что готовятся налоговые претензии к двенадцати компаниям…
– Налоговые претензии – это старьё, – возразил Костя.
– Повторяю для глухих: к двенадцати компаниям, – повысил голос Семён.
– Двенадцать – это, конечно, круто, – согласился я. – Но к каким именно?
Семён вместо ответа ткнул в монитор, испещрённый красными цифрами падающих котировок акций.
– Новость хреновая, – признал Серго. – Если это правда. Или если в сумме по деньгам получится что-то внушительное. А то ведь могут и договориться полюбовно, заплатить в бюджет по мелочи…
– Если это пойдёт в СМИ, то может и паника начаться, – возразил Семён. – И неважно, правда это или неправда. Если узнал я, то знают, например, и в "Рейтере", а с них станется бухнуть это в новостную ленту крупным красным шрифтом…
– Андрей, дёрни свои источники! – возбуждённо заговорил Серго, хватая меня за рукав пиджака. – Время дорого! Если это правда, значит, полная задница и надо что-то решать с моими минусами…
– А если нет? – поинтересовался я.
– Тогда переждём! Я клиентов как-нибудь уболтаю…
– Нервная всё-таки у меня работа, – пожаловался я в пространство и отправился к себе в кабинет.
Я позвонил на мобильный телефон Сергея Михайловича со своего мобильного телефона. Разговор по существу был недолгим, но сначала некоторое время пришлось потратить на соблюдение опредёленного ритуала.
Ритуал состоял в следующем.
Я рассыпался в извинениях, что беспокою столь высокопоставленного государственного чиновника по столь мелкому вопросу.
Сергей Михайлович милостиво мои извинения принял.
Я простодушно поинтересовался, не в курсе ли Сергей Михайлович (вот чисто случайно!) планов наших доблестных налоговых органов в отношении дюжины столь же доблестных корпоративных налогоплательщиков?
Сергей Михайлович немедленно стал уклончив и принялся ссылаться на свою неимоверную занятость.
Я был настойчив и воззвал к передовому мировоззрению Сергея Михайловича, который прогрессивен настолько, что даже разбирается в том, что такое акции и чем "голубые фишки" отличаются от "второго эшелона".
Сергей Михайлович был польщён, но намекнул, что планы налоговых органов – это священная корова, священнее которой только планы Генеральной прокуратуры.
Я уверил Сергея Михайловича, что планы Генпрокуратуры меня совершенно не интересуют (хотя… но это в другой раз!), а гораздо актуальнее (счёт идёт на минуты!) уточнить, на каком именно пастбище эта священная корова сейчас собирается пощипать травку.
Сергей Михайлович попытался оправдаться, что налоговые вопросы не в его епархии.
Я усомнился в том, что у епархии Сергея Михайловича могут быть какие-то границы.
Сергей Михайлович снова был польщен, но сослался на отсутствие уверенности в том, что именно в планах налоговиков – собственно планы, а что – просто слухи.
Я объяснил Сергею Михайловичу, что наш фондовый рынок настолько впечатлителен, что факты равнозначны слухам и наоборот.
Наконец беседа перетекла в практическое русло.
Сергей Михайлович поинтересовался, какой у него может быть резон посвящать меня в государственные казначейские тайны.
Я напомнил Сергею Михайловичу, что его зять, следуя прогрессивному духу всего семейства, вложил немалые деньги в российские акции через наш банк.
Сергей Михайлович осведомился, неужели всё так плохо.
Я козырнул числами ("уже минус пятьсот сорок за полтора часа!").
Сергей Михайлович выразил обеспокоенность.
Я эту обеспокоенность горячо разделил.
Сергей Михайлович наконец сообщил, что налоговые претензии к двенадцати компаниям – это полная ерунда. Точнее, планы как бы есть, но ожидается высочайшее одёргивание налоговиков, что будет с умилением освещено средствами массовой информации.
Я предположил, что этот благородный сценарий кем-то используется в неблаговидных целях.
Сергей Михайлович выразил справедливое неудовольствие подобным злоупотреблением своим служебным положением некоторыми окологосударственными деятелями.
Мы с Сергеем Михайловичем с удовлетворением отметили единство позиций по данному вопросу.
Итог беседы был следующий.
– Короче, нам нужно, чтобы вышла новость о том, что налоговых претензий не будет, – сказал я. – Сегодня. Днём.
– Рановато, но устроить можно, – заверил меня Сергей Михайлович. – Говоришь, сейчас всё подешевело?
– Ещё как! Можно ещё деньжат подогнать и выгодно закупиться.
– А успею?
– Разве вы у нас когда-нибудь не успевали? Прокредитуем, нет проблем.
– Ладно, я скажу своему зятьку, горе-инвестору. – Сергей Михайлович хохотнул. – Как говорится, следи за сообщениями информагентств!
В течение ближайших двух часов мы активно, но аккуратно скупали акции.
Через два с половиной часа страна стала свидетелем осуждения на самом высоком уровне чрезмерного рвения налоговых органов, после чего было дано очередное обещание дать бизнесу вздохнуть спокойно. Фондовый рынок зарыдал от умиления, и цены попёрли вверх.
Семь вчерашних инвесторов Серго к концу торгового дня оказались в небольшом плюсе. А скромный безвестный инвестор с неприметной фамилией (клиент Семена Попова и чей-то зять), счет которого по моему распоряжению банк профинансировал в сумме ожидаемого поступления дополнительных средств, оказался в плюсе очень даже большом.
Впрочем, как и сам банк.
* * *
Вечером мне позвонил коллега из одной известной и уважаемой инвестиционной компании.
– Гардези, твоя работа? – осведомился он и сам же ответил: – Твоя, больше некому!
– О чём речь? – недоуменно спросил я.
– Сам знаешь! Ты что, не понял, какую игру поломал? Мы на этих двенадцати налоговых претензиях не один миллион сделали бы!
– Да, это вы умеете, – согласился я.
– Но ты чего влез-то? Ты вообще осознаёшь, какие убытки причинил очень и очень уважаемым людям? Ты представляешь, сколько влиятельных инвесторов не успело купить акции по подходящей цене?
– Очень хорошо представляю, – заверил я.
– А сколько сил понадобится, чтобы новый повод найти, знаешь?
– Вот поводов, кстати, у нас обычно достаточно, – возразил я. – Не расстраивайтесь – у вас ещё всё впереди.
– Ты чего вообще добивался? Что мы тебе спасибо скажем?
Я зевнул прямо в трубку.
– Нет, ваше спасибо мне и даром не нужно. Но в следующий раз извольте договариваться и со мной.
Ответ я не дослушал, потому что дал отбой.
Вошёл грустный Валентин.
– Зачем нужны аналитики? – задал он свой любимый сакраментальный вопрос.
– Ты опять? – Я поморщился.
– Рынок сам по себе, рыночный анализ сам по себе, – сформулировал пессимистичное резюме Валентин. – Пишу "недооценено, покупайте" – продают к чёртовой матери, говорю "перегрели, продавайте" – гонят дальше вверх… Мы шуты на балу брокеров и инсайдеров, да?
– Ты же сам сказал – ты не ясновидящий, – напомнил я. – А если не можешь сказать, что будет, то хотя бы убедительно объясняй, что было. А уж продавать или покупать – советчиков и так предостаточно…
– Серго на тебя плохо влияет, – с горечью заключил Валентин. – Его продажи – прежде всего?
– Бизнес прежде всего, – возразил я. – А наш бизнес в том числе – делать сделки с ценными бумагами для наших клиентов. Но этот продукт хорошо продаётся в комплекте с качественной аналитикой. А ты, Валентин, качественный аналитик. Клиенты верят в фундаментальный анализ, технический анализ, макроэкономические показатели и прочая, прочая, прочая… Покуда это так, ты нам нужен.
– Спасибо за честность, – глухо отозвался Валентин.
– А главное – ты хороший умный парень, – искренне добавил я.
– Неужели и ты не веришь в "чистую" аналитику? – потерянно спросил Валентин.
Я ответил ему спокойным и уверенным взглядом.
– Верю. Конечно, верю. Скоро вся эта спекулянтская шелуха сойдёт, и качественная аналитика станет настоящим инструментом для принятия решений. Дай время – рынок повзрослеет.
Валентин испытующе посмотрел на меня.
– Ты серьёзно?
– Ну разумеется! Иначе зачем я так упорно расширяю твой отдел?
Валентин ушёл несколько приободрённым.
А я принялся звонить Сергею Михайловичу, чтобы вытянуть из него что-нибудь относительно планов Генпрокуратуры.
Вице-президент в отпуске
На третий день отпуска меня отпустило. Я перестал звонить в офис, отдавая последние распоряжения, которые, как мне казалось, надо было успеть отдать до ухода в отпуск. Мысли мои наконец отцепились от финансовых рынков и банковской деятельности и стали более или менее походить на образ мышления нормального туриста, равнодушного к деловым новостям и биржевым котировкам. Я заставил себя больше не прикидывать движение курсов на международном валютном рынке при взгляде на доску ближайшего к пляжу обменного пункта. Я научился игнорировать гостиничную стойку со свежими выпусками газет. Телевизор я вообще не включал, ибо знал, что невольно переключусь на какой-нибудь деловой спутниковый канал, где внизу экрана бегут строчки с последними рыночными котировками. Я даже почувствовал удовольствие от художественной книги, содержание которой не имело никакого отношения к бизнесу и экономике. Я начал отдыхать!
А утром следующего дня мой мобильный телефон зазвонил, показав на своём дисплее исходящий номер коммутатора нашего банка. Прежде чем принять вызов, я секунд десять смотрел на экран телефонного аппарата с чрезвычайно мрачным выражением лица. Голос, с которым я отозвался на звонок, был соответствующим.
– Слушаю.
– Андрей, привет. – Это была Татьяна Феликсовна, мой личный помощник. – Прости, что беспокою. Как отдыхается?
К моей мрачности прибавилось нешуточная тревога. Железный Феликс не имела привычки беспокоить меня по пустякам. Более того, она даже сопротивлялась попыткам беспокоить меня в отпуске даже по вопросам, которые мне самому казались вовсе не пустяковыми. Поэтому звонок по её собственной инициативе с вопросом "Как отдыхается?" вызвал у меня подозрение в начале некоего апокалипсиса с соответствующими последствиями для нашего банка или финансовой системы в целом.
– Что случилось? – осведомился я.
– Вопросом на вопрос отвечать невежливо, – немедленно получил я наставление, словно нерадивый внук от строгой бабушки.
– Отдыхается хорошо, – покорно ответил я. – Перестаю чувствовать себя в бессмысленной командировке. Начинаю наслаждаться тунеядством.
– Молодец! – одобрила Татьяна Феликсовна. – Ничего.
– Что – "ничего"? – не понял я.
– Ответила на твой вопрос "Что случилось?": ничего.
– То есть вы позвонили исключительно поинтересоваться качеством моего отдыха?
– Нет, я позвонила, чтобы помочь тебе сохранить свой отдых полноценным и неприкосновенным.
– То есть?
– Я, конечно, отсекаю тебя от всей здешней суеты, насколько это в моих силах. Но ты слишком многим раздаёшь номер своего мобильного телефона, что крайне неосмотрительно.
– Так, Татьяна Феликсовна, – начал я терять терпение, – вы вообще вот это всё к чему?
– К тому, что угрозу твоему отпуску представляют вовсе не президент банка (он, слава богу, в командировке), не твои контрагенты и клиенты (которые, слава богу, в большинстве своём сначала звонят мне), а некоторые твои подчинённые, которые не осознают, что занимают вполне руководящие должности и могут все проблемы решать самостоятельно!
– Вы это о ком? – немедленно решил уточнить я, впечатлённый филиппикой Татьяны Феликсовны, которая явно была в раздражённом состоянии духа.
– Константин. Валентин. Семён. Серго. – Татьяна Феликсовна как будто зачитала расстрельный список. – Они постоянно собираются вместе, но по итогам этих собраний они не выглядят менеджерами, которые получили пользу от обмена мнениями.
– Э-э… А как они выглядят?
– Как растерянные ограниченные исполнители, которые не знают, как поступить, и вот-вот начнут названивать мудрому руководителю. Понимаешь?
– Ну, понимаю, – сам почему-то чувствуя себя растерянным ограниченным исполнителем, отозвался я. – И что? Пусть позвонят…
– Вот! – обвинительно и торжествующе воскликнула Татьяна Феликсовна. – Потворствуешь! И далее без остановок! Каждый чих – звонок тебе! Приедешь из отпуска в таким же неподобающим, каким и уехал…
– Это каким же таким неподобающим? – обиделся я.
– Напряжённым. Раздражительным. Рассеянным…
– Ну хорошо, хорошо, – прервал я Татьяну Феликсовну. – Вы что мне предлагаете – не брать трубку?
– Боюсь, на это у тебя не хватит духу, – вздохнула она. – Поэтому предлагаю тебе принять превентивные меры…
* * *
Я позвонил в офис как раз в то время, когда четверо "растерянных ограниченных исполнителей" (а на самом деле начальники ключевых отделов моего департамента) вновь собрались в переговорной комнате "обменяться мнениями". Татьяна Феликсовна немедленно переключила мой звонок туда.
– Привет всем, – безмятежно возвестил я всем четверым, слушавшим меня в режиме "громкой связи".
Они в ответ поприветствовали меня невнятно и настороженно. Понятно было, что поговорить со мной им было нужно, но никто конкретно этого на самом деле не хотел. Мой звонок, судя по всему, застал их врасплох.
– Что-то случилось? – осторожно поинтересовался у меня Валентин.
– Нет, у меня всё здорово, – так же безмятежно ответил я. – Отдыхаю хорошо и спокойно. Кстати, хотел бы в таком же духе провести весь отпуск…
Ребята закряхтели и завздыхали – мой ответ их явно не вдохновил. Я выдержал паузу и "качнул" в другую сторону:
– У вас-то там всё в порядке?
Возникла пауза, во время которой я легко представил себе, как они переглядываются и, возможно, даже делают друг другу "страшные глаза", многозначительно тыча пальцами в телефонный аппарат.
– Понимаешь, Андрей, тут такое дело, – откашлявшись, решился наконец Серго. – Рынок сейчас очень неопределённый, и у нас тут… э-э… дискуссии возникли.
– Дискуссии – это же очень хорошо! – одобрил я. – В них, как известно, находится правильное решение. Рад, что команда работает эффективно!
– Э-э… ну да, конечно, – не стал возражать Серго и замолк.
– Мы, может, и работаем эффективно, но к общему решению так и не можем прийти! – храбро признался Валентин. (В этот момент он наверняка получил в свой адрес три пары "страшных глаз".)
– Вот как? – изумился я. – А чего так?
– Каждый день противоречивая статистика из Штатов и Европы, – пожаловался Валентин. – Рынок мотает вверх-вниз…
– А мы на половину позиции загружены в акциях, – добавил Костя. – Аналитики не могут с трендом определиться, а я не знаю, то ли нам сливать всё на фиг, то ли на очередном локальном минимуме подбирать…
– Но тренд вот-вот должен сформироваться, – заверил Валентин. – "Коридор" не расширяется…
– Был бы тренд – мы бы быстро среагировали и сделали что-то определённое! – возразил Костя. – А то сидим и нервы себе только мотаем…
– Я потому и захеджировался фьючерсами, – внёс свою лепту Семён. – Мало ли что…
– А клиентам-то мне что говорить, а? – взметнулся Серго. – Пока мы тут болтаемся вместе с рынком, как в проруби, они все деньги заберут! Приходится каждому из них изо дня в день втолковывать про "боковой тренд" и про то, что нужно подождать…
Они продолжали свой "обмен мнениями" в том же духе ещё минут пять. Я слушал их с двумя противоречивыми чувствами – умиления и раздражения одновременно. Умиление, видимо, проистекало из моей природной душевной доброты, а также моих иллюзий относительно пользы дискуссий. А вот раздражение было вызвано непосредственно содержанием дискуссии и пониманием, что Татьяна Феликсовна оказалась права. Как всегда.
– Стоп! – скомандовал я. – Спорщики хреновы! Вы вообще себя слышите?
И снова молчаливая пауза с легко угадываемыми "страшными глазами".
– Кто-нибудь из вас пробовал сделать резюме вашей так называемой дискуссии? – продолжил я. – Нет? Так вот слушайте. Если коротко. Валентин ждёт, что вот-вот выйдем из "коридора" и начнётся тренд, тогда станет понятно, покупать или продавать. Костя в этой ситуации сидит в акциях только наполовину и при проявлении тренда готов либо докупать, либо распродавать. Семён подстраховался с помощью фьючерсов. Серго объясняет эту ситуацию клиентам. Всё правильно? – Я не стал дожидаться подтверждения. – Дорогие мои коллеги, разрешите сообщить вам две новости – хорошую и плохую. Хорошая: вы профессионалы и, на мой взгляд, действуете (или бездействуете) совершенно верно. Плохая: вы глухие тупицы, потому что вместо дискуссии пересказываете одно и то же, причём вовсе не противореча друг другу. Истина не родится, потому что спора нет.
– А что есть? – с вызовом спросил самолюбивый Валентин.
– А есть бесполезный обмен мнениями, – терпеливо объяснил я. – До сего дня я считал, что он полезен, но теперь я передумал. Если нет чуткого руководства этим словоблудием, которое надо вовремя прекратить, то вместо решений будут только правильные, но совершенно бесполезные мнения.
Я прервался на пару секунд, чтобы подобрать нужные слова для энергичного завершения своей речи, и услышал, как кто-то из них яростно прошелестел: "Я же говорил, что надо было сразу позвонить!"
– Короче, девочки! – рявкнул я. – Всё вы делаете правильно. Всё у вас хорошо. Я вас благословил. Пока кто-то из вас не поменяет мнение, не собирайтесь на эти дурацкие совещания и меня не беспокойте. Поняли?
Они, конечно, поняли. Разумеется, они не ждали, что я, находясь в отпуске, ниспошлю им озарение и скрытую истину. Но кто-то должен был их успокоить, подбодрить и взять на себя ответственность. А это уже моя работа, даже в отпуске.