* * *
Пётр Иванович Еремеев, известный в определённых кругах как Петя Сова, сидел в переговорной комнате, уютно расположившись напротив меня в кожаном кресле для особо важных клиентов.
– Я в тебе никогда не сомневался, Андрюха! – благодушно сказал он.
– Это моя работа, – коротко отозвался я.
– Корпоративные финансы, – с уважением произнёс Пётр Иванович. – "Имэнэй", правильно?
– Почти, – кивнул я. – "Эм энд эй". Это английская аббревиатура.
– И чего значит?
– Слияния и поглощения.
– Во-во! – засмеялся Пётр Иванович. – Это у вас хорошо обозвано. Мне вообще нравится, как вы всё у себя обзываете. Подбираете нужные словеса и уже типа благородным делом занимаетесь…
Я вежливо улыбнулся в ответ, но Петр Иванович был человеком проницательным.
– Ладно, Андрюха, не переживай. Я-то знаю, ты у нас парень тонкой душевной организации. Так что знай – Порфирию всё равно было написано судьбой на этом комбинате не рулить. Фигнёй этот Порфирий занимался, вместо того чтобы реальные "бабки" делать. А уж когда он начал зарплаты индексировать да детские сады строить…
– Социально ответственный предприниматель, – пробормотал я.
– Чего-чего? Опять красивые словечки? – Пётр Иванович фыркнул. – Ты хоть читал то, что твои собственные аналитики написали? Непрофильные расходы, падение рентабельности, снижение всяких там коэффициентов… Или врут твои аналитики?
– Не врут, – признал я. – Аналитики у меня вообще искренние ребята.
– Ну вот! Считай, что Порфирий вёл свой бизнес к пропасти… Не учитывал интересы… этих… миноритарных акционеров. Допустил, понимаешь, падение этой… как её… капитализации. Вот в итоге и передал с твоей помощью предприятие в более эффективные руки.
– И что вы собираетесь с ним делать? – поинтересовался я.
– Не твоя печаль, – строго ответил Пётр Иванович, но тут же смягчился. – Но так и быть, прозрачно намекну. Совсем скоро земля, на котором стоит этот комбинат, будет стоить дороже, чем всё производство в целом. Так что на предприятие мне в целом начхать. Пусть пока копошатся. Ничего привлекательного они всё равно не производят, невелика потеря. Думаю, даже если распродать всё по частям, получится дороже. – Пётр Иванович подмигнул мне. – И кредит мы вам вернём со всеми процентами. Хотя ты и так неплохо заработал на этом "имэнэе"…
– Интересный план, – сказал я, чтобы что-нибудь сказать.
– А то! – Пётр Иванович не скрывал удовольствия. – Могу даже тебе признаться, что многое узнал, общаясь с тобой. Как, например, делать деньги, ничего не вкладывая и ничего не производя…
– Разве я такому учил? – удивился я.
Пётр Иванович посуровел, и я немедленно вспомнил, с кем имею дело.
– Мал ты ещё, чтоб меня учить, – веско произнёс Пётр Иванович. – Ты давай тут сопли не жуй! Бизнес есть бизнес. Взялся за работу – делай. Сделал – молодец, получи. – Пётр Иванович наклонился вперёд и негромко добавил: – Неужели ты думаешь, что мог на что-то повлиять? Порфирия мы с предприятия всё равно убрали бы… Или вообще… убрали бы.
Я вздрогнул.
– Так что считай, что ты спас ему жизнь, – ухмыльнулся Пётр Иванович. – Авось такая мыслишка душу тебе погреет?
– Да уж, – медленно проговорил я. – Судя по всему, Порфирий Степанович должен сказать "спасибо" современным корпоративным финансам…
– Только эти твои "имэнэи" обходятся гораздо дороже, чем старые добрые проверенные способы, – заметил Пётр Иванович, возвращаясь в благодушное настроение.
– Зато цивилизованно, – возразил я, торопливо изображая встречное благодушие. – Наверное, для этого мы, инвестиционные банкиры, и нужны?
– Для чего – для этого? – не понял Пётр Иванович.
– Для привнесения гуманизма в бизнес…
Спустя некоторое время после ухода Петра Ивановича я сам в это почти поверил.
Клуб безупречных
Ирина Петровна Штерн быстро окинула меня острым проницательным взглядом и строго сказала:
– Если честно, Андрей Викторович, я встретилась с вами лишь по просьбе Татьяны Феликсовны.
– Я понимаю, – сказал я. – Рекомендация Татьяны Феликсовны дорогого стоит.
– Вот именно. – Сказав это, Ирина Петровна оправила манжеты своей безупречно белой блузки, надетой под безупречно чёрный пиджак.
В ней вообще всё было нарочито безупречно – в этой госпоже Штерн, вице-президенте Клуба деловой элиты. Встречу она назначила в небольшом ресторанчике при здании самого Клуба в одном из переулков центра Москвы, видимо, потому, что этот ресторан был достаточно безупречен для высоких стандартов Клуба. Услужливый швейцар, почтительный метрдотель, тактичные официанты… Меню в кожаном переплёте со страницами из дорогой мелованной бумаги, на которых каллиграфическим шрифтом выведены малознакомые, но исполненные величия наименования блюд… Без указания цен. Интерьер в каком-нибудь стиле "барокко" или что-то в этом роде. Играющая арфа. Всё это было безупречно. По моему мнению, даже слишком. Меня смущал этот пафос. Но я сам этого захотел, а рекомендацию Татьяны Феликсовны нужно было оправдывать.
– Очень благодарен за ваше любезное приглашение, – поспешно пробормотал я.
– Татьяна Феликсовна – уважаемая персона в нашем кругу, – сообщила Ирина Петровна. – К её рекомендациям мы всегда прислушиваемся. К сожалению, формально она не является членом клуба в силу своего статуса… Она ведь, кажется, занимает пост вашего помощника?
– Да, – кивнул я. – А что, должность помощника вице-президента банка недостаточна статусная для вашего клуба?
– Члены нашего клуба должны быть примерно одного уровня полномочий в своём деле, – пояснила Ирина Петровна. – Члены советов директоров, правлений, топ-менеджеры… Это позволяет избежать некоторых сложных моментов в общении. Вы понимаете, что я имею в виду?
– Чтобы избежать ситуаций, когда одни вещают, а другие почтительно внимают? – усмехнулся я.
– Вот именно. – Ирина Петровна бросила на меня быстрый взгляд, в котором мне показался намёк на одобрение. – Всё-таки мы именуемся Клубом деловой элиты.
– Татьяна Феликсовна, несомненно, заслуживает большего, – сказал я. – Но вряд ли она согласится уйти со своей сегодняшней должности.
– Это вполне в её духе, – согласилась Ирина Петровна. – Тем не менее она в курсе событий внутри и вокруг нашего сообщества. Она обладает если не формальным, то моральным правом давать рекомендации возможным кандидатам в члены клуба.
– Что ж, она меня знает, пожалуй, больше, чем кто бы то ни было, – заметил я.
– Не сомневаюсь. – Ирина Петровна благосклонно улыбнулась и заговорила проникновенным тоном. – Поймите меня правильно, Андрей Викторович. В мою задачу не входит любой ценой отсеивать кандидатов, не подходящих для клуба с моей личной точки зрения. Среди нас совершенно разные люди в смысле психологии и, если угодно, происхождения, а некоторые из них мне совершенно не симпатичны. Но у клуба есть определённые правила. Истинный клуб, закрытый и элитарный, соблюдает их неукоснительно, потому что изначальные правила имеют приоритет над текущей и, как правило, мнимой целесообразностью. Кандидат имеет уголовное прошлое? Неважно, что сейчас он очень влиятельный бизнесмен, – членом клуба он быть не может. Кандидат замечен в связях с девицами лёгкого поведения? Опять же – мы не вправе порочить репутацию клуба. Кандидат – известный завсегдатай сомнительных заведений? С сожалением, но решительно вынуждены отказать. Алкоголизм, игорная мания, публичные скандалы… Вся эта грязь не должна проникнуть в стены клуба. Понимаете?
– Клуб безупречных? – усмехнулся я.
– Ну что вы! – Ирина Петровна покачала головой. – Безупречных, разумеется, не бывает. Вопрос в репутации. В публичной репутации, понимаете?
– Понимаю, – просто ответил я.
– В настоящем клубе членство нельзя только лишь купить. Закрытый клуб – это всегда круг избранных. Входящие в этот круг должны быть уверены, что их репутации не будет нанесён ущерб. Деньги можно зарабатывать и терять, но репутация – это разовое благо. Не припомню случаев, чтобы её успешно восстанавливали после серьёзного ущерба…
– Я тоже, – поддакнул я. – Но главная мотивация делового человека всё-таки постоянна…
– Да-да-да, – с готовностью подхватила Ирина Петровна. – Никто же не спорит, что репутация – это ещё одно конкурентное преимущество бизнесмена. Все мы так или иначе зарабатываем деньги. Не случайно, что членство в нашем клубе столь дорого. Здесь встречаются коммерсанты, они налаживают контакты, ведут переговоры, общаются, договариваются… Не сомневаюсь, что и вы пожелали присоединиться к нам не только ради самоутверждения, но и с деловым интересом.
– Не буду отрицать, – признался я, изобразив очаровательную и даже слегка смущённую улыбку. – Я полагал, что такой интерес простителен для Клуба деловой элиты?
– Конечно, конечно, – засмеялась Ирина Петровна.
Наверняка я произвёл на неё благоприятное впечатление. Татьяна Феликсовна упоминала, что правила правилами, но госпожа Штерн имеет решающее влияние на характер принимаемого решения по новому кандидату. И я просто был обязан пройти это собеседование достойно. Не только ради коммерческих интересов банка, в правлении которого работал. Этот клуб мог поднять меня самого на новый качественный уровень, позволив стать самостоятельной бизнес-единицей. Менеджеры такого уровня работают уже не в банках или компаниях, а на банки или компании, постоянно имея предложения о трудоустройстве от нескольких уважаемых работодателей. Таких менеджеров уважают не за то, что они работают в той или иной фирме; наоборот – те или иные фирмы уважают за то, что на них работают такие менеджеры.
Не скрою, я очень хотел стать таким менеджером.
Конечно, я произвёл на госпожу Штерн благоприятное впечатление. Она даже вышла проводить меня на крыльцо, около которого ждал служебный "Вольво" представительского класса, недавно выделенный мне банком вместо скромного "Сааба", отслужившего своё. Открытую заднюю дверцу автомобиля придерживал мой личный телохранитель Рома Чикунов, не позволивший швейцару даже приблизиться. Одновременно Рома успевал обозревать окрестности быстрым профессиональным взглядом. Водитель Шура Петровский уже завёл двигатель и сидел за рулём с непроницаемым лицом. Всё было безупречно.
– Рад был с вами познакомиться, – учтиво сказал я Ирине Петровне, сопровождая свои слова рукопожатием. Татьяна Феликсовна предупредила, чтобы я в порыве светского энтузиазма не вздумал целовать ей руку: это же всё-таки Клуб деловой элиты.
– Мне было очень приятно, – приветливо отозвалась Ирина Петровна.
Безупречному завершению встречи вдруг помешал звонкий грубоватый смех с той стороны переулка. Ладонь Ирины Петровны в моей ладони напряглась, Рома стремительно подался всем телом в сторону постороннего шума, и тогда я обернулся.
Напротив здания клуба, у входа в какой-то трёхэтажный особнячок, курили молодые длинноногие девушки. Трое. По внешнему виду – манекенщицы. Модели. Но я интуитивно понял, что этот особнячок – вовсе не модельное агентство, а девушки эти курят вовсе не в ожидании дефиле. Я взглянул на Ирину Петровну. Она была явно смущена.
– Это крайне неприятное соседство, – произнесла она, неловко покашливая. – Есть мнение, что в здании напротив находится… гм… сомнительное заведение. Но мы пока не в силах устранить это прискорбное обстоятельство.
– Понимаю, понимаю, – сочувственно проговорил я. – Москва – тесный мир, соседи могут оказаться самыми неожиданными…
Всё-таки нам удалось расстаться достойно. Моральный перевес даже был на стороне кандидата в члены клуба.
Шура принялся в четыре приёма разворачиваться в узком переулке. Я, не удержавшись, приспустил боковое стекло, разглядывая куривших "моделей". Об этой своей несдержанности я пожалел спустя несколько секунд, когда одна из них вдруг уставилась на меня, взмахнула рукой и громко воскликнула:
– Хо! Андрюша! Сколько лет, сколько зим!
Я обомлел. Нет, это не могло быть правдой! Это не могла быть она. Я судорожно посмотрел в сторону клуба – слава богу, госпожа Штерн уже покинула крыльцо. Тем временем узнавшая меня девушка уже шагнула в сторону застрявшего поперёк переулка "Вольво".
– Жми отсюда быстрее! – малодушно скомандовал я Шуре, ткнув пальцем в кнопку стеклоподъёмника. Нажал не туда – стекло опустилось ещё больше.
– Так ты, оказывается, тусуешься в этом клубешнике? – осведомилась девушка, приближаясь и указывая на здание клуба.
– По-моему, вы обознались, – хрипло отозвался я и справился наконец со стеклоподъёмником. Тонированное стекло отделило меня от неприятного инцидента, а "Вольво", резко набрав скорость, покинул переулок.
– Она вас знает, шеф? – осторожно поинтересовался сидевший рядом с водителем Рома, чуть обернувшись.
– Знала когда-то, – мрачно ответил я. – И очень хорошо знала. Только тогда она не была… моделью.
– Она прямо напротив клуба работает, – нейтральным тоном сообщил Рома.
– Я заметил, – холодно отозвался я. – В том-то и дело.
Некоторое время в салоне автомобиля сохранялось молчание, только негромко играло радио.
– Ты, Рома, вот что, – медленно заговорил я. – Я уже какое-то время подумываю перевести тебя из охраны ко мне в помощники…
Рома живо обернулся.
– Правда? – радостно спросил он.
– Правда, правда. Ты уже давно выполняешь мои поручения… Вот тебе ещё одно.
– Слушаю, шеф, – с энтузиазмом произнёс Рома.
– Отыщи потом эту девушку. Я тебе дам имя и адрес, который я помню. Выясни, почему она работает… э-э… там, где она работает. Потом доложишь мне.
– Хотите, чтобы она оттуда ушла? – проницательно осведомился Рома.
Помедлив секунду, я раздражённо кивнул.
– Понял, – немедленно среагировал Рома, сел прямо и задумчиво поскрёб ногтём щеку. – Кстати, я слышал, что в управлении по обслуживанию VIP-клиентов есть вакансия…
Рома снова обернулся, выясняя мою реакцию. Я безмолвствовал.
– И в наш кипрский офис сейчас идёт набор… – многозначительно продолжил Рома.
– Не сомневаюсь, что к этому поручению ты подойдёшь достаточно креативно, – сказал я наконец.
– Всё будет хорошо, Андрей Викторович! – бодро отозвался Рома и принялся звонить в приёмную Татьяне Феликсовне, чтобы сообщить, что мы уже в пути.
Конечно, всё будет хорошо, подумал я. Как всегда. А мне теперь пора заботиться о репутации. Я теперь среди безупречных. С кем попало общаться не к лицу…
Я вдруг засмеялся, но тут же оборвал смех, потому что он показался мне каким-то чужим – неестественным и дребезжащим. Да и не хотелось мне смеяться на самом деле.
Приглашение в круг
Наверное, это было неизбежно, логично и предсказуемо. Я достаточно давно имел дело с этим кругом людей. Наверное, они присматривались ко мне по мере расширения и углубления нашего сотрудничества. Пожалуй, я их никогда не разочаровывал и оправдывал их надежды.
Откровенно говоря, подспудно я даже ждал этого разговора.
Разговор случился на небольшом закрытом мероприятии. Мероприятие было устроено в одном пафосном московском увеселительном заведении в честь дня рождения предпринимателя, широко известного в узком профессиональном кругу. В своё время мы с этим бизнесменом оказали друг другу пару услуг, поэтому меня пригласили, а я посчитал полезным это приглашение принять. Правда, направляясь на эту вечеринку, я мучительно размышлял, придётся ли мне теперь превращать собственный день рождения в ответную любезность или всё-таки удастся отметить его так, как я привык, – в кругу друзей, не имеющих со мной никаких совместных бизнесов.
На этом мероприятии оказалось много знакомых лиц. Одним из самых значительных из таких лиц была добродушная физиономия Сергея Михайловича, далеко не последнего чиновника в федеральных органах исполнительной власти.
– Андрюха! – жизнерадостно приветствовал он меня, небезопасно размахивая стаканом виски со льдом. – Как удачно, что ты здесь! Я подыскивал повод вытащить тебя на встречу, чтобы пообщаться неформально…
"Ну вот", – подумал я без особого энтузиазма и ответил:
– Всегда рад вашему обществу, Сергей Михайлович! Польщён вниманием к моей скромной персоне…
– Ну ладно, ладно, – махнул рукой (хорошо, что не той, что со стаканом) Сергей Михайлович. – Я же сказал – неформально…
Он как-то незаметно оттеснил меня в укромный угол и заговорил, внимательно заглядывая мне в глаза:
– Всё как нельзя более удачно. Скоро сюда заедет с кратким приветственно-поздравительным визитом один очень влиятельный чиновник.
Недавно я говорил с ним о тебе… Да не напрягайся ты так! В нашем кругу о тебе исключительно положительное впечатление. Такие полезные и перспективные кадры ещё поискать! Слушай меня внимательно… Я хочу как говорится, представить тебя этому чиновнику. Беседа будет краткой, но важной. Понимаешь? Слова сами по себе не будут иметь особого значения. Смысл будет во впечатлении. – Сергей Михайлович продолжал буравить меня испытующим взором, словно определяя, врубаюсь ли я вообще во всю эту метафизику. Я всем видом демонстрировал, что не только врубаюсь, но и даже обучен этому с младых ногтей, как какой-нибудь выпускник Гарварда. – Он, может быть, задаст тебе пару вопросов. Может быть, намекнёт на что-нибудь. А может быть, сделает некое предложение…
– Даже так? – насторожился я.
– Я же сказал – не напрягайся! Главное – не вздумай давать какие-нибудь решительные ответы или задавать уточняющие вопросы, понял? Не порть впечатление. Детали будешь обсуждать потом… Со мной.
"День рожденья – грустный праздник", – почему-то вспомнилось мне.
Высокопоставленный чиновник прибыл через полчаса. Наверное, на каком-нибудь нормальном народном празднике этого человека никто бы и не узнал. Но здесь контингент был специфический, и эту непубличную персону почти все знали в лицо и тем более осознавали всю его высоко-поставленность и всю его влиятельность. Это был Чиновник с большой буквы. Не политический деятель, но и не тупой клерк-бюрократ, а именно Чиновник. Государственный менеджер не самого высшего, но очень высокого уровня.
Сам Чиновник вёл себя вполне демократично, однако принимая как должное оказываемые ему знаки внимания. Я впервые видел, как многие из бизнесменов, которых я раньше знал как весьма властных и самолюбивых личностей, примеряли на себя подобострастную роль членов суетящегося окружения.
Лично мне было бы забавно всё это наблюдать со стороны, если бы не предстоящее "представление".
До меня очередь дошла спустя ещё полчаса. Сергею Михайловичу удалось как-то выдернуть Чиновника из плотного круга сателлитов и уединить его со мной на полукруглом диване в относительном отдалении от тусовки. На ритуал собственно представления была потрачена буквально одна минута. Сергей Михайлович оставил нас, но, впрочем, далеко не отошёл – наверное, чтобы перехватывать посторонних, жаждущих общения с Чиновником.
– Так вот вы какой, Андрей Гардези, – сказал Чиновник, глядя на меня чуть ли не с отеческим прищуром. – Много о вас слышал.