Коулу и Пайку пришлось пройти через многое. Их связывала многолетняя дружба. И когда Коул вышел из комы, Джо Пайк сидел рядом и держал его за руку.
Коул положил вилку, обернулся:
- Я попробую выяснить что-нибудь насчет Миша. Начнем с Ларкин, когда она вылезет из душа.
Пайк поерзал на стуле:
- Мы не сможем задерживаться здесь. Если этим людям известно, кто я, они могут попытаться достать меня через тебя.
Коул понял:
- Тогда поговори с ней ты. И вот еще что. Когда я буду разбираться с Мишем, мне придется проверить и твоего друга Бада.
Рот у Пайка скривился, и Коул подумал, заметила ли Ларкин, что Пайк никогда не смеется и не улыбается. Как будто та часть человека, которая ведает этим, в Пайке отмерла - осталась одна лишь способность кривить рот.
- Как хочешь, - сказал Пайк.
Коул уже начал сооружать сэндвичи, но тут зазвонил сотовый Пайка, и он вышел с трубкой на веранду.
Через несколько минут на кухне появилась девушка.
- Пахнет невероятно вкусно, - сказала она.
- Хотите стакан молока или воды?
- Да, пожалуйста. Молока.
Глаза ее были красны - уж не плакала ли она? - подумал Коул. Девушка поймала его взгляд и улыбнулась. Улыбка у нее получилась лукавая, зовущая; женщина, которая только что плакала, вряд ли смогла бы соорудить такую, но ведь соорудила же. Похоже, подумал Коул, у этой девочки было немало возможностей поупражняться в умении скрывать свои чувства.
Она взглянула на сэндвич и даже взвизгнула от удовольствия:
- Именно то, что требуется! Мне не хотелось вас напрягать, но я вегетарианка. Как вы догадались об этом?
- А я и не догадывался. Это я для Джо постарался. Он тоже вегетарианец.
- Он? - Девушка оглянулась на Пайка, а когда обернулась к Коулу, тот увидел, что улыбается она теперь совсем не криво.
- От мяса он становится агрессивным.
Ларкин расхохоталась, и Коул вдруг понял, что девушка ему нравится. Она откусила здоровенный кусок сэндвича и, жуя, снова вгляделась в Пайка.
- Он такой неразговорчивый.
- Так ему и телепатии хватает. Он еще и сквозь стены проходить умеет.
Девушка улыбнулась снова и снова откусила кусок сэндвича, на сей раз не такой большой. Потом улыбка сошла с ее лица, оно стало задумчивым.
- Он застрелил у меня на глазах человека. Я видела кровь.
- Человека, который пытался убить вас.
- Выстрел был таким громким. Совсем не как в кино. Я словно ощутила его всей кожей.
- Да, знаю.
- Они продолжают меня искать.
Коул не ответил, и тут с веранды вернулся Пайк.
- Дом у нас есть. Поехали.
Она взглянула на свой сэндвич:
- Я еще не закончила. И вы ничего не ели.
- Поедим в машине.
Коул проводил их до машины, попрощался, посмотрел, как они уезжают. Он не спросил у Пайка, куда тот направляется, а сам Пайк об этом ничего не сказал. Впрочем, Коул знал: как только они окажутся в безопасности, Пайк ему позвонит.
Они познакомились, когда Пайк еще водил патрульную машину, а Коул состоял в помощниках у старика Джорджа Фейдера - набирал три тысячи часов работы, необходимых для получения лицензии частного детектива. Несколько лет спустя, когда Коул эти часы набрал, а Пайк оставил полицию, Джордж ушел на покой, и они в складчину купили его дело, договорившись при этом, что на дверях их офиса будет стоять только имя Коула. У Пайка имелись в то время и другие дела, и он собирался лишь время от времени помогать Коулу.
Коул вздохнул и принялся за работу.
Невидимка, укрывшийся в безликой машине, Пайк вел ее по бульвару Сансет на восток, к лиловеющему небу. Миновав озеро Эхо, он повернул на север, к невысоким холмам, на которых стоял городок Эхо-Парк. К северу тянулись жилые улицы, извилистые, узкие, застроенные обшитыми вагонкой домами. Когда они подъехали к нужному им дому, на улицах уже мерцали фонари, установленные на довоенных еще фонарных столбах.
- Вот и наш, - сказал Пайк.
Узкий серый дом с островерхой крышей стоял на некотором расстоянии от проезжей части улицы. Веранду его накрывал навес, почти весь задний дворик занимал гараж на одну машину. Знакомая Пайка, агент по недвижимости, оставила ключ от двери под цветочным горшком на веранде.
Ларкин неуверенно оглядела дом:
- Кто здесь живет?
- Дом сдается внаем. Владельцы живут в Лас-Вегасе, а дом сдают арендаторам. Как только вылезете из машины, идите прямо к парадной двери.
Предзакатный ветерок, дувший со стороны Чавес-Равин, чуть волновал теплый воздух. Местные жители целыми семьями сидели на своих верандах, одни слушали радио, другие просто беседовали. Большинство выглядело выходцами из Восточной Европы. По другую от дома сторону улицы пятеро молодых мужчин - армян, судя по звукам их речи, - стояли у БМВ последней модели.
Пайк перенес на крыльцо сумки девушки, нашел ключ, провел ее в маленькую гостиную. Дверь направо от них вела к ванной комнате и спальням, передней и задней. Домик был чист, опрятен, но с поизносившейся мебелью.
Ларкин сказала:
- Я вот все думаю. Где мы сейчас, никто не знает, верно? У нас есть мои кредитки. Я могла бы воспользоваться банкоматом. И мы бы уехали, куда захотели.
Пайк опустил сумки на пол:
- Выберите себе спальню.
Он прошелся по обеим спальням, ванной и кухне, проверяя окна и задергивая шторы. Спальню Ларкин выбирать не стала, а просто ходила за ним по пятам.
- Нет, вы послушайте. Мы можем взять "Гольфстрим". Отец возражать не будет. У нас сказочная квартира в Сиднее. Были когда-нибудь в стране Оз?
- Вас узнают. Кто-нибудь в аэропорту скажет: "А вот и Ларкин с ее реактивным самолетом".
Он заглянул в холодильник. Их ожидали два пакета из продуктового магазина, коробка бутылок с водой, упаковка из шести бутылок пива "Корона".
- Это оставила моя знакомая. Угощайтесь.
- Хорошо… у нас есть еще дом в Париже - на авеню Георга V, в квартале от Елисейских полей. Я оплачу полет коммерческим рейсом. Это не проблема.
- Кредитные карточки оставляют следы. А для самолетов заполняются полетные планы.
Пайк направился обратно в гостиную, Ларкин нагнала его.
- Я возьму деньги в банкомате. Это же не трудно, правда.
В гостиной гудел единственный в доме кондиционер, включенный знакомой Пайка. Воздух вырывался из его отверстий с едва ли не ураганным ревом, кондиционер металлически дребезжал. Пайк выключил его.
Ларкин пришла в ужас:
- Зачем вы отключили воздух?
- Не мог ничего расслышать.
- Жарко же. Тут скоро станет как в печке.
Она скрестила на груди руки, впившись пальцами в предплечья. Пайк понимал - дело не в Париже или Сиднее. Дело в том, что она испугана.
Он коснулся ее руки:
- Я знаю, вы привыкли жить иначе, но этот дом - именно то, что нам нужно. Сейчас он - самое безопасное место.
- Простите. Я вовсе не хотела ныть и скулить.
- Я пойду заберу из машины мои вещи. Оставлю вас на несколько минут, идет?
Ларкин устало улыбнулась:
- Конечно. Все будет нормально.
Пайк выключил свет, чтобы его силуэт не рисовался в проеме двери. Вышел из дома, забрался в "лексус" и, связавшись через новый телефон со старым, просмотрел оставленные на нем сообщения. Бад оставил три кряду, все примерно одинаковые: "Черт, позвони мне! Ты не можешь просто так исчезнуть вместе с девушкой! Ради всего святого, она же федеральная свидетельница! На тебя ФБР натравят!"
Час спустя он оставил еще одно. Пайк отметил, что Бад немного успокоился. "Вот что у меня пока есть: трупы из Малибу не опознаны. Насчет Игл-Рока выясню завтра. УПЛА и шерифы тебя с этой стрельбой не связали. Я поговорил с Доном Питманом, агентом Минюста. Он делает все возможное, чтобы защитить тебя от местных властей, но ему совершенно необходимо поговорить с тобой. Ты должен позвонить мне, друг. Я не знаю, что сказать ее отцу. Если ты еще жив, позвони".
Последнее сообщение оставил сухой мужской голос: "Это специальный агент министерства юстиции Дон Питман. 202-555-6241. Позвоните мне, мистер Пайк".
Пайк отключился от старого телефона, посидел, прислушиваясь к окрестностям. Интересно, что имел в виду Бад, говоря, что трупы из Малибу не опознаны. Пайк полагал, что личности покойников будут установлены, как только они попадут к коронеру, и это даст ниточку, ведущую к Мишу.
Было уже темно, а темноту Пайк любил. Темнота, дождь, снег, буря - все, что способно укрыть тебя, хорошо. Он обошел, проверяя окна, дом, поднялся на крыльцо и вошел внутрь.
Ларкин в гостиной уже не было, однако Пайк слышал, как она возится на кухне. Он снял рубашку с длинными рукавами и сел, дожидаясь Ларкин, в одно из кресел. Из кухни донеслось дребезжание холодильника - Ларкин выворачивала из пластиковой упаковки бутылку с водой. Она вышла из кухни, прошла половину пути до гостиной и, только тогда увидев его, перепугалась до того, что из стиснутой ею бутылки ударил в воздух гейзер воды.
- Вы меня до смерти перепугали.
- Простите.
Она подышала, отрывисто, как дышат испуганные люди, потом смущенно рассмеялась:
- Господи, в следующий раз хотя бы произнесите что-нибудь. Я не слышала, как вы вошли.
- Может, вам стоит надеть что-нибудь?
Она сняла с себя все, кроме лифчика и совсем узеньких светло-зеленых трусиков. Из пупка у нее торчала шляпка золотого гвоздика. Стоя лицом к Пайку, она гордо выпрямилась во весь рост:
- Мне жарко. Я же вам говорила, без кондиционера мы изжаримся.
Ларкин подошла к дивану, села, положила босые ступни на кофейный столик и уставилась на Пайка:
- Вы уверены, что не хотите в Париж? В Париже прохладнее.
Она смотрела на него с улыбкой женщины, которая только сию минуту обнаружила, что мир вращается вокруг секса.
- Кто такой Дон Питман? - спросил Пайк.
Улыбка исчезла:
- Я не хочу сейчас говорить о нем.
- Мне необходимо знать, кто эти люди. Он звонил мне.
Ларкин спустила ноги со столика.
- Он работает на правительство. Питман и еще один - Бланшетт. Кевин Бланшетт из Управления генерального прокурора.
Она наклонилась вперед, поставила бутылку на столик, и груди ее, округлые и полные, натянули в охряном свете ткань лифчика.
- У меня на попе есть татуировка. Видели ее нынче утром? Я хотела, чтобы вы увидели.
Пайк молча смотрел на нее.
- Это дельфин. По-моему, дельфины прекрасны. Особенно когда они летят по воде. Они кажутся такими счастливыми, быстрыми. Я тоже хочу быть как они.
Девушка встала, обошла столик, остановилась перед Пайком.
Он покачал головой:
- Не стоит.
Ларкин опустилась на колени, положила ладонь ему на плечо, прикрыв татуировку.
- Почему у вас эти стрелы? Скажите мне. Я хочу узнать о них.
Пайк передвинулся ровно настолько, чтобы стряхнуть ладонь Ларкин со своего плеча. Он взял ее за руки и отодвинул от себя:
- Прошу вас, не делайте так больше.
Какое-то время она смотрела в некую находившуюся между ними точку, потом возвратилась на диван. Пайк вглядывался ей в лицо. Глаза у Ларкин влажно поблескивали.
Он сказал:
- Все будет хорошо. Вы в безопасности.
- Я не знаю вас. Не знаю этих людей из правительства, не знаю Миша, Кингов, ничего не знаю об отмывании денег. Я всего лишь хотела помочь. И не понимаю, что случилось с моей жизнью. - Теперь и щеки ее поблескивали тоже. - Мне правда очень страшно.
Еще приближаясь к дивану, Пайк понял, что совершает ошибку. Он обнял Ларкин одной рукой, пытаясь успокоить ее, как успокаивал людей, когда служил в полиции, - мать, сына которой только что застрелили, ребенка, попавшего в дорожную катастрофу. Она прижалась к нему, положила руку ему на грудь, потом рука сползла ниже.
- Не надо, - шепнул он.
Ларкин, шлепая босыми ступнями, убежала в переднюю спальню. И захлопнула дверь.
Пайк посидел на диване посреди темного, тихого дома. Он не спал уже тридцать пять часов, но знал, что если и заснет этой ночью, то не более чем на час, от силы на два. Он стянул с себя майку, беззвучно прошелся по дому, заходя в каждую комнату, вслушиваясь в ночь за окнами, а потом переходя в другую. Оказавшись у двери Ларкин, он услышал, как она плачет.
Пайк прикоснулся к двери:
- Ларкин.
Плач прервался, и Пайк понял, что она его услышала.
- Стрелы. Они означают, что ты можешь контролировать то, что с тобой происходит, только двигаясь вперед, всегда вперед и никогда назад. Вот это мы с вами и будем делать.
Он подождал немного, но не услышал ни звука.
3
За окнами начало светать в 5.30 утра. Дом в Эхо-Парке стал наполняться буроватым свечением. К этому времени Пайк уже успел вымыться и одеться. Он стоял посреди гостиной. С этого места внутреннее пространство дома было видно целиком - парадная дверь, кухня с задней дверью плюс три выходящие в коридорчик двери - спален и ванной. Пайк простоял так почти час.
В течение ночи расположившийся на диване Пайк несколько раз задремывал на пару минут, однако глубоко не заснул ни разу. Примерно каждый час он обходил дом и слушал. Дома - живые существа. Когда все в них хорошо, шумы, которые они издают, звучат правильно.
В 5.40 девушка прошла, покачиваясь, из своей спальни в ванную комнату, не заметив его. В ванной зажегся свет.
Пайк даже не шелохнулся.
Послышался звук сливаемой воды. Девушка вышла в коридор и увидела его. Она еще наполовину спала.
- Зачем вам темные очки в такой темноте? - спросила она.
Пайк не ответил.
- Что вы делаете?
- Стою.
- Странный вы все-таки.
И она, шаркая, удалилась в спальню. В доме опять стало тихо. В 6.02 завибрировал новый дисплей Пайка. Он взглянул на мобильник: звонил Ронни.
- Да.
- Двенадцать минут назад в твоем доме сработала тревожная сигнализация.
Пайк договорился с обеспечивавшей охрану дома компанией, чтобы при срабатывании сигнализации они звонили Ронни. И попросил также ставить в известность полицию.
- Что ты им сказал? - спросил Пайк.
- То, что ты и просил: все в порядке, сигнал можно сбросить. Хочешь, я туда съезжу?
- Нет. Я займусь этим сам.
Пайк отложил трубку. Он знал, что так и будет, что это всего лишь вопрос времени, - так оно и случилось. Убийцы выяснили его имя, нашли адрес, теперь пытаются найти его самого. И это говорило ему о многом, поскольку единственными, кто знал его по имени, были люди, связанные с девушкой, плюс Джо Стоун и Бад Флинн. Кто-то продолжает сдавать ее. Пайк был прав, когда оборвал связь с ними. Скорее всего, в его дом еще вернутся. И то, как это сделают, скажет ему о масштабе проводимой операции и о навыках, которыми владеют участвующие в ней люди. Знать врага - штука важная.
Впрочем, сейчас он должен оставаться рядом с девушкой. Ночь прошла. Девушка жива. Он выполнил свою задачу.
Очередной разговор из длинной череды классических телефонных разговоров Пайка. Когда зазвонил телефон, Коул сидел на своей веранде, выполняя кое-какие асаны. Шесть утра - кто еще может звонить в такое время?
- Алло?
Пайк сказал:
- Будь осторожен. Они только что влезли в мой дом.
Ни тебе "приветкакпоживаешь". Ни "чтоподелываешь".
Коул принял душ, достал из оружейного ящика старый пистолет 38-го калибра, заварил кофе. Потом перенес пистолет, кофе и материалы по Джорджу Кингу и Александру Мишу на веранду.
Утро стояло прелестное. Коул вгляделся, прищурясь, в млечно-белый туман, заполнявший каньон, увидел сарыча, который кружил в небе, выискивая полевку или змею.
Через день после возвращения из больницы Коул на рассвете вышел на веранду и с немалым трудом проделал первое упражнение хатха-йоги - "приветствие солнца" (с тех пор он выполнял его каждое утро), потом сел на краешек веранды, чтобы понаблюдать за этим сарычем. Сарыч прилетал каждое утро, однако Коул ни разу не видел, чтобы он поймал хоть кого-то.
Он перечитал собранные в Интернете материалы по Джорджу Кингу. Кинг был девелопером, жившим в округе Орандж и начавшим свою карьеру с одного-единственного дома, построенного им на деньги, которые он занял у родителей своей жены. За этим последовала классическая история успеха человека, который самостоятельно пробивает себе дорогу: первый свой дом Кинг продал с хорошей прибылью, построил еще три, а следом пару крошечных торговых центров. И из этих центров вырос ворочающий недвижимостью концерн, возводивший теперь большие универмаги, типовые жилые дома и высотные офисные центры по всей Калифорнии, Аризоне и Неваде. Ни в одной из посвященных Кингу статей не содержалось и намека на какую-либо предосудительную или противозаконную деятельность.
Относительно Александра Миша Коулу ничего в Интернете найти не удалось. В последнем документе оставленного ему Пайком отчета Национального информационного криминалистического центра говорилось, что в настоящее время Миш предположительно живет в Боготе, Колумбия. На документе стояла дата шестилетней давности.
Миш обвинялся в двух убийствах первой степени, семи покушениях на убийство и шестнадцати эпизодах вымогательства - все это в штате Колорадо. Миш убил в Колорадо-Спрингс водителя грузовика и его жену, решив, что водитель обманул его и сплавил партию телевизоров с плоским экраном конкурирующей группировке дорожных грабителей.
Ничто не объясняло, каким образом доморощенный уголовник из Денвера стал финансовым советником группы южноамериканских наркобаронов, однако Коула это не интересовало. Ему нужно было отыскать Миша, а Миш находился в Лос-Анджелесе. В уголовных делах всегда перечисляются люди, с которыми связан подозреваемый, в том числе его друзья, родственники и партнеры по преступной группировке. Коул рассчитывал обнаружить какие-нибудь лос-анджелесские связи Миша, однако люди, имена которых указывались в отчете, никогда не выезжали из Денвера.
С неба упало серое пятнышко. Коул, улыбаясь, поднял взгляд вверх. Ему хотелось увидеть, кого же все-таки добыл сарыч, однако именно в этот миг кто-то позвонил ему в дверь. С пистолетом в руке он дохромал до прихожей, выглянул в глазок.
На него смотрели двое мужчин с искаженными выпуклыми линзами глазка лицами. Впереди стоял коротко остриженный шатен с загаром игрока в гольф. За ним возвышался чернокожий мужчина в синем костюме из жатого хлопка и темных очках.
Коул засунул пистолет за поясной ремень - на спине, прикрыл его футболкой и отворил дверь.
Стоявший впереди спросил:
- Элвис Коул?
- Он переехал в Австрию. Передать ему что-нибудь?
Стоявший впереди поднял перед собой кожаную книжечку со значком и удостоверением сотрудника федеральной службы:
- Специальный агент Дональд Питман. Мне нужно сказать вам несколько слов.
Вокруг дома в Эхо-Парке просыпались, пока медленно вставало солнце, соседи. Заработали двигатели автомобилей, машины задом сдавали с подъездных дорожек или отваливались от краев тротуара. Легкие жалюзи, закрывавшие окна дома, светлели, пока весь он не наполнился золотистым свечением.