- Не обижайся, Федя. - Неожиданно нахмурился Лустенко, - он понял причину небольшого демарша Хромова. - Я не поставил в известность не только тебя, а и генерального. И сделал это потому, чтобы все что происходит, шло своим естественным путем, чтобы не насторожить противную сторону, и не провоцировать ее на принятие радикальных мер.
- Не спорю, - примирительно улыбнулся Хромов. - Опыта в оперативной работе тебе не занимать. Не посчитай, что я к тебе несправедлив, но и ты пойми меня. С кем ты работал, и с каким контингентом я работал в колониях…. Оперативное пространство, - замкнутая со всех сторон колония. А оперативная среда? - карманники, домушники, медвежатники, убийцы…. А сейчас? Сейчас приходится иметь дело с прожженными и очень образованными беспредельщиками. А это, и бывшая партийная, и советская номенклатура, бывшие и настоящие наши с тобой коллеги, которые плюют на закон, считая, что закон, это они сами…
Хромов замолчал. Он допил свой чай, и теперь сидел и курил сигарету.
- Что задумался, Федор? Жалеешь, что связался со мной? - Лустенко бросил лукавый взгляд на Хромова.
- Не жалею, - сухо отреагировал тот. - Я не привык меньжеваться…. Решил, значит решил.
- Хорошо. Не будем больше об этом. Теперь послушай вот что, - Лустенко покосился в сторону ситцевой занавески, за которой только что скрылся официант. - К тому, чем буду говорить, отнесись со всей серьезностью. - Он посмотрел на часы, и продолжил:
- Сейчас ты отправишься в техническую зону своего предприятия. Там тебя будет ждать мои люди. Их искать не надо, они сами к тебе подойдут. Ваша задача прочесать все боксы и автотранспорт. В первую очередь проверьте тот, который подготовлен к выходу. Помогать будет маленькая, но достаточно опытная собачка. Искать будете наркотик.
Взглянув на оторопевшего Хромова, Лустенко подытожил.
- Дело очень серьезное, поэтому не будем терять время. Вот за этим я тебя и приглашал сюда. Все подробности потом. А шашлыки попробуем, когда решим все проблемы, - закончил он, поднимаясь из-за столика.
Мохов достал из кармана мобильник, и только хотел набрать номер Сейфуллина, и проинформировать о ходе проводимых мероприятий на автохозяйстве, как нетерпеливо затрезвонил телефон внутренней связи.
- Валерий Иванович, - услышал он барственный баритон Веригина, - ты не забыл наш разговор о Калиннике?
- Каком? Семен Алексеевич, - начал, было, Мохов, но, вспомнив, быстро поправился:
- Как же, Семен Алексеевич, помню, - выпалил он, хотя, честно признаться, о разговоре забыл.
- Ну и хорошо, - было слышно, как Веригин жует губами. - Вызови мне его назавтра…. Скажем, часов на одиннадцать.
- Повесткой?
- Ни в коем случае! Разговор у меня будет с ним чисто приватный. Передай, что я его очень хотел видеть. Я знаю этого человека давно, так что прояви настойчивость.
- Понял, Семен Алексеевич, а…. - но трубка уже квакала короткими гудками.
В десять пятьдесят Павел уже парковал свою "пятерку" на стоянке городской прокуратуры, а без трех минут одиннадцать, уже был в приемной Веригина. Одарив симпатичную секретаршу широкой улыбкой, он назвал себя, и сказал, что ему назначена встреча в одиннадцать ноль-ноль.
После обязательных, в таких случаях, приветствий и любезностей, которые бывают при встречах давно не видевшихся однокашников и бывших коллег, Веригин вдруг замолчал и сожалеюще покачал головой:
- Это же сколько, Павел Александрович, мы не виделись, а?
- Три года, Сеня, три года. Последний раз мы столкнулись в коридоре конторы, когда я выходил из отдела кадров, где решал свои пенсионные проблемы…
- Да, да…. точно. А я думал больше, - закивал, поморщившись, Веригин, которому явно не понравилось фамильярное обращение к нему Павла.
- Ни хрена, переживешь, - злорадно подумал Павел, заметив пробежавшую по лицу Веригина недовольную гримасу, а вслух спросил:
- Так чем, Семен, я обязан тебе? Ты же хотел видеть меня не для обмена любезностями? - Павлу захотелось закурить, но, пробежав глазами по столу и не обнаружив на нем пепельницы, от своих намерений отказался.
- А ты не догадываешься, Павел Александрович? - барственно откинулся в своем кресле Веригин.
- Ума не приложу, зачем я тебе вдруг понадобился, - пожал плечами Павел.
- Эх, Павел Александрович, Павел Александрович, - снова покачал головой Веригин. - У нас в городе наш однокашник Витя Лустенко, с которым ты встречаешься, а говоришь, понятия не имею.
- Ну и что? - снова пожал плечами Павел. - Что-то я не пойму тебя, Сеня. С каких это пор встречи с однокашниками стали считаться криминалом. А как тогда наша сегодняшняя встреча с тобой?
- А ты знаешь, о цели его приезда в наш город? - ответил вопросом на вопрос Веригин.
- Знаю. Деловая.
- А если конкретнее…
- А если конкретнее, Сеня, ты можешь спросить его об этом сам.
- А ты не мог бы мне в этом помочь? - Веригин посунулся на полировку стола, - так сказать, по старой дружбе. Ты же знаешь, мы никогда с Лустенко не были друзьями…
- Ты что же, Сеня, уж не вербовать ли меня собрался? - усмехнулся Павел.
- Что ты, Павел Александрович, такие экземпляры, как ты, вряд ли пойдут на вербовку, - неприязненный взгляд Веригина, не останавливаясь, скользнул по лицу Павла.
- Слушай, Сеня, - Павел уперся жестким взглядом в Веригина, - не юли вокруг, да около. Говори, что от меня надо.
- Хорошо, я был уверен, что мы поймем друг друга. Я знаю, что ты можешь мне связаться с Лустенко. Передай, что я хотел бы встретиться с ним.
- Не обещаю, но попробую передать, если он только не уехал.
- Не уехал, не уехал, - усмехнулся Веригин. - Здесь, - протянул он Павлу свою визитку, - все мои телефоны. Пусть позвонит. Я согласен встретиться с ним в любой, - официальной, и неофициальной обстановке…
Павел вышел на Лустенко по мобильному телефону сразу, как только оказался в своем автомобиле…
- Боже-е мой! Витя! - явно с наигранным радушием раскинул в разные стороны руки Веригин, поднимаясь из-за стола навстречу гостю.
- Проходи, проходи, присаживайся. - Он подхватил Лустенко под локоть, и подвел к стоящему напротив стола креслу.
- Это сколько же мы не виделись? - деланно засмеялся он, опускаясь в свое, похожее на царский трон, кресло.
- Да уж, пожалуй, перевалило уже за двадцать годков, - в тон ему ответил Лустенко.
- Летит время, лети, - с грустью покачал головой Веригин, и вдруг, его словно прорвало. А помнишь, Балашиху?.. Кабак, "Бычий глаз"! В кабак тот пускали только наших, с "Объекта"!
Закатив глаза, Веригин захохотал, - а какую брюнетку ты там отхватил!.. А? - подмигнул он и снова закатил глаза.
- Не я, Сеня, не я…. Ты перепутал…. То был Женька Боровик…
- А…да, да… Точно, Женька…. Вот летит время, - явно сбавляя пыл наигранного радушия, забормотал Веригин и, достав платок, трубно высморкался. Интересно, где он сейчас?
- В Киеве. Тоже на пенсии…
- Ну, и как ты меня нашел? - прервав гостя на полуслове, Веригин неожиданно прошелся он барственным взмахом руки по кабинету.
- Слов нет, Семен, слов нет! - Зная слабость Веригина к роскоши, и подыгрывая тому, поднял обе руки Лустенко. - Один полированный стол, что значит, - махнул он по полировке рукой.
Знал Лустенко, как шагал его однокашник по этой жизни. Ради карьеры шел буром, сметая все и вся со своего пути, забывая при этом, что существует еще и совесть, и порядочность, отдавая предпочтение лжи, лести, угодничеству и подлости.
И наблюдая сейчас за этим самодовольным, обрюгсшим с висящими брылями, лицом, которое и близко не напоминало того юного старшего лейтенанта с факультета военной контрразведки, Лустенко с неприязнью думал, сколько на совести этого человека загубленных судеб. На память неожиданно пришел случай с сыном своего товарища, в те далекие годы, - заместителя командира авиационного полка далекого Приморья.
Сын его тогда был курсантом выпускного курса высшего военного авиационного училища летчиков, который курировал отдел военной контрразведки, руководимый Веригиным…
А началось все с того, что в одной из дискуссий, спровоцированных агентом из числа курсантов, этот паренек имел неосторожность усомниться в правильности политики СССР области экономического строительства…. И все. Сотрудник Веригина, с его санкции, заводит на паренька дело оперативной проверки с окраской "Антисоветская агитация и пропаганда". А дальше? Дальше все, как обычно бывает в подобных случаях: Паренька исключают из кандидатов в члены КПСС, и, конечно же, из училища. Из Приморья срочно прилетает отец. Встречается с начальником училища, который, беспомощно разводя руками, ссылается на Особый отдел. От встречи с отцом паренька, Веригин уклоняется.
Немного позднее Лустенко связывается по телефону с Веригиным. Тот клянется, что лично будет ходатайствовать о восстановлении отчисленного через год, но…. Абсолютно ничего не делает…
По взгляду полному злобы и ненависти, который Лустенко успел поймать, он понял, что Веригин видит фальшь в его восхищении, и, конечно же, не удивился этому. Они оба знали, что ведут игру, которая является преддверием острой между ними схватки. И каждый, наблюдая за оппонентом, гадал, что же известно о нем его оппоненту…
Бывший хорошим психологом, Лустенко, наблюдая за Веригиным, пришел к выводу, что тому пока не известно, что пакета с героином, подброшенным его людьми в один из боксов, там уже нет. Его еще вчера вечером, обнаружили и изъяли его специалисты. Было предельно ясно, что Веригин пригласил его к себе, не просто так, а специально, чтобы предъявить, обнаруженный на автопредприятии, героин.
Его нервозность, частые взгляды на телефонный аппарат, все говорило, что "работа" его людей на автохозяйстве, все еще ведется.
- Семен, - нарушил затянувшееся молчание Лустенко. - Ты через Пашу Калинника передал, что хотел видеть меня. Хотелось бы знать, по какому вопросу? Если просто пообщаться, как с бывшим однокашником, извини, зная тебя, я этому не поверю.
Веригин откинулся на спинку кресла и, с шумом выдохнув воздух, произнес:
- Да, ты прав. Встретиться с тобой я хотел совсем по другому вопросу…
- И поэтому установил за мной "наружку"? - перебил его Лустенко.
- Можно подумать ты все это время сидел, сложа руки, - в тон ему ответил Веригин.
- Конечно, - кивнул Лустенко. - Я не скрываю этого. Я знал, что рано или поздно встречусь с тобой, и поэтому присматривался, кем и чем, в настоящее время стал Сема Веригин. И узнал, что Сема, помимо выполнения своих, сугубо профессиональных обязанностей, работает еще на некую корпорацию, которая его за оказываемые услуги, неплохо прикармливает…
- Да ты, в своем уме?! - едва не задохнувшись, возмутился Веригин. - Как ты смеешь!
- Смею, Сеня, смею, и в уме я своем, - невозмутимо ответил Лустенко, после чего снова наступила затяжная пауза.
- Сема, - снова нарушил он ее, - скажи откровенно, на кой хрен, ты затеял эту авантюру с автобазой?
Хотя Веригин и ожидал этого вопроса, все же, прозвучал он для него, неожиданно. Он поперхнулся и закашлялся. С трудом, приходя в себя, невнятно пробормотал;
- Сигналы, Витя…. Нехорошие сигналы… Ты же сам когда-то получал сигналы, и знаешь, что они подлежат проверке…
Веригин явно уходил от ответа на поставленный вопрос, и Лустенко прекрасно видел и то, что тот находится в явной растерянности.
Телефонный звонок прозвучал неожиданно и резко.
- Слушаю! Да, да! - прокричал фальцетом в трубку Веригин.
Трубка что-то верещала тонким металлическим голосом. Но потому, как менялось лицо Веригина, превращаясь из растерянного в злое, и наоборот, - вести для него были далеко не те, которых он ожидал.
Лустенко подспудно догадывался, что речь шла о провале операции "наркотик". И он не ошибся: Оперативная группа, составленная из сотрудников прокуратуры и местного райотдела милиции, пакет с наркотиком, который сами же и подбросили, не обнаружила.
Бросив на рычаг трубку, Веригин, держась рукой за левую половину груди, рухнул в кресло. Лицо его было бледным. Хватая рукой воздух, он с трудом вытащил из кармана таблетку и протолкнул ее в рот.
- Что с тобой, Сема? - с тревогой вскочил с кресла Лустенко, - я сейчас "скорую" вызову, - потянулся он к телефону.
- Не надо! - остановил его Веригин. - Сейчас все пройдет… - И вяло, махнув рукой, прикрыл глаза. Затем, словно очнувшись, резко дернулся, и пронзительным взглядом уставился на Лустенко. Он что-то попытался сказать, но вместо слов из его рта вылетали какие-то шипящие звуки.
- Сема, Сема, - укоризненно покачал головой Лустенко, - ну зачем тебе все это?
- Что, это? - голос Веригина, все же нашел выход, и лицо его стала принимать нормальный вид.
- Ты знаешь, что я имею в виду, - проложил Лустенко. - И ты, и я, мы оба прошли большую жизненную школу, и не нам с тобой рассказывать, что каждый нормальный человек, в большей, или меньшей степени носит бремя тщеславия…. Но не в ущерб, же своему здоровью! Ты же всего достиг, о чем мечтал…
- О чем мечтал?! Что ты можешь об этом знать?! - Веригин достал из кармана платок, и в который раз высморкался.
- Неужели забыл? - усмехнулся Лустенко. - А помнишь, когда ты был еще старлеем, кричал, как-то, по пьяни, на своем же дне рождения, что добьешься полковничьей папахи, что бы тебе ни стоило?.. Помнишь?
Бледное лицо Веригина медленно становилась багровым. Налившиеся кровью глаза в бешенстве уставились на Лустенко
. Но словно не замечая этого состояния, тот продолжал:
- И надо отдать тебе должное, Сема. Ты добился своего. Как? Это уже не имеет значения. Ты стал полковником госбезопасности. А сейчас, когда уже пришло время быть на заслуженном отдыхе, ты вдруг перебрался на работу в прокуратуру…. А может быть тебя "подобрали" покровители? А, Сема? А что?.. Лампасы впереди. Нет, прости. Лампасов в прокуратуре нет. Значит, генеральские эполеты пообещали? Я прав, Сема?
- Заткнись! - прохрипел, задыхаясь, Веригин.
- Хорошо, не буду. Но я так и не услышал, по какому поводу, ты меня пригласил? - с насмешкой посмотрел на Веригина Лустенко.
- Нам не о чем с тобой говорить, - с трудом выдавил из себя Веригин.
- Не о чем?.. Вот тут ты, наверное, прав, Сема, - согласился Лустенко. - и прав потому, что проиграл… Ты специально пригласил меня, чтобы поставить перед фактом результатов какой-то твоей очередной гнусной операции, которая, как мне кажется, "удачно" провалилась…. Разве не так? Он еще раз бросил на Веригина полный презрительного сожаления взгляд, молча, поднялся с кресла, прошелся ладонью по своему седому ежику и, со словами: "Прощай, Сема", - вышел из кабинета.
На улице моросил дождь. Сквозь разрывы свинцовых туч, нет-нет, да и прорывались яркие лучи солнца. На горизонте, играя всеми мыслимыми красками, светилась радуга. Все вокруг будто разделилось на две половинки: первая освещена солнцем, другая, - закрыта густой тенью. На солнечной половинке, кое-где еще мелькали фигурки людей. На теневой, - было пусто. Все попрятались от хлынувшего внезапно дождя. Кто в подъездах домов, а кто не успел, - под густыми кронами деревьев.
К парадному подъезду прокуратуры, мягко шурша шинами по мокрому асфальту, подкатил "Ниссан".
- На автопредприятие, - коротко бросил водителю Лустенко, усаживаясь заднем сидении.
На этот раз следователя по особо важным дела городской прокуратуры Удовенко, работал в специально подготовленном для него кабинете. Хотя пепельница и была полна окурков, в целом, на рабочем столе, был порядок. Напротив его сидел главный бухгалтер и давал пояснения по исследуемым документам.
Отпустив главбуха, Удовенко глубоко вздохнул, потянулся до хруста костей и, поднявшись со стула, подошел к окну. Совсем недавно шумевший дождь почти стих. Яркие лучи солнца упорно пробивались сквозь начавшие светлеть облака.
В раздражении, покосившись на стол, где лежали бумаги по расследуемому им делу, он вспомнил, как все это началось…
…Буквально три дня назад, его пригласил к себе исполняющий обязанности прокурора города Веригин. Там уже находился его помощник Мохов. Удовенко терпеть не мог этого выскочку в кургузом пиджачке, но вынужден был с ним считаться. По какому вопросу его пригласили, он старался не думать.
Походив, как всегда, вокруг да около, поинтересовавшись обо всем, а если честно, то ни о чем, Веригин предложил поработать над интересным и перспективным делом. По его сигналу Мохов передал ему тоненькую папочку, и одобряемый кивком Веригина, попросил посмотреть находящиеся там материалы и высказать по ним, свои предложения…
…Появление Веригина в городской прокуратуре год назад, вызвало среди ее сотрудников различные толки.
Действующий сотрудник службы безопасности, полковник, хотя и имеющий диплом юриста, но, ни грамма практической работы в следственных подразделениях, неожиданно для всех, становится первым заместителем прокурора города. Случай неординарный и беспрецедентный. Слухи, конечно, были разные. Но все пришли к единому выводу, - Веригин имеет высокого покровителя, где-то там…. На самом "верху".
С первых дней пребывания на новой должности, Веригин стал насаждать свои порядки. Окружение себе подбирал в основном из нечистоплотных и беспринципных сотрудников. И это у него неплохо получалось. В прокуратуре стало процветать доносительство, интриги, склоки…
Как все произошло, трудно сказать, - но довольно за короткое время, Веригин подмял под себя всю деловую, хозяйственную, и частично административную стороны жизни всего города. А что тогда говорить о прокуратуре с ее небольшим коллективом?
Видя, во что превратился до недавнего времени здоровый коллектив прокуратуры, и какую активную работу проводит его новый заместитель, по его развалу, прокурор, - уважаемый в городе человек, попытался поговорить с Веригиным. Но после нелицеприятного с ним разговора, сразу последовал телефонный звонок свыше, после которого, прокурор города с инфарктом оказался в больнице.
Вот в такой обстановке и оказался Удовенко со своими коллегами.
Давая поручение возглавить проверку известного не только в регионе, но и за его пределами автохозяйство, Веригин недвусмысленно намекнул, что от полученных результатов напрямую будет зависеть его карьерный рост. А поскольку ему, как и всем сотрудникам, смирившимся с царящими в прокуратуре порядками, раздумывать не было смысла, даже, если что-то и претило его совести…. Но что он мог поделать. Ему постоянно будто кто-то шептал на ухо: "Плетью обуха не переживешь… плетью обуха не перешибешь…"
…А ведь когда-то он думал совсем иначе. Еще, будучи студентом юридического института, свято верил, что люди по своей природе честны и добры. И толкает отдельных их на преступления, только складывающиеся обстоятельства. Но по мере приобретения опыта практической работы, он начинает понимать, что эти обстоятельства "складывают" именно люди. Он наивно полагал, что главной задачей его, как следователя, является не просто распутывание преступления и наказание виновного, а оказание помощи оступившемуся человеку в поиске им правильной дороги.
Но, к сожалению реалии, особенно после развала Великой Державы, оказались более жестокими и непредсказуемыми, чем все это ему представлялось.