Услышал: где-то за его спиной открылась дверь в палату. Около минуты там шел спор. Во всяком случае, так ему казалось. В конце концов понял: женский и мужской голоса что-то поочередно доказывают друг другу. Вслушавшись, узнал в мужском голосе голос Дика.
Через несколько секунд увидел самого Дика - в халате и белой шапочке. В руках Дик держал букет роз. Положив розы на тумбочку, сел рядом. Сказал:
- Майк, тебе нужно поставить памятник.
Он хотел что-то ответить, но не смог. Его охватила слабость.
Все же он кое-как справился с собой. Выдавил:
- За что памятник?
- За чемодан.
- Да?
- Да. Мы его нашли. Майк, ты гигант. Ладно, времени мало. Давай о деле.
- Давай. - Он напряг все силы, пытаясь преодолеть слабость. - Я правильно понял: все это время ты не отключался от дела?
- Нет. Но если говорить о деле - оно сейчас заключается в том, чтобы тебя спасти.
Покрутив так и сяк слова Дика, спросил:
- Что… плохо сделали операцию?
- Наоборот. В этом смысле все в порядке. Врачи сказали, недели через три, самое большее через месяц ты будешь как огурчик.
Еще раз покрутив слова Дика, наконец догадался, в чем дело.
- Боишься, что меня кокнут? Прямо здесь, в палате?
Дик усмехнулся. Процедил:
- Почему люблю иметь с тобой дело - догадлив.
Секунды, в течение которых они молчали, показались Шутову необычайно долгими. Наконец он поинтересовался:
- Кокнут, даже несмотря на то, что я лежу в госпитале военно-воздушной базы?
Дик осклабился беззвучно.
- Плевать они хотели на военно-воздушную базу. На них работает кто-то из самой верхушки. Может быть, кто-то из тех, кто наверху в крупном департаменте полиции. Запомни одно: для них ты сейчас главный человек. Они пока не знают, что чемодан нашел ты. Но как только узнают - все. Человек, нашедший чемодан, загнал в чей-то гроб большой гвоздь. Последний. Они расшибутся, чтобы его грохнуть. В назидание другим.
После некоторой паузы добавил:
- На эту военно-воздушную базу, между прочим, водят экскурсии. Так что проникнуть сюда для них - раз плюнуть.
Было слышно, как идут часы на стене.
- Главное, не могу поставить около тебя охрану. - Дик уставился в пол. - Не могу, потому что никому не верю.
Посидел, прислушиваясь к чьим-то шагам в коридоре.
- Запомни: с момента, когда ты поступил сюда, твоя фамилия Паркс.
- Паркс?
- Да. Майк Паркс. По буквам: Пи-эй-ар-кей-эс. Запомнил?
- Уж как-нибудь.
- Отлично. Под этой фамилией постараюсь в ближайшие день-два переправить тебя в какой-нибудь другой госпиталь. Куда-нибудь, где тебя никто не мог видеть или слышать.
Согласившись про себя с этим, возразил:
- Но при одном условии.
- При каком?
- Ты должен был слышать о Наташе Улановой, раз слышал о других вещах.
Постучав пальцами по колену, Дик процедил:
- Слышал. Все знаю о Наташе. И знаю, что тебя волнует.
- Волнует. Дик, я хотел бы знать все, что с ней будет происходить. Знать каждый день. Это мое единственное условие. Единственное.
Дик сморщил лоб. Так, будто хотел согнать этим севшее на лоб насекомое.
- Наташе сделали сложную операцию. Вчера.
- Она… выживет?
Байер посидел с мрачным видом. Посвистел. Вздохнул:
- Вообще-то Наташу тоже хорошо было бы куда-то переместить. От греха подальше.
- Так перемести. Вместе со мной.
- Она нетранспортабельна. И, боюсь, долго будет нетранспортабельна.
- Ты не ответил на мой вопрос. Она выживет?
- Я не врач. Надеюсь, выживет. Но, Майк, учти - я не врач.
Сейчас я отключусь, подумал Шутов. Отключусь, и все.
- Если уж о Наташе, могу оказать тебе услугу, - слова Дика долетали откуда-то издалека. - Я тебе дам телефон. По нему ты всегда сможешь узнать, что с Наташей. Звонить можешь из любого города. Спросишь доктора Моретти. Это ее лечащий врач. Скажешь, ты от Дика. Моретти все тебе скажет.
- Дик… Спасибо.
Быстро набросав на бумажке несколько цифр, Дик положил ее на тумбочку. Сказал, пряча ручку:
- Майк… Боюсь, воспользоваться этим телефоном ты не сможешь.
- Почему?
- Потому что они могут подключиться к телефонам этого госпиталя. И засечь, в какую ты лег больницу. Ты не сможешь даже воспользоваться телефонами-автоматами рядом с больницей. С их техникой они засекут и эти телефоны.
Все, отключаюсь, подумал Шутов. Нагнувшись, Дик легонько похлопал его по щеке:
- Малыш, пока ты еще не заснул, запомни одно слово: Майами.
- Майами… - Он еле прошептал это. - Майами. Правильно?
- Да. Если когда-нибудь… ну, допустим, там, где ты будешь лежать после этого госпиталя… ты вдруг, не знаю где, в трусах, в халате или где-нибудь еще найдешь записку с семью цифрами и именем… Просто с семью цифрами и именем, запомни: это номер телефона и нужный тебе человек. Мой человек. В Майами. Получение этой записки будет означать: ты должен лететь в Майами. Если к тому времени сможешь передвигаться - лети сразу. Из аэропорта позвони этому человеку. Можешь ему полностью довериться. Ясно?
- Ясно.
- И еще одно… - Дик снова постучал пальцами по колену. - Еще одно: когда тебя будут переводить отсюда, из этой палаты, туда, куда я тебя устрою, я тебе предварительно позвоню. Поэтому… Поэтому… Если кто-то вдруг придет сюда с носилками, в белых халатах, с документами и скажет, что они пришли переводить тебя в другой госпиталь, а моего звонка не будет, запомни: это они. И пришли за тобой. В этом случае сопротивляйся, как можешь. Сошлись на нездоровье, зови врачей, сестер, не знаю еще кого. Начальника госпиталя. Если же все это не поможет - держи.
Взяв из рук Дика нечто, завернутое в пластиковый пакет, ощутил тяжесть.
- "Байярд", - сказал Дик. - Пистолетик аховый. Не Бог весть что. Но его легко скрыть. Может, с ним ты и не спасешься. Но беззащитным чувствовать себя не будешь, это уж точно. Спрячь под матрас. Первые дни нянечки под матрасы не заглядывают. Проверено. Ладно… - Дик дотронулся кулаком до его подбородка. - Я положу.
Засунув сверток под матрас у изголовья, кивнул:
- Можешь отключаться. У меня полно дел. Вообще увидимся не скоро.
Того, как Дик вышел из палаты, он уже не видел. Он спал.
44
Дик позвонил ему через два дня. Звонок раздался в пять утра; Дик предупредил, что сейчас за ним придут врач, сестра и два санитара. Его переводят в другую больницу.
Врач, сестра и два санитара привезли его на военный аэродром. Носилки внесли в военно-транспортный самолет. Полет продолжался два часа. На его носилках в ногах лежал мешок. Как сообщил ему перевозивший его врач, в этом мешке находились его личные вещи и документы. Лично у него не было никаких сомнений, что мешок подготовил Дик.
Они приземлились в Сиэтле. Он понял это после того, как микроавтобус "Скорой помощи" въехал в город.
Больница, в которую его положили, была гражданской. В ней он пролежал восемь дней, научившись за это время вставать с кровати и делать без посторонней помощи пять шагов - ровно столько, чтобы дойти до туалета.
Еще через пару дней он наверняка смог бы выходить ненадолго в коридор. Однако учиться этому ему пришлось уже в госпитале "Леннокс Хилл" в Нью-Йорке, на Ист-сайде, куда он был перевезен после предупредительного звонка Дика.
В "Леннокс Хилле" он понял, что "байярд", который он перевозил с собой самым простым способом, в кармане пижамы, ему вряд ли понадобится. Для врачей, сестер и санитарок он был Парксом. Стопроцентным.
В конце первой недели, проведенной в "Ленноксе", он, надев извлеченный из мешка спортивный костюм, смог доковылять до больничного буфета. Здесь он впервые за долгое время съел нормальный сандвич и выпил кофе. Затем хоть и с трудом, но сам, на своих двоих, вернулся в палату.
После этого похода, лежа без сил на своей кровати, попытался понять: когда он сможет самостоятельно выбраться в город? Выбраться, чтобы позвонить доктору Моретти и узнать, что с Наташей. Для этого ему нужно отъехать как минимум в другой конец Манхэттена. Он скрипел зубами, сам не замечая этого. С момента, когда он оставил Анкоридж, прошло больше двух недель. С Наташей за это время могло случиться все что угодно. В том числе и самое худшее. Он же валяется здесь, не в силах сделать больше ста шагов.
В город он смог выбраться лишь к концу второй недели, проведенной в "Леннокс Хилле".
В мешке, перемещающемся с ним из больницы в больницу, помимо одежды, обуви, документов и денег, находилось также несколько мелких предметов, которыми он пользовался в Минтоукуке. Самым важным из этих предметов была для него сейчас связка ключей.
То, что он сможет попытаться выйти на улицу и сесть в такси, он понял после ужина. Выбраться из госпиталя он, без всякого сомнения, сможет беспрепятственно. Порядки в госпиталях он знал. За выходящими не следят. Но зато очень строго следят за входящими. Если он попытается вернуться в госпиталь обычным образом, через входную дверь, его если пустят, то со страшным скандалом. Ему же сейчас никакие скандалы не нужны.
Сунув в карман спортивного костюма все деньги, которые были в мешке, включая горсть квотеров, а также связку ключей и, на всякий случай, "байярд" в пластиковом пакете, беспрепятственно спустился вниз, на первый этаж. Оглянулся. Коридоры были пусты. Пройдя вдоль одного из коридоров, тронул несколько дверных ручек. Все двери были заперты. Выбрав сторону коридора, выходящую, по его расчету, на Семьдесят седьмую улицу, достал связку ключей. Открыл отмычкой ближайшую к нему дверь. Это был небольшой кабинет - со столом, несколькими стульями и шкафом. Подойдя к окну, убедился: за ним Семьдесят седьмая улица. Мимо окна изредка проходили прохожие. Подумал: сойдет. Если выбрать момент, можно будет влезть в окно так, что никто не заметит.
Открыв все до одного шпингалеты и проверив, открывается ли рама, вышел в коридор. Запер дверь. Убедившись, что его никто не видел, вышел через главный вход. Свернув с Семьдесят седьмой на Лексингтон, взял такси. Попросив водителя отвезти его в Даун-таун, остановил машину около муниципалитета. Отпустив такси, подошел к ближайшему телефону-автомату. Достал бумажку, оставленную в свое время Диком на его тумбочке в госпитале военно-воздушных сил. Посмотрел на часы: двадцать минут восьмого. Разница между Нью-Йорком и Анкориджем - пять часов. Значит, сейчас там двадцать минут третьего. Доктор Моретти должен быть в госпитале.
Опустив в щель несколько двадцатипятицентовиков, набрал номер, бегло написанный на бумажке. Прислушиваясь к длинным гудкам, понял: у него сжало горло.
Трубку сняли довольно скоро. Молодой женский голос сказал:
- Алло?
- Здравствуйте. Простите, можно доктора Моретти?
- Доктора Моретти? - Голос помолчал. - Ради Бога, извините… Кто его спрашивает?
- Скажите: от Дика.
- От Дика? Что… - Голос вежливо откашлялся. - Так и сказать: от Дика?
- Да, так и скажите: от Дика.
- Ладно. - Голос помолчал. - Ладно, хорошо. Сейчас попрошу.
Через несколько секунд он услышал мужской голос:
- Доктор Моретти слушает.
- Здравствуйте, доктор Моретти. Я от Дика. Дик должен был…
- Да-да… - Голос Моретти звучал приветливо. - Все знаю. Все. Дик мне все разъяснил. Вы должны были справиться о здоровье одной девушки. Так ведь?
- Да, так. Как она себя чувствует?
- О… - Моретти сочувственно хмыкнул. - С удовольствием сообщил бы вам это. Но ее от нас перевели. Два дня назад.
Попытавшись справиться с першением в горле, выдавил:
- Да? И… что… она… С ней что… все было в порядке?
- Если правду… - По паузе ему показалось: Моретти раздумывает. - Если правду, не очень.
- Что… было плохо?
- Не сказал бы, что было так уж плохо. Если вы понимаете в медицине, скажу: она была под аппаратом. Это не так уж плохо. Но и не так уж хорошо.
- А куда ее перевели? Чтобы я мог узнать, как она?
- Я думал… Я думал, вы знаете, что у нас за организация. И знаете, что сообщать такие вещи по телефону нам категорически запрещено.
- Но доктор Моретти…
- Извините, но я очень занят. Все, что я мог сообщить, я сообщил. Еще раз тысячу извинений. Всего доброго.
Прислушавшись к частым гудкам, повесил трубку. Постоял, сам не понимая, что сейчас чувствует. С одной стороны, он твердо знает: Наташа жива. Пусть под аппаратом, но жива. С другой - бумажку с телефоном доктора Моретти можно выбросить. Это ясно.
Увидев светящиеся цифры над крышей приближающегося желтого "шевроле", остановил такси. Вышел на Мэдисон, чуть не доезжая Семьдесят седьмой. Завернул за угол, прошел мимо главного входа госпиталя. "Свое" окно на первом этаже определил довольно скоро. Подгадав паузу в движении, влез в кабинет. Закрыв за собой раму, защелкнул ее на все шпингалеты. Открыв дверь, выглянул в коридор. Там было пусто. Выскользнув, запер дверь. Прошел к лифтам, так и не встретив никого на своем пути.
Через пять минут он уже сидел в кресле в своей палате, тупо вглядываясь в экран телевизора. Теперь он знал: узнать что-то о Наташе он сможет лишь от Дика. Только от него одного.
Через неделю после звонка доктору Моретти он уже делал зарядку. А еще через девять дней, собравшись утром в буфет и сунув руку в карман брюк, вытащил бумажку. Квадратным почерком на ней были начертаны семь цифр. И имя: "Тодд".
Хотя оформить выписку из госпиталя для него, как для практически вылеченного после операции, было несложно, это заняло часа три. Надев хранящуюся в мешке одежду, основу которой составляли кроссовки, джинсы и спортивная куртка, еще раз посмотрел документы. В подборе чувствовалась опытная рука Дика: бумаги состояли из водительского удостоверения, банковской карточки "Чейз Манхэттен" и кредитной карточки "Америкен экспресс" - все на имя Майка Паркса. К документам была приложена подробная инструкция с набором цифр, чтобы можно было беспрепятственно получить наличные в "кеш-машине".
Когда, попрощавшись с врачами и сестрами, он вышел на Семьдесят седьмую, день заканчивался. Сев в такси и попросив как можно скорей доставить его в аэропорт "Ла Гуардиа", подумал: мешок с вещами, сопровождавший его по всем больницам, для Майами явно не подходит. Пришлось попросить водителя остановиться ненадолго у ближайшего магазина. Путь в аэропорт он продолжил, лишь купив приличную дорожную сумку и еще несколько вещей.
"Боинг" компании "Америкен Эйрлайнс", билет на который ему предложили в кассе, прибывал в Майами лишь в девять вечера. Тем не менее он взял билет, не раздумывая.
Проходя на посадку, незаметно опустил в урну пластиковый пакет с "байярдом". Пистолет сыграл свою роль. В Майами же, если он вдруг почувствует опасность, он просто купит новый. На любом углу.
45
Выйдя из "боинга", почувствовал: горячий воздух липнет к лицу. Подумал: это Флорида. Но даже во Флориде такую жару в сентябре он ощущал впервые.
Перекинув сумку через плечо, двинулся по летному полю к светящемуся в темноте зданию аэровокзала. На полпути стянул куртку. Не помогло: когда вошел в аэровокзал, тенниска была мокрой.
Народу в здании было хоть отбавляй. Внимательно осмотрелся. Нет, в окружающей толчее не было ничего подозрительного. Подошел к телефону-автомату. Опустив квотер, набрал написанный на бумажке номер. Трубку сняли после третьего гудка; молодой мужской голос сказал:
- Алло?
- Можно Тодда?
- Я Тодд.
- Здравствуйте, Тодд. Я… Я от Дика.
- Здравствуйте, сэр. - В ответ слышалось сдержанное дружелюбие. - С приездом. Я уже вас жду. Откуда звоните?
- Из аэропорта Майами.
- Вы в здании вокзала?
- Да.
- Вещи получили?
- Все вещи со мной.
- Очень хорошо. Сэр, я сейчас за вами заеду. Ждите.
- Но… - начал было он, но голос его перебил:
- Я вас узнаю, сэр. Не волнуйтесь. Выходите из здания на площадь и стойте. Я сейчас подъеду.
Перед зданием аэровокзала он простоял не больше пяти минут. Вывернувшая из-за угла серая "тойота", сбавив ход и пропустив несколько машин, подъехала к нему. Сидящий за рулем белобрысый парень лет двадцати, перегнувшись через сиденье, открыл правую переднюю дверь. С улыбкой, в которой было столько же приветливости, сколько и сознания силы, сказал:
- Здравствуйте, сэр. Я Тодд. Садитесь.
Судя по мощной шее и короткой стрижке, парень или сам служил в морской пехоте, или подражал морским пехотинцам. Как только Шутов сел и захлопнул дверцу, Тодд включил скорость. С площади они выезжали сравнительно медленно. Но после того как машина, попетляв по ночному Майами, выбралась на хайвей, Тодд дал полный газ.
Понаблюдав за ним и придя к выводу, что машину парень водит классно, Шутов спросил:
- Мчимся далеко?
- Не очень, сэр. К причалам. Нам нужно пересесть на катер.
- Выходим в море?
- Так точно, сэр. - Быстро взглянув на него, Тодд снова сосредоточился на дороге. - Пойдем за Ки-Бискейн.
Понаблюдав за ночной дорогой, Шутов спросил:
- Что же нас там ждет? За Ки-Бискейном?
- Нас… - Тодд закусил губу, обгоняя машину. - Нас там ждет островок. Очень хороший. Сэр, я не хотел бы сейчас распространяться. - Быстро посмотрел на него, как бы извиняясь. - Там вы все увидите. Вы должны понять, сэр. Ведь так?
- В общем, да. Ладно, Тодд. Считайте, я понял.
- Спасибо. Мы скоро будем. - Вглядевшись, виртуозно съехал с хайвея. Обсаженная пальмами асфальтовая лента вывела их к причалам. Машину Тодд остановил, не глядя на пустой мол. Кивнул:
- Сэр, наш катер. Выходим.
Катер, к которому они пошли по пирсу, был крупным, килевым, с высокой надстройкой. Подождав, пока Шутов перейдет на корму, Тодд снял швартовы. Прыгнул на катер. Сев на корточки, включил бортовые огни. Встав, сказал:
- Сэр, располагайтесь, где хотите. Хотите, со мной, в ходовой рубке. Хотите - в каюте. Здесь их две.
- Долго идти?
- Около получаса.
- Тогда с вами.
- Оʼкей.
Судя по тому, как Тодд ловко лавировал в небольшой бухточке, управление катером было для него делом привычным. Стоя рядом, Шутов смог оценить, как легко, без видимого напряжения парень справляется с оснасткой стоящих на якоре яхт и катеров.
В океане их встретила волна. После того как огни берега исчезли, Шутов понял: еще немного, и он продрогнет. Пришлось натягивать куртку.
Примерно через полчаса Тодд сбавил обороты почти до нуля. Сказал:
- Все, пришли.
Вглядевшись, Шутов ничего не увидел. Разве что некоторые изменения в конфигурации темноты. Но оказалось, Тодд был прав: через минуту подле самого носа катера вспыхнул и погас проблеск. Еще через несколько секунд Шутов увидел: борт катера медленно приближается к причалу. На мокрых досках стоит человек с фонарем.