- Понимаю, - сказал Шутов. Глушитель мешал говорить. Осознав это, говоривший положил кольт себе на колени. Суставом указательного пальца почесал нос, скрытый верхним краем повязки. Сказал:
- Ладно. Не буду тянуть кота за хвост, начну с главного. Только запомни, Миша, у тебя два выбора. Ты говоришь с нами откровенно, и тогда все твои неприятности кончаются. Это выбор первый. Есть и второй: ты начинаешь темнить. Тогда извини. Мы однозначно вгоняем тебе маслину в горло. После чего глушилку свинчиваем, а кольт кладем тебе в руку. Получится клево: еще один хомут добровольно ушел из жизни. Как, нравится тебе такой вариант?
Ответить было не просто. Но и затягивать с ответом было нельзя. В конце концов, помедлив самую малость, он сказал:
- Нет.
- Приятно слышать. Наконец-то слышу речь не мальчика, но мужа. Поэтому спрашиваю: ты принимал участие в заварухе в аэропорту?
После этого вопроса все вставало на свои места. Изучив его реакцию, говоривший дотронулся глушителем до его подбородка:
- Что молчишь, Миша? Ты не понял вопроса?
- Нет, не понял… - Шутов сказал это, немного наигрывая испуг. - О какой заварухе вы говорите? В каком аэропорту?
Напарник спросил по-английски:
- Что, он раскалывается?
- Нет. Валяет дурака.
- Переходи на английский. Расколем его в секунду. Или кончим.
- Сейчас… - Сидящий на кровати посидел, склонив голову набок. Наконец сказал по-английски: - Я имею в виду заваруху в аэропорту Фэрбенкса. С трупами. Или, может, ты о ней ничего не знаешь?
- Почему же… Если вы имеете в виду перестрелку, которая была в аэропорту неделю назад… И захват заложницы… Вы это имеете в виду?
- Это, это, - сказал сидящий на кровати. - Ты участвовал в этой операции?
- Нет.
- Нет? Ты за кого нас держишь? За дураков?
- Слушай, давай пришьем его, - сказал крепыш. - Мне он надоел.
Они не знают, что он был в группе захвата. Точно. Если бы они это знали, они бы все вопросы ставили по-другому. Но они видели его в Фэрбенксе. Знают, что он жил в гостинице. Знают, что его кольт приспособлен для навинчивания глушителя. Может, они каким-то образом ухитрились засечь его встречу с Редвортом. Не зная, конечно, кто такой Редворт. Все это могло навести на какие-то подозрения. Но не более того. Выдержав взгляд спрашивающего, сказал:
- Ребята, я что-то не пойму. Вы деловые ребята, это я вижу. Но чего-то вы не с того конца на меня навалились. Меня перевели с одного места работы на другое. То есть сюда. Так, по делу, порядки вы вроде бы должны знать. Если человека переводят с одного места работы на другое, его никогда не поставят на операцию где-то в промежутке. То есть в том месте, которое вас интересует, в аэропорту Фэрбенкса. Да, там была какая-то ошибка, я о ней слышал. О ней весь город слышал, в газетах писалось, все такое. Но я в этом деле не участвовал. Если, конечно, вас интересует именно это.
Наступила долгая пауза, причем ему показалось: оба смотрели на него довольно напряженно. Наконец сидящий на кровати покосился в сторону крепыша:
- Что скажешь?
- Скажу, что все так, как мы думаем. Он скрытый коп.
- Да?
- Конечно. Он и говорит, как скрытый коп. Ты что, не понял?
Все правильно, подумал Шутов. Эти ребята из тех, кто перетащил чемодан с золотом на "сессну". И потом ушел на ней с концами. Серьезные ребята. Сейчас они загоняют его на острие бритвы - надеясь, что он не сможет по нему пройти. Им не до пустяков. Им в самом деле очень важно понять, кто стоял во главе операции. Похоже, они знают, что одним из таких людей был Байер, - иначе бы тот, кого они называют Аркер, не открыл бы огонь по Бартенсу. Теперь получается - Байер мертв. Если предположить, что они поверили, что Байер мертв, им важно проверить всех остальных. Тех, кто может вызывать хоть какие-то подозрения. Именно поэтому они и приехали сюда, к нему. Такие ребята не любят неясностей, им важно убедиться вот так, лицом к лицу, вплотную, что он мог иметь хоть какое-то отношение к операции. Или - убедиться, что не мог.
- Пожалуй. - Сидящий на кровати перевел взгляд на Шутова. - Ты в самом деле очень похож на скрытого копа. Объяснить тебе, что такое скрытый коп?
- Объясните. Хотя, на мой взгляд, все копы скрытые.
- Дурочку валяешь? - Пригнувшись, крепыш взял его за горло. Трясанув, прохрипел: - Гад, ты что, не знаешь, что такое скрытый коп? Не знаешь? Не знаешь? Объяснить тебе, гад? Объяснить? Объяснить?
При каждом слове он встряхивал голову Шутова. Наконец сидящий на кровати остановил его, перехватив запястье.
- Кончай… Придушить его успеешь, сначала давай выясним, что и как.
- Мы уже все выяснили! Он кончил Аркера!
- Нет, не выяснили. - Напарник с превеликим трудом оторвал руку крепыша от горла Шутова. Крепыш, издав злобное ворчание, отошел, продолжая сверлить Шутова прищуренными глазками. Сидящий на кровати продолжил:
- Значит, про скрытого копа. Скрытый коп означает оперативника, работающего под обычного копа. Спрашиваю: это одно и то же, что обычный коп? Или нет? Как, ответишь?
Стараясь не отводить взгляда от глаз спрашивающего, Шутов выдавил:
- Отвечу. Наверное, скрытый коп - не то же самое, что обычный коп.
- Не наверное, а точно. Так что не держи нас за дураков. Обычному копу нет надобности иметь кольт с нарезкой для глушителя. Поскольку, если надо, он лупит из своей пушки, не скрываясь. А вот скрытому копу глушитель очень даже может пригодиться. Для выполнения особых поручений. Я понятно объяснил?
- Понятно. Ладно. Тогда я - скрытый коп. И все остальные здесь в Минтоукуке тоже скрытые копы. Поскольку этот кольт мне выдали из местного арсенала.
- Из местного арсенала? Ну ты остряк. - Из-под маски раздался смешок. - Решил, что таким макаром можешь нас прихватить? Напрасно.
Конечно, насчет арсенала он врал. Но это был его последний шанс, единственное, на что он мог рассчитывать, поскольку ему важно было выиграть время. Кроме того, если бы они вдруг клюнули на "арсенал", он бы смог развить эту тему лучше.
- Ладно, хотите считать меня скрытым копом, считайте. Мне от этого ни жарко, ни холодно. Только любой коп знает, что половина пистолетов во всех отделениях полиции Штатов снабжена нарезками для глушителей.
- Значит, ты взял этот кольт из местного арсенала, чтобы положить под подушку? - Похоже, сидящий на кровати решил его загипнотизировать.
- Почему нет? Он вполне для этого подходит.
- То есть ты получил его только сегодня утром?
- Конечно.
- Ну да. - Говоривший размеренно прокашлялся. - Я забыл, личного оружия ведь сейчас копам не дают. Так ведь? Они пользуются казенным.
- Не так. Личное оружие копам дают. Офицерам.
- Да? - Говоривший изобразил удивление. - У копов есть личное оружие?
- Есть, я же сказал.
- И у тебя есть?
- И у меня есть.
- Здесь?
- Здесь.
- Покажешь?
Шутов молчал. В конце концов говорившему пришлось переспросить:
- Так покажешь или нет?
- Показал бы, если бы не был полицейским. Но поскольку я полицейский, это будет должностным преступлением.
- Да? - Сидящий на кровати хохотнул. - Что делать, малыш. Придется тебе пойти на должностное преступление. В противном случае, увы, я буду вынужден, как обещал, вогнать тебе маслину в горло. Показывай свое личное оружие, которое, как ты говоришь, у тебя есть. Или, уж извини, тебе придется раскрыть пасть, чтобы я смог сунуть туда пушку. Одно из двух.
Изобразив раздумье, Шутов в конце концов выдавил:
- Ладно. Я вынужден поддаться давлению.
- Что делать, малыш. Поддавайся. Только скорее.
- Ладно. Пистолет лежит внизу, в тумбочке для телевизора, в ящике. Там, за книгами лежит альбом. Называется "Тысяча рецептов". Пистолет в нем.
- Да? - Сидящий на кровати повернулся к крепышу. - Сходи посмотри.
Крепыш ушел. Сидящий на кровати, повернувшись к Шутову, смотрел на него молча. Шутов их почти не обманывал, второй пистолет, "магнум", в самом деле был его личным оружием - так же, как и кольт. Просто у пистолетов было разное предназначение: кольт Шутов носил с собой всегда, "магнум" же брал лишь иногда, для подстраховки, засовывая под специальную резинку под брючину, возле лодыжки.
Крепыш вернулся довольно скоро. В руках он держал альбом "Тысяча рецептов", а точнее, лакированную шкатулку, очень умело имитировавшую альбом. После того как он остановился возле кровати, напарник спросил:
- Ну что?
- Ничего. Я поковырялся - открыть нельзя. Но так он вроде тяжелый.
- Дай-ка. - Взяв коробку, сидящий на кровати покрутил ее, пытаясь найти скрытый запор. Не найдя, посмотрел на Шутова: - Эта штука открывается?
- Конечно. В верхней части переплета, у корешка, есть два штырька. Найдите их.
Найдя штырьки, говоривший посмотрел на Шутова:
- Нашел. Что дальше?
- Ближний, у титульной части переплета, нужно нажать два раза; дальний, у тыльной стороны книги, - один. После чего поднять лицевую сторону.
Нажав штырьки указанным образом, говоривший взялся за крышку шкатулки. Посмотрел на Шутова:
- Какой марки твоя пушка?
- "Магнум".
- Ладно, посмотрим. - Открыв крышку, достал "магнум". Положив шкатулку на тумбочку возле кровати, внимательно осмотрел пистолет. В том числе ствол, на котором не обнаружил никакой нарезки. Затем, вытащив обойму, высыпал на ладонь патроны. Осмотрел тщательно каждый патрон. Делал он это, буквально вкладывая в осмотр душу, поворачивая патроны на свету и изредка поднося к глазам. Наконец вставил патроны в обойму, не забыв тщательно обтереть каждый платком. Загнал обойму в "магнум", положив пистолет в шкатулку и закрыв крышку, повернулся к Шутову:
- Ладно, коп. Считай, ты вытащил счастливый жребий. Мы уходим.
- У тебя что, крыша поехала? - Крепыш выдавил это жарким злым шепотом. - Его нужно кончать. Кончать тут же.
- Не нужно его кончать. Пока. Ты же видишь: он прихвачен.
- Плевать, что он прихвачен! Он убил Аркера!
- Думаю все же, что нет. Да и при чем тут Аркер? Пойми, башка: живой он принесет больше пользы, чем мертвый.
Проворчав что-то, крепыш ничего не ответил. Сидящий на кровати встал. Посмотрел на Шутова:
- Мы уходим. Но уходим только пока. Запомни это. Если хоть капля из того, о чем мы сейчас говорили, куда-то просочится - считай, ты покойник. Думаю, ты понял, что мы сможем сделать тебя покойником?
Шутов промолчал. Постояв, говоривший протянул руку к напарнику:
- Дай пластырь. - Взяв кусок пластыря, залепил Шутову губы. - На всякий случай. Надеюсь, у тебя хватит благоразумия не поднимать шухер сразу, как только мы уйдем. Но гарантия не помешает. Как только мы уйдем, досчитай до тысячи - и можешь освобождаться от веревок. Работа здесь небольшая, на часок. И, если хочешь жить здесь у себя нормально, сиди тихо. Очень советую.
Затем, действуя так, будто Шутова здесь нет, не спеша свинтил глушитель с кольта. Пистолет положил на тумбочку, глушитель отдал крепышу. Вытянув из кармана что-то вроде тампончика, тщательно протер им все поверхности, на которых могли остаться отпечатки пальцев. Начал с пистолета, затем перешел на шкатулку, закончил поверхностью тумбочки. Спрятав тампончик, кивнул напарнику - и оба исчезли в лестничном проеме. Бесшумно.
12
Первое время после того, как они ушли, Шутов лежал неподвижно. Он пытался услышать хоть какой-то звук, который дал бы ему понять, каким образом они оставят Кемп-крик. Звук мог быть любым, от шума мотора катера до свиста лопастей вертолета. Однако, сколько он ни вслушивался, ничего, что могло бы выдать присутствие средства передвижения, он не слышал. Прислушиваясь, он одновременно пытался обдумать то в их поведении, что пока еще было ему непонятно. Или понятно не до конца. Подумал, вряд ли они пришли к нему по наводке человека из полицейской верхушки, который, как считают они с Байером, рассчитал их на "первый-второй", выдав мафии. Если бы это было так, они не стали бы выяснять, специальный он коп или нет. А просто прикончили бы. Подвергнув при этом пыткам. Нет, скорее всего, они просто-напросто обратили на него внимание в Фэрбенксе - как на нового человека. Он ведь знает, что после провала операции позволил себе раскрыться чуть больше, чем следовало бы, сначала учинив драку в "Тики Коув", затем встретившись с Редвортом. Ясно, если они были осведомлены о деталях операции, они могли быть осведомлены и о Редворте.
Впрочем, если бы они знали о Редворте, они наверняка сейчас бы ему об этом сказали… Хорошо, допустим, Редворт здесь ни при чем. Они вычислили его просто по повадкам. И по датам - поскольку он появился в Фэрбенксе незадолго до начала операции, исчез же вскоре после ее провала. Теперь о том, как им удалось его прихватить. Он будет считать, что его догадка верна и они подсыпали ему снотворное именно в чай. Но для этого они должны были знать его отношение к чаю. Знать, что он любит побаловаться чайком, причем побаловаться именно к вечеру. Засевшая в нем сибирская привычка. Но откуда, черт возьми, они могли узнать об этой его привычке? Ладно, это можно списать на то, что он просто русский. Раз русский, значит, любит чай. А раз любит чай, значит, не исключено, что вечером выпьет чашечку. Ладно, с чаем покончено. Остается понять, как им удалось разместить нераспечатанную жестянку "твиннинга" - кажется, это был "твиннинг" - среди других продуктов в кухонном шкафу. Если верить словам Келли, продуктами его снабдил он сам вместе со своей женой. Значит, коробка с особо приготовленным чаем - дело рук Келли? Может быть. А может и не быть. Надо подумать. Келли… Келли, Келли, Келли… Вряд ли все же бывший начальник полиции имеет отношение к истории со снотворным. Ведь он, как начальник отделения полиции, в тот же день должен был получить оперативную сводку о случившемся. Некоторых важных деталей в ней, конечно, могло и не быть, но эти детали Келли, как опытный полицейский, вполне мог домыслить. Не говоря уже о том, что весь личный состав офицеров фербэнкской полиции видел Шутова на предварительном инструктаже, так что узнать от знакомых об этом, то есть о том, имеет ли Шутов какое-то отношение к операции, Келли не составило бы особого труда. Уж, во всяком случае, он не стал бы затевать сложную комбинацию со снотворным и двумя головорезами, поскольку подставлял бы себя этим без всякой подстраховки. Ладно, с Келли он еще разберется. Надо подумать об остальных. Тех, с кем он успел познакомиться в Дэмпарте: Уолтерсе, ОʼЛиги и Кроуфорде, еще двух дэмпартских полицейских, Сайнсе и Коу, которых он пока не видел. И местных, кемп-крикских, - Тануке, Лоусоне и Биркине. Вообще-то, если бы еще вчера его спросили, может ли кто-то из этих полицейских сотрудничать с русской мафией, он бы ответил однозначно: нет. Но сейчас ход его мыслей несколько изменился. Он знает: русские, если им это нужно, подкупят кого угодно. В том числе любого из этих восьми на вид очень честных, но довольно простоватых ребят. Если же допустить, что кто-то из этой восьмерки получил от русских приличный куш, совсем в другом свете выглядит и ограбление банка.
Он лежал довольно долго, но так и не уловил ни одного механического звука. В открытое окно влетали лишь перебивающие друг друга крики бесчисленных местных птиц. Там, где разворачивалась жизнь этих птиц, сейчас было светло как днем - белые ночи были в самом разгаре.
Убедившись, что повода засечь себя ушедшие ему не дали, начал освобождаться от веревок. На это потребовалось около сорока минут. Сняв веревки и отодрав от губ пластырь, посмотрел на часы. Стрелки показывали четыре часа семнадцать минут.
Подойдя к окну, вгляделся. Отсюда, со второго этажа, была хорошо видна поляна, сплошь заросшая черникой. Изредка низкая темно-зеленая поросль вздрагивала. Это означало, что оттуда взлетела птица. Подумал: вполне возможно, что связавшие его, уходя, прошли как раз через эту поляну, чтобы потом углубиться в тайгу. Однако и кроме этой поляны, у них могло быть множество других путей, чтобы исчезнуть бесследно. Никто не мешал им, например, просто спуститься вниз по реке на катере с выключенным мотором. Или на любом другом плавсредстве. Ладно. Похоже, после случившегося его пребывание здесь обрело реальную цель: выйти на след этих двоих. И на тех, кто их послал. И попытаться рассчитаться за все. За Бартенса и Стеллу. За ускользнувшую от них "сессну". За себя и Байера. Начальство отлучило его от операции - что ж, прекрасно. Самое главное, оно лишило его возможности исправить провал и попытаться выйти на след исчезнувшего чемодана. Но все это было до сегодняшней ночи. Сейчас же, после случившегося, кое-что изменилось. Если два бандита, посланные русской мафией, связывают начальника полиции в его собственной квартире, угрозами пытаются выбить интересующие их сведения, а затем перед уходом грозят, что в случае, если он кому-то об этом проговорится, ему придет конец, - извините. В этом случае он имеет полное право предпринять любые разумные с его точки зрения действия, чтобы поймать бандитов. Помешать ему в этом не сможет никакое начальство. Он будет действовать так, как посчитает нужным.
Посчитает же он нужным действовать, как он все время до этого действовал вместе с Байером. Именно такие, и только такие действия приносили им успех. В том же, что в случае с чемоданом какая-то сволочь, засевшая наверху, в управлении полиции, выдала их с потрохами, не их вина. Все же они могли бы застраховаться и от этого - если бы лучше закрылись. Так вот, сейчас, чтобы выйти на этих двоих, он закроется по-настоящему. Закрыться же по-настоящему означает одно: он должен прикинуться. Стать тем, за кого, похоже, ему удалось выдать себя этим двум прошедшей ночью: обыкновенным копом. Самым обыкновенным.
С обыкновенным же копом, если, конечно, он достаточно разумен, после такой ночи может случиться только одно: он испугается. Не просто испугается, а испугается смертельно. Поскольку отлично знает, на что способна русская мафия.
Заправив постель, оделся. Сунув кольт в кобуру под мышку, взял с собой и "магнум", поместив его на привычное место, под резинку, скрытую брючиной. Спустившись вниз, проверил запоры на входной двери. Оба замка и щеколда выглядели нетронутыми. Тем не менее он тщательно осмотрел всю дверь, изнутри и снаружи, придя в конце концов к выводу: все это время к двери никто не прикасался.
Путь, которым связавшие его проникли в дом, он обнаружил, войдя в кабинет и проверив дверь, ведущую в лоджию. Крючок на двери, на который он запер дверь накануне, был вынут из петли, сама створка чуть приоткрыта. Крючок был порядком разболтан, щель между наличником и краем двери была широкой. Человеку, стоящему снаружи, ничего не стоило снять такой крючок с петли обычным ножом, сунув его в щель. Поскольку сейчас дверь была открыта, было ясно: двое ушли отсюда тем же путем, каким вошли.