И теперь уже самый справедливый советский народный суд отмерил ему семь лет за грабеж. Именно на этом сроке Семеон и оказался в пересыльной тюрьме, где смотрящим был Серега Младой, родной брат его криминального кумира.
Спокойно дожидаясь отправки на этап, он даже и в мыслях не держал, что здесь не только встретится со своим авторитетным кумиром и наставником, но и получит от него исполнение главной роли в разработанном им плане. Когда Саня Омский предложил ему эту игру, Семеон не раздумывал ни секунды: согласился с благодарностью, несмотря на предупреждение, что эта роль может оказаться опасной, во всяком случае, первые удары достанутся ему.
По жизни всегда играющий всевозможные роли, авантюрист по натуре, Семеон с ностальгией вспоминал о своей учебе актерскому мастерству и всегда лелеял мечту сыграть главную роль на сцене. Но так как этого пока никак не получалось и вряд ли когда могло произойти, он подумал, что предложенная роль Саней Омским может оказаться гораздо интереснее, чем на театральных подмостках. Почему? Потому что играть нужно не заученную раз и навсегда роль, а импровизировать по ходу жизненных обстоятельств, самостоятельно принимать решения и сразу видеть результат.
А элемент опасности, о которой сразу предупредил Саня Омский, лишь только подогрел интерес Семеона к делу, добавил адреналину.
Когда его наставник посвятил его в главную задумку плана, Семеону сразу захотелось познакомиться с Семой–Поинтом, личность которого он и будет имитировать. Он пытался представить его по рассказу Сани Омского, нарисовать его портрет, но когда увидел Сему–Поинта в коридоре, в первый момент был даже несколько разочарован. В своих мыслях он представлял Сему–Поинта, похожим на Сталлоне или Шварцнеггера, а увидел перед собой довольно невзрачную личность невысокого роста, со среднестатистическим развитием мышечной массы.
Но уже на второй секунде этого странного знакомства был обескуражен его открытым честным взглядом синих глаз, и в этом взгляде ощутил такую силу, такую энергетику, что ему захотелось познакомиться поближе с этим парнем, открыть
ему свою душу и услышать от него какие‑нибудь одобрительные слова поддержки.
А уже на третьей секунде Семеон интуитивно почувствовал, что этот парень никогда и никого не предаст, и лично он готов ему довериться во всем. Семеон был уверен, что они подружатся, и уже готов был последовать за ним, куда бы тот не позвал его. И очень ждал еще одной встречи во время перевода из одной камеры в ту, где сидел Сема–Поинт.
Незадолго до этого Саня Омский передал ему условную фразу и имя одного человека, к которому Сема–Поинт должен будет обратиться в случае возникновения сложного момента или тупиковой ситуации в колонии, куда их отправят по этапу.
Но та встреча, как уже знает уважаемый Читатель, не состоялась из‑за человеческого фактора, и Семеон терзался от неизвестности…
Ни Семеон, ни Сема–Поинт не могли и подумать, что против них, точнее сказать, против Семы–Поинта, появился еще один грозный и весьма подлый противник, привыкший действовать исподтишка…
В то время, когда наши герои всячески пытались следовать плану Сани Омского, Некто, знакомый Читателю ранее, всеми фибрами души просто мечтал физически изничтожить Сему–Поинта…
И этим Некто был капитан Будалов…
Глава 15
ПОДЛЫЙ ПРОТИВНИК
Как‑то, заступив утром на смену, Николай Будалов набрал номер телефона своего приятеля - майора Баринова, старшего Кума СИЗО, где до суда парился Сема–Поинт:
- Майор Баринов, слушаю вас! - откровенно сонным голосом отозвался тот и даже зевнул на последнем слове.
- Привет, дружище, не выспался, что ли, или совесть замучила? - ехидно поинтересовался капитан Будалов, занявший к тому дню должность заместителя начальника оперативного отдела.
- Привет, Коля, - никак не реагируя на грубую шутку, отозвался майор, но спокойно добавил: - С совестью у меня все нормально: просто дежурство было неспокойным. Можешь себе представить, за ночь две попытки суицида, да еще и драка на хозяйственном блоке! Пока разобрался с одним, с другим и с третьим, утро наступило, - он откровенно зевнул. - Пяти минут не поспал, черт бы их побрал, этих говнюков! Не могли днем отойти в мир иной!
- Придешь домой - отоспишься, - пообещал капитан Будалов и задал вопрос, ради которого он и позвонил: - Ты лучше скажи, как там наш подопечный? Небось уже добрался до зоны и там его взяли в оборот? Твой дятел еще не отозвался?
- Ой, Коля, извини, совсем заработался: забыл тебе позвонить, - виновато проговорил майор.
- Что‑то не так? - сразу насторожился Будалов, интуитивно ощутив появление на горизонте каких- то неприятностей.
- Твой Сема даже и не выезжал еще никуда и наши хлопоты по той колонии, куда он должен был прийти этапом, оказались пустыми! - выпалил Баринов.
- Почему мой? Наш, Серега, наш! - недовольно поправил капитан, и тут же до него дошло. - Как не выезжал? Как это пустыми хлопотами?
Будалов настолько растерялся от этой новости, что его голову вдруг посетила мысль, которая в тот момент казалась совсем ни к месту:
"Значит, не даром ему такой страшный сон приснился!" - ни с того ни сего подумал он.
- Ему что, приговор отменили, что ли, или натворил опять что‑то в тюрьме? - с иронией спросил он.
- Ничего он не натворил! - зло выдавил из себя Баринов. - А не выезжал потому, что вмешался сам господин Случай!
- Что еще за Случай такой? - не понял капитан. - Ты можешь все толком объяснить?
- Ты что, ничего не слышал? - удивился майор.
- О чем я должен был услышать?
- О том, что произошло на пересылке…
- Если ты имеешь в виду странную смерть Лешки–Артиста, то какое отношение может иметь смерть какого‑то зэка к нашему подопечному?
- Начнем с того, что смерть Лешки–Артиста не единственная, случившаяся в эти дни на пересылке, - Баринов сделал паузу: - Сначала странным образом, из собственной камеры, исчезла его "шестерка" - Павел Суходрев, по кличке Сиплый. Все зэки уверены, что Сиплого подослал Лешка–Артист, чтобы тот расправился со Смотрящим пересылки. И вдруг тот сам и пропадает! Все попытки отыскать либо его самого живого, либо его тело, ни к чему не привели, и я уверен, что и не приведут! - убежденно заверил майор.
- Откуда такая уверенность? - машинально поинтересовался Будалов, уйдя в свои мысли.
Дело в том, что весть о смерти Лешки–Артиста капитана Будалова не столь сильно взволновала, хотя у него с ним и были кое–какие дела, а вот исчезновение Сиплого его действительно напрягло всерьез. Сиплого капитан давно уже использовал в качестве личного стукача на пересыльной тюрьме, и тот его постоянно снабжал важными сведениями об окружении Лешки–Артиста, о его планах, помогая держать нос по ветру.
Теперь понятно, почему Сиплый столько дней не выходит с ним на связь.
Размышления Будалова были прерваны монотонным голосом Баринова, донесшимся как бы издалека:
- … А потом погиб под колесами фуры еще и прапорщик, который был последним, кто общался с Сиплым: по моим сведениям, именно этот прапорщик и отводил Сиплого на встречу с этим Смотрящим. И если связать воедино все три смерти, то это наводит на определенные размышления…
- Ты не темни, майор! - мгновенно взорвался Будалов. - Говори, что удалось вытянуть из твоих стукачей, или ты хочешь меня убедить в том, что все это случайность? Неужели твоих возможностей и веса не хватило на то, чтобы нашего подопечного, несмотря на эти смерти, отправили в колонию, где мы подготовили для него "хорошую" жизнь?
- От тебя ничего не скроешь, - вздохнул майор. - Судя по всему, Лешке–Артисту захотелось подгрести под себя все поставки наркотиков в тюрьме и поэтому он решил расправиться со Смотрящим…
- И что? - никак не мог понять Будалов.
- А ты что, забыл, кто стал смотрящим на пересылке? - ехидно спросил Баринов.
- Серега Младой и что? - машинально ответил капитан и тут же воскликнул: - Господи, да он же брат Сани Омского!
- Вот именно, брат Сани Омского, который каким‑то странным образом и решил взять под свою опеку нашего подопечного! - пояснил майор.
- И что? - недовольно буркнул Будалов. -Разве нас с тобой когда‑нибудь мог остановить даже самый важный криминальный авторитет?
- Разные бывали ситуации, - осторожно произнес майор. - Если бы Лешка–Артист сумел исполнить свою мечту, Сиплый смог бы замочить Серегу Младого, тогда бы и у нас все прошло без сучка и задоринки: Сани Омскому было бы не до нашего подопечного. Но при данном раскладе, лично я, ни за какие коврижки не рискну пойти против самого Сани Омского! Мне пока жизнь моя дороже, чем твои амбиции в отношении твоего Семы–Поинта!
- Моего Семы–Поинта? - снова взорвался Будалов. - Ты забыл, что мы с тобой приняли совместное решение по его душу? Сов–мест–ное! - добавил он по складам.
- Приняли вместе, согласен, однако всю грязную работу приходилось выполнять мне! - не без обиды заметил Баринов.
- И каких же результатов ты сумел добиться? - ехидно бросил капитан.
- Не моя вина, что твой подопечный оказался таким заговоренным! Вспомни, чего только я не пытался с ним сделать: и к убийцам кидал, и в пресс–хату закидывал, и своих спецов подсылал, и что? Как с гуся вода! - с огорчением признался Баринов.
- И что, мы теперь должны расписаться в собственном бессилии? - снова завопил Будалов.
- Мне пришла тут за ночь одна мысль, но она должна устаканиться, - обнадежил майор.
- Может, все‑таки поделишься?
- По моим сведениям, твоего "любимчика" должны отправить в колонию, где смотрящим Кемеровский Винт! - в его голосе послышались торжествующие нотки.
- Винт стал Смотрящим зоны? - невольно воскликнул Будалов: эта новость действительно взъерошила все его мысли. - А как же обвинения Хабаровского Джема в крысятничестве?
- Ему, к счастью, пока удалось их отмести!.. Правда, оправдания хлипкие, но…
- Не пойму, чему ты так радуешься? - удивился Будалов и тут же хлопнул себя по лбу: - Господи, совсем забыл: Кемеровский Винт - это же твой личный стукачок!
- Да, в свое время я не даром потрудился и потратился, чтобы подставить его в одном уголовном деле. А потом, когда тот понял, что может загреметь на полную катушку, сам приполз ко мне, и я оказался благородным: протянул ему руку помощи, - довольно усмехаясь, с удовольствием вспомнил Баринов. - И вместо "вышки", Винт получил пятнашку!
- Так это же совсем другое дело! - обрадовался капитан. - Теперь остается только напомнить о должке Кемеровскому Винту: пусть отрабатывает!..
- Именно этот вариант я сейчас и разрабатываю! - заверил Баринов. - Только у меня предложение, давай не будем горячку пороть! Вдруг снова что‑то не срастется, а мы с тобой новые траты понесем!
- Новые? О чем ты говоришь? - не врубился Будалов.
- А ты думаешь, что так просто было расчистить Винту путь к Смотрящему и убрать его лжесвидетеля - Ваську–Бацилу и его приятелей? Так что все вылилось для нас с тобой в кругленькую сумму, - прямо заявил Баринов.
- Ладно, сочтемся! - сразу согласился капитан, понимая, что за свою безопасность нужно платить. - Наметки твоего плана мне пришлись по душе! - одобрил Будалов. - Ты подумай о его воплощении, а главное, о конечном результате! Со своей стороны, и я подумаю, а потом встретимся, обменяемся своими задумками и примем решение…
- Да, срок у него вполне достаточный, чтобы мы могли спокойно подготовиться и нанести решающий удар!..
Снова над головой нашего героя сгустились тучи: Зло не дремлет и для встречи с ним нужно быть постоянно быть готовым…
Глава 16
НЕОЖИДАННАЯ ПОДДЕРЖКА
И вскоре наступила долгожданная дата, когда в камере, где находился Сема–Поинт, раздался скрежет замков, и распахнулась дверь. Дежурный корпусной сначала вызвал одного сидельца, потом, совершенно неожиданно для Семы–Поинта, назвал фамилию Семеона.
Но об этом мы поговорим несколько позднее.
А сейчас, после выполнения обычного ритуала, дежурный офицер буднично объявил:
- С вещами!
Автор поясняет, что фраза дежурного "слегка" говорит о том, что вызываемого вызывают на какую- то встречу: с начальством тюрьмы, с адвокатом или прокурором, а фраза "с вещами" в тюрьме говорит о том, что сидельца выдергивают из камеры, и он уже не вернется в нее, по крайней мере, в этот день. Почему? Существует несколько вариантов:
Во–первых, осужденного могут выдернуть из камеры, чтобы перевести в другой город, другую тюрьму для исполнения следственных экспериментов по вновь открывшимся обстоятельствам в его уголовном деле.
Во–вторых, человека могут отправить на этап, чтобы он смог отбывать срок на зоне, в которую его должна отправить спецчасть пересыльной тюрьмы.
В–третьих, был еще так называемый "кумовской" вариант. Это когда любого зэка могли перевести из камеры в другую камеру по распоряжению старшего Кума, "из оперативных соображений".
Наконец, четвертый вариант можно с уверенностью отнести к фантастическому, то есть нереальному варианту, редко случающемуся в обычной жизни. Это когда судебными органами принято решение об его освобождении.
В случае с Семой–Поинтом не было никаких сомнений, что его отправляют на этап. Сема–Поинт уже с самого раннего утра знал об этом. Весточку об отправке на этап ему прислал Серега Младой. Ранним утром, сразу после ежедневной утренней проверки–переклички дежурным прапорщиком, его напарник вдруг вызвал Сему–Поинта к кормушке и протянул ему вместительный самодельный баул с какими‑то вещами.
- Что это? - удивился Сема–Поинт.
- Не знаю, но думаю, что вещи, - невозмутимо ответил прапорщик.
- От кого? Где расписаться?
- Расписываться не требуется, а что касается второго вопроса, то я уверен, что там имеется послание и тебе станет понятно, от кого, - кивнул тот на баул.
- А ты не знаешь? - Сема–Поинт пристально взглянул в его глаза.
- Это подарок от Сергея Младого, - прошептал прапорщик и насильно сунул баул в кормушку, после чего тут же торопливо захлопнул ее.
- Что, грев скрытки подогнали? - спросил один из сокамерников, шконка которого была расположена ближе всего к выходу.
Это был тот самый "пионер", который пытался навязать собственные порядки в этой камере при первом своем появлении. Именно с тех пор к нему и прилипла кличка - Сохатый Пионер, потом второе слово отпало, и остался Сохатый.
Автор поясняет, что "грев с крытки" в местах лишения свободы означает "посылку с крытой тюрьмы". В такой тюрьме осужденные приговорены к особому режиму и сидят в камерах, а не в бараках, как на зоне и, конечно же, их выводят на прогулки лишь на два часа в сутки. Работать в крытой тоже могут, но тоже в тюрьме, хоть и в другом помещении, но могут работать и в собственной камере, допустим, клеить конверты.
Ни для кого не секрет, что криминальное сообщество "подогревает" своих собратьев в крытых тюрьмах, из уважения к их криминальным заслугам, гораздо лучше, чем на других режимах, а потому те, в свою очередь, иногда делятся со своими собратьями из других режимов и чаще всего со строгого. С общим либо усиленным режимами почти не делятся: за редким исключением и то во время совместного этапа.
Довольно часто выражение "подогнали грев с крытки" используется зэками с иронией и сарказмом.
- Как ты догадался? - в тон ему ответил Сема- Поинт.
- Поделишься! - не отвечая, нагло бросил Сохатый.
- Если продуктами или сигаретами - не вопрос, - согласно кивнул он.
- Ништяк! - довольный сокамерник, плотоядно уставившись на баул, в предвкушении радостно потер ладошками и даже сглотнул слюну.
Он хотел было уже броситься вслед за счастливчиком, но Сема–Поинт охладил его пыл:
- Не гони лошадей, земляк, дай сначала самому разобраться что, почем и откуда! - остановил он.
- Не тяни только! - казалось, Сохатый уже считал посылку едва ли не своей собственностью.
Парень вернулся к своей шконке, но ложиться не стал, продолжая внимательно наблюдать за Семой-Поинтом. Увлекся настолько, что даже не замечал недовольных взглядов, которые бросал на него один из бывалых сокамерников.
Сема–Поинт расстегнул молнию баула, сшитого из плотной матерчатой ткани, и сразу увидел "ма- ляву", лежащую сверху вещей.
Записка действительно была от Сереги Младого:
"Привет, землячок! Сегодня тебя отправят по этапу, и нам захотелось подогреть тебя на прощанье. Насколько нам известно, тебя взяли пустым, а подогнать грев некому. А на зоне все так дорого стоит…
Эти тряпки помогут тебе на первых порах, а потом и вовсе у тебя будет все в шоколаде. Постарайся их оставить себе, не дари никому: самому пригодится на черный день!
Удачи тебе и всех самых наилучших пожеланий от всех нас.
С уважением С. М."
Сема–Поинт достал спички и тут же сжег "маляву": слишком уж откровенной она была. Даже не посвященного человека могла натолкнуть на размышления и заинтересовать своими откровенными подсказками.
Интересно, прапорщик заглянул в нее? Вряд ли: после тех трагических событий, когда исчез прапорщик Федор, подставивший Серегу Младого, менты немного поутихли, стали осторожнее, не рискуют понапрасну.
Что имел в виду Серега Младой, написав: "Постарайся их (наверное, имеются в виду присланные вещи) оставить себе: самому пригодится!"? Не "пригодятся, а пригодится", причем "…на черный день!"
Собственно говоря, не такой уж это и бином Ньютона: скорее всего, речь идет о чем‑то затаренном в самих вещах: наверняка в них есть тайник или тайники. Ладно, потом, когда припрет всерьез, он и пороется!
Продолжая размышлять, Сема–Поинт принялся доставать из баула подарки Сереги Младого.
Во–первых, новый милюстиновый костюм черного цвета, простроченный двумя джинсовыми строчками.
Автор поясняет, чтобы Читателю было понятно: этот "вольный" костюм тоже являлся рабочим, но те, что выдавались в тюрьме и на зоне, то есть от Хозяина, были сшиты из самого дешевого материала серого мышиного цвета, который постоянно мялся и настолько был непрочным, что уже через месяц превращался в самую настоящую тряпку.
Если Читатель бывал на стройке, на заводе или фабрике, то наверняка обратил внимание на то, во что, обычно, одет мастер или прораб этой стройки, завода или фабрики: в черный костюм–робу из плотного материала.
Именно такой костюм и прислал Серега Младой. Но это было не все. Кроме этого костюма, в бауле находилась новая цигейковая шапка черного цвета, коричневые шерстяные носки, меховые черные кожаные перчатки, яловые сапоги и запечатанный блок сигарет с фильтрами "Ява", что уже, в те времена, само по себе являлись роскошью. Обычно зэки курили простенькие, самые дешевые, сигареты без фильтра: "Прима", "Север", "Дукат", а то и кубинские сигареты - крепкие и вонючие.