Мысли путались в голове боксера. Только что он пережил страшное потрясение - переход от надежды на спасение, когда Верник сказал ему, что все в порядке и они могут ехать, к безднам самого дикого отчаяния, когда телепередача вдребезги разбила мечту о спасении и свободе. "Если бы я настоял на том, чтобы мы отправились в путь сразу, без этого дурацкого завтрака, может, Верник и не увидел бы проклятую передачу… просто не успел бы, - тоскливо думал Виктор. - И, глядишь, тогда мы уже катили бы к границе… И дальше все прошло бы как по маслу!" Какие-то несколько минут все погубили… Быков покосился на работяг, на дородную женщину. Они не обращали на него ни малейшего внимания. Это немного успокоило.
Он вышел на следующей остановке, смутно представляя, что ему делать дальше. Связав Верника и прикрутив его к батарее, он на какое-то время обезопасил себя, но одновременно лишился единственного человека, который мог помочь. Прогулочным шагом Быков шел по улице, проверяя по отражениям в стеклах витрин, не преследует ли его чья-нибудь тень. Постепенно он начал рассуждать.
Милиция наверняка предполагает, что он попытается выскользнуть из города, и перекрыла маршруты для отхода. Сейчас проверяется каждый выезжающий из Сочи автомобиль или автобус, каждый вылетающий самолет. Значит, ему нужно на несколько дней надежно спрятаться в городе, пока не спадет первая волна проверок. Если его не найдут сразу, в течение ближайших часов и дней, накал начнет спадать… По мере того как поиски будут продолжаться, не принося результатов, милиция начнет уставать… у нее могут появиться другие заботы - не только его персона…
Воспользовавшись этой передышкой, он постарается нащупать выход из западни, в которой очутился отчасти по собственной вине, отчасти в результате стечения обстоятельств.
"Я пью до дна за тех, кто в море… за тех, кому повезет", - громко пропел напористый голос Макаревича из транзистора над самым ухом Быкова. "Да, - подумал Быков, - хорошо быть капитаном какого-нибудь суденышка… выйти в море и уплыть туда, где тебя никто не достанет, куда не доберется ни милиция, ни полиция…" Он остро завидовал тем, о ком пел популярный певец. Сейчас он был готов упасть на колени перед кем угодно - лишь бы это обещало надежду, какой-то проблеск в конце.
"Слава Богу, - подумал Быков, - что, несмотря на катастрофу на шоссе, я двигаюсь на собственных ногах, могу что-то сделать руками - они не скованы цепями…" Он представил себя в тюрьме - отчаявшегося, все потерявшего, мечущегося в цементном мешке, вдыхающего воздух неволи и теряющего остатки самообладания, самоуважения, самого желания жить… Подумав об этом, Быков испытал прилив энергии и решимости продолжать борьбу. За спасение, за выживание.
Он стал прикидывать, где ему переждать эти несколько дней, пока не улягутся страсти преследователей, а их энтузиазм не обмякнет.
Чердаки и подвалы Сочи наверняка подлежали самой строгой проверке. Там не спрячешься.
Снять номер в гостинице и постараться затеряться среди общей массы отдыхающих тоже было рискованно. Отели и гостиницы были поставлены на строгий учет, и весь контингент постояльцев тщательно фильтровался.
Найти угол в частном секторе?! После того, как его рожу продемонстрировали всему городу, здесь опять-таки можно нарваться на самую отвратительную неожиданность.
- Интеллигенция - уникальное явление, присущее только нашей стране, только России. В других странах интеллигенции нет. Одна видимость. Если о ней говорят, что она есть, значит, просто врут. Поняла?
Нина кивнула. Алексей Эдуардович Хлестов успел вдолбить ей, что он - кандидат философских наук, что он - автор большого количества научных работ, пользующихся популярностью… Она терпеливо слушала клиента, который уже вручил ей триста долларов и, судя по всему, должен был дать еще.
- А знаешь, в чем основной смысл существования интеллигенции? Ну, конечно, откуда тебе знать - ты же так далека от этого… Живешь исключительно своим желудком и половыми органами… Смысл существования интеллигенции в том, что она и совесть, и сердце, и ум нации. Без нее нация превращается в стадо животных, только ищущих случая порвать друг другу пасть ради горсточки материальных благ… Но интеллигенция - это такой небольшой, такой тончайший и хрупкий слой, который удивительно уязвим. Интеллигенция никогда не сдается, она всегда первой испытывает на себе всевозможные удары и гонения. Интеллигенты - настоящие рыцари культуры и духа, истинные страдальцы за идеалы. Быть интеллигентом очень тяжело, Нина, и ответственно. Но, - Хлестов выпятил грудь, - русская интеллигенция тем и отличается, что всегда ставила благо нации выше своего собственного. Ее не останавливали угрозы и притеснения, будь то в Москве или в любом другом уголке России!
Нина задумчиво смотрела на Хлестова. Она и не представляла, что этот невзрачный мужичонка обратит на нее внимание и заплатит так щедро. Он совсем не походил на мужчин, привыкших покупать услуги проституток. Видимо, так оно и было, но, приехав из Москвы в Сочи на отдых, он поддался расслабляющему действию знаменитого курорта. Нина замечала, что мужчины возраста Хлестова особенно охотно останавливали свои ищущие взоры именно на ней. Видимо, она казалась им чем-то вроде дочки, и они переживали своеобразный отцовский комплекс, требующий оказать "дочке" внимание, заботу и ласку.
- А ты - интеллигент, Алексей?
- Я-то?! - Хлестов усмехнулся и еще больше расправил грудь. - А ты как думаешь?! Может ли автор стольких трудов по философии, руководитель двух молодежных кружков, человек, мнением которого интересуется телевидение и радио на переломных этапах истории, быть кем-то еще?!
- Значит, ты - рыцарь… - промурлыкала Нина. - Ты нравишься мне, мой смелый рыцарь! - Она прижалась к Хлестову. Он вцепился долгим поцелуем сначала в левый, затем в правый сосок девушки и прошептал, тяжело дыша:
- Я снова хочу тебя, милая! Будь со мной поласковей!
…Когда все закончилось - довольно быстро, даже быстрее, чем думала Нина, утомленный Хлестов выбрался из кровати. Он достал из бумажника двести долларов и протянул Нине. - Вот тебе за услуги… и я хочу заночевать у тебя, а утром ты еще раз обслужишь меня и накормишь завтраком. О’кей?
Нина улыбнулась:
- Ложись, отдыхай. Чувствуй себя как дома…
Хлестов уснул мгновенно. Нина уже сталкивалась с этим явлением: мужчины после занятий любовью не чувствовали прилива сил. Особенно - мужчины возраста Хлестова.
Она села на смятой кровати и сунула в рот жвачку. Клиент спит. Можно сказать, что ей сегодня повезло. Пять сотен за ночь. Очень даже неплохо.
После того, как ей пришлось покинуть обитель господина Орлова, она была вынуждена пару ночей провести на побережье. На третью ночь ей повезло. Когда она лежала на песке и поглощала пиццу, купленную на последние деньги, к ней подкатил "Мерседес", и прилично одетый молодой человек попросил ее подняться.
Она не стала кривляться и встала. Видимо, все ее сто семьдесят сантиметров произвели впечатление, и ей предложили развлечься с тарифом в пятьдесят долларов в сутки.
С виллы ее выпроводили через неделю с пятью сотнями долларов в кармане. Щедрый хозяин по имени Вова отвалил премию в сто пятьдесят баксов и попросил больше не попадаться на глаза.
Деньги позволили ей снять квартиру. Она прибавила себе пару лет, хотя хозяйку однокомнатной норы больше устроила плата за полгода вперед.
Квартирка была однокомнатной, но зато здесь большую часть времени ее никто не доставал. Для того чтобы прокормиться, ей приходилось вечером гулять вдоль трасс в откровенном наряде…
Других способов заработать себе на хлеб у нее не было.
- Доллары фальшивые. Девочка, я советую тебе уходить отсюда… я хорошо отношусь к тебе, а не то я уже давно заявил бы в милицию!
- Это не мои доллары, - на лице Нины была написана боль, - я получила их в уплату от одного человека, я не имею к ним никакого отношения!
- Мне хочется верить тебе, девочка. - Меняла у обменного пункта, которому Нина частенько сдавала баксы, демонстрировал, что сталкивается с подобным не в первый раз.
- Я могу дать тебе лишь один совет: если ты имеешь дело с валютой, обзаведись машинкой для ее проверки.
Нина грустно улыбнулась. Она и не думала, что научный работник Хлестов, доставший ее высокопарными рассуждениями о роли и всемирном значении интеллигенции, окажется таким дерьмом.
- А… откуда берутся такие фальшивки? Кто их делает?! - вырвалось у Нины.
- Эти, похоже, сделаны в Израиле. А расплачиваются ими в основном в ресторанах и… с такими девочками, как ты. Думаешь, ты - первая? - Меняла насладился смущением Нины и краской, залившей ее щеки. - Приходи, когда перепадет по-настоящему.
Зотов вышел из поезда и направился к ближайшей скамейке перевести дух. Все прошло как нельзя лучше.
Конечно, друзья Мамина или он сам, если выжил, попытаются найти его, но это будет не просто. Россия - страна большая. Кто может подсказать им, что он осядет в Сочи? Никто.
Он сел на электричку и добрался до небольшой станции Вязино. Оттуда автостопом до Самары, благо денег было немерено, а там на поезд - и в Ростов-на-Дону. Дальше снова пересадка, и наконец он в вечнозеленом раю.
Ни милиция, ни бандиты не достанут. Главное, вести себя тихо - и всегда сойдешь за отдыхающего.
Привыкнув к морозам и сухому климату, Зотов испытывал некоторый дискомфорт, окунувшись в тягучий воздух побережья.
Почти целую неделю он заметал следы и наконец был на свободе.
Теперь надо решать вопрос с квартирой. Несколько предложений, поступивших к нему от частников, он отклонил и сейчас сидел в тенечке и пил водичку.
Когда газировка освежила организм, Зотов заприметил молоденькую черненькую девочку.
"Может, снять? Главное, чтобы у нее была квартира. Вот где я мог бы зависнуть на столько, на сколько нужно", - подумал Зотов. Проститутка не будет задавать лишних вопросов. Будет получать деньги и скакать на нем или он на ней, как получится. Он же немного потащится и тихо-мирно полежит на дне. Надо прийти в себя и оценить ситуацию, к тому же ему очень хотелось женщину.
Зотов закинул на плечо сумку и направился к девушке, гадая, сколько она попросит.
- Привет. - Зотов подошел к смуглянке. - Ты дорого стоишь?
- Смотря что. И на сколько времени…
- Отлично… Я дам тебе пятьдесят долларов. Но мне нужно будет у тебя переночевать. - Он улыбнулся: - У тебя есть квартира?
На лице девочки отразилось что-то похожее на смятение. Оно не укрылось от глаз Зотова.
- Что-то не так? У тебя нет квартиры? Ты - приезжая? - Похоже, этот вариант не срабатывал…
- До моей квартиры… долго добираться…
Рома встрепенулся:
- Самое главное - оплата тебя устраивает?
Девочка кивнула.
- Как тебя зовут?
- Нина.
- А я Роман. Ты родилась в Сочи?
- Нет. Я беженка. Из Абхазии.
- Ну и как тебе живется здесь?
- Лучше, чем дома. - Девочка вздохнула, ее глаза стали грустными, почти скорбными: - У меня не осталось родных, я сирота…
Нина привезла Зотова в панельный семиэтажный дом той отвратительной бетонно-барачной архитектуры, бесчисленные образчики которой можно встретить практически в любом городе мира. Перед заплеванными подъездами росли чахлые кустики. Ничто не говорило о том, что дом расположен на благоухающем побережье Черного моря.
Когда они подымались по лестнице на второй этаж, Нина испытывала непонятное чувство.
Ее клиент был молод, и он очень желал ее, об этом можно было догадаться по тому, как сильно его руки сжимают ее ягодицы.
- Дай мне открыть дверь, - вырвавшись из крепких объятий кавалера, Тодуа нашла в сумочке ключ.
Они неуклюже ввалились в квартиру. Нина засмеялась:
- Позволь, я приму душ.
Ромка посмотрел на нее, словно она отнимала у него большую шоколадную конфету.
- Ладно, - согласился он, опускаясь на стул. - Иди. Только недолго.
Он хлопнул ее по заду и стал стаскивать с себя одежду.
- Не закрывай дверь, я хочу искупаться с тобой.
Нина хихикнула и скрылась в ванной.
В душе, на кухне, на кровати, на столе… Они работали словно кролики.
"Вот что мне было нужно: сексуальная разрядка. Всплеск всех эмоций и чувств. Секс, от которого тряхнуло бы весь организм, - размышлял Зотов. - И эта маленькая ведьма сумела дать мне его!" Он ласково посмотрел на Нину. Свернувшись калачиком, она мирно посапывала возле него. Трудно было представить, что эта телка только что продемонстрировала такой фейерверк энергии и необузданной страсти, который заставил бы покраснеть куда более многоопытных женщин. Он пришел в себя после пережитых стрессов, стал соображать яснее и четче.
Ромка вытянулся рядом с Ниной.
Его план сработал. Он в безопасности.
- Телик есть? - поинтересовался Ромка.
- На кухне, можешь принести его сюда.
Как только телевизор - небольшой "Самсунг" - оказался в комнате, Зотов нашел круглосуточную музыкальную программу без новостей и объявлений, установил телевизор поудобнее и вытянулся на кровати.
Нина накинула на плечи халатик.
- Иди ко мне… - Ромка поманил ее. - Расскажи мне о себе… мне хотелось бы послушать…
- Ничего интересного в этом нет. Жизнь беженцев - тяжелая и грустная… Борьба за существование без всякой поддержки со стороны. - На глаза Нины навернулись слезы. - Иногда чувствуешь себя такой одинокой, такой несчастной… Ты - совершенно одна, а перед тобой - огромный, равнодушный мир… Глухой к твоим переживаниям… Никому нет дела до тебя… И если ты пропадешь, никто и бровью не поведет. Столько благополучных людей вокруг, но никто не хочет сделать для тебя ничего. Равнодушие угнетает больше всего… Но, похоже, это неизбежно.
Зотов сам находился в дрянном положении. Но в словах Нины он почувствовал такое горе, что испытал потрясение. Ей приходилось продавать себя, невзирая на опасности, связанные с ее профессией.
- Вот и вся моя история, - заключила Нина. Она не сказала всей правды - ее она никому не рассказывала, хранила в себе, в закрытых на сейфовые замки тайниках души. Но она разволновалась, рассказывая даже это… Слезы душили ее, она сдерживала себя, до боли стискивая руки. Ее клиенту было незачем знать обо всем.
- Печальная история. - Зотов ласково погладил девочку по щеке. - Мне очень жаль тебя, искренне жаль.
- Спасибо. - Она горько улыбнулась. В ее детских глазах было столько понимания и мудрости, что им мог бы позавидовать любой из взрослых. - Но все равно ничего не изменить…
"Я мог бы рассказать ей о собственных проблемах, и мы могли бы поплакаться друг другу, - подумал Зотов. - Но кому это нужно?!"
- Тебе нравится музыка? - Нина кивнула на телевизор. По музыкальному каналу передавали композицию популярной группы "Продиджи".
- Да, это таски… - Ромка шутя укусил Нину за попку. - Надо бы сбегать за шампанским.
- У меня есть в холодильнике. - Она принесла ледяную бутылку и дала возможность кавалеру проявить свои способности в откупоривании.
Она улыбнулась и стала танцевать перед кроватью. Нина медленно стягивала с себя халатик, обнажая смуглое тело. Потом она стала танцевать и вовсе нагая. Ее движения были женственны и сексуальны. У нее была маленькая грудь, а бедра при всем желании невозможно было назвать пышными. Нина в такт музыке медленно приближалась к кровати - шаг за шагом, все ближе и ближе. Добравшись до Зотова, она словно кошка бросилась на него.
Гоша, так звали нового жильца, перевалился через порог и уставился на Лену пьяными глазами.
- Че глядишь, безногая? Мужика никогда не видела?
Заслышав голос сожителя, Юля вышла из кухни, попыхивая сигаретой.
- Прожрал все деньги, говнюк!
Недолго думая, она одной рукой влепила пощечину Генке, выбежавшему посмотреть на псевдопапашу, а другой засветила Гоше. Тот пошатнулся и медленно сполз по двери на пол.
- Съе...сь отсюда, улитка! - растрепанная Юля ударила Лену.
Лена терпеть не стала.
Схватив двумя руками кисть нападавшей, она резко вывернула ее.
От резкой боли Юля завизжала. Отскочив, она метнулась на кухню, схватила тяжелую сковородку и, воя от боли, накинулась на Басову.
Удары сыпались один за другим.
- Убирайся, блядь, отсюда! Убирайся! - Озверевшая Юля с наслаждением колотила жертву.
Глухие стоны несчастной становились все тише и тише.
Наконец Лена обмякла и вывалилась из кресла.
- Прибила тварь, - констатировала Юля.
С помощью Генки она усадила бесчувственное тело Лены в коляску и выкатила ее во двор.
Протолкав перед собой кресло несколько метров, огляделась по сторонам. Никого.
Стараясь не обращать внимания на боль в руке, она докатила кресло до пешеходного перехода и спустила вниз по ступенькам.
Быков поднялся с бетонных ступенек и вышел на улицу.
Он так и не рискнул снять жилье и, уехав на окраину города, зашел в какой-то подъезд и задремал. Он чувствовал себя словно волк, которого обложили со всех сторон. Безвыходных ситуаций не бывает. За сегодняшний день ему надо обязательно найти убежище.
Покинув свое пристанище, он вышел на воздух и тихо-мирно просидел на лавке с полчаса. Ему надо было дождаться, пока люди не заполнят улицы, тогда вычислить его будет весьма не просто, особенно если учесть его грим.
Быков так и не решил - избавиться ли ему от накладок или нет. Рано или поздно это придется сделать, так как они придут в негодность и будут навлекать подозрение. Но пока еще можно ходить, хотя кожа там, где контуры лица были изменены, чесалась ужасно.
Виктор быстрым шагом шел по улице, делая вид, что куда-то спешит.
Вскоре он понял бесполезность своего хождения и, остановившись на секунду, решил купить в киоске газету с бесплатными рекламными объявлениями.
Киоск стоял рядом с остановкой автобуса, а на противоположной стороне дороги градостроители разбили небольшой парк. Лучшего места для того, чтобы спокойно изучить объявления, Быков не видел.
Спустившись в переход, он увидел женщину в инвалидном кресле.
Бедняга сидела и плакала. Он стремительно приближался к ней. Глаза, наполненные болью, съедали его. Ему и в обычной-то жизни не было никакого дела до больных и хилых, а теперь он должен был спасать свою шкуру, и пропади они пропадом, все эти нищие, калеки, больные. Так он думал, шагая мимо в плотном людском потоке с газеткой под мышкой.
- Помоги-ите…
Быков услышал за спиной полустон-полувсхлип. Какое ему дело до этой несчастной? Он так и не понял, почему остановился.
Лена очнулась, когда кто-то пытался поднять ее. Голова болела немыслимо, ее тошнило.
"Сотрясение мозга", - подумала она.
Ощупав голову, она обнаружила несколько сгустков запекшейся крови.
Последнее, что она помнила, было сморщившееся от боли лицо Юли.