Клео снова отмахнулся от доклада о любопытном изобретателе. Бруно Лябасти послал к нему адвоката. В ресторане на острове Сентоза инженер сдал свои схемы, получил аванс и предложение явиться в контору фирмы "Деловые советы и защита". Из конторы он вышел с двумя удостоверениями личности - на имя Амоса Доуви и Ли Тео Ленга, а также подписав обязательство строго подчиняться личным инструкциям Бруно Лябасти в том, что касается Клео Сурапато, устроившего его советником - нечто вроде гида в финансовом мире Сингапура - к советскому директору по программе размещения кредитов на выгодных условиях.
Аудиторский совет, то есть выбранных и затем утвержденных Верховным судом Сингапура банкиров и юристов, единожды в год составляет заключения о положении дел в крупных компаниях и финансовых учреждениях, о соответствии их деятельности законам и, как принято говорить, добросовестной и солидной деловой практике. У совета возникли сомнения по качественности операций "Мосберт холдинге".
Ли Тео Ленг, он же Амос Доуви, внимательно и с признательностью выслушал советы председателя аудиторского совета фирме "Мосберт холдинге". Выждал, когда седовласый и богатый джентльмен, возможно, богаче всемогущего хозяина Бруно Лябасти, выкатится из кабинета, вытащил из магнитофона, вделанного в письменный стол, пленку с записями добрых увещеваний и отправился в здание "Банка четырех океанов".
- Она не нужна, - сказал Бруно про пленку. - Я слышал прямую трансляцию...
Услышал же он, что бухгалтерские книги и другие документы "Мосберт холдинге" могут оказаться направлены аудиторским советом на судебное исследование. Закон, часто нарушаемый фирмой, должен торжествовать. Совет обращал внимание "Мосберт холдинге" на запущенность возврата полученных кредитов, в особенности советских, из-за чего могли возникнуть уже политические осложнения. Аудиторы в особенности настаивали на безукоризненной пунктуальности в соблюдении условий сделок на русском рынке, где конкуренция репутаций очень жесткая. Руководствуясь этими соображениями, совет примет в отношении "Мосберт холдинге" необходимые меры, о которых он, председатель, видя в лице Ли Тео Ленга молодого еще финансиста, считает допустимым предупредить заранее.
Старая лиса с опытом и нюхом догадалась, конечно, что у "Мосберт холдинге" другой хозяин, дергающий за нитки подставного Ли Тео Ленга. Так что все сказанное предназначалось для Бруно Лябасти.
Присвоение васильевских денег являлось, конечно, преступлением. Теперь, чтобы оно стало абсолютным, то есть, говоря языком уголовного права, не поддающимся раскрытию, следовало выдать правосудию его второстепенных участников, сохранив в неприкосновенности - юридической и общественной - дирижеров: Клео Сурапато и Бруно Лябасти.
И он сказал Ли Тео Ленгу, или Амосу Доуви:
- Попытайся скрыться.
Начались мытарства инженера по странам, а затем тюрьмам, время в которых оплачивалось по тройной ставке.
Клео Сурапато знал историю вербовки Амоса Доуви. Не знал он, что номер шифрованного счета в швейцарском банке, на который шли деньги и ценности через "Индо-Австралийский", давным-давно изменен...
Круг, начавшийся со сборища в ресторане сайгонской гостиницы "Мажестик", собирался дважды в году. Одряхлевший Нго уступил председательское место Кроту, своему старшему сыну, который предпочитал отсиживаться в тени в качестве старшего бухгалтера бангкокского отделения "Ин- до-Австралийского банка". После краха 1975 года в Сайгоне патологическая склонность к посредникам и скрытности обострилась. Вряд ли кто и помнил подлинное имя Крота. Даже цепь его связей и доносительства называли кротовьим подпольем, а подчиненных - младшими Кротами.
Объединение Бруно Лябасти двух мафий в "Бамбуковый сад" прибавило новые лица за столом Круга. "Деловые советы и защита" считалась по отношению к нему компонентом довольно усредненной значимости. Для Круга Бруно оставался человеком, имя которого использовалось как некий пароль при переводе денег в Швейцарию. Личностью, действия и помыслы которой контролировались Клео Сурапато. Предполагалось, что только они двое знают код счета в Берне. Состояние баланса на заседаниях Круга докладывали Бруно и Клео по очереди.
Затмение, что ли, нашло на Бруно, когда он отправился на Круг как раз в день разговора председателя аудиторского совета с Ли Тео Ленгом - Амосом Доуви. Вполне возможно. Опасность нависала серьезная...
Едва открыв кожаную папку с финансовым отчетом, Бруно понял, что вложил в нее ошибочный документ. Сведения о движении капиталов крупной корпорации, выкраденные- первыми и в порядке пробы - с помощью электронного проникновения в ее информационный компьютерный банк Джефри Пиватски. Листки не имели фирменного обозначения, и, прежде чем сообразить, что никакого отношения к Кругу они не имеют, папка оказалась в цепких пальцах Крота.
Крот пробежал несколько страниц, не всматриваясь, и минуты две размышлял над итоговой суммой. 182 миллиона 458 тысяч долларов значилось на балансе.
Ничего не сказав, вернул документ.
Через два часа в помещении 8-Эй здания "Банка четырех океанов" Бруно Лябасти приказал секретарю заказать билет на ближайший авиарейс в Швейцарию. В Берне Бруно составил специальное заявление на чистом бланке с имевшейся на нем заранее подписью Клео - формально они вдвоем и вместе могли распоряжаться Круга - счетом с просьбой переменить код допуска.
Накоплений на счете значилось 623 миллиона 872 тысячи долларов.
Формальности заняли около двух часов.
После этого Бруно составил второе заявление с просьбой сохранить прежний номерной счет и код допуска.
С нового, только что открытого на его, Бруно Лябасти, имя он перевел 182 миллиона 458 тысяч на прежний счет. Его дневной заработок составил, таким образом, 441 миллион 414 тысяч.
Подумав, он переменил на новом счете и имя - на Амоса Доуви. Только он, Бруно, знал код, с которым некий Амос Доуви мог распоряжаться сотнями миллионов. Или не Амос Доуви, знающий код.
Если воротилы Круга держали информатора внутри швейцарского банка в Берне, донос придет на Амоса Доуви, а про этого Амоса все знали, что он - фигура Клео Сурапато, поскольку "Мосберт холдинге" зависит от "Ассошиэйтед мерчант бэнк", и - наоборот.
Возвращался Бруно из Берна через Лондон. Самолетом британской авиакомпании прилетел в Джорджтаун на острове Пенанг в Малайзии, поскольку в столице, Куала-Лумпуре, мог оказаться на глазах людей "Бамбукового сада". Из гостиницы "Шангри-ла" позвонил в Сингапур и поболтал с Клео о пустяках, сказав, что оказался на Пенанге, увязавшись за "леди четырех сезонов", и возвращается вечером.
Деньги на старый номерной счет в Берне шли, как и раньше, через "Индо-Австралийский банк" и дальше через Италию и Триест. На новый номерной счет - в конвертах "Индо-Австралийского банка", но другим каналом. Тем самым, который выявил Титто в Триесте.
Клео Сурапато невидящими глазами смотрел на корабельные огни и проблески бакенов в порту с двадцатого этажа "Герцог-отеля".
Завершение подлинной историю Амоса Доуви - Ли Тео
Ленга ему рассказано. С перерывом на телефонный разговор с Рутером, доложившим о завершении какой-то операции.
Дракой менял не только кожу. Тело и душу.
- Откуда взялась записка через травника от капитана Сы? Зачем это делалось? - спросил Клео.
- Шутка Крота, друг, - сказал Бруно. - Крот хотел вырвать у тебя состояние... Его отец Нго знал от Фэня, Послеполуденного Фэня, сына капитана Сы, историю каравана с золотом... Тогда и началась сегодняшняя трагедия.
- Для Крота, для меня - да... Триумф для тебя. Ты всех убрал, Бруно, с дороги... Но есть люди...
Радиотелефон подал сигнал вызова.
Бруно снял трубку с коробки и протянул Клео.
- Тебя.
Из машины, в которой его везли из аэропорта Чанги, Крот, шепелявя и сбиваясь, сказал:
- С интервалами в пятнадцать минут убиты двадцать два держателя синих фонарей "Бамбукового сада". Убиты одинаково - пуля в основание черепа. Дай сигнал, Клео, собрать оставшихся в живых для переговоров с представителями нападающей стороны. На обычном месте...
- Нас предали! - зло крикнул ему Клео.
- Бруно? - спросил Крот.
Бруно вытянул трубку из руки бывшего компаньона и положил на аппарат.
- Хочешь что-нибудь выпить, Клео?
- Ты - Иуда... Я жалею, что не велел прикончить тебя тогда у канала У Кэй... Жалею! И жалею, что не могу сделать это сейчас! Жалею!
Он сел на корточки у подоконника, опустил лицо в ладони.
Бруно полистал записную книжку, чтобы вспомнить настоящее имя Крота, которого везли в "Герцог". Найти не успел. В прихожей донесся обрывок мелодии из песенки "Обезьянка в хвойном лесу". Он вдавил кнопку радиосвязи и услышал условное:
- По графику.
Бруно вдавил другую кнопку, открывая замок на дверях.
Крота приходилось нести под руки. Подвернутые ступни волочились по ковру. Из-за упадка сил.
Бруно проконсультировался с записью в книжке.
- Так, значит... высокочтимый и любезный господин э... э... Ийпибул? Он же Крот? Здравствуйте... Мне много и всегда с похвалой говорил о вас сын как о старшем бухгалтере бангкокского отделения моего "Индо-Австралийского банка". Вы с исключительным рвением исполняли вашу должность...
Крот осваивался с обстановкой. Присутствие Клео, скорчившегося у окна, свидетельствовало, что его самого не убьют, по крайней мере, сразу. Он растопыривал и шевелил крючковатые пальцы с ревматическими шишками на суставах.
Бруно удивлялся стойкости китайцев, владевших гневом и страхом в таких обстоятельствах.
- Я жалею, Бруно, что не заявил на Круге о подсунутой тобой фальшивке, липовом балансе нашего счета в Берне, - с расстановкой произнес Крот.
Это не имело теперь значения. Но и опозоренный, он не желал умирать, оставаясь в глазах земляка, Клео Сурапато, дураком.
- У меня было ощущение, что ты знал, - сказал Бруно.
- Я подумывал тебя убить...
- Что же тянул?
Крот покосился на Клео.
- Так что же, а? - напомнил Бруно. - Или жадность мешала? Полагал, что я полностью в твоих ревматических лапах и, таким образом, все, что наворую у Круга, достанется потом тебе одному... Клео, ты слышишь? С помощью Послеполуденного Фэня, достойного сынка капитана Сы, он бы проглотил сначала добытое твоим отцом и тобой, а потом принялся за меня!
- Миллионы в Берне и твоя поганая жизнь были слишком связаны, чтобы сразу разрубить или развязать этот узел, - сказал Крот.
Этим он вернул себе "лицо" в глазах Клео.
Бруно понял. Унизить китайцев в глазах друг друга не удавалось.
- Здесь две спальни, - сказал он. - Около десяти вечера вас отвезут на Круг... Опустевшие за минувшую ночь кресла не будут вакантными. Другие лица появятся. Лица моих людей. Ничего не изменилось...
- Кроме твоего положения, - сказал Клео новому главе "Нуган Ханг бэнк" и полновластному хозяину Сети. Бывшему легионеру, кричавшему от отчаяния возле канала У Кэй, в помоях которого предстояло бы утонуть, не сдержи Клео слова. Бывшей марионетке, жену которого, пожелай Клео воспользоваться этим, он уложил бы в постель отца Крота ради выгоды, теперь напрасно упущенной. Бывшему нищему французу - или кто там он от рождения? - и новоявленному вершителю судеб двух землячеств соотечественников из "Бамбукового сада".
- Я хочу позвонить сыну, - попросил Клео.
Бруно кивнул охранникам.
- Сынок, - сказал Клео в трубку радиотелефона, - передай матери, что я заночую у своего друга Бруно Лябасти... Да, она права... самое безопасное место для меня сейчас в городе... Кто приходил?
Бруно схватил параллельный отвод. Полный молодой энергии голос Лин Вэя звучал в трубке:
- Отец, приходил мой друг, бакалавр Ван Та. Он сказал, что ты распорядился передать ему деревянную скульптуру, позолоченный кулак... ну тот, который ты приобрел недавно. Вроде бы ты подарил этот бесценный предмет главе юридической конторы "Ли и Ли".
- Бакалавр унес предмет?
- Я позволил. Люди все известные и уважаемые.
- Ты поступил правильно, сынок. Почтительные извинения маме за отсутствие. Надеюсь, она снисходительно простит...
- Ну, какие церемонии.
Лин Вэй разъединился первым.
- Что там с этим кулаком? - спросил Бруно.
- Не знаю, - ответил Клео. - Не мое это теперь дело... хозяин.
Бруно кивнул охранникам, развалившимся в креслах с плюшевой обивкой. Оба были европейцами, новозеландцами. Оружие держали в спортивных сумках.
- Закажите сандвичи, коку, кофе... и так далее... Поднос примите у посыльного в дверях...
- Это ясно, сэр.
- Покормите и тех... Я через пятнадцать минут буду в помещении 8-Эй. Оповещать каждые сорок минут...
Джефри Пиватски взглянул на часы в деревянной резной коробке, дорогие и старинные, привезенные из Гонконга. Мягкое пощелкивание и равномерное покачивание маятника в виде морской розы ветров благотворно влияло, заверял доктор, на состояние Ольги. Часы висели в кухне над холодильником.
До встречи с Бруно время еще оставалось.
Когда Ольга отходила от "настроений", ее первым побуждением было устремиться на кухню, чтобы сготовить что- нибудь мужу. Наблюдая, как она движется возле плиты, открывает холодильник, идет к посудомойке, разрывает пакет, берет чайник, он ощущал себя так, будто наблюдает собственное отражение в зеркале. Повадка, походка, выражение на лице копировали его, Джефри. А жили-то вместе едва десяток лет...
На экране телевизора мелькали странные герои сериала "Охотники за головами". Звук Джефри вырубил. Ольга не любила звуков в квартире, хотя ей нравилось мелькание, как она говорила, глупых сцен и особенно глупых потасовок или объятий. От этого убирались из комнат привидения...
Под шипение яичницы на сковородке Джефри перечитывал вслух рассказ, написанный Ольгой. Богатый русский генерал, любовник императрицы и одновременно ее фрейлины, а также партнер по содомским утехам императора, выращивал в Сибири ананасы. Оранжерея обеспечивалась теплом от электромотора, приводившегося в движение скачущими по кругу породистыми лошадьми. Генерал затеивал международные интриги и конфликты с единственной целью заполучить доступ в Аравию, откуда доставлялись чистокровные скакуны.
Джефри подумал, что люди незаурядные становятся часто рабами какой-нибудь страсти, и, если эта страсть по общим понятиям ненормальна, родственники или близкие принимаются бороться с выявившейся незаурядностью. Заваливают возможный талант, который скорее всего просто несвоевремен. И только. И борьба эта часть повседневной рутины - поисков денег, должностей, популярности и близости к могущественным мира сего. Изощрение в обыденности - стремление к рекордам в общепринятом, самые первые оказываются самыми скучными...
Он вздохнул от никчемности собственных рассуждений.
- Посмотри-ка с этого края окна, - сказала Ольга. - Какая огромная чистая луна!
- Наступило полнолуние, Ольга, - сказал Джефри - бывший пилот занудным голосом. - Сегодня солнце, луна и наша земля оказались на одной линии. На морях большая приливная волна...
- Да? Почему?
Он насторожился. Тональность в голосе жены едва приметно упала. "Настроение" отпускало.
- Притяжения луны и солнца складываются...
- В такие дни, дорогой, приходит какое-то пробуждение от вялости... Ну, знаешь, будто откачали водяную толщу надо мной, сквозь которую слушала и смотрела... А? Ты понимаешь?
Джефри обнял ее, и они постояли так несколько минут.
Он вдруг почувствовал, что она понимает. Поняла, что с ней происходит иногда. Свои "настроения". Вот именно сейчас и в первый раз на его памяти. Он испугался, что это бесценное понимание расплескается. Ничего ведь дороже его не было.
- Джеф, - сказала она. - Я знаю, как ты любишь меня.
Больше ему ничего и не было нужно. Ничего больше.
- Мне придется уйти ненадолго. К Бруно. Он назначил в три ночи, этот гангстер.
- Серьезное опять? Конечно, иди... Не волнуйся, я буду спать. Я знаю.
4
Лифт в гулком в предутренний час вестибюле "Банка четырех океанов" вызывал угрюмый охранник в коричневой форме. Закинув будто за пистолетом руку на бедро, где на ремне висел радиотелефон, он трижды надавил кнопку предупреждения.
Увидев отражение своего мятого лица в зеркале кабины, Джефри подумал, что пора бросать сложившуюся привычку работать по найму. В армии. У Клео. У Бруно. Предчувствие, что Ольга пойдет на поправку, распрямляло. Он мог бы теперь и рисковать, не опасаясь, что на какое-то время поставит жену в затруднительные материальные обстоятельства. Черт бы их всех побрал!
Ему показалось, что из-за двери, в которую он собирался постучать, донесся приглушенный стон. Несколько секунд прислушивался. Нет, почудилось...
Открыл Бруно, на котором даже ночью сорочка оставалась безукоризненно свежей. Вместо галстука шейный платок в горошек. Глаза словно замороженные. В глубине помещения 8-Эй светился монитор компьютера, над которым торчала клешня пюпитра с бумагами.
Ответив на кивок, Бруно вернулся к компьютеру и развернул подставку так, чтобы скрыть текст на листках. Сел в вертящееся кресло.
- Крах, Джеф?
- Ты имеешь в виду прорыв Фрица Доэла, Бруно?
- Ну да!
-- Фриц Доэл во время встречи во Франкфурте обратился с просьбой принять его к нам... Неизвестно еще, что ценнее- установка Эс-ди-ай, репутацию которой он угробил, или сам этот парень. Что же до его ареста, это ненадолго... Если согласишься, дам ему телекс. Можно в тюрьму... Ха-ха! Могу представить физиономии колбасников с их инструкциями! Теперь... Эс-ди-ай, которую я купил, не станет потерей. Доул-то будет у нас. Лишь бы обойти осложнения при получении для него загранпаспорта... Но, думаю, ему удастся. У меня впечатление, что парень - из армейской разведки... К нам хочет, чтобы совершенствоваться дальше. Казармы и штабы - не исследовательский институт...
- Скажи-ка, Джеф...
В голосе руководителя всемогущей фирмы "Деловые советы и защита" звучало нечто неслыханное. Почти сердечность. Уж не Бруно ли стонал действительно? И звери раненые воют...
Бруно молчал, вероятно, подбирая слова.
Джефри не дождался продолжения.
- Скажу... Зачем ты все это ворочаешь, Бруно? Денег мало? Власти? Ты сожрал Нугана, сожрал Клео, кого-то дожевываешь сейчас, видно. Зачем?
Спинка кресла на специальных шарнирах пошла назад под откинувшимся Бруно, который теперь полулежал, как у дантиста. Длинноватые седые усы, шрам на крутом подбородке и резко очерченные губы в полумраке помещения 8-Эй превращали его в расхожий образ киномексиканца, но без пистолетов, хотя и они, наверное, где-нибудь имелись, может, в ящике стола под компьютером.
- Ты наблюдателен, - сказал Бруно.
Прежде чем впустить Джефри, он погасил на экране портрет Барбары.
- Как ты, Джеф, отнесешься к передаче в твои руки компании "Деловые советы и защита"? В полное распоряжение... Это - самостоятельность.
- У меня нет денег купить всю махину, Бруно. Тебе ведь известно... За последние сутки это уже второе предложение...
- Второе? Какое же первое?
- От старины Нугана... Стать директором "Нуган Хэнг бэнк".
- Я бы согласился.
- На моем месте?