Так, Двенадцатый арбитражный апелляционный суд в постановлении отметил, что исходя из анализа имеющегося в материалах дела договора, протокола согласования разногласий, не подписанного ответчиком, судебная коллегия приходит к выводу, что стороны не согласовали существенные условия договора, следовательно, договор нельзя признать заключенным. Однако суд не исключил возможности взыскания задолженности за фактически оказанные услуги. К подобному выводу по другому делу пришел ФАС Поволжского округа.
Также по аналогичному делу Президиум ВАС РФ (Постановление от 7 сентября 2010 г. № 2255/10 по делу № А12-4820/2009) признал обоснованным решение Арбитражного суда Волгоградской области от 18 мая 2009 г., в соответствии с которым суд сделал вывод, что отсутствие договора не освобождает компанию от оплаты фактически оказанных услуг водоснабжения и водоотведения в силу норм ст.544 ГК РФ.
Еще до принятия новых Правил № 354 и Правил № 124 судебная практика, официальные разъяснения государственных ведомств, устоявшаяся научная позиция пришли к следующей точке зрения: исполнителем коммунальных услуг является управляющая многоквартирным домом организация, которая обязана заключить с ресурсоснабжающей организацией договор ресурсоснабжения. Однако несмотря на это, управляющие организации не переставали оспаривать в судах попытки "навязать" им статус исполнителей. Данная проблема получила такой резонанс, что Правительство РФ было вынуждено в новых Правилах № 124 достаточно четко истолковать свою позицию.
Новеллой для законодательства является возможность понуждения абонента к заключению договора снабжения соответствующим видом ресурса. Данная возможность является новшеством Правил № 124 (анализ пп.10, 11), сравнительно недавно введенных в нормативное правовое регулирование. Правда, необходимо учитывать, что воспользоваться таким правом ресурсоснабжающая организация может лишь в отношении управляющих компаний или товариществ собственников жилья.
Иными словами, если ранее в правоприменительной практике речь шла только об обязанности поставщика коммунального ресурса заключать публичный договор, в соответствии с которым абонента можно было понуждать к этому в судебном порядке, то теперь такая же обязанность возложена на исполнителя, т. е. управляющую компанию или товарищество собственников жилья. При этом последнее предполагает не только обязательную инициативу обращения самих управляющих организаций к ресурсоснабжающей организации в строго регламентированные сроки (см. п.5 Правил № 124), но и обязательный ответ на оферту, исходящей от продавца коммунального ресурса.
При этом последняя арбитражная практика на момент написания настоящей монографии свидетельствует о правовой возможности обращений ресурсоснабжающих организаций с исками об обязании заключить договор на предложенных условиях в проекте такого договора, чего ранее не было.
Таким образом, с одной стороны, современное правовое регулирование отношений, вытекающих из договора ресурсоснабжения, является противоречивым и неоднозначным, с другой – решительные и последовательные меры законодателя свидетельствуют о его стремлении придать стабильность рассматриваемым правоотношениям. Теперь дело за правоприменителями.
§ 4. Ответственность субъектов договорных правоотношений в системе жилищно-коммунального хозяйства Российской Федерации
Институт ответственности носит объективный характер, закреплен в нормативно-правовых актах и выступает предпосылкой внешнего проявления нарушений юридических обязанностей. Без установления юридической ответственности не может возникнуть состояние ее реализации.
Институт ответственности никогда не был обделен вниманием исследователей. Как справедливо отмечает ученый Н.В. Витрук, специализирующийся на теоретических и практических вопросах ответственности, юридическая ответственность – важнейший институт любой правовой системы, один из главных признаков права, необходимый элемент механизма его действия. В силу этого проблема юридической ответственности занимает одно из центральных мест в общей теории права и в отраслевых юридических науках. Несмотря на ее традиционный характер, она всегда актуальна.
Юридическая ответственность – это регулируемая правом обязанность дать отчет в своих действиях. Истребование отчета – основной признак и сущность ответственности, а последует ли за отчетом осуждение и наказание – это уже иной вопрос.
О.С. Иоффе писал, что правовая ответственность – это особая государственно-принудительная мера, обрушивающая на ответственного субъекта существенно новые, дополнительные обременения
Согласимся с известнейшим цивилистом С.Н. Братусь, который в своих трудах отмечал, что юридическая ответственность – это та же обязанность, но принудительно исполняемая.
Ведущими функциями юридической ответственности принято называть восстановительно-компенсационную и карательно-штрафную, которые дополняются превентивной и воспитательной функциями юридической ответственности.
Первая из названных наиболее характерна для гражданско-правовых отношений.
Институт ответственности занимает особое место в структуре отрасли гражданского права. Он концентрирует большинство восстановительных и охранительных гражданско-правовых норм. Нормы этого института обеспечивают действие отраслевых правовых принципов восстановления гражданских прав и их судебной защиты (ст.1 ГК РФ). Проблемы с реализацией регулятивных норм, устанавливающих права и обязанности, как правило, возникают в момент их нарушения и, как следствие, в момент обращения к необходимости применения мер ответственности.
Юридическая ответственность порождается правонарушением, поэтому факт совершения правонарушения есть начало объективного бытия юридической ответственности независимо от того, осознает совершивший противоправное поведение как правонарушение или нет, обнаружено оно или нет компетентными органами.
По сути, большинство судебных споров – это споры о привлечении к ответственности или применении иных мер защиты нарушенных прав.
Дадим определение юридической ответственности, применяемое в исследуемых отношениях. Ответственность – обязанность претерпевать последствия нарушения прав других лиц либо своих обязанностей в рамках отношений по ресурсоснабжению, а также мера принуждения к соблюдению условий договора ресурсоснабжения и норм права, регулирующих отношения по ресурсоснабжению, применяемая субъектами отношений по ресурсоснабжению или органами власти к субъектам, которыми эти условия договора ресурсоснабжения или нормативно-правовые акты нарушаются.
На наш взгляд, такое понятие ответственности в полной мере может применяться в сфере жилищно-коммунального хозяйства и ресурсоснабжения.
С введением в действие Жилищного кодекса РФ с 2005 г. и принятием предусмотренных им правил предоставления коммунальных услуг и ряда других нормативно-правовых актов система законодательства, регулирующего договорные отношения между ресурсоснабжающими организациями и абонентами, была осложнена положениями жилищного законодательства, регулирующего отношения между гражданами – потребителями коммунальных услуг и исполнителями коммунальных услуг.
Подобное наложение было вызвано, прежде всего, введением в цепочку отношений между гражданами-потребителя-ми и ресурсоснабжающими организациями дополнительного субъекта – исполнителя коммунальных услуг. Исключение составляет случай, когда в силу п.2 ст.161 ЖК РФ граждане выбирали непосредственный способ управления многоквартирным жилым домом.
Все чаще ресурсоснабжающие организации стали предъявлять к оплате исполнителям коммунальных услуг суммы, которые не могли быть восполнены ими за счет платежей граждан за коммунальные услуги, которые к тому же не всегда отличались высокой платежной дисциплиной. Ресурсоснабжающие организации предъявляли иски о довзыскании с исполнителей коммунальных услуг образовывавшейся в результате применения различных методик подсчета разницы в стоимости поставленного коммунального ресурса.
В связи с такими проблемами уже после вступления в силу Жилищного кодекса РФ начали появляться нормативные акты, в первую очередь подзаконные, при помощи которых законодатель одновременно пытался урегулировать вопросы жилищно-коммунального хозяйства и ресурсоснабжения, максимально сохраняя баланс интересов как крупных игроков рынка энергоснабжения, так и граждан-потребителей. Главным направлением реформ стала необходимость эффективного использования коммунальных ресурсов, непременного точного учета потребленных услуг. Причем, нередко нормативные акты, противореча друг другу, регулируют одни и те же правоотношения. Все это определяет сложность в понимании взаимоотношений ресурсоснабжающих организаций, исполнителей коммунальных услуг, потребителей, определении их прав и обязанностей, а в случае нарушения императивных норм или договорных условий – определении мер ответственности.
В Гражданском кодексе РФ ответственности по договору энергоснабжения посвящена отдельная одноименная ст.547 ГК РФ, в п.1 которой указывается, что в случаях неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательств по договору энергоснабжения сторона, нарушившая обязательство, обязана возместить причиненный этим реальный ущерб (п.2 ст.15 ГК РФ). Согласно положению и.2 указанной статьи, если в результате регулирования режима потребления энергии, осуществленного на основании закона или иных правовых актов, допущен перерыв в подаче энергии абоненту, энергоснабжающая организация несет ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение договорных обязательств при наличии ее вины.
Ст.547 ГК РФ является классическим примером законодательного ограничения ответственности по отдельному виду обязательства, регламентируя ограниченную ответственность по договору энергоснабжения: в случаях неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательств по договору энергоснабжения сторона, нарушившая обязательство, обязана возместить причиненный реальный ущерб.
Несмотря на лаконичную формулировку ст.547 ГК РФ, нормы, заключенные в ней, способны породить проблемы с ее толкованием и применением.
Считаем неправильной позицию, согласно которой ст.547 ГК РФ ограничивает ответственность лишь при нарушении обязательства по подаче энергии. Так, исходя из содержания ст.539 ГК РФ следует, что ограничение ответственности распространяется на случаи нарушения следующих обязательств: по подаче энергии абоненту через присоединенную сеть, по оплате за принятую энергию, а также по соблюдению предусмотренного договором режима ее потребления, обеспечению безопасности эксплуатации находящихся в его ведении энергетических сетей и исправности используемых им приборов и оборудования, связанных с потреблением энергии.
Кроме того, неясность вызывает вопрос о том, установление каких мер ответственности ограничивает ст.547 ГК РФ. Например, согласно п. З Информационного письма Президиума ВАС РФ от 17 февраля 1998 г. № 30 "Обзор практики разрешения споров, связанных с договором энергоснабжения" судебная практика допускает возможность принудительного взыскания процентов за пользование чужими денежными средствами, если просрочка имелась в связи с исполнением договора энергоснабжения. Указанную позицию можно считать основанием для применения арбитражными судами таких штрафных санкций. Вместе с тем суды недостаточно мотивируют такую возможность с точки зрения законодательно допустимой.
Как указывается в разъяснении высших судов, ст.395 ГК РФ предусматривает последствия неисполнения или просрочки исполнения денежного обязательства, в силу которого на должника возлагается обязанность уплатить деньги.
Точка зрения о возможности взимания процентов за пользование денежными средствами по договору ресурсоснабжения базируется на общих положениях об ограничении ответственности в ГК РФ. Согласно ст.400 ГК РФ устанавливается ограничение ответственности лишь по требованию о полном возмещении убытков, однако ограничение ответственности за неисполнение денежного обязательства (ст.395 ГК РФ) не предусматривает.
Исходя из понимания и.2 ст.394 ГК РФ, можно сделать вывод, что ст.547 ГК РФ не должна применяться к ограничению договорных мер ответственности, в частности, неустойки, поскольку данной нормой предусматривается лишь ограничение убытков, которые подлежат возмещению в части, не покрытой неустойкой, либо сверх ее, а не самой неустойки.
Нами указывалось, что ресурс как предмет договора ресурсоснабжения обладает рядом свойств (например, количество, качество), главным из которых является его непрерывность. С данным свойством энергии связана ответственность ресурсоснабжающей организации за перерыв или ограничение в подаче энергии. Характеристика непрерывности означает постоянное снабжение энергией согласно разрабатываемым графикам и режимам. Ограничения в потреблении ресурса, а также осуществление мероприятий по регулированию графиков нагрузки потребителей производятся в порядке, установленном специальными инструкциями на предприятиях.
Ресурсоснабжение – это непрерывные и длительные договорные хозяйственные связи, а не разовый отдельный договор, поэтому ст.546 ГК РФ подробно регулируется возможность как прекращения, так и приостановления исполнения договора энергоснабжения.
Следует подчеркнуть, что правило запрета на односторонний отказ от публичного договора, в частности, энергоснабжения (п.1 ст.426 ГК РФ), действительно не для всякого такого договора. В законе существует конструкция публичного договора, предусматривающая при наличии определенных условий возможность применения одностороннего отказа от исполнения договора. В частности, приведенный нами случай в п.1 ст.546 ГК РФ, когда абонентом по договору энергоснабжения выступает гражданин, использующий энергию для бытового потребления, он вправе расторгнуть договор в одностороннем порядке при условии уведомления об этом энергоснабжающей организации и полной оплаты использованной энергии.
Названные законоположения более детально раскрываются в отраслевых нормативных актах: п.1 ст.38 федерального закона от 26 марта 2003 г. № 35-Φ3 "Об электроэнергетике"; п.7, 30 Основных положений положениями функционирования розничных рынков электрической энергии.
В случае, если абоненту были причинены убытки незаконным прекращением подачи электроэнергии, то, доказав такие убытки, они подлежат взысканию по правилам ст.15 ГК РФ. Для взыскания убытков необходимо доказать следующую совокупность обстоятельств: факт их причинения и размер, противоправное поведение причинителя вреда, наличие причинно-следственной связи между возникшими убытками и действиями указанного лица, а также вину причинителя вреда в произошедшем.