- И меня тоже. И Настю Трофимову. И еще двух девчонок.
- Куда выбрали?
- В кино сниматься.
- Погоди. В какое кино, Насть?
- В обычное. - Настена высказала это так спокойно, как будто ее приглашали сниматься по меньшей мере двадцать раз на дню. - Нас фотографировали. А потом взяли номера телефонов, сказали, что свяжутся с родителями.
Позвонить бы классной руководительнице, выяснить, что это за история с кино, да поздновато уже. Половина двенадцатого. Ладно, завтра все и выяснит.
- Я завтра в школу загляну, выясню про это ваше кино.
- Да. Еще, ма, Ольга Аркадьевна хотела, чтобы ты пришла к нам в класс, рассказала о работе и все такое…
"Все такое". Временами Настенин лексикон повергал Катю в шок. Их поколение так не разговаривало.
- А что о ней рассказывать-то? - озадачилась Катя.
И подумала: а действительно, что? Ни тебе киношных погонь, ни перестрелок, ни захватов заложников. Вообще ничего. Рутина одна. Про рутину, что ли, рассказывать? Про то, как Лемехова с Панкратом за драку возле бабского общежития в отделение вчера забрали? Вроде как "пионер - всем детям пример"? Или про то, как ее ребята "смольновским" стволы подкинули в машину? Не будет она им этого рассказывать, понятное дело. А если бы и могла, не стала бы. Неинтересно детям про рутину слушать. Им героику подавай. Дети делятся на две группы. Первая к своим тринадцати абсолютно точно знает, что в милиции работают одни сволочи, волки позорные. Вторая не менее точно знает, что в отделениях засели выводки бэтменов. Ни тех, ни других разубедить невозможно. Зачем, спрашивается, тогда время тратить?
- Ладно. Позвоню завтра, - сказала Катя, допивая чай. - Сегодня поздновато уже. Ты, кстати, давай быстренько умываться, чистить зубы и в постель…
В этот момент вдруг зазвонил телефон. Катя даже подпрыгнула от неожиданности. Настена тоже.
- Оп-па, - произнесла дочь и посмотрела на Катю. - Это к тебе, что ли?
- Понятно, что ко мне, - нахмурилась Катя. Она почувствовала легкое раздражение. Сняла трубку. - Да?
- Кать. - Лемехов. Ну а кто еще может звонить в такой час? Кому не спится в ночь глухую? - Мне прослушка только что рапортнула. Знаешь, кому наш "крошечный друг" звонил?
- Нет, конечно. Откуда. И кому?
- Смольному.
Ощущение у Кати было такое, словно она в темноте налетела на стену.
- Куда? В СИЗО?
- В какой СИЗО? Он здесь, в городе. А помог ему выйти Владимир Андреевич Козельцев.
- Это точно?
- Со слов Мало-младшего, - ответил Лемех.
- Номер телефона сняли?
- Смеешься? Тут тебе не столица. С мобил номера снимать технической возможности нет.
- Антон, утром свяжись с прокуратурой, выясни, на каком основании был выпущен Смольный.
- Хорошо. Извини, что побеспокоил.
- Ничего. - Катя вздохнула. Вот только такой "доброй" новости ей на сон грядущий и не хватало. Теперь уснет со спокойной душой. Война в городе назревает. - Все нормально.
- Ты как? В порядке?
- В порядке, Антон. В порядке.
- Ну ладно. Тогда до завтра?
- Давай. - Катя повесила трубку.
- Кто это был? - без большого интереса осведомилась Настена.
- Тебе-то какая разница?
- Просто так спросила. - Настена дернула худым плечом. - Для поддержания разговора.
- Спать иди. Для поддержания…
Настена кивнула на телевизор.
- Сейчас, кино только досмотрю.
- Во сне досмотришь. Вперед.
- Ну, ма… х. - Настюх, не выводи. Я сегодня очень устала.
Настена вздохнула тяжело, словно бы говоря: "Вот она, тяжкая детская доля", кивнула и пошла в спальню-детскую-кабинет. Пошуршала там одеялом.
- Спокойной ночи, - донеслось из спальни.
- Спокойной ночи, - ответила Катя.
* * *
Оторваться от "хвоста" не составило большого труда. Достаточно было утопить педаль газа на трассе. "Шестерка" - машина неплохая, скрытная. Вести на такой слежку в городе - милое дело. Но, даже будучи оснащенной форсированным движком, она не может тягаться с "БМВ" в скорости.
Глядя, как фары "жигуля" безнадежно тают во тьме ночного шоссе, Дима печально покачал головой.
- Надо будет им пару приличных тачек подарить, что ли? - пробормотал он. - В качестве спонсорской помощи…
К полуночи Дима остановил "БМВ" на парковке комплекса "Царь-град", принадлежащего другу и коллеге отца, авторитету с погонялом Манила.
Дима прошел через широкий холл, свернул направо и оказался в ресторанном зале. Здесь уже ждали Алексей Алексеевич Григорьев и Мало-старший, выбравшийся на этот вечер в Москву. Дима занял свободное место.
- Как все прошло? - спросил Вячеслав Аркадьевич.
- Смольный в городе. - Дима огляделся. - Козельцев его вытащил.
- Ты уверен?
- Что Смольный на воле? Уверен.
- Что это сделал Козельцев.
- Тоже уверен. Если бы бригада Смольного могла воспользоваться своими завязками, она бы ими воспользовалась давным-давно, а не выжидала бы год. Судя по тому, как Юань вел себя на стрелке, Смольный нацелился на серьезный разбор.
- А где сейчас Юань?
- В УВД сидит.
- А тебя выпустили? - нахмурился Вячеслав Аркадьевич.
- Выпустили, - подтвердил Дима.
- Значит, прослушку навесили.
- Я знаю, - кивнул Дима. - В мобиле. Больше они ни к чему не прикасались.
- Где твой телефон?
- В машине остался.
- Это хорошо. - Вячеслав Аркадьевич подумал. - Уладить проблему со Смольным можно. Мои люди его найдут.
- Не годится. - Дима покачал головой. - Если со Смольным что-нибудь случится, Козельцев сразу уйдет в тень. Он сообразит, что Смольный - наших рук дело, испугается и сдаст меня.
Алексей Алексеевич кивнул:
- Вполне допускаю подобную возможность. Владимир Андреевич постарается разом обрубить все хвосты. Это в его характере.
- Либо мы сумеем с минимальным разрывом во времени нейтрализовать их обоих, либо проиграем, - заметил Дима.
- Добраться до Козельцева впрямую невозможно, - покачал головой Григорьев.
- А если мы не доберемся до Смольного, рано или поздно он доберется до нас, - задумчиво сказал Вячеслав Аркадьевич. - По-любому нам вилы выкатываются.
- Смольный только и ждет, пока мы полезем на рожон. - Дима заказал подошедшему официанту апельсиновый сок. - При поддержке Козельцева он вполне сумеет с тобой справиться. И тогда мне придется взяться за оружие. Именно на это, похоже, Смольный и рассчитывает. Я делаю первый ход, а дальше он получает все козыри. Карт-бланш. Если же он убьет первым меня, то… - Официант принес сок. Дима залпом осушил половину бокала. - …Сам понимаешь.
- У тебя есть какие-то идеи на счет того, как зацепить Козельцева? - посмотрел на Диму Вячеслав Аркадьевич.
- Есть, - подтвердил Дима. Он в общих чертах обрисовал свой план.
- Забавно, - согласился Алексей Алексеевич. - Процент вероятности - пятьдесят на пятьдесят. Но попробовать можно.
- Козельцева надо выносить первым, не только потому, что у него больше возможностей, - объяснил Дима, - но и потому, что Смольный лишится покровителя. Я так думаю, его выпустили под каким-нибудь липовым предлогом. Трудно отмазать человека, на котором висит три доказанных убийства, верно?
- Разумеется.
- Так вот, когда мы нейтрализуем Козельцева, тот, кто подписывал постановление об освобождении, сможет обезопасить собственную задницу одним-единственным путем: вновь усадив Смольного на нары.
- Если… - сказал Алексей Алексеевич.
- Что? - Мало-старший посмотрел на него.
- Я сказал: вы, Дмитрий, забыли добавить слово "если". Если нам удастся нейтрализовать Козельцева…
- Пожалуй, - согласился Дима.
Вячеслав Аркадьевич подозвал официанта. Все трое заказали ужин. Дима, пережевывая запеченную на углях форель, сказал Алексею Алексеевичу;
- Меня сейчас больше волнует "Даная". Без нее, как вы понимаете, мой план неосуществим в принципе.
- Завтра, - ответил Григорьев. - Завтра ночью я ее добуду. Не волнуйтесь, Дмитрий. Все, что зависит от меня, я сделаю.
- Отлично. Когда картина будет в Москве?
- Послезавтра утром.
- Прекрасно. Значит, на послезавтра я назначаю Козельцеву встречу.
Вячеслав Аркадьевич отрезал кусок вареной телятины.
- Дима, может быть, тебе стоит пока залечь в тину? Не исключено, что Смольный захочет тебя убрать прямо завтра. Этот придурок отмороженный может наплевать на любые договоренности. С него станется.
- Я не могу, - покачал головой Дима. - Слишком много дел. Да и не считаю нужным. Если Смольный и попытается меня убрать, то только после того, как Козельцев получит свои деньги.
- Я согласен с Дмитрием, - убежденно заявил Григорьев. - Возможно, ваш Смольный и отмороженный тип, но не настолько же, чтобы кидать покровителя подобного уровня. Так что до послезавтра у нас время есть.
* * *
Для Владимира Андреевича Козельцева утро началось с сюрприза. С такого сюрприза, о котором он и мечтать не мог. Около восьми утра телефон, стоящий на прикроватной тумбочке, разразился долгим звонком. Козельцев сорвал трубку. Вообще-то он любил поспать по утрам, если выдавался относительно свободный день. Сегодня утро оказалось свободным, и он намеревался проваляться в постели часиков до девяти. Телефонный звонок нарушил его планы.
- Да, - Владимир Андреевич постарался, чтобы его голос выдавал всю степень недовольства. - Слушаю.
- Владимир Андреевич?
- Слушаю, говорите.
- Это Дмитрий Вячеславович. Надеюсь, я вас не разбудил?
- Ну что вы… - Козельцев чертыхнулся про себя.
- Владимир Андреевич, у меня к вам следующее предложение. Мы с вами встретимся завтра утром, в десять, на Курском вокзале. Деньги будут положены в ячейку камеры хранения. После того, как я увижу бумаги, ваш человек проверит подлинность купюр, заберет деньги и удалится с ними в безопасное место. Затем он позвонит вам на мобильный, вы отдадите мне бумаги, и мы, к обоюдному удовлетворению, расстанемся друзьями. Устраивает вас такой вариант?
- Вполне, - подтвердил Козельцев. - Отличный вариант.
- Прекрасно. Значит, завтра в десять я буду ждать вас в главном зале вокзала под табло отправления, - сообщил Дима.
- Да, договорились.
- Всего доброго. - Судя по голосу, Дима улыбнулся.
- До встречи. - Повесив трубку, Козельцев немедленно позвонил Смольному: - Мы встречаемся завтра в десять утра на Курском вокзале.
- Он согласился выплатить деньги?
- Да, согласился.
- Вот видишь, - хмыкнул Смольный. - Тебе повезло. На мне заработал, еще и тут обломилось конкретно.
- Смотри, Смольный, чтобы ни тени подозрения на меня не упало. Сперва дай мне получить деньги и уйти, а уж потом можешь валить его.
- Само собой. Зачем же мне хорошего друга подставлять? Вот урою Кроху и пацана его, и мы с тобой большие дела сможем делать.
- Я и без тебя большие дела делать могу, - отрубил Козельцев. - Как договаривались. Я тебе сдаю этого Диму, и мы расходимся в разные стороны.
- Печально, когда люди не ценят доброе отношение, - вздохнул Смольный. - Ты к ним со всей душой, а они к тебе норовят жопой повернуться. Или я тебе мало дал заработать, Вова?
- Много. Но и я для тебя кое-что сделал. На этом мы и остановимся, - ледяным тоном отрубил Козельцев.
- Ладно, там видно будет.
В трубке запищали короткие гудки. Козельцев швырнул ее на рычаг. Ему не нравилось, как вел себя Смольный. Любой бы понял: Смольный на достигнутом не остановится. Он будет требовать все новых и новых услуг, и отвертеться не получится. В таких делах стоит только палец сунуть - увязнешь накрепко. Рано или поздно их отношения со Смольным выплывут, и тогда ни один из больших людей не станет вести с ним дела. Оказывать услуги уголовнику ранга Смольного - себе дороже. Был бы крутой авторитет, а то ведь так, шпана, говорить не о чем.
Владимир Андреевич подумал, не натравить ли ему людей на Смольного? Ну, вякнет Смольный в прокуратуре о нем, Владимире Андреевиче. Ну, вызовут его. И что? Везде есть свои люди. Наверняка дело можно будет замять. Правда, это обойдется в приличную сумму, но… Все лучше, чем бегать на поводке у какой-то шушеры.
Козельцев лежал, смотрел в потолок и думал. Ладно. Он выполнил просьбу Смольного. Сдал ему Диму Мало. Как только Смольный с ним покончит, Владимир Андреевич потребует запись. И если Смольный откажется, пусть пеняет на себя.
* * *
Дима едва успел повесить трубку, как заработал селектор.
- Дмитрий Вячеславович, к вам человек пришел. Говорит, что ваш брат.
- Пропустите его.
Дима не часто ночевал в своей московской квартире. Не нравилось ему здесь. Одиноко тут было. То, что он решил приехать именно сюда, было связано лишь с единственным обстоятельством: у коттеджа наверняка караулил ментовский "хвост". Пусть думают, что после вчерашнего задержания он сразу поехал в Москву. Ни к чему ментам голову ломать, где Дима провел вчерашний вечер, с кем встречался и насчет чего разговаривал. Слава богу, в провинциях еще не успели обзавестись пеленгаторами мобильников. Иначе трудновато ему пришлось бы.
В дверь позвонили. Дима накинул халат, вышел в прихожую. Телеглазок показал ему Степана. Помятого, серого, небритого. Дима открыл замок, кивнул:
- Заходи.
- Здорово, - вздохнул Степан, переступая порог и протягивая руку. - А чего это ты в Москве? Решил теперь тут пожить?
- Нет. На пару дней приехал. Менты шмон в городе устроили.
- А-а, - протянул Степан. Сунул руки в карманы джинсов, прошел в комнату. - Ремонт так и не сделал? - Он кивнул на наклеенные на стену гостиной две полосы синих обоев. - Год уже висит эта лажа.
- Руки не доходят, - ответил Дима довольно сухо. - Завтракать будешь?
- Пивка бы выпил.
Похоже, Степан начал с утра пораньше. Или не прекращал со вчера?
- Перебьешься. Кофе могу налить.
- Жмотишься для брата бутылку пива выделить?
- М…к ты, Степан. Если бы я был уверен, что это твой последний запой, я бы тебе целый гастроном пива купил. Но ты же это выжрешь, а потом рыскать побежишь, где бы догнаться.
- Какие мы правильные! - Степан ухмыльнулся криво. - Прямо как отец стал.
- Отец тебе добра хочет.
- Ты тоже. Добра. - Они прошли в кухню. Степан плюхнулся на табуретку. - Странно, что руки дошли мебель купить. Сидел бы на полу как турок.
Дима налил кофе себе и Степану, сделал несколько бутербродов.
- Ешь.
- А что, в кабак позавтракать уже в падло меня повести, да?
- Я бы тебя в ресторан отвез, да тебя там на бухло пробьет - не остановишь, а у меня времени сегодня нет. - Дима отхлебнул кофе. - Ешь или уматывай.
Степан нехотя взял с тарелки бутерброд, принялся жевать. Лицо у него при этом было такое, словно его кормили промокашкой с черным хлебом.
- Как институт?
- А-а, - махнул рукой Степан. - Дотяну как-нибудь.
- Почему не учишься?
- Сессия только в конце осени. Успею еще. - Помолчали. - У меня к тебе предложение, - сказал Степан, дожевывая бутерброд.
- Какое?
- Деловое. К тебе теперь с другими и не подходят, наверное, да?
- Смотря кто. Что за предложение?
Дима допил кофе, пошел в комнату. Степан взял тарелку, чашку и направился следом.
- Короче, я у тебя тут поживу пока, ты мне дашь денег, я здесь ремонт сделаю. Конкретный. По евростандарту.
- Ты сделаешь, - без тени улыбки ответил Дима. - От тебя дождешься.
- Честное слово. - Степан хотел было перекреститься, но, поскольку руки были заняты, ничего не вышло. - Присмотрю за работягами. Через месяц ты свою хавиру не узнаешь. Все будет по высшему классу. Если ты, конечно, не пожмотишься.
- У меня к тебе другое предложение… - Дима завязал галстук. - Ты живешь в этой квартире и делаешь здесь ремонт. Сам. Своими собственными руками. Сам покупаешь материалы, сам клеишь, красишь, белишь. Все своими руками. А я тебе за это заплачу.
Степан фыркнул:
- Я что, на маляра похож?
- Если бы ты был похож на маляра, я был бы счастлив.
- Не покатит.
- Не покатит так не покатит, - пожал плечами Дима. - Поел? Всего доброго. Рад был тебя видеть.
- Денег в долг дашь?
- Дам, когда вернешь то, что уже должен.
Степан помрачнел. В последнее время младший брат оставался единственным источником средств к существованию.
- Что, жалко пары сотен баксов?
- Нет, не жалко.
- Ладно, я верну. Раскручусь только малость и сразу верну. Но мне сейчас нужно немного денег. Ну, там, на раскрутку и все такое.
- Нужны деньги - заработай.
- Где?
- Здесь. - Дима застегнул запонки, поправил пиджак. - У меня. Сделай ремонт - получишь деньги. К вечеру жду смету. Пока пройдись по магазинам, прикинь цены. Посмотри, что тебе понадобится.
- Не думал я, что ты так ожлобишься, братела, - пробурчал Степан.
- Я жду тебя вечером. Нужны деньги - работай. Нет - живи как знаешь. Это, - Дима указал на стену с двумя полосами синих обоев, - не трогай. - Он прошел в прихожую, взял с полочки второй комплект ключей, протянул Степану. - Вынести без моего разрешения тебе ничего не дадут. Лучше и не пытайся, наживешь неприятности.
В дверь позвонили. Дима открыл замок. На пороге стоял Вадим.
- Степан, - Вадим вежливо улыбнулся, - привет.
- Здорово.
Степан отвернулся. Он еще не забыл конфликтов с Вадимом, когда тот работал на Мало-старшего.
- Мы ушли, - сообщил Дима.
Они вышли, щелкнул замок. Степан подождал, пока за ними закроются створки лифта, ломанулся в кухню, распахнул дверцу холодильника и… В нем было пусто. Ни пива, ничего покрепче.
- Ладно.
Степан прошел в комнату, открыл бар, вдохнул запах свежей мебельной доски. Ни бутылки, ни бутылочки, ни бутылечка. Пусто, как в российском бюджете.
Степан прошел в комнату, плюхнулся в новенькое кресло, оглядел комнату.
- Пива нет, водки нет, - прокомментировал он. - А рулетка хотя бы есть в этом доме? Чем я тебе стены мерить буду? Хреном, что ли?
- Пива нет, водки нет. Рулетка в ящике в коридоре, - прозвучало вдруг со стороны телевизора.
Степан вздрогнул, посмотрел на телевизор и только теперь заметил стоящий справа от черного ящичка небольшой пенальчик рации.
- Падла ты, Димка, - пробормотал он. - А еще брат…
Высказав наболевшее, Степан выбрался из кресла и направился в коридор за рулеткой. Деньги-то все равно нужны. Жить-то как-то надо.