* * *
- С секретаршами этими полный облом вышел. - Вадим включил поворотник, свернул от Большого Каменного моста на Манежную. - Пацаны пытались выяснить номер телефона, но хозяйка квартиры подняла шум. Вызвала ментов.
- Понятно, - кивнул Дима. - Наверняка позвонила этой Маше, а для Маши мы и есть убийцы ее шефа.
- Точно. - Вадим потянулся за сигаретами.
- Скорее всего они сидят на какой-нибудь даче в Подмосковье, - сказал, подумав, Дима.
- С чего ты взял?
- Если бы они были за бугром или хотя бы где-то на югах, Маша эта так не перепугалась бы. Да и подругу не стала бы пугать, - пояснил Дима. - Милиция, истерика эта. Опять же, со слов Пани, косметику Маша дома оставила, хотя, судя по всему, собиралась спокойно. Женщина не берет с собой "красоту", только когда в колхоз едет, на картошку. Опять же подобных свидетелей лучше держать под рукой. На всякий случай. Никогда не знаешь, как дело повернется. И контролировать их легче, если берлога где-то поблизости.
Вадим обдумал его слова, кивнул, потянулся за сигаретами.
- Правильно, Дим. Я с тобой согласен. Но что пацанам-то делать теперь? Все дачи в Подмосковье обшаривать - полжизни можно потратить и ничего не найти.
- А все и не надо, - пожал плечами Дима. - Прикинь. Девушки явно центровые, комфорт любят. Согласились бы они сидеть в замухрыжной дощатой халупе где-нибудь в селе Кукуевка Комаровской губернии? Да ни за что. Если уж им предстоит провести несколько дней в "заточении", то это должна быть шикарная "тюрьма". Со всеми удобствами, с телевизором и прочими прибамбасами. Козельцев должен был это понимать.
- Думаешь, он держит их на своей фазенде? - с сомнением спросил Вадим.
- Нет, конечно. Он же жулик, а не идиот. Понимает, что его дачу мы проверим в первую очередь. - Дима подумал и добавил: - Кстати, ты ее проверил?
Вадим усмехнулся:
- Нет. Я тоже подумал, что он не станет прятать девок у себя.
- Проверь обязательно. Шансы, конечно, почти нулевые, но не помешает. Для собственного успокоения.
- Ладно, проверю, - кивнул советник. - Я вот о чем подумал. Они же как-то должны с Козельцевым контакт поддерживать? Правильно? Паня с Бориком эту Машу напугали конкретно. Они скорее всего будут вынуждены связаться с Козельцевым и сообщить ему о том, что кто-то их разыскивает. Козельцев быстро дотумкает, что девицы без его ведома названивают в Москву, и, для собственной же безопасности отключит там телефон. Но проверять-то ему нужно будет, какие там дела, верно? Сам он, понятно, туда не поедет. Во-первых, испугается слежки, во-вторых, не по уровню ему. Значит, пошлет охранника. Если охраннику на хвост упасть, вполне можно их выпасти.
- Дельно. Скажи Пане с Бориком, пусть пока охранника пасут. - Дима повернулся к окну. - Если дача нарисуется, пускай заберут секретарш и перевезут их пока в безопасное место. Ко мне домой, например.
- В Москву? Там же Степка.
- Пусть в коттедж отвезут и присмотрят за ними плотно. И вот еще что… Дай команду пацанам, пусть выберут самые центровые трассы, выделят на каждой по пять-шесть коттеджных поселков покруче, объедут все и побеседуют с охраной. Только чтобы культурно. Шекспировскую историю пусть расскажут. Ромео и Джульетта, родители против, несмотря на безумную страсть, злой братец, который увез возлюбленную и ее подругу, трали-вали. Пусть что-нибудь сообразят. Одним словом, нужна американская мелодрама класса "А". Марку машины "братца" Козельцева пусть посмотрят в досье. По-моему, у него "шестисотый".
- А почему ты уверен, что поселок обязательно крутой? Он что, не мог крутую дачу где-нибудь на стороне найти? - спросил Вадим.
- Да Козельцев вообще не знает никаких других. Люди, подобные ему, бывают только в очень крутых местах. Им по рангу положено. В правительственный поселок он девиц этих, понятное дело, не повезет, но место выберет приличное. И обязательно с охраной.
- Пожалуй, ты прав, - ответил Вадим, сворачивая с Манежной на Тверскую. - Хорошо. Не волнуйся, пацаны все сделают.
- Я и не волнуюсь, Вадим, - ответил Дима. - Я думаю. Эх, сдается мне, добром это все не кончится.
* * *
Катя проснулась от длинного звонка в дверь.
- Ма-ам! - донеслось из ванной. - Звонят!
- Я слышу.
Катя сбросила ноги с кровати. Чувствовала она себя разбитой. Сон снился какой-то дурной. Не помнила Катя, что в нем было, но осадок остался черный, бездонный, тоскливый, как стылая ночная река. Плохо, когда не помнишь снов. Разобраться можно во всем, даже в собственных кошмарах, но поди разберись в том, чего не помнишь.
Снова звонок. Длинный и настойчивый.
- Иду.
Катя сунула ноги в тапочки, запахнула халат. Пошла в прихожую. Посмотрела в глазок. На пороге стояли двое абсолютно незнакомых мужчин. Один молодой, лет двадцати пяти, второй плотный, лысоватый, в возрасте. Солидный такой дядечка. Оба в костюмах, при галстуках.
- Кто там? - спросила Катя.
- Простите, Екатерина Михайловна Светлая здесь живет?
Катя накинула цепочку, открыла дверь.
- Здесь. Что вам нужно?
- Здравствуйте, Екатерина Михайловна, - расплылся лысоватый. - Мы так рады, что застали вас дома.
- Кто вы? Что вам нужно?
- Настя, наверное, вам рассказывала. Мы снимаем кино и вчера были в школе, отбирали детей для съемки.
- Так, документы у вас есть какие-нибудь?
- Разумеется. - Лысоватый протянул паспорт, договор с продюсерским центром. - Я - директор кинокартины. Зовут меня Северьян Януарьевич. Вообще-то я числюсь постоянным сотрудником на "Мосфильме", вот мое удостоверение, - он добавил к бумагам удостоверение, - но, поскольку сейчас с финансированием трудно, мы сотрудничаем с независимыми продюсерскими центрами. Данный фильм как раз финансируется таким центром. Я уполномочен заключать договора. Настина кандидатура устроила нашего продюсера. Он остался очень доволен. Мы хотели бы заключить с вами договор на съемку дочери, а потом вместе подъехать в школу и договориться с дирекцией о том, чтобы Настеньку отпустили на съемки.
Катя посмотрела на молодого.
- А вы тоже директор?
- Нет, я - режиссер, - ответил тот. - Вот мое удостоверение. - Он так же предъявил документы.
Катя скинула цепочку.
- Заходите. Устраивайтесь. - Она подошла к телефону, набрала номер. - Дежурный? Светлая. Здравия, здравия. Слушай, проверь-ка по "центральной" - Северьян Януарьевич… Нет, Я-ну-арь-е-вич… Да. Гу-ци-ев. Гу, да. И Михаил Альбертович Базаров. Давай, я жду. Да, дома пока. Сразу перезвони.
Директор и режиссер переглянулись.
Настена выглянула из ванной, ойкнула, метнулась в спальню. Появилась через минуту, остановилась посреди комнаты.
- Ма, это из кино. Я тебе говорила.
- Да, мы… из кино, - улыбнулся чуть натянуто Северьян Януарьевич. - Давайте я пока договор достану. Вы прочтете, чтобы время зря не терять.
Катя пожала плечом. Лысоватый полез в папочку, достал бланк, положил на стол.
- Ма, а… - Настя замялась, - …товарища по телевизору показывали.
- Какого? - не поняла Катя.
- Вот этого, - Настя указала на Мишу. - Они в прошлом году какое-то кино сняли. Там на мечах еще дерутся. И все стихами разговаривают. Кусок даже показывали.
- "Гамлета", - подсказал Миша. - Да, было такое дело.
Катя смутилась.
- Простите, - пробормотала она.
- Ничего, ничего, - улыбнулся Северьян Януарьевич. - Мы понимаем.
- Извините, я на минуту. - Катя упорхнула в ванную, на скорую руку привела себя в порядок. Вернулась в спальню, натянула джинсы, рубашку, вышла во вторую комнату. Настена по-прежнему разглядывала гостей. - Настя, - напомнила Катя дочери, - ты опаздываешь.
- Да ладно, ма. Все равно вы в школу поедете.
- Нет, не ладно. На урок опоздаешь.
- Подумаешь.
- В школу шагом марш, - жестко скомандовала Катя.
Настена обиженно фыркнула, повернулась и пулей вылетела из комнаты.
- Я так не могу, - посетовал Северьян Януарьевич. - Мои внуки на мне верхом ездят и веревки из меня вьют. Видели эту рекламу "Милки вэя"? Ну, где дети папу соломой кормят? Так вот это про меня. Как с натуры снимали.
Катя улыбнулась.
- Я могу узнать, про что ваш фильм?
- Это… криминальная драма.
- Боевик? - Уголки губ у Кати дрогнули.
- Нет, в фильме почти не стреляют. Там интрига на другом строится.
- А…
- Роль Насти? - взял слово лысоватый. - Она - дочь главного героя. И спасает папе жизнь. Кстати, его играет Максим Абалов.
- Серьезно?
Новость произвела на Катю впечатление. Если уж такой известный актер, как Абалов, согласился сниматься в картине, значит, она чего-то стоила. Артисты подобного ранга могут позволить себе выбирать роли.
- Настена будет в восторге, - призналась Катя. - Она Абалова обожает.
- Видите, как хорошо! - Казалось, Северьян Януарьевич искренне обрадовался за Настену. - Тогда давайте сделаем так. Вы сейчас внимательно прочтете договор, я разъясню пункты, по которым возникнут вопросы, вы подпишете бумаги, и мы отправимся в школу. Наш продюсер должен туда подъехать.
- Хорошо. - Катя едва успела взять договор в руки, как затрезвонил телефон. - Простите. - Она сняла трубку. - Алло. Да, я. Да, я уже знаю. - Дежурный рапортовал по сведениям, полученным через "центральную". - Да, спасибо. - Она внимательно прочла договор. - Скажите, пункт по поводу сопровождения…
- А-а, да. Это означает, что вы должны сопровождать дочь, когда группа выезжает на съемки "на натуре". Понимаете, обычно данный пункт в договор не включается, но поскольку Настя несовершеннолетняя…
- Но я не могу. У меня работа.
- Не волнуйтесь, - заверил ее Северьян Януарьевич, - выездов предусмотрено всего два. Первый примерно через две недели, второй месяца через полтора. На два-три дня каждый. Думаю, ваше начальство не станет возражать. Но, если что, я лично пойду к вашему начальству. Мне приходилось такие чины уламывать… Помню, году в девяносто втором мы снимали один фильм, так там нужно было в ракетной части… Впрочем, ладно, - махнул он пухлой рукой, улыбнулся обаятельно. - Это неважно. Просто поверьте, с вашим начальником я как-нибудь справлюсь.
- Хорошо.
Катя заполнила графы для паспортных данных, поставила подпись под договором. Северьян Януарьевич перечитал бумаги, один экземпляр договора спрятал в папочку, второй протянул Кате.
- Храните его как зеницу ока.
- Ладно. - Катя улыбнулась.
Она вдруг почувствовала себя почти счастливой. Жизненный круг разомкнулся. В заборе обнаружилась калитка, за которой виднелась странная дорога из желтого кирпича. Сквозь калитку в ее будничный мир ворвался свежий ветер и яркий свет. Этот свет сделал день не просто радостным, а превосходным.
- Ну что же, мы можем ехать. - Северьян Януарьевич поднялся.
- Да, поехали.
Они вышли в прихожую, и Катя пожалела, что не зашла вчера в обувной, не потратилась на туфли. Денег бы, конечно, совсем не осталось, но выкрутились бы как-нибудь. А теперь пришлось вновь надевать кроссовки. Как-то неловко шагать по дороге из желтого кирпича в кроссовках. Ну да бог с ними.
Они спустились вниз, все дружно забрались в директорскую "Волгу".
- Нуте-с, показывайте, куда ехать, Екатерина Михайловна, - заявил громко и весело Северьян Януарьевич. - Миша вчера был, но дорогу, к сожалению, не запомнил.
Школа располагалась буквально в двух кварталах. Пешком быстрее бы дошли, чем по дворам крутились. Когда "Волга" вкатилась на школьный двор, там уже стояла машина. Черный "БМВ". А возле иномарки стоял парень в изящном темно-синем костюме. Впрочем, изящество костюма портила черная коробка видеокассеты, торчащая из бокового кармана.
- Так… - пробормотал Северьян Януарьевич. - Дмитрий Вячеславович уже здесь.
- Это…
Катя почувствовала, что от изумления глаза ее стали неприлично круглыми.
- Это и есть наш продюсер, - объяснил Северьян Януарьевич. - Дмитрий Вячеславович Мало. Поверьте, это один из самых лучших продюсеров, с которыми мне доводилось работать.
"Волга" остановилась бок о бок с "БМВ". Дима сделал шаг вперед, открыл заднюю дверцу и, улыбнувшись, протянул Кате руку.
- Здравствуйте, Екатерина Михайловна.
- Здравствуйте…
Катя растерялась. Она совершенно не знала, как себя вести. Первым позывом было хлопнуть дверцей и сказать: "Отвезите меня обратно". Мысль эта продержалась меньше секунды. Вовсе не потому, что Дима Кате понравился, нет. Просто сама собой всплыла в голове фамилия Максима Абалова.
Если бы фильм ставил целью обычную вербовку ее в качестве информатора бандитской структуры либо слив грязных денег под прикрытием сотрудника правоохранительных органов, то не имело смысла приглашать актера со столь громкой фамилией. Абалов - это не Тютькин какой-нибудь. Почует неладное, шум может поднять до небес.
С другой стороны, Дима Мало мог оказаться куда более умным человеком и взять по-настоящему хороший сценарий, набрать отличных именитых актеров и делать серьезный фильм, что вовсе не помешало бы ему сливать деньги. Серьезный бизнес - самое лучшее прикрытие.
- Екатерина Михайловна, вас что-то смущает? - вполне спокойно спросил Дима.
- Да. Вы.
- Почему?
- Если бы я знала, что вы - продюсер этого фильма, никогда не подписала бы договор.
- Я так и подумал, - кивнул Дима. - Именно поэтому не поехал к вам домой.
- Вы знали, что Настя - моя дочь?
- Разумеется. То есть, не когда ее выбирали, но вечером, когда сидел у вас в УВД, уже знал. - Дима улыбнулся. - Но, Екатерина Михайловна, я очень люблю кино и никогда не беру в картину людей, если у меня возникает сомнение в их профессиональной пригодности. Можете спросить у Северьяна Януарьевича. И, наоборот, стараюсь заполучить тех актеров, которые, как мне кажется, подходят лучше других.
- И часто вам это удается?
- Если честно, пока я спродюсировал всего один фильм. Но в "Гамлете" снимались именно те люди, которые устраивали меня и режиссера. Миша, я прав?
Миша кивнул утвердительно.
- Боюсь, что в этот раз у вас вышла накладка. К тому же, говоря откровенно, я сомневаюсь, что Настена вам так уж нужна.
Катя смотрела Диме в глаза. Пожалуй, в эту секунду она его ненавидела. Свет в приоткрывшейся на секунду калитке оказался прожектором поезда, а сама калитка - железнодорожным тоннелем.
Дима не смутился и взгляда не отвел.
- Екатерина Михайловна, я вижу, вы неправильно понимаете ситуацию. Давайте прогуляемся, поговорим с глазу на глаз.
- Только недолго. Мне нужно на работу. Там ваши коллеги из структуры Смольного дожидаются.
- Хорошо. - Дима повернулся к Северьяну Януарьевичу. - Дайте, пожалуйста, договор Екатерины Михайловны. - Тот отдал договор. Дима понизил голос до шепота: - Зайдите пока к директору школы, поговорите по поводу поездки… - И тут же, повернувшись к Кате, улыбнулся снова: - Пойдемте.
Они вышли на улицу. Неторопливо зашагали вдоль длинной вереницы желтых пятиэтажек. По узкому тротуару, с обеих сторон огороженному шеренгой золотых тополей.
- Екатерина Михайловна, давайте будем разумны, - предложил Дима.
- Давайте, - кивнула согласно Катя.
- Поговорим без эмоций. Кем был ваш отец? - спросил Дима.
- Что? - Катя ожидала уговоров, просьб, уловок, но не вопроса об отце. - Ах, отец… Дмитрий Вячеславович, я понимаю, к чему вы ведете, но, боюсь, это не поможет.
- Тем не менее ответьте, пожалуйста.
- Слесарем-сантехником.
- Сантехником, - повторил Дима. - А кем вы хотели бы видеть Настю? В будущем, конечно.
- Не знаю. - Катя пожала плечами. - Мы всерьез об этом не задумывались.
- Жаль. Время пришло. И все-таки? Навскидку? Милиционером? Оперативником?
- Нет, - твердо ответила Катя. - Хватит в нашей семье одного оперативника.
- Угу, - кивнул Дима. - А теперь представьте себе, что вас отказались бы брать в милицию, заявив: "Ваш отец - сантехник, вот и ваше место под раковиной с разводным ключом. Идите, сшибайте с жильцов свои червонцы". А Насте, допустим, в театральном училище при поступлении сказали бы: "Ваша мама - милиционер? Так вам, деточка, прямая дорога в органы".
- Это неудачный пример, - отрубила Катя.
- А по-моему, очень удачный, - возразил спокойно Дима. - Я не говорю, что… предприниматель, оперативник и сантехник - одно и то же. Я говорю о личностном выборе. Каждый выбирает ту дорогу, по которой хочет идти. Я хочу делать кино и не желаю бегать с пистолетом по улицам. Тем не менее это не мешает вам, Екатерина Михайловна, априори относиться ко мне так, словно я по рождению обязан взять в руки оружие и идти грабить коммерческие ларьки.
- Если бы ваш отец, Дмитрий…
- Можно просто Дмитрий. Без отчества.
- …Дмитрий Вячеславович, был предпринимателем, а я не была оперативным работником, то слова бы не сказала против. Но ваш отец - Вячеслав Аркадьевич Мало - не предприниматель.
- А кто же он?
- Вы знаете это не хуже меня.
У Кати язык не повернулся назвать Мало-старшего преступником. Не потому, что Кроха был кем-то лучшим, а потому, что была в словах Димы определенная правота. Насчет выбора.
- Екатерина Михайловна, преступником человека может признать суд, но не оперативный работник. Если вы считаете, что мой отец - преступник, соберите доказательства и передайте их в суд. И пускай суд решает, бандит ли он, - старательно сохраняя спокойствие, ответил Дима. - Но, какое бы решение ни вынес суд, ко мне оно не будет иметь отношения.
- Это пустой разговор, - отрезала Катя.
Дима остановился, повернулся к ней.
- Когда мой отец идет в туалет, он не совершает ничего противозаконного. Просто идет в туалет. Каждый человек делает то же самое по несколько раз на дню, и никого это не удивляет и не возмущает. Но когда дело касается моего отца, все начинают кричать: "Он спускает трупы в унитаз!" Нельзя обвинять человека во всех грехах мира лишь на том основании, что в его прошлом есть темные пятна. Не спорю, мой отец не ангел, но он уже понес наказание за то, что совершил. Что же касается меня… Я не имею общих дел с отцом. Но если кто-то попытается причинить ему зло, я встану на защиту, хотя бы потому, что это мой отец. Я точно так же стану заступаться за свою мачеху или за своего брата. Если бы вы были моей женой, я защищал бы вас и вашу дочь. А если бы кто-то попытался угрожать мне, моя семья стала бы защищать меня. Это абсолютно нормально и никак не соотносится с тем, что вы называете законностью.
- Защищать - обязанность и прерогатива правоохранительных органов, - ответила Катя спокойно. - И потом, защита не подразумевает насилия.
- Знаете, Катя… Я могу называть вас просто Катей?
- Лучше Екатериной Михайловной.