Я сказал, что это время мне вполне подходит, и снова взялся за свои записи. Объединил информацию, полученную от Линдо, взятую из "Таймс" и найденную в Интернете.
Когда анализируешь подобные дела, ищешь схожие схемы, но данных у меня было мало. Жертвы были из разных социальных слоев и принадлежали к разным этническим группам. Два убийства произошли в Силвер-Лейк, остальные - в разных районах города. Если в них и было что общее, так это то, что все жертвы были женщинами и шесть из семи убийств произошли осенью.
Последнее убийство отличалось от остальных. Дебра Репко погибла в начале лета. Я подошел к компьютеру. Говорят, на убийц действуют астрологические штуки и знаки зодиака, поэтому я нашел через "Гугл" астрологический альманах и ввел все даты.
Ничего про астрологию я не узнал, но оказалось, что первые шесть убийств произошли за два дня или через два дня после новолуния - в самые темные ночи. Репко была убита при почти полной луне. Шесть убийств в темноте и седьмое в ночь, когда ночное небо практически полностью освещено.
Я посмотрел на часы. Было около девяти. Я принял душ, оделся, взял копии своих материалов и отправился к Алану Леви.
Представьте себе детектива в деле. Я выехал на автостраду у перевала Кауэнга и позвонил Джону Чену. Чен был старшим криминалистом отдела научных исследований Управления полиции Лос-Анджелеса. Один из самых жадных из известных мне людей. И полный параноик.
Чен ответил так тихо, что я с трудом его расслышал:
- Не могу говорить. За мной наблюдают. Понимаете?
- Я звоню по поводу Лайонела Берда. У вас есть минутка?
Линдо говорил, что Чен работал над этим делом.
- А что мне за это будет?
Вот она, жадность.
- Я не до конца убежден, что Берд убил Ивонн Беннет. И по поводу Репко у меня есть вопросы. Она не соотносится с остальными.
Чен ответил еще тише:
- Странно, что вы интересуетесь ей.
- Почему? Она отличается от остальных?
- Не то чтобы очень, но ее дело ведут по-другому. Гарриэт идет. Мне пора.
Гарриэт - это его начальница.
- Джон, позвоните мне. Репко и Берд. Мне нужны ваши материалы, заключения медэксперта - все, что удастся достать. Я сейчас еду в центр.
- Это будет вам кое-что стоить.
Через двадцать минут я въехал на подземную парковку под конторой "Баршоп, Баршоп и Алтер" и поднялся наверх в холл, отделанный зеркалами, травертином и африканским тиком. Малообеспеченные преступники вроде Лайонела Берда не могут нанимать адвокатов, работающих в таких офисах, но Леви увидел в вырванном из Берда признании повод выступить в Верховном суде штата Калифорния. Имея за плечами двадцатилетнюю практику, Леви добивался оправдательных приговоров для своих клиентов в 98 случаях из ста. За эти годы он семь раз доводил дела до Верховного суда. Шесть из семи дел были решены в пользу Леви. И именно поэтому Леви согласился представлять Лайонела Берда бесплатно.
Помощник Леви уже ждал меня у дверей лифта.
- Мистер Коул? Я Джейкоб. Следуйте за мной.
Алан говорил по телефону, сидя за столом стоимостью тысяч сто долларов. Он поднял палец - дал понять, что сейчас заканчивает. Леви был крупным мужчиной под пятьдесят, с большой головой, глазами навыкате и в плохо сидевшем костюме. Он держался так, словно стеснялся своей внешности. Первое, что бросалось в глаза в его кабинете, - фотографии семьи. Со стен улыбались его жена и две дочки.
Леви закончил разговор, пожал мне руку и, взглянув на материалы, спросил:
- Это все?
- Да. Я оставил копии себе.
- Отлично. Прежде чем мы это передадим полиции, я хочу удостовериться, что там все законно. Давайте присядем.
Он взял материалы и предложил мне кожаное кресло в углу кабинета. Сам сел в кресло напротив.
- Вы смотрели новости? - спросил я.
- Смотрел. И еще сегодня утром встречался с сотрудником окружной прокуратуры и начальником полиции Марксом.
- Что будем с этим делать, Алан?
- С чем? - удивленно заморгал он. - Я предоставлю им материалы. Не вижу причин не сотрудничать с ними.
- Я не про материалы, а про Берда. Он не убивал Ивонн Беннет.
Он насупил брови и покачал головой:
- Маркс рассказал мне сегодня, как велось расследование. Будь у меня эта информация три года назад, я бы не взялся за дело Берда.
- Алан, мы доказали, что он не убивал Ивонн Беннет.
Леви пристально посмотрел на меня и развел руками:
- Я придумываю всякие истории. Это моя работа, Элвис. Я придумываю истории в рамках заданных параметров имеющейся структуры.
С гением разговаривать трудно.
- Не понимаю, о чем вы говорите.
- О законе. Я начинаю со списка - имена, даты, события и так далее. Это просто информация, никак не структурированная. Моя работа - организовать имеющиеся факты, понимаете? Сочинить историю. У противоположной стороны имеются в распоряжении те же факты, и она тоже должна придумать историю. Факты всегда одни и те же, а истории получаются разные. Чья история лучше, тот и убеждает присяжных.
Я начинал терять терпение:
- Какое это имеет отношение к Берду?
- Маркс был со мной достаточно откровенен. Он убедил меня.
- Он убедил вас, что Берд мог совершить эти убийства?
- Да.
- На основании фотографий? Альбом свидетельствует только о том, что между Бердом и человеком, который делал эти снимки, существует некая связь.
- Эти люди не дураки, Элвис. Они проверили возможность существования второго убийцы, но не нашли ничего, что бы это подтверждало. И на альбоме нет больше ничьих отпечатков.
- Они не смогли найти Анхеля Томасо. Они правы, только если будут игнорировать показания Томасо, данные под присягой, и именно это они и делают. Они предполагают, что он допустил ошибку.
- Возможно, и допустил, такое случается сплошь и рядом. Человек говорит правду такой, какой он ее знает, но ошибается в своем знании.
- То есть вы хотите сказать, что три года назад, когда мы доказали, что этот человек не мог убить Ивонн Беннет, мы ошибались.
Он неловко улыбнулся:
- Нет, мы были правы - учитывая ту информацию, которой мы на тот момент обладали. Здесь есть разница.
- Вы помните Лайонела Берда?
Он нахмурился - не понимал, к чему я клоню.
- Конечно, помню.
- Я поработал над этим всего несколько часов, Алан, но вот что я выяснил: убийства происходили в разных районах города и орудие убийства было в каждом случае разное. Из-за этого полиции было бы трудно объединить эти преступления, а значит, преступник все тщательно планировал. Мы имеем дело с опытным хищником. Берд таким не был. Его психологический портрет этому не соответствует.
Леви хмуро посмотрел на фото своей жены и дочек. За его спиной открывался вид на Лос-Анджелес.
- Элвис, я понимаю, что вы расстроены. Я тоже расстроен. Три года назад я боролся за мистера Берда и победил. В прошлый раз были правы мы, в этот раз правы они. Меняются факты, меняется и история. Это неизбежно.
Я встал и направился к выходу.
- Возможно, история снова переменится после того, как я поговорю с Томасо.
Он нахмурился точно так же, как когда смотрел на фото.
- Что ж, делайте что хотите, но вы только поставите себя в неудобное положение. И выставите себя неудачником.
- Алан, вы что, заключили сделку с Марксом и обещали ему молчать?
- Что вы такое говорите?
- Маркс и Уилтс вопили, что нельзя было снимать обвинения с Берда, но вашего имени они не называли.
Леви помрачнел:
- Не забудьте, выйдя отсюда, на парковке показать пропуск.
Джон Чен позвонил, когда я выезжал из здания. Его паранойя прогрессировала - он назначил мне встречу под мостом на Четвертой улице. Это малонаселенный промышленный район Лос-Анджелеса, известный прежде всего картонными шалашами бездомных под мостом. Через двадцать минут я сидел и наблюдал за этими бездомными. Подъехал на служебном фургоне Чен. Он огляделся по сторонам, словно проверяя, нет ли слежки, и быстро подошел к моей машине.
- Есть тысячи мест, где встречаться куда проще, чем здесь, - сказал я.
- И тысячи мест, где нас могут увидеть. - Он сунул мне конверт, но тут же забрал его. В огромных очках он походил на подозрительного попугая. - Вы кому-нибудь сказали, что звонили мне?
- Разумеется, нет. А что, кто-нибудь что-нибудь сказал?
- Через десять минут после нашего разговора Гарриэт вызвала меня в коридор и предупредила, чтобы я с вами не общался.
- Именно со мной? Она назвала мое имя?
- Нет, но кого еще она могла иметь в виду? Всю неделю так. Обстановка повышенной секретности.
Он снова стал озираться, и я - за ним следом.
- А в чем выражается то, что дело Репко ведут по-другому? - спросил я.
- Я работал по ее делу шесть недель назад - до того, как случилась история с Бердом.
- Ну и?
- На прошлой неделе Гарриэт сказала, что надо исследовать еще несколько образцов ее одежды. Девушку нашли мертвой в проулке, но что-то от Лайонела Берда могло оказаться там, где она жила. Гарриэт велела мне проверить ее одежду.
- И что же?
- Девушку убили почти два месяца назад. Ее родители убрали ее квартиру и забрали ее вещи. И вот я пришел к этим несчастным людям, мать плакала, братья смотрели на меня волком, а я обследовал ее одежду.
- Вы нашли что-нибудь, имеющее отношение к Берду?
- Вы знаете, что такое исследование вслепую?
- Нет.
- Нам дали образцы - сравнить их с образцами с ее одежды, но эти образцы были просто пронумерованы, никаких имен. Не знаю, были совпадения или нет. Я все отправил Гарриэт, сопоставление проводила она.
- А что вы проверяли?
- Волосы, ткани и так далее.
- А что сказали ребята из убойного?
Чен презрительно фыркнул:
- Они с нами тоже ничего не обсуждают. Мы сдаем свои отчеты Гарриэт, а она передает их оперативникам. Эти оперативники не обсуждают свои действия даже с ребятами из отделения, и те злятся.
Чен описывал отклонение от протокола. Детективы сотрудничают с криминалистами, а детективы-оперативники почти всегда работают вместе с детективами из отделений, потому что те общаются со свидетелями и жертвами. Я задумался: что же все это может значить?
- Этих девушек убил Берд?
Чена мой вопрос удивил.
- Ну да. Мы не нашли ничего, что дает основания предположить иное. Вот, смотрите.
Чен сделал копии материалов по Репко и Берду, в том числе описание места преступления и заключение медэксперта.
Сначала я просмотрел материалы по Репко. Все вполне соответствовало тому, что я прочитал в Интернете. В крови уровень алкоголя 0,2 - а это значит, что перед смертью она выпила не меньше бокала, но не больше двух.
Далее я перешел к материалам по Лайонелу Берду. И нашел подтверждения того, что мне уже рассказали Старки и Линдо. Правда, был еще список предметов, обнаруженных на теле. Под стулом была найдена одна таблетка оксикодона.
- Он что, принимал оксикодон?
- В крови обнаружена концентрация, соответствующая трем таблеткам, вместе с алкоголем.
- Он покупал его по рецепту?
- У уличных торговцев. Таблетка, которую мы нашли, ввезена из Мексики. Медэксперт полагает, он принимал это из-за ноги.
- Так, значит, нога болела? Так, что он даже машину водить не мог?
Чтобы покупать лекарство, ему надо было выходить из дому. Или просить кого-то покупать.
Тут у Чена загудел пейджер. Он взглянул на экранчик и нахмурился.
- Черт! Мне пора. Меня ищут.
Чен открыл дверцу, но перед тем как выйти сказал:
- Знаете, что я думаю? Дело закрыли, но оно не закрыто.
- Вы так думаете?
- А как иначе, приятель? Думаете, девушка пригласила Берда на ужин?
И Чен торопливо зашагал к своему фургону.
5
Я хотел почитать отчеты Чена повнимательнее и решил сделать это в кафе "У Филиппа" неподалеку от Чайнатауна. Ведь даже великие детективы испытывают иногда чувство голода. В этом кафе утверждают, что они еще в 1908 году придумали французский сэндвич. Может, и так. Но я всегда выбираю двойной с индейкой.
До отчетов я так и не добрался. Только я уселся за длинный стол, как мне перезвонил Джек Эйсли насчет Анхеля Томасо. Эйсли меня помнил, хотя мы встречались только однажды - когда я у него в квартире беседовал с Томасо.
- Я увидел сюжет в новостях, - сказал он, - и подумал, так это тот тип, которого видел тогда Анхель. Вот она - тень прошлого. А потом и вы позвонили.
В кафе было шумно - время ланча, поэтому я с телефоном и сэндвичем вышел наружу. Соус из сэндвича потек у меня по руке.
- Мне нужно с ним об этом поговорить.
- Анхель вернулся в Техас. У него ничего с актерством не получилось, и он уехал обратно в Остин. К тетке.
- Прекрасно! У вас есть его телефон в Остине?
- Я позвонил ему вчера, но тетка сказала, что несколько месяцев назад он снова уехал в Лос-Анджелес. Актерство - это зараза.
- А есть его номер в Лос-Анджелесе?
- Она не дала мне номер. Сказала, что передаст, что я звонил, но номер без его разрешения не дает.
- Слушайте, а может, вы дадите мне ее номер? - попросил я.
Я записал номер и через несколько секунд уже разговаривал с теткой Анхеля Томасо Кэнди Лопес. Я объяснил, откуда знаю ее племянника, и сказал, что мне нужно срочно с ним связаться.
- Оставьте свой номер, - сказала она. - Я ему передам. Я вас знать не знаю. Может, вы просто псих?
На это мне и ответить было нечего.
- А вы передали Анхелю, что звонил Джек Эйсли?
- Я оставила ему сообщение на автоответчике. Кстати, Анхель теперь не Анхель. Его зовут Энди.
Она произнесла это имя без испанского акцента, так, словно это было самое скучное имя на свете.
- Простите?
- Он говорит, Анхель Томасо - слишком этнично. Он теперь Энди Том. Будто Голливуд только и ждал Энди Тома!
Судя по всему, дома не слишком-то поддерживали его желание стать артистом.
- Прошу вас, позвоните ему сейчас же. Он меня вспомнит. Скажите, мне нужно срочно с ним поговорить.
- Я ему скажу, что вы - Стивен Спилберг. Тогда он вам точно позвонит.
Я прикинул и понял, что вряд ли он со мной свяжется в обозримом будущем. И позвонил знакомому агенту - Патриции Кайл. Она трудоустраивала актеров, была вполне успешна, можно сказать, процветала, не то что в те времена, когда она наняла меня, чтобы я помог ей разобраться с бывшим мужем, который ее терроризировал. Я ему объяснил, что так себя вести не стоит, и Пэт с тех пор считала меня отличным парнем.
- Энди Том? - сказала Пэт Кайл. - Никогда про такого не слыхала.
- Его настоящее имя - Анхель Томасо. Он из Остина.
Пэт обещала поспрашивать. Поговорив с ней, я отправился к себе в контору - читать отчеты Чена.
Меня занимала история с оксикодоном из Мексики. Если Берда так мучили боли, что он не мог ни ходить, ни водить машину, ему нужен был постоянный поставщик. Возможно, кто-то ему приносил лекарство. И возможно, этот кто-то знал что-нибудь о фотографиях. Я решил расспросить соседей.
В час дня я взял папку с материалами по Берду, запер контору и спустился к машине. Когда я отъехал, за мной следом двинулся черный пикап "тойота". Он свернул за мной в Лорел-Кэньон, впрочем, так же сделали еще машин десять. Никто в меня не стрелял, никто меня грубо не преследовал, и я решил, что у меня просто приступ паранойи. Но через пару кварталов я проскочил на желтый. "Тойота" рванула за мной, а как только миновала перекресток, водитель ударил по тормозам. Так что это была не игра воображения. В машине сидели двое, но я не мог их разглядеть - из-за тонированных стекол. Я резко повернул направо, "тойота" - за мной.
Когда она выехала из-за поворота, я разглядел стикер на переднем бампере. Стикер девчачьей группы "Татуированные пляжные сучки".
Я снова повернул и притормозил, но "тойота" за мной не последовала. Я подождал минут пять и направился дальше. Надо все-таки за собой следить, не то превращусь в Джона Чена.
У дома Берда уже не было желтой ленты, но у входа стояли машина телевизионщиков и мебельный фургон. На веранде репортеры расспрашивали о чем-то пожилого мужчину с крашеными черными волосами. За фургоном стоял белый "эльдорадо". По-видимому, он принадлежал интервьюируемому, хозяину, у которого Берд снимал дом. Из новостей я знал, что его фамилия Гладстон. Они беседовали, а два латиноса грузили в фургон мебель.
Я стал стучаться к соседям. В основном никого не было дома, а те, кто был, либо вообще не знали Берда, либо видели мельком на улице. Пообщалась с ним только одна женщина: она сказала, что он был хам и грубиян. Никто не видел у него никаких гостей.
Когда я обошел соседей, телевизионщики собрались уезжать. Я поднялся по ступеням как раз в тот момент, когда из дома вышел хозяин. Он стал запирать дверь и, увидев меня, сказал:
- Да уж, влип я. Кто же знал, что он маньяк?
- Я не репортер. Я расследую это дело.
Я хотел показать удостоверение, но он махнул рукой.
- Мне сказать нечего. Он платил вовремя, никаких проблем с ним не было. Теперь в доме мозги на потолке и меня донимают всякие типы вроде вас.
Он направился к грузчикам. Я вернулся к машине, но не уехал. Мебельный фургон уехал, хозяин тоже. Тогда я вышел из машины и пошел к задней двери, путь к которой перегораживал мусорный бак. Я протиснулся к двери, открыл ее и вошел в дом. Осталось там мало чего.
В гостиной было кое-что, но телевизора, дивана и кресла, где Берд совершил самоубийство, уже не было.
В ванной пустые шкафчики. Никаких рецептов. Спальня пуста. Осталась только коробка с ботинками, ремнями и мелочью вроде зажигалок, ручек, часов. Я все просмотрел, но не нашел ничего интересного.
В кухне висела пробковая доска, к которой были приколоты меню ресторанов, продающих еду навынос, и всякие визитки. В том числе визитка Алана Леви. Гладстон многое успел выбросить, но в кухонных шкафах осталось еще полно банок, коробок. Запасов было много, все довольно свежее.
Я спустился вниз, вытащил из мусорного бака пакеты с мусором. Такие пакеты обычно приносят из магазинов и суют их в мусорное ведро, вместе с чеками. Я проглядел четырнадцать мешков и нашел пять чеков, все из магазина на дне каньона. Тело Лайонела Берда нашли восемь дней назад, медэксперты сказали, что смерть наступила за пять дней до этого. Самый свежий чек был пробит за два дня до смерти Берда. Интересно, как же он делал покупки, подумал я, если не мог сесть за руль. Я засунул мусор обратно в бак и отправился это выяснять.
Пейзажи Лорел-Кэньон приглянулись в шестидесятые фолк-певцам вроде Дэвида Кросби, Грэма Нэша и Джони Митчелла, которые писали песенки про мир в душе, кокаиновых ковбоев и домики с двумя кошками во дворе. Вообще-то это место находилось совсем недалеко от бульвара Сансет, но было отгорожено от города крутыми отрогами, и поэтому казалось, что ты - в сельской глуши. Сельскую атмосферу поддерживали несколько лавок, ресторанов и магазинов на дне каньона.