* * *
Страшный человек со страшным лицом, насупившись, шагал по улице. Старший лейтенант Михайлова семенила следом, словно шлюпка, привязанная к яхте.
– Понимаешь, я не была уверена, что ты решишься. Вот и попросила Славку. Велела ему не говорить, от кого… А Лена подумала бы, что от тебя. И сама бы позвонила… Не, Толь, правда! Я же хотела как лучше… Чтобы ты не относился к жене, как к чему-то незыблемому, само собой разумеющемуся. Чтобы помнил: за любовь надо бороться. В противном случае обязательно появятся желающе занять твое место.
– Ну, ты, блин… – Репин чуть не задохнулся от возмущения. – А если б я в борьбе за любовь твоего соседа пришиб?
– Надо сдерживать эмоции.
– Да что ты говоришь?! А я вот думаю, что надо было в свое время не на теплотехника идти учиться, а на психолога. Клевая у тебя работенка. Сначала надавать человеку дурацких советов, а потом с умными книжками в руках объяснять, каким он был идиотом, что им последовал… Ты про эти свои "клин клином" у Юнга прочитала?
– Нет, – потупилась Надежда.
– Что, сама придумала?
Михайлова опустила глаза долу.
– Понимаешь, я хотела проверить свою теорию…
– Какую еще теорию?
– Я скажу, только ты никому не рассказывай, хорошо?.. От меня год назад Вадик ушел. Муж… Я хотела его вернуть, стала действовать по науке. В том числе и по Юнгу. Но тогда не вышло ничего…
– А я-то тут при чем?!
– Твоя ситуация чем-то схожа с моей. Я и решила: может, у тебя получится? Только здесь нужно было все делать наоборот… Так сказать, от противного. Эксперимент своего рода.
Репин вытаращился на Надежду как праведник на грешницу.
– Эксперимент?! Что ж ты на живых людях эксперименты ставишь? Вон, купила бы… хомячков, да и экспериментировала бы сколько везет!
– Толь, ну извини… Я как лучше хотела. Ты не волнуйся, я с соседом договорюсь, он заберет заявление.
– Да что мне его заявление?! – Анатолий в сердцах плюнул. – Ты вон – иди теперь, нарисуй Ленке рожу Юнга, чтоб она домой вернулась. Наука, блин…
Он глянул на часы, развернулся и, распугивая голубей и старушек, пошел прочь.
* * *
Репина, как истинная бизнес-вумен, терпеть не могла опаздывать. Особенно по чужой вине. И превращалась из-за этого в стерву. Дел еще предстоял вагон и маленькая тележка, а когда она доберется до собственного офиса? Сначала на Куйбышева какой-то баран на "девятке" решил пободаться с троллейбусом. Троллейбус, естественно, победил, но в результате на улице выросла километровая пробка, в которой она потеряла целых полчаса. А потом еще чуть ли не полчаса пришлось потратить, чтобы найти возле "Меридиана" место для парковки. Нет, какого черта она платит такую аренду?! В том числе, между прочим, и за содержание прилегающей территории. Чтобы ей, генеральному директору компании, негде было машину поставить?.. Что мешает, спрашивается, оградить специальную площадку и разметить на ней именные места? Толдычат об этом третий год, а ни черта не делается. Только купоны стригут… Сегодня же надо поручить Ольге подыскать новое место для офиса.
С трудом втиснувшись между обшарпанной "Газелью" и высоким поребриком, бизнес-вумен вышла из машины и, прихватив лежавшую рядом на сиденье хозяйственную сумку, направилась ко входу.
– Лен…
Она обернулась. Из-за дерева вышел законный супруг Анатолий. Чем-то он напоминал кота, которого недавно отлупили за покушение на отварную курицу. А теперь, зализав раны, кот вылез из-под шифонера и всем своим видом демонстрирует раскаяние. И готовность простить хозяину непонимание проблемы.
– Привет…
– Здравствуй… – мрачно отозвалась Елена. – Чего пришел?
– Вот… – Репин протянул ей полиэтиленовый пакет. – Я корм принес. Для хорька. Вроде как алименты, что ли…
Ленка немного подумала, потом все же взяла пакет.
– Сколько раз повторять: это не хорек, а шиншилла. Между прочим, ты чем его кормил? Он как пьяный…
– Наверно, корм левый попался… – неожиданно повеселел Анатолий. – Да, слушай, я еще сказать хотел! Ты представляешь, наша Надька Михайлова… ну та, с которой я к Машке приходил… диссертацию, оказывается, строчит. По психологии. Придумала какую-то там теорию и решила на мне испытать. Чтобы нас помирить, представляешь? А я и уши развесил…
Он испытующе глянул жене в глаза. Та промолчала.
– Сначала она велела тебе не звонить, чтобы ты не подумала, будто мне плохо… То есть это… хорошо… А после хотела, чтоб ты приревновала… Поэтому и целовались. Честное пионерское!
Елена брезгливо поморщилась.
– Репин… Лучше бы ты этого не говорил… Все, мне некогда!
Опустив голову, она двинулась ко входу в здание.
– Лен, погоди! Ты чего, не веришь мне? Да Баксом клянусь, так и было!.. Ну постой же ты!
Художник схватился за ремешок ее сумки. Елена рванула его на себя, сумка раскрылась, и на асфальт высыпались кошелек, мобильный телефон, ключи, помада, какие-то бумаги, фотографии…
– Ой, извини!
Репин бросился подбирать, но жена, присев рядом, с неожиданной злостью оттолкнула помощника.
– Уйди!
В ее голосе было столько неприязни, причем неприязни искренней, что Анатолий тут же испуганно вскочил на ноги.
– Ты что? Я же помочь…
– Репин, уйди! – Лена не шутила, она действительно была на пределе. – Пожалуйста, уйди по-хорошему… Я сейчас на любую подлость готова. Я… Я орать начну. Так орать, что сюда полгорода сбежится… Да уйди же ты!
Собрав в кучку рассыпавшиеся сокровища, она единым махом сгребла их в сумку.
– И не приходи больше. Ни сюда, ни домой… Видеть тебя не могу!
Не в силах сделать ни шага после таких приятных слов, пострадавший в ходе психологического эксперимента лишь наблюдал, как законная супруга, быстро постукивая каблучками, поднимается по широкому пандусу. И только теперь вдруг обнаружил, что держит в руках выпавшую из ее сумки фотографию. Он открыл рот, чтобы окликнуть жену, но не смог выдавить ни звука. Ленка и без предупреждения иной раз такой фортель выкинуть способна, что у памятника Куйбышеву волосы дыбом встанут. А уж если предупредила, то…
Сунув фотографию в карман рубашки, несчастный сотрудник отряда милиции специального назначения медленно побрел с парковки. Оставался один выход. И тысяча рублей для его осуществления.
* * *
– Да кончай ты херню нести! – поморщился Быков и наполнил опустевшие стопки. – Причем тут "приживала"? Батя еще только после ноябрьских из Ирака… тьфу, блин, из Ирана возвращается, так что живи спокойно. Места хватает… А к тому времени что-нибудь придумаем. В конце концов, у тебя шесть ходок на Кавказ! Пойди к Николаичу, пусть в Главке, кого надо, раком ставит. Что им там – комнату сложно у мэрии выбить?.. Козлы, блин… Давай!
Они снова чокнулись и опорожнили посуду.
– Надька тоже хороша… – продолжал страдать живописец, подцепляя со сковородки кусок жареной рыбы. – Психология, Юнг, все по науке… Я уши и развесил, как последний идиот.
– А сам-то что? Чуть ли не теорию большого взрыва придумал… У меня хоть и нет высшего образования, но я тебе так скажу: не может тут быть никаких теорий! Все сугубо индивидуально. В каждой избушке – свои погремушки, как говорит фольклор.
– Я это уже понял, – мрачно подтвердил Репин. – А толку-то… Ты б Ленку видел… Чуть не убила.
– Братуха, ты не прав! Она хавчик для енота у тебя взяла?
– Для хорька.
– А что – раз хорек, то святым духом питается?.. Не человек после этого?.. А взяла – значит, любит. Сто пудов…
Бой с зеленым змием продолжался уже третий час кряду. Оба бойца порядком притомились, но поле боя не покидали. Но если Алексис с каждой новой рюмкой становился веселей и разговорчивей, то Анатоль, напротив, все более мрачнел и теперь сидел за столом с видом председателя негосударственного пенсионного фонда, получившего повестку в Следственный комитет.
В комнату осторожно заглянула мать.
– Ребятки, вам рыбки еще подложить?
– Давай, мам! И бутылочку из холодильника прихвати, хорошо? Рыбка посуху не ходит…
– Леш, ты бы остановился, а? Так вот люди и спиваются.
– А я не затягиваюсь, – тупо хихикнул Быков. Но, увидев, что его тонкая шутка не получила должной оценки, замолк.
Мать подошла к Репину.
– Толечка, давай я тебе рубашку постираю.
– Не, теть Валь, спасибо. Не надо пока.
– Да как же не надо? Я же вижу, что несвежая… Давай-давай! Все ж равно машиной…
Анатолий послушно стянул с себя рубашку, оставшись в героической тельняшке.
– Из карманов-то все вынул?
– Да нет там ничего. Полковник Кудасов – нищий.
Женщина привычными движениями ощупала карманы.
– Нет, есть что-то… Фотокарточка какая-то. Возьми, Толечка, а то сейчас бы постирала…
Репин взял карточку. Уставился на нее и никак не мог вспомнить, откуда у него эта картинка и что за пейзаж на ней изображен. Но пейзаж этот почему-то показался ему знакомым.
* * *
– И что – ради этого ты полчаса под дверьми торчал? – удивилась следователь Воронова, открывая кабинет.
– Да пойми, это очень важно. – Репин старался не дышать на коллегу перегаром. – Мне обязательно надо эту фотку найти.
– Там фотографий много… – Воронова сняла плащ, повесила его на плечики и убрала в стенной шкаф. – Какая конкретно тебя интересует?
– Там плэнер какой-то изображен. Вроде дачных участков.
– Загородный? Вообще-то, Березин занимался землей…
Светлана Петровна извлекла из сейфа пухлый том Березинского дела.
– На, только не урони. У меня там еще половина бумаг не подшита. Витька Дондуков сверло сломал и уже три дня из дома новое несет.
Художник раскрыл папку. Очень скоро он нашел снимок, который несколько дней назад здесь же, в этом кабинете, уже держал в руках. В конверте находилось еще четыре фотографии. Той же самой местности, только с разных ракурсов.
Анатолий достал из кармана рубашки оброненное женой фото. Подозрения оправдались: участок на нем оказался тот же, здесь и художником не надо быть.
– Откуда эти снимки?
– На столе у Березина лежали. Видимо, что-то связанное с работой. Он ведь земельный спекулянт. Был… А что тебя в этих фотографиях смущает?
– Н-нет… Нет, ничего… Просто я этого Березина, кажется, со своей Ленкой видел. Хочешь, я с ней переговорю? Вдруг она что-нибудь знает?
– Оригинальный способ помириться с супругой… – усмехнулась Воронова.
– Во, блин… Скоро весь город знать будет.
– Да ладно тебе. В одной системе работаем… Ну, спроси-спроси, касатик! Авось, чего и выведаешь.
– Сама же говорила, что Березина теоретически мог убить не Федин.
– Теоретически, Толя, мы – миллионеры, а практически – дома три шлюхи. Анекдот такой есть… Все, извини! Мне на утренний коитус пора.
– Куда-куда?!
– На случку, проще говоря. Шеф всех по очереди иметь будет. У нас ведь тоже идет вселенская битва на правовом поле.
– Слушай… А у этого убитого были записные книжки? Или мобильный?
– Мобильные есть у всех. В конце дела – распечатка связей.
– Я посмотрю? Очень надо…
– Хорошо… Дверь потом захлопни…
* * *
Выйдя на осеннюю улицу, Репин зябко поежился и посмотрел вверх. Небо недвусмысленно заволакивало тучами, а зонтика с собой не было. Впрочем, не только с собой. Зонтик остался там, в прошлой жизни. На квартире у Ленки…
Анатолий достал телефон и снова набрал номер жены.
– Алло, Лен!.. Погоди, не вешай трубку, это очень…
Пи-пи-пи… Коротко и ясно. Никто не может послать так коротко и выразительно, как мгновенно брошенная телефонная трубка.
Подняв воротник куртки, собровец быстрым шагом направился к троллейбусной остановке. Не мешало бы, конечно, появиться на службе, но – с другой стороны, он всегда на службе.
* * *
Валера Федин тоже шел по улице и тоже к троллейбусной остановке. Руки держал в карманах. Воротника на его спортивной куртке не было, зато имелся капюшон, который он накинул на голову. Правда, Валере, в отличие от Репина, дождь был абсолютно по барабану. Он его просто не замечал. Его внимание в данный момент поглощали совсем иные вещи, к погоде никакого отношения не имевшие.
Вскоре подошел троллейбус. Народу на остановке было немного. Федин, делая вид, что ему нужна не "пятерка", шедшая к вокзалу, а совсем другой маршрут, равнодушно закурил. А когда створки дверей с тихим шипением стали закрываться, швырнул окурок на асфальт и заскочил в салон.
Увидев Ленкину секретаршу, вышедшую из дверей бизнес-центра, Репин высунулся из-за дерева и окликнул ее. Махнув рукой в ответ, Оля раскрыла зонтик и подошла.
– Привет!
– Привет… Сразу к делу… Ты не знаешь случайно, что это?
Оля взяла фотографию.
– Не-а… Понятия не имею. А что?
– Понимаешь… Я ее у Ленки нашел… Нечаянно… Ты не могла бы спросить, что это такое? Только не говори, что я просил. Про меня – вообще ни гу-гу, а то… Короче, соври что-нибудь. Мол, под столом валялась, а ты подумала: мало ли, важное что-нибудь…
– А зачем?
– Долго объяснять. Оленька, но это очень важно. Прежде всего для самой Елены Викторовны… Правда! Я бы сам спросил, но она… Н у, у нас сейчас… Локальный конфликт. Ты в курсе, наверно…
– Ну хорошо, попробую. – Секретарша спрятала фотку в карман плащика. – Она через полчаса будет.
– Вот сразу и спроси. Я тебя здесь подожду, ладно?
* * *
Прочитав ответ на запрос, который еще в прошлом месяце был направлен в Управление железной дороги, Воронова выругалась и потянулась к телефону. Но он ее опередил, зазвонил сам. Следователь испуганно отдернула руку и ругнулась снова, благо в кабинете она сидела одна и могла позволить себе такую слабость. Нервишки шалят, Светлана Петровна! Похлеще, чем у финдиректора Римского…
– Алло!
– Три дня прошло, – послышался в трубке знакомый грубый голос. – Ты не сделала, что велели. Сегодня в двенадцать – жди… Это будет на твоей совести.
– Подождите! – почти закричала Светлана. – Вы должны понять, это невозможно решить за пять минут… Я не могу это сделать сама, нужна санкция прокурора… Алло!.. Алло!
Гудки.
Воронова нервно нажала на рычаг телефона и быстро набрала номер.
– Он только что звонил. Сказал, что в двенадцать.
– Слышали… – Голос подполковника Гаврилова вибрировал от негодования.
– Удалось засечь?
– С вокзальной площади звонил, сволочь. С автомата.
* * *
Войдя в приемную, Елена раскрыла зонт и поставила его сушиться в угол. Плюнув на плохую англицкую примету – никогда не раскрывать зонт в помещении.
– Оля, кто-нибудь звонил?
– Да, Елена Викторовна. Из страховой. По поводу договора.
Репина уже открывала дверь кабинета, когда секретарша протянула ей фотографию.
– Под столом нашла. Случайно. Ручку уронила, смотрю…
– Спасибо! – не дослушала Лена, убирая снимок в сумочку.
– Елена Викторовна, а это не в Луговом, случайно? У родителей там дача.
– Нет, это совсем в другой стороне.
– Знакомое место. Я там точно была, но не помню…
– Мы с Леонидом Андреевичем собираемся купить эту землю, – снова не дослушала Репина. – Кстати, ты платежку отослала?
– Конечно, Елена Викторовна! Я же вам говорила.
– Ах, да…
На пороге кабинета Лена обернулась:
– Оля, передай всем, что сегодня летучка начнется раньше. Без четверти двенадцать. После двух мне надо будет уйти…
* * *
Облетевшее раньше времени дерево не могло защитить от дождя. Даже если бы очень захотело. Вода стекала по его оголенным веткам, капала Репину то на нос, то на макушку, умудрялась просочиться за шиворот. Рубашка на спине промокла насквозь, но ему было все равно. В сравнении с тем, что предстояло.
Мобильник в кармане завибрировал.
– Да?!
– Дездемона, в рот тебе потную ногу с сахаром, ты где шляешься?! Хатхи протрубил общий сбор, вся стая на ушах. Шорох прошел, что якобы в двенадцать – рванет… Слышь, чего говорю?
– Леш, я у Ленки сейчас… Соври что-нибудь, а? Скажи – рыбой отравился…
– Э-э, ты на мою матушку поклеп не возводи! Рыба была нормальной. Водка несвежая – это я допускаю, сам еще из анабиоза не вышел, а рыба…
– Ну, тогда придумай что-нибудь. Скажи – под трамвай попал, немного опоздает… – В этот момент взрывотехник увидел выходившую на улицу Олю. – Все, мне некогда!
– Ну как? – спросил он секретаршу, чувствуя, как дрожит голос.
– Обычный рабочий вариант… – безразлично посмотрела на него девушка. – Елена Викторовна купила эту землю вместе с Леонидом Андреевичем.
– С Леонидом Андреевичем?.. Погоди… С Хариным?
– Да…
Репин задумался, словно выпускник на ЕГЭ, у которого учитель отобрал мобильник.
– Толь, мне идти надо… – Оля виновато переступила с ноги на ногу. – У нас летучка скоро. Елена Викторовна не любит, когда опаздывают.
– Погоди еще секунду… А ты его знаешь? Давно он с Ленкой?
– Ну, месяца два… Тоже риэлтор. Очень милый человек.
– Он что, за Ленкой… – Анатолий запнулся, подбирая подходящее слово. – Клеится к ней, короче?
Оля поморщилась.
– Это, вообще-то, не мое дело, но… Цветы один раз дарил… А, еще аквариум… На прошлой неделе.
– Какой аквариум?
– Нервы успокаивать. У Елены Викторовны в кабинете стоит. Красивый!
– А-а-а…
Репин снова умолк.
– Толь, все, я побежала… Извини!