* * *
– Леш… Леша! Ты жив?
Быков проснулся и открыл глаза. Над ним стояла мать и трясла его за плечо.
– В два просил разбудить, а уже половина третьего. Я в магазине была, только вернулась… Есть будешь?
– Буду, мам.
Мать исчезла на кухне.
Лехе приснилась бывшая жена. Она трясла перед его носом испачканным костюмом и букетом антуриумов. Кричала, что он испортил свадебный костюм, а цветы купил мужские. И какая же он после этого неблагодарная скотина, сломавшая ей жизнь. Леха пытался объяснить, что это нечаянно, а с букетом его обманули, но жена не унималась. Но тут в скандал вмешалась мать, разбудив сына.
Оборотень в погонах встал с ложа, потянулся и лениво ткнул кулаком в боксерскую грушу, висевшую на фоне армейского плаката "Никакая девушка не обнимет крепче строп парашюта". Потом, глянув в зеркало, состроил зверское выражение и отправился в ванную.
Через десять минут он, вымытый и выбритый, аки огурец, уже сидел на кухне.
– Сынок, это, конечно, не мое дело… – Мать положила со сковородки в тарелку порцию жареной картошки. – У тебя из-за музея неприятностей не будет?
– Какого музея?
– Ну, ты же говорил, что к профессорам внедряешься. Которые краеведческий музей ограбить хотят…
– А-а-а… Ну внедряюсь. А почему у меня должны быть неприятности?
– Так ограбили же музей! В новостях показывали. Ворвались в масках и все самые ценные экспонаты унесли.
– Да ладно, мам, – поморщился сын. – Утка желтая. В нашем музее ценных экспонатов нет. Среди картин, во всяком случае. Копии сплошные. Кто их воровать станет?
– Не знаю… Но по телевизору разве врут? А профессора твои? Зачем музей грабить собрались, если ценностей нет?
– Люстра в вестибюле висит, бронзовая. На нее, наверно, глаз положили, – прожевав, нашелся наконец искусствовед. – Если в скупку сдать, тыщ на сто потянет. Все, спасибо!
– Не поел совсем, – расстроилась мать. – И не отдохнул толком, после суток-то…
– Некогда. Ждут меня.
Олигарх только вытащил из кармана брелок, чтобы открыть арендованный джип, как его дружелюбно окликнули.
– Минуточку, коллега!
Леха обернулся, автоматически сжав правый кулак для смертоносного удара.
– Старший лейтенант Никифоров, уголовный розыск, – представился подошедший к нему невысокий парень и предъявил удостоверение.
– Да мы знакомы, вообще-то… Чего хотел?
– Поговорить.
– Слушай, давай завтра, а? Сегодня, ей-богу, некогда.
– Можно было б завтра – я бы по телефону позвонил. А надо сегодня. И не просто сегодня, а прямо сейчас. Причем на нашем поле, если не возражаешь. Просто показать кое-что хочу…
Быков бросил взгляд на часы, раздраженно сплюнул и кивком головы указал Никифорову на пассажирское сиденье.
По пути он попытался выяснить, чем может быть интересен, но уголовный опер не ответил, он рассматривал торпеду джипа с таким видом, будто это была неизвестная картина Рафаэля.
Войдя в кабинет, Никифоров жестом указал Быкову на стул возле одного из столов. Над столом висел отпечатанный на компьютере плакат: " Вам плохо? Ломит суставы, сводит мышцы, раскалывается голова? Мы поможем вам! Подпишите признательные показания – и все закончится… " Противоположную стену украшало предупреждение: "Чупа-чупс вызывает привыкание".
Опер уселся напротив и кивнул на очки, торчавшие из нагрудного кармана пиджака оборотня:
– Что, со зрением проблемы?
– Есть немного.
– А как же ты в СОБРе служишь? Там ведь метко стрелять надо.
– Очередями стреляю, по силуэту. Или на звук… Давай по делу, а? Меня ждут.
– А мы как раз по делу. У меня приятель в "наружке" работает. Так он говорит, что внешность лучше всего именно детали меняют. Очки надел, галстук повязал – и совсем другой человек. Не узнать…
Никифоров замолк, ожидая реакции спецназовца. Реакции не было.
– Слушай, а конь твой сколько стоит? – сменил тему сыщик-детектив. – Если не секрет…
– Он не мой. А цену могу у хозяина спросить, если надо. Старик, к чему все эти подводки?
– Да так, любопытно… А что не твой, так это понятно. В смысле, что не на тебя зарегистрирован. Но ездишь-то ты… Да и бог с ним, с джипом этим. Давай, действительно, ближе к делу! Тебе компания "Коттеджи на заказ" знакома?
– Нет.
– Точно?
– У меня квартира есть, на хрена мне коттедж? И на какие шиши?
– Ну, мало ли… – гнул свою линию оперативник. – Может, участочек где-нибудь имеется. У тебя или у родственников… Значит, не знакома такая фирма?
– Нет. Сказал уже.
– А в музее когда последний раз был?
– На той неделе. А нынче что – музеи запрещены?
– И что ты там делал?
– Интересно, а что в музее можно делать? – Быкову уже начала надоедать эта игра в кошки-мышки. – Это не пивная и не универмаг… Картины смотрел, что же еще?
– Замечательно! Коттеджа у тебя нет, но картины в музее ты все же смотрел.
– Нормальная логика… – скривился Леха. – Арбуз сладкий, но ветер северо-западный.
– Давай, кривляйся… А логика железная. Коттеджи плюс музей равняется разбой. Вернее, разбои.
– Че-го?!
– Ну, естественно! "Че-го?" Не буксуй, парень! Себе дороже. Ты в теме, и я это сейчас очень легко докажу.
Сыщик-детектив достал из ящика стола бумаги и положил перед собой.
– Вот! Очень любопытные документики… Договор и акт, согласно которому ты, будучи исполняющим обязанности инспектора по тылу, получил на складе не сорок три комплекта обмундирования, как числится по накладным, а пятьдесят три. Десять из них были переданы частному предприятию "Рассвет". Якобы для нашивки шевронов. А затем следы этих десяти комплектов теряются. Что касается "Рассвета", то он зарегистрирован на гражданина Чепеля, потерявшего год назад паспорт. Понятное дело, ни о каком "Рассвете" данный гражданин знать не знает и слыхом ни слыхивал. Юридический адрес конторы, естественно, липовый… – Никифоров пододвинул документы Быкову. – Твои подписи?
– Ну, мои… – подтвердил слегка обалдевший спецназовец, взглянув на бумаги. – Во, блин…
– Слава богу! Будешь сперва рассказывать, или сразу чистуху писать?
– Ты чего, "чупа-чупса" переел? Какую чистуху?!
– Желательно подробную. Для начала поведай о том, кому передал десять комплектов ворованного обмундирования. Тех самых, которые использовались бандитами при совершении налетов на строительную компанию и на краеведческий музей. А дальше уже легче пойдет. По накатанному.
– Да не знаю я никаких десяти комплектов! Все, что получил, привез в отряд. А шевроны мы сами пришиваем. На хрен нам этот "Рассвет"?.. Этот деятель, со склада который, мне десяток бумажек подсунул. Еще торопил. Говорил, что на какое-то совещание опаздывает. Я и подмахнул, не проверяя… Там, в их бухгалтерии, без бутылки хрен разберешься. Вы его получше тряхните!
– Представь себе, уже тряхнули. Он ничего не знает. Утверждает, что выдал тебе обмундирование в точном соответствии с имеющимися у них на складе документами. То есть пятьдесят три комплекта. И ему почему-то я больше доверяю, чем тебе.
– Это почему же? – возмутился честнейший среди смертных, украдкой в очередной раз посмотрев на часы.
– В том числе и из-за твоих часиков… – Никифоров указал подбородком на его руку. – Тоже не дешевые, надо думать?
– А при чем тут часики?
– Да все при том же! При том же, при чем и ночной клуб, и джип, и очки…
Напарник Бухарова перегнулся через стол и наклонился к самому лицу подозреваемого.
– Хочешь сказать, что на капитанскую зарплату все это приобрел? Или тебе их подарили богатые друзья и исключительно за твои красивые глаза?.. Парень, не гневи господа! Вон, как у тебя пиджачок оттопыривается… В лопатнике, наверно, тоже исключительно зарплата. Может, покажешь? Так, ради эксперимента? Давай! Я свой предъявлю, а ты – свой…
Юрий достал из кармана джинсов кошелек и демонстративно вытряхнул на стол его содержимое – пару смятых сотенных бумажек и несколько монет.
– А теперь свой покажи! Сравним…
Быков, поморщившись, чуть отвернулся. Заметив это, оперативник снова быстро перегнулся через стол и отработанным движением опытного карманника выдернул у него из внутреннего кармана бумажник.
Внутри оказалась пачка пятитысячных купюр.
– Ого! Это, наверное, на обед, да?
– Да не мои это деньги… Занял. Для человека одного…
– Верю! – приложил руку к сердцу опер. – Себе бы не поверил, а тебе – верю… Джип дали покататься, часы дали поносить, очки надел для понтов, а деньги занял для одного человека… На все отмазка имеется! Ты сам-то себе веришь?
Быков промолчал. Действительно ведь, железная логика. Никифоров откинулся на спинку стула и посмотрел на него со снисходительной улыбкой.
– А знаешь, что меня сейчас больше всего занимает? – продолжил он после небольшой паузы. – Почему ты, неглупый вроде мужик, прокол за проколом допускаешь? Не, я не про джип и не про часики… Смотри, что получается! В "Коттеджах" вы облажались реально. Взяли чуть больше ста тысяч, и то случайно, поскольку как раз в это время клиент предоплату внес. Но все равно: для такого уровня операции это даже не ничего. Это еще меньше… Дальше – музей. Снова, вроде бы, все спланировали, а итог – еще плачевнее. В наш музей люди с деньгами не ходят, так что с посетителей вы сняли в общей сложности около пятнадцати тысяч… Смех, да? Но это еще не все! Что касается картины, то тут еще смешней. Ты знаешь, какова рыночная стоимость "Портрета неизвестного с букетом"? Максимум пятьсот евро! И то – за счет рамы.
– Что?! – вытаращился Быков, услышав знакомое название.
– Тебе справку из музея показать? – с деланным участием поинтересовался Юрий, по-своему истолковав реакцию собеседника.
– Значит, правда…
– А ты думал, мы тебя на пушку берем? Нет, я ж понимаю, что не с пацаном зеленым дело имею. А ошибиться каждый может… Н у, так как насчет явки с повинной? Бумагу давать? Зачтется, ты же знаешь.
Леха поднял на оперативника взгляд, полный тяжелой скорби. Словно пленный партизан на эсесовца.
– Как ты правильно заметил, я не пацан зеленый, – тихо, но отчетливо проговорил он. – Поэтому пойду по своим делам. А свои фантазии ты на "Мосфильм" отправь, там кино снимут. Будет что конкретное – звони.
Быков поднялся и шагнул к двери.
– Да куда уж конкретнее! Э-э-э, я тебя не отпускал!
– И что? Стрелять станешь?
Леха, не простившись, отвалил из кабинета.
Стрелять Никифоров не стал. И даже не бросился в погоню.
* * *
Вика пряталась от припекавшего не по-осеннему солнца в тени кустов шиповника, в сквере за гостиницей "Космос". Она все чаще бросала взгляд на часы, укрепленные на фасаде здания гостиницы, и нервно теребила висевший на груди кулон. Алексей уже час как должен был подъехать…
Стрелки совершили полный оборот, и она поняла: ждать больше не имеет смысла. Да, похоже, сестра во всем права…
Рита пришла спустя пятнадцать минут после возвращения Вики с несостоявшегося свидания.
– Эй, принцесса! – окликнула она сестру, скидывая туфли. – А ты почему уже дома?
Отклика не последовало.
Рита прошла в комнату. Вика сидела у стола, уставившись на букет антуриумов, и курила. Эль Греко мог бы написать с нее кающуюся деву Марию, опустившую сигарету, а Тициан – вообще большинство своих картин.
– Понятно, – усмехнулась старшая. – Прошла любовь, завяли помидоры… Девочка плачет – мальчик не пришел… Не пришел?
Вика снова не ответила.
– Так позвони ему! Может, случилось что… Бизнесмен – профессия опасная. Хуже шахтера.
– Он телефона не оставил.
– Предусмотрительный. А офис у него где?.. А живет где?.. Что, тоже не знаешь?
Сестра промолчала.
– Ну, тогда понятно, – усмехнулась Рита, почувствовав вдруг смутное удовлетворение. – Был Голливуд, да весь вышел, стоило только о деньгах заикнуться… Нет, ну почему все мужики – такие козлы? Когда клеится, так прямо орел. Звезду с неба достать – что в лужу плюнуть! А когда до дела доходит, то какие-то несчастные две штуки баксов в долг дать – жаба душит.
– При чем тут деньги? Я же с ним не из-за денег…
– Да ладно тебе… Будто я не видела, как ты на его тачку пялилась. Небось, если б он тогда на стареньких "Жигулях" подкатил, и во двор бы спускаться не стала… А я ведь предупреждала: губу не раскатывай! У этого Леши таких как ты – до Москвы в два ряда построить можно.
– Нет, – упрямо возразила Вика. – Он не такой.
– Такой-такой! С рогами и с бородой… Этих козлов учить надо, чтобы…
Снизу, со двора, донесся громкий звук клаксона.
Вика вздрогнула и, взглянув на умолкнувшую сестру, подскочила к окну. А в следующую секунду, радостно улыбаясь, выбежала в коридор.
Оборотень-олигарх был сух, словно качественный памперс.
– Привет. Я опоздал… Были причины.
– Что-то серьезное?
– Ну да, в общем… Слушай, я тебе сказать хотел…
Леха хотел продолжить признание, что никакой он не олигарх, но осекся: на груди кандидатки на руку и сердце красовался знакомый кулон. Тот самый, что он приметил у студентки из музея… Именно он, без сомнений. Вот те раз…
– Красивая вещь… Откуда она у тебя?
– Сестра на Новый год подарила… Леш, да что с тобой? Что случилось?
– Ничего, – совсем глухо отозвался Быков. – Все в порядке… Я про деньги помню, не волнуйся. Просто на нас налоговая наехала с проверкой. Стуканул кто-то, что ли?.. В общем, пока они работают, я наличку снять не могу. Ты подождешь еще немного?
– Хорошо, хорошо… – успокоила Вика. – Это не сильно горит.
Быков снял очки и сунул их в нагрудный карман.
– Слушай, у меня голова разболелась… Из-за проверки… Отлежаться надо.
– Конечно! Хочешь, с тобой поеду?
– Нет, нет… Это у меня бывает. Нервы. Я позвоню… Завтра.
* * *
Сидя рядом с Быковым в салоне джипа и слушая рассказ друга, автор этюда "Захват в багровых тонах" зеленел от праведного гнева, все больше превращаясь в Шрека.
– Интересный поворот сюжета… – констатировал он, когда коллега умолк. – А ты не ошибся?
– Я этот брелок, то есть кулон… как тебя сейчас, видел. Это самоделка, второго такого не может быть по определению.
– Да, непростая девочка… Поторопился ты. Надо было личность пробить, прежде чем в омут головой. По учетам проверить.
– Ты свою Ленку пробивал?!
– Я ж тебе говорю: подорвался. Не до пробивок было. А сейчас – может, и проверил бы.
– Вот и я… подорвался.
– Понимаю. Ничего, Леха! Это не смертельно. Недаром говорят: лучше молоко в холодильнике, чем корова на кухне. Правда, наука утверждает, что женатые мужчины живут дольше. Но зато холостяки – интересней… А припрет – найдешь себе другую. Короче, поехали!
– Куда? Другую искать?
– Сдаваться, дурень…
Живописец достал мобильник и набрал номер детектива Бухарова.
Выслушав искусствоведов-любителей, борец с "чупа-чупсом" удовлетворенно крякнул:
– Это ж классно! А мы, понимаешь, голову ломаем: какого беса они наш бедный музей вниманием удостоили? Да еще обставились по-взрослому.
– Говорю ж, накладочка получилась, – виновато пояснил автор эротического полотна "Дембель на пляже". – Я ж сам эту чепуху с Ван Дейком придумал.
– На твою чепуху, между прочим, не только бандиты купились. Директор музея после налета сам не свой стал. Ревизию фондов затеял. Ему теперь всюду утраченные шедевры мерещатся. Собирается даже…
Раздавшийся стук прервал оперативника. В дверь просунулась голова участкового Гопченко.
– Работаешь? – спросил он, увидев в кабинете незнакомых людей. – Ну тогда не буду мешать. Позже загляну…
Голова исчезла.
– Игорь! – окликнул опер. – А ну, погоди!
Голова снова появилась в проеме.
– Ты как раз кстати. Зайди на секунду… Космонавтов, семь – не твоя земля, часом?
– Моя. – Вслед за головой в кабинет проник и весь участковый. – А что?
– Ты там такую Вику Захарову знаешь?
– Еще бы не знать… Это ж главные поставщики геморроев на моем участке – Вика да сестричка ее старшая, Ритка. Квартира состоит на учете как притон. Отец по хулиганке срок мотает, а доченьки тем временем развлекаются на всю катушку. Каждую неделю разборки… Вика, между прочим, на той неделе одному деятелю нос сломала.
– Как сломала? – удивился Бухаров. – Кулаком?
– Пепельницей. Хрустальной… Говорит, приставать начал, она и заехала по роже. Капитально заехала! Потерпевший, правда, тоже тот еще фрукт, и вполне по роже заслуживает. Из "травмы" телефонограмма поступила. Заяву он, правда, писать не стал, поэтому материал я "отказал". Вообще сестрички эти по жизни – полные моральные уродки. И, думаю, очень скоро следом за папашей по этапу пойдут… А ты чего ей интересуешься? Никак по твоей линии уже отметилась?
Бухаров посмотрел на Быкова. Тот сидел, опустив голову и понуро глядя в пол, словно минометчик, по ошибке обработавший не то село.
– Нет. Просто всплыла по одному материальчику… Косвенно… Ладно, Игорь, спасибо! А ты чего из-под меня хотел?
– Да бумаги туалетной хотел стрельнуть.
– Обойдешься! Сколько стрелять можно? Свою покупай.
Гопченко сгинул.
– Рита Захарова… – напряг гигабайты Бухаров. – Рита… Рита… Что-то было… А ну, погодите-ка!
Он встал и, быстро подойдя к сейфу, достал оттуда нужную папку.
– Точно! Захарова Маргарита. Работала уборщицей в компании "Коттеджи на заказ"… Тебя, Леша, Юрка Никифоров ведь не зря об этой фирмочке спрашивал. Ее лже-СОБР окучил за несколько дней до налета на музей… Вот все и срослось! Похоже, прав участковый: у них там семейный подряд. Сестрички-наводчицы… – Оперативник снова посмотрел на совсем сдувшегося олигарха. – Ты уже Вике сказал, кто ты на самом деле?
Леха, не отрывая взгляда от пола, отрицательно повел головой.
– Вот и славненько!
– Почему?
– Потому что ты для нас сейчас – единственная реальная зацепка. Будем, как принц Флоризель: ловить председателя на алмаз. На тебя, то бишь. Других подходов к ним нет.
– Погоди! – вскинулся живописец. – А этот деятель из управления тыла, что Лехе липовые накладные подсунул, – с ним как?
Бухаров мрачно усмехнулся и достал из стола ненавистный леденец. Распечатал и сунул за щеку.
– Этот, как ты совершенно справедливо заметил, деятель второй день ни дома, ни на работе не появляется. После того, как Юрасик с ним пообщался. И дедукция подсказывает, что, скорее всего, уже и не появится. Возможно, кормит теперь раков на дне реки где-нибудь в районе железнодорожного моста… Правильно Глеб Жеглов говорил: спрос в нашем деле дорогого стоит. Вопросы вовремя задавать надо, чтобы толк был. Но это лишь с опытом приходит, а Юрасик у нас – молод да зелен. А клиенты наши к работе подходят творчески и ни явных улик, ни опасных свидетелей стараются не оставлять… Так что, Алексей Романович, продолжай оставаться олигархом. У которого есть что брать. Готов рубиться на что угодно, что сестрички очень скоро на тебя наших липовых собровцев наведут.
– А деньги-то ей отдавать? – спросил Быков.