- Понял вас, первый! Боевая готовность на блокпосту "Полная"! Выполняю приказ!
Комбат добавил:
- Штаб части должен знать о любых изменениях в обстановке, посему связь с батальоном перевести в экстренный режим. Доклад с поста через каждые 20 минут, начиная с 4–20! Вопросы?
- Вопросов нет!
- До связи, Затвор-21!
- До связи, Первый!
Жаров продублировал приказ командира батальона по проволочной связи через аппараты "ТАИ-43", запретив до отдельного приказа пользоваться эфиром в целях исключения возможности перехватов переговоров на блокпосту неизвестным противником. Противником, которого, как прекрасно знал предатель и убийца Жаров, в районе ответственности взвода не было.
Знала об этом и Валентина, но так же, как и взводный, продолжала, вести навязанную ей кровавую игру.
Взвод между тем занял позиции для ведения активной круговой обороны. После суеты подъема по тревоге над блокпостом вновь повисла гнетущая, тревожная тишина, сопутствующая черной, безмолвной, горной ночи. Только башни двух БМП водили из стороны в сторону скорострельными пушками. Наблюдатели из боевых машин осматривали подходы к условной линии границы и не видели никого, даже шакалов, которые обычно в это время гоняли стаями со склона на склон.
В 6–00, вне графика, Жарова вызвал командир батальона подполковник Белянин. Он приказал выслать к вертолетным площадкам блокпоста группы прикрытия с сапером, дабы обеспечить безопасную посадку вертолету "Ми-8", на котором он в 6–30 убывает в район Катавана. Старший лейтенант принял приказ к исполнению и вызвал к себе Мансурова. Сержант выглядел уставшим.
Жаров приказал:
- Бери, Оман, по два человека с отделения и своего снайпера. С группой быстро двигай к участку вертолетных площадок. Проверь местность, подготовь встречу "вертушки" с Беляниным!
Мансур кивнул головой:
- Есть, командир, что еще?
- Труп Казанцева к транспортировке в часть подготовили?
Сержант-контрактник усмехнулся:
- А чего его готовить? Засунули в два мешка, прошили суровой ниткой и все дела - грузи хоть в вертолет, хоть в цинк запаивай!
Валентину аж передернуло от цинизма предателей. Ведь это они убили солдата, а сейчас усмехаются, довольные, что сумели убрать ненужного свидетеля. Сволочи. Впрочем, на нее ни Жаров, ни Мансуров не обратили никакого внимания.
В 7–10 вертолет "Ми-8", раскрашенный в желто-зеленый цвет, завис над площадкой Катаванского блокпоста. Пилоты, рассмотрев бойцов, оцепивших район, медленно и плавно посадили винтокрылую машину на бетон, подняв облако пыли. Понадобилось какое-то время, чтобы комбат с начальником штаба и заместителем по воспитательной работе смогли покинуть "вертушку". Сержант Мансуров пошел навстречу, но Белянин остановил сержанта:
- Идем на пост, обо всем доложит Жаров!
Мансур, оставив пару солдат охранять вертолет, повел командования батальона к периметру колючей проволоки.
В 7–40 старший лейтенант встретил комбата на запасных позициях третьего отделения. Комбат приказал показать место гибели солдата. Старший лейтенант повел старших офицеров на позиции первого отделения.
Остановился примерно посередине траншеи:
- Вот здесь, товарищ подполковник, пуля снайпера настигла рядового Казанцева.
- Он находился в дежурной смене?
- Никак нет!
Комбат удивился:
- Нет? А что же тогда Казанцев делал на позиции?
В разговор вступил Мансуров:
- Разрешите, я доложу?
- Докладывай!
- Дело в том, что ночью у солдата внезапно поднялась температура, и он подошел ко мне, я в это время исполнял обязанности старшего смены, и попросил жаропонижающих препаратов. После короткого осмотра, убедившись в том, что у Казанцева действительно высокая температура, я сообщил об этом командиру взвода, дав солдату таблетки аспирина.
Жаров добавил:
- Я в это время, закончив ночной обход караула, возвращался на командный пункт. Тут вызов Мансурова. Прибыв сюда, я повел Казанцева в главный блиндаж, где его осмотрели сначала связист Губочкина, а затем и штатный санинструктор. Затем, приказав оборудовать отдельное место для больного в укрытии первого отделения, отправил Казанцева с Мансуровым в блиндаж сектора контроля Шунинского ущелья, и через какое-то время вдруг выстрел и доклад сержанта о том, что рядовой убит. Сразу же поднял взвод по тревоге и доложил о происшедшем вам!
Комбат проговорил:
- Ясно! Можешь не продолжать!
И спросил:
- Откуда, по-твоему, стрелял вражеский снайпер?
- По моим расчетам, из трещины, рассекающей противоположный от нас склон Катаванского ущелья, или с террасы, которой заканчивается трещина.
Подполковник поднял к глазам бинокль, внимательно осмотрел названный участок. Затем посмотрел на место, где был убит солдат, согласился:
- Да. Скорее всего, оттуда. Но что означает этот выстрел? Боевики впустую не палят. Смысл какой? Хотя… но об этом позже! Так, сейчас командиру взвода написать подробный рапорт о гибели рядового Казанцева, заместителю по воспитательной работе обойти позиции, оценить морально-психологическое состояние личного состава, при необходимости провести работу по повышению боеготовности подразделения. Мы же с начальником штаба осмотрим весь пост. Через час встречаемся на командном пункте блокпоста. Вопросы?
Вопросов у подчиненных не было. Офицеры разошлись выполнять поставленную им задачу.
В 9–00 комбат с начальником штаба вошли в блиндаж командира взвода, присели на диван. Белянин обратился к Губочкиной:
- Как дела, Валентина? Так, по-моему, тебя зовут?
- Так точно, Валентиной, товарищ подполковник! А дела? Какие могут быть дела после ночного происшествия? Ведь солдата убили практически минут через пять, как я осматривала его, разговаривала с ним. Молоденьким он был, товарищ подполковник! Ему бы жить и жить, а тут выстрел - и все!
- Да, сержант, выстрел - и все! Но мы на войне, а на войне, к сожалению, потери неизбежны.
- Но здесь-то, Александр Сергеевич, до этой проклятой ночи всегда все было спокойно. Почему ночью появился этот снайпер? Кто он и зачем стрелял?
Подполковник поднялся:
- Снайпер, Валентина, как раз и стреляет затем, чтобы поразить цель, а цель - это человек, солдат или офицер.
Вошел заместитель по воспитательной работе, доложил:
- Поговорил я, Александр Сергеевич, с личным составом. Бойцы, конечно, подавлены гибелью товарища, но признаков паники нет. Морально-психологическое состояние сержантов и рядовых удовлетворительное. Личный состав готов продолжать выполнять боевую задачу.
- Хорошо, присаживайся на кровать.
Комбат повернулся к Жарову, устроившемуся за столом:
- Ну, что, взводный, закончил писать рапорт?
Старший лейтенант подписал лист бумаги, исписанный с обеих сторон, протянул его командиру части:
- Вот рапорт, товарищ подполковник! Он в полной мере отражает то, что произошло на посту в прошедшую ночь. При необходимости его могут подтвердить сержанты Мансуров и Губочкина, а также рядовой Демидов, несший службу в БМП углового капонира.
Белянин спросил:
- А вы всегда, Жаров, в темное время суток до предела ослабляли пост, или в ночь с двадцать второго на двадцать третье число было сделано исключение?
Старший лейтенант ожидал подобного вопроса, поэтому ответил, не задумываясь:
- Согласно инструкции по организации несения службы на блокпосту, состав караула и режим несения службы определяет начальник поста, исходя из конкретной обстановки. До сих пор она не вызывала опасений, поэтому мною было принято решение выставить по два человека на каждый из двух секторов, со сменой через четыре часа. Кроме того, ночью я лично проверял службу постов, а также самостоятельно вел наблюдение за Катаваном из блиндажа, что может подтвердить сержант Губочкина. Также хочу отметить, наблюдатели на постах должны лишь заметить приближающуюся со стороны сопредельного государства или с нашей стороны потенциальную угрозу. Отражение ее лежит на всем взводе и приданных ему дополнительных силах, в частности отдельного минометного расчета. Ночью, после выстрела вражеского снайпера и объявления мной тревоги на блокпосту, личный состав занял боевые позиции в считаные минуты, точнее, в течение трех минут, и был готов принять бой в окружении! Посему, на основании всего вышеизложенного, не считаю, что выставлением минимального количества постоянных наблюдателей я ослабил боевые возможности взвода. Случись масштабный штурм позиций блокпоста, подчиненное мне подразделение сумело бы отразить его и не допустить прорыва противника на территорию Российской Федерации.
Комбат махнул рукой:
- Ладно, ладно. Говорить мы все мастера.
Подполковник передал рапорт Жарова начальнику штаба:
- Значит так, Жаров, прямо сейчас начинаешь перегруппировку взвода на позициях блокпоста. Конкретно, выделяешь из каждого отделения по штатному снайперу и лучшему стрелку, дабы создать отдельную снайперскую группу, задачей которой станет наблюдение за Катаванским перевалом. Мы не должны допустить, чтобы вражеский стрелок продолжил обстрел поста!
Старший лейтенант спросил:
- Значит ли ваше указание, что группа при обнаружении снайпера на сопредельной территории может открыть огонь на уничтожение этого стрелка?
Комбат подтвердил:
- Да, старший лейтенант, считайте полученное указание за приказ при появлении агрессии с сопредельной стороны открывать ответный огонь на полное поражение как отдельных стрелков, так и вероятных групп противника!
- Но… мне нужно письменное распоряжение, товарищ подполковник, все же стрелять, если что, придется по чужой территории?!
Белянин повернулся к начальнику штаба:
- Николай Вячеславович, нарисуй быстренько приказ на открытие ответного огня. От руки напиши, я подпишу. В части оформишь все как положено!
Подполковник Варихин присел за столик рядом с Губочкиной, быстро набросал приказ, комбат подписал его и передал Жарову:
- Держи! Этого, надеюсь, достаточно?
Старший лейтенант ответил:
- Так точно!
Комбат взглянул на заместителей:
- Кажется, здесь все! Главное решим в части! Следуйте к вертолету!
Вновь обратился к Жарову:
- Организуйте загрузку тело погибшего солдата и дополнительно из состава третьего отделения, которое на блокпосту выполняет, по сути, пассивную роль оперативного резерва, отдельный, сменный дозор по контролю над вертолетными площадками, а заодно и для раннего обнаружения вероятного противника, если таковой решит объявиться с тыла!
Старший лейтенант козырнул:
- Есть, товарищ подполковник, разрешите выполнять?
- Выполняй, Жаров, выполняй.
Комбат вышел из блиндажа. Еще раз осмотрев через оптику Катаванский перевал, направился через запасные позиции третьего отделения к вертолетным площадкам.
Валентина от двери блиндажа проводила его взглядом.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава первая
Гарнизон у станицы Разгульной. Четверг, 23 сентября. 9–00.
Юрий Бекетов и Кристина проснулись одновременно в спальне, густо залитой ярким солнечным светом. Настроение у влюбленных было прекрасным.
Юрий, нежно гладя упругую грудь любимой, спросил:
- Ну как, милая, я не разочаровал тебя?
- Что ты, Юра? Все было просто замечательно, и, заметь, без всякого спиртного.
- Так и знал, ты отметишь сей факт.
- Но ведь это же правда!
- Правда, не спорю!
Женщина потянулась:
- Как же хорошо иметь свое отдельное жилье. Маленькую такую уютную квартирку, где никто и ничто не может помешать делать то, что захочется, правда?
- Правда! Но чтобы заиметь то, что ты с восторгом описала, надо сделать самую малость - стать мужем и женой!
- Всего-то?
- Разве этого мало?
- Это очень много, Юра! Не забывай, у меня…
Капитан закрыл рот женщины ладонью:
- Не продолжай. Я прекрасно знаю, что у тебя дочь, и мы, как мне кажется, уже данную тему и обсудили, и закрыли!
Кристина поцеловала Юрия, спросила:
- Что будем делать днем?
Капитан пожал плечами:
- Да что угодно! По мне, я предпочел бы весь день провести в постели.
Кристина возразила:
- Нет, так не пойдет! Можно пресытиться, и в результате надоесть друг другу, а я не хочу этого!
- Ну… тогда поедем в станицу! Все какое-никакое разнообразие!
Женщина усмехнулась:
- Да, разнообразия там много!
- Предложи что-нибудь сама.
- Сама? Хорошо, попробую…
Речь Кристины оборвал сигнал вызова на мобильном телефоне Бекетова. Капитан взял с тумбочки мобильник, взглянув на дисплей, сказал:
- Крабов! И чего ему надо, ведь знает, что мы вместе?
Ответил:
- Привет, Краб! Тебе что, больше делать нечего, как звонить мне тогда, когда не надо?
- Привет, Бекет! Извини, конечно, но в части чрезвычайное происшествие!
- Что? Еще одна рота сгорела?
Капитан Крабов не принял шутливого тона друга:
- Да, нет, Юра, хуже. Ночью снайпером со стороны Катавана обстрелян блокпост, убит рядовой Казанцев.
- Вот оно что. Дальше?
- Комбат с замами вылетел на пост, предварительно объявив с четырех утра в батальоне общий сбор. Тебя ротный решил не беспокоить, но сейчас обстановка изменилась. Белянин связался с батальоном и приказал по прилету своему собрать всех офицеров нашей роты. К тому же в штабе вертится представитель управления разведки округа. Чувствую, ждут нас времена сложные. Ротный попросил вызвать тебя. Посыльный, понятное дело, в общагу вхолостую слетал, поэтому звоню сам.
- Когда должен прилететь комбат?
- Где-то через полчаса. Нас собирают в его кабинете в 9–40.
- Понял, Кирилл, буду.
- Так и передам Фирсову.
- Отбой!
- Давай!
Кристина, увидев, что настроение Бекетова ухудшилось, тревожно спросила:
- Что, замполит за вчерашнее начал расследование?
- Нет, Кристя. Ночью обстреляли блокпост, убит солдат!
- Да ты что?
- Вот и что! Комбат собирает офицеров нашей роты. Так что все наши планы летят, похоже, к чертям! Но, может, еще не все так плохо. После совещания обстановка прояснится. Я пойду в часть, а ты, пожалуйста, дождись меня здесь, хорошо?
Родимцева согласилась:
- Хорошо. Только в магазин схожу, надо продукты купить. Одной любовью мы долго не протянем.
- Купи.
Капитан встал, достал из накладного кармана 2000 рублей, положил их на тумбочку:
- Вот то, что у меня с собой.
- Не надо, у меня есть.
- Что значит, у меня, у тебя?
- Все, все, молчу!
- Вот так-то лучше!
Кристина неожиданно спросила:
- А как ты себя чувствуешь?
- Не понял?
- Я об отравлении. Голова не болит?
- Нет! Ничего не болит!
- И все же лекарства, что прописал наш капитан, выпей. Они на кухне, на столе. Ровно столько, сколько надо принять утром. Перед обедом я еще приготовлю.
Капитан поморщился:
- Кристя, кто же с утра пьет таблетки?
- А что, с утра пьют только воду или водку?
- Опять за свое?
- Сам провоцируешь! А лекарства, прошу, прими!
- Ну, раз просишь, приму!
Бекетов прошел в ванную комнату. Чтобы принять душ, пришлось устраиваться в сидячей ванне. Неудобно, но терпимо. После душа быстро побрился, освежился импортным, мягким по запаху одеколоном, вышел в кухню, проглотил стопку лежащих на столе разнокалиберных и разноцветных таблеток, запив водой из чайника. В гостиной облачился в повседневную форму. Подумал: надо получить новый камуфляж, а то как-то непривычно в туфельках, брюках "на выхлоп" да рубашке с фуражкой. Вид не боевой, а штатский какой-то!
К нему вышла Кристина.
- Я провожу тебя.
- Проводи.
Женщина вышла вместе с капитаном в прихожую, поцеловала его, пожелав:
- Удачи, Юр, и… скорого возвращения!
- Конечно. До встречи!
Бекетов покинул квартиру, направившись в часть.
Вошел в командирскую палатку первой роты, где собрались все офицеры подразделения, за исключением, естественно, старшего лейтенанта Жарова.
Юрий поздоровался, присел на лавку за столом совещаний.
- И когда это произошло?
- Обстрел или объявление общего сбора?
- Обстрел.
- Около четырех часов.
- Странное время. Днем вражеский снайпер мог спокойно положить человек пять. Но он стреляет ночью. В наблюдателя!
Фирсов поправил подчиненного:
- Казанцев не стоял на посту. Он случайно оказался в траншее.
Капитан удивился:
- Как это - случайно? Случайно ночью на блокпосту ничего не происходит.
Он обвел глазами взводных:
- Каждый из нас дежурил там и знает это.
Ротный проговорил:
- На этот раз произошло.
И объяснил Бекетову отдельно, что и как случилось на блокпосту, так как остальные офицеры уже знали ситуацию.
Бекетов удивился еще больше:
- Но тогда что получается? Снайпер, вышедший на позицию, бьет первую попавшую в прицел цель? Причем солдата валит, а Мансура, который находится рядом, щадит? Но ладно, допустим, Мансур юркнул в ячейку и скрылся из сектора ведения огня снайпера. Но на хрена тот стрелял по солдату, обнаруживая свое присутствие? Ради одной жертвы он не пошел бы на позицию. И вообще, откуда он взялся, этот снайпер?
Фирсов подошел к Бекетову:
- А вот это, Юра, надеюсь, мы совсем скоро узнаем от комбата и майора разведуправления округа. Последний не просто так заглянул в гарнизон, он прибыл в батальон. И сейчас в штабе так же, как и мы, ждет прибытия с блокпоста Белянина.
- Собирают всех офицеров части?
- Для всех общее построение, для нас, нашей роты, отдельное совещание.
- Понятно.
- А раз понятно, кури пока.
Бекетов достал пачку, прикурил сигарету, взглянув на офицеров. Те сидели спокойные внешне, но чувствовалось, что каждый испытывает дискомфорт. Дискомфорт, вызванный каким-то странным, необъяснимым и в то же время определенно что-то означавшим изменением общей обстановки на посту. Было ясно, что снайпер не случайно бил по позициям взвода, но цель его одиночного обстрела являлась для всех загадкой, потому как выходила за рамки любой нестандартной ситуации. Решение неизвестного стрелка не поддавалось никакой логике, и это настораживало. Вводило в непонятку. А для спецов нет ничего хуже мутняка, вот такой непонятки.
В 9–30 офицеры роты услышали рокот вертолета, и тут же по внутренней связи позвонил дежурный по батальону, сообщивший о прибытии командира части и объявивший построение перед штабом всех офицеров батальона. Ротный приказал заместителю и взводным следовать к управлению войсковой части.
В 9–40 офицеры 56-го отдельного батальона специального назначения стояли в две шеренги спиной к штабу. Из-за казарм полка внутренних войск показался подполковник Белянин с начальником штаба Варихиным и замполитом Индюковым. Заместитель по снабжению, оставшийся на время отсутствия Белянина за командира, подал команду:
- Товарищи офицеры!