- Это не совсем так. И комбат, и многие офицеры вашей части категорически не допускают даже мысли о том, что капитан Бекетов способен на предательство. И озвученные мною выводы весьма широко обсуждаются в офицерской среде. Но, к сожалению, этого недостаточно. Главное все же улики. А вот они все против вас.
Капитан потянулся к очередной сигарете:
- А иначе и не могло быть, если меня кто-то решил подставить. Вам не кажется?
- Мне никогда и ничего не кажется, капитан. Но в ваших словах присутствует логика. Надеюсь, с вашей помощью мы сможем сделать тот самый правильный вывод. Первоначальную беседу считаю завершенной. Я оставлю вам папку, в которой находятся листы с вопросами, на которые я попрошу вас дать подробные, письменные ответы. Сам же с бригадой займусь работой по плану. Где-то в 16–00 мы вновь встретимся.
Следователь поднялся и вышел. Бекетов вдруг почувствовал, что в конце концов ему удастся защитить честное имя и вырваться из сетей капкана, умело расставленного врагами. А ведь надежда эта родилась из простых слов обычного следователя.
Весь день Бекетов отвечал на вопросы, которые были оформлены в вопроснике следователя. Отвечал правдиво, по большому счету, капитану стыдиться было нечего. Касаткин прибыл ровно в 16–00, как и обещал. Присел за стол, закурил. Взглянул на Бекетова:
- Устали, Юрий Семенович?
Офицер пожал плечами:
- Да нет. Нудно, конечно, но что поделать, сам виноват.
Полковник вздохнул:
- А я вот устал!
И неожиданно спросил:
- Скажите, Юрий Семенович, вам частенько приходилось проникать в общежитие через окно?
Капитан удивленно посмотрел на следователя:
- Приходилось, а что?
- Хочу уточнить одну деталь. Но перед этим еще один вопрос: как давно вы наводили в комнате капитальный порядок? Например, мыли окна, подоконник, полы?
- Да давненько! Так, косметическую уборку проводил регулярно, а вот окна мыть? Такого и не припомню. Хотя, нет, по весне как-то во время субботника мыл.
Следователь кивнул головой:
- Ясно. Но вернемся к первому вопросу. Так, значит, вам частенько приходилось проникать в комнату общежития через окно. С чем это было связано. С женщинами?
Бекетов усмехнулся:
- Да, нет. Больше после посиделок с друзьями. Знаете, как это бывает? Собираемся после службы литрушку раздавить, устроимся у кого-нибудь на квартире, у кого жена в России, ну и понеслось. Планируем часа два посидеть, но литрухой дело не кончается. Потом карты, и так до часу, до двух! Возвращаешься, когда общага уже закрыта. Ну и чтобы не будить дежурную, в окно, благо номер на первом этаже.
Следователь вновь утвердительно кивнул головой:
- Означает ли это, что вы постоянно держали окно открытым?
- Нет! Только когда уходил. Вернувшись, закрывал.
- Так днем окна почти всегда были закрыты?
- Не почти, а всегда!
Полковник стряхнул пепел:
- Вас с блокпоста доставили прямо сюда, на гауптвахту?
- Нет. Сначала в санчасть, где фельдшер Крабова обработала рану, полученную при так называемом аресте, затем провели в номер, где я принял душ и переоделся в повседневную форму. Камуфляж не знаю где, наверное, изъяли!
- И вы не подходили к окну?
- Как я мог к нему подойти, если за мной следил конвой? Да и зачем мне было к нему подходить?
- А окно перед вылетом на блокпост было закрыто?
- Да.
- Вы уверены в этом?
- Абсолютно. Если б я оставил его открытым на неделю, то по возвращении пыль пришлось бы лопатой из комнаты выгребать. Здесь часто бывают пыльные бури. А почему, извините, вас так интересует это окно?
Касаткин ответил просто:
- Потому что при обыске в номере обнаружили 30 000 долларов. При этом ни на купюрах, ни на подоконнике, который был тщательно протерт, ни на самой раме и стеклах не обнаружено ни единого отпечатка чьих-либо пальцев. Уж ваши, в любом случае, должны бы иметь место. Но и их нет!
Капитан спросил:
- И что из этого следует?
Полковник улыбнулся:
- То, что деньги вам подбросили! Вопрос, кто?
Бекетов ответил не задумываясь:
- Те, кто решил подставить меня на блокпосту и заранее планировал операцию у Катавана.
Полковник согласился:
- Скорее всего, так!
Бекетов воскликнул:
- Но тогда получается, я не виноват?
- Факт подброса денег очевиден, но это еще не снимает с вас ответственности.
Капитан вновь опустил голову:
- Понятно!
Следователь резко сменил тему:
- Скажите, Бекетов, когда вы отдавали приказ Жарову действовать по сигналу "Факел", при этом кто-нибудь, кроме Мансурова, в блиндаже присутствовал?
Юрий задумался, вспоминая. Ответил:
- Нет.
Полковник спросил:
- А сержант-связист Родимцева?
- Она в это время вышла, доложив о неисправности линии проволочной связи. Вышла, чтобы найти и устранить неисправность.
За Юрия продолжил полковник:
- И как только она вышла, вы поставили задачу командиру первого взвода?
- Так точно! И я уже докладывал об этом.
- Но почему вы решили использовать какой-то сигнал? Остальным подчиненным была поставлена стандартная задача действовать по обстановке после вашего личного приказа, а Жаров вдруг получает сигнал "Факел"? Что это означает?
Капитан объяснил:
- Если вы изучали порядок дислокации подразделений на посту, то наверняка заметили, что все основные позиции правого фланга находилось в пределах моего личного контроля и управления. А вот в отношении позиций левого фланга возможности эффективного управления не имел. А посему при появлении банды влиять на обстановку не мог. Поэтому я объяснил Жарову, что при появлении банды в ущелье он должен немедленно доложить мне об этом. И далее, получив сигнал "Факел", начать отражение прорыва. Вступи он в бой, и я знал бы, что делать далее. Однако произошло непредвиденное! Вместо того, чтобы валить банду, Жаров увел взвод на запасные позиции, где мной вообще не предусматривалось сосредоточение каких-либо сил!
Полковник, как всегда, внимательно выслушал капитана.
- Получается, Жаров нарушил приказ?
- Да.
- Но он утверждает, что сигнал "Факел" означал, что боевики решили пробиваться по верху, и он должен был как раз перекрыть направление нанесения бандитами удара с тыла блокпоста! И если б не этот сигнал, то он оставался бы на месте. Что в итоге позволило бы пресечь попытку прорыва банды, даже при нанесении поддерживающего удара боевиков на посту со стороны Катавана. Два взвода плюс минометное отделение и две боевые машины пехоты вполне могли на хорошо оборудованных позициях выдержать бой даже против полноценного батальона! Однако оборона блокпоста вдруг распалась как карточный домик, и боевики, понеся незначительные потери, сумели выполнить свою задачу.
Вновь Бекетов почувствовал обреченность своего положения. Поэтому не выдержал:
- Знаете, полковник! Прекращайте ломать комедию! За выполнение боевой задачи на блокпосту отвечал я? Я! Из-за бардака, допущенного мной, солдаты погибли? Погибли! Так какого хрена тянуть следствие? Во всем произошедшем на посту виноват я. И я готов ответить! Вот только связь с боевиками, предательство вам придется доказать! Но это может быть выделено, как у вас говорят, в отдельное производство! Пишите протокол о допущенной мной халатности. Я не желаю больше отвечать ни какие вопросы! Надоела эта порнуха!
Бекетов поднялся, отошел от стола, упал на кровать, заложив руки за голову, закрыв глаза:
- Сильно болит голова. Оставьте меня.
Поднялся и полковник:
- Ну, что ж, Юрий Семенович, отдыхайте. Я вам врача вызову, чтобы боль снял. Ломать комедию, как вы выразились, я прекращаю. К протоколу мы еще вернемся чуть позже. Думаю, недолго вам оставаться в этой камере. До свидания.
Капитан промолчал. Полковник вышел из камеры, покинул территорию гауптвахты. На аллее, ведущей к штабу батальона, следователя ждал подполковник Белянин. Касаткин подошел к нему.
Комбат спросил:
- Ну что, Петя?
Полковник неожиданно улыбнулся:
- Ничего, Саша.
- В смысле?
- Мы можем здесь говорить спокойно?
- Конечно.
- Бекетов не виновен. Его подставили, это очевидно. Подставили не без активного участия Жарова и Мансурова, а также одного твоего солдатика.
Комбат удивился:
- Солдатика?
- Да, Саша. Бригада, утром вновь обследовавшая позиции блокпоста и в первую очередь "БМП-2", установила, что оружие боевой машины было выведено из строя в ночь прорыва, и как раз тем самым солдатиком, о котором я сказал.
- Но кто он?
- Некий рядовой Демидов. Который по опросам сослуживцев состоял кем-то вроде адъютанта Жарова. Кстати, и во время гибели твоего Казанцева от выстрела снайпера на посту находился все тот же Демидов с Мансуровым. Но это к слову. Вот такие дела. Но и это еще не все. Ты раньше не замечал, как между собой общаются заместитель по воспитательной работе Индюков и все тот же Жаров?
Комбат удивленно взглянул на товарища:
- Как общаются. Обычно!
- Да нет, подполковник. Не совсем обычно. Есть данные, что их отношения более тесны, нежели отношения, которые должны иметь место между начальником и подчиненным.
Белянин воскликнул:
- Так давай вызовем в кабинет Индюкова и выясним, что за дела у него с Жаровым!
- Э, нет, Саша. Ничего подобного мы делать не будем. Напротив. В 18–00 соберешь совещание офицеров части, а до этого через того же Индюкова пустишь слух, будто Бекетов во всем признался. Во всем, кроме того, что имел связь с бандитами и что является предателем. В общем, согласился, взять вину за произошедшее на посту на себя. А следственная бригада, мол, за это зацепилась. Ведь, по идее, мы должны как можно быстрее закрыть дело. Вот прессуем Бекетова.
Комбат тряхнул головой:
- Ничего не понимаю. Но он же не виновен?
- А доказательства, Саша. Чтобы оправдать твоего капитана, надо найти настоящего крота! Я уверен, что это Жаров, но у меня нет улик. Так помоги получить их.
- Но как, Петя?
- Надо, чтобы истинный преступник расслабился и допустил ошибку. Так что пусти дезинформацию среди офицеров.
- Хорошо. Сделаю. А дальше что?
Полковник пожал плечами:
- Посмотрим.
- А Демидова ты обрабатывать не собираешься?
- Пока нет. Пусть и он успокоится. Пусть все в твоем батальоне успокоятся. Бекетов взял на себя вину, дерзит следствию, не желает отвечать на вопросы, ведет себя неадекватно. Бригада прокуратуры вскоре намерена закрыть дело. Остается только выполнить кое-какие формальности. Вот что должно стать известно твоим офицерам. Всем офицерам и прапорщикам.
- Но ты продолжишь работу?
- Ну, естественно, что за вопрос? Ты мне нужный фон создай и выстави бригаду в роли группы этаких службистов, которым нужно только одно - закрыть дело. А Бекетов, вольно или невольно, сам сует в петлю свою шею. Тебе все ясно, Саша?
Комбат задумчиво потер лоб:
- Не знаю. Но то, что ты просишь, сделаю.
- Сделай, дорогой, сделай.
Офицеры разошлись. Следователь направился в штаб полка внутренних войск, откуда он сделал накануне один важный запрос в службу радиотехнической безопасности ФСБ Северо-Кавказского административного округа. Белянин же прошел в штаб, где приказал дежурному по батальону объявить офицерам сбор в учебном классе на 18–00.
Известие о срочном совещании застало старшего лейтенанта Жарова возле парка боевых машин, когда он, достав сотовый телефон, хотел вызвать Губочкину. До этого ему позвонил Расул и сообщил, что в станицу прибыл сам Фараон. Он желает встречи с русским, спасшим жизнь его брата. Жаров решил ехать домой к Расулу вместе с Валентиной, чтобы после встречи с полевым командиром отдать связистстку кавказцам. Она свое отработала, и от нее следовало избавиться. Но Мансур, подошедший со стороны палаток и передавший неприятную новость, заставил оборотня положить мобильник обратно в карман камуфлированной куртки.
Жаров, выслушав заместителя, спросил:
- Не узнал, для чего комбат собирает совещание?
- Гошу к штабу послал, может, что и пронюхает. Известий о том, что сегодня делала следственная бригада, не поступало?
- Откуда? Или от кого? Но думаю, бригада просто выполняет положенные в этих случаях мероприятия. Ведь им же надо собрать улики, чтобы гарантированно отправить нашего гордого Бекета в места, как говорится, не столь отдаленные? Надо! Вот и собирают их. Больше следакам там делать нечего.
Явился солдат-подельник. Передал информацию о том, что совещание собирает командир по настоянию главного следователя. Опустив Демидова, Жаров задумался.
Его размышления прервал Мансуров:
- Что бы это значило, Игорь?
Старший лейтенант пожал плечами:
- А черт его знает?
Сержант предположил:
- Может, следаки на посту чего обнаружили?
- Чего они могли там обнаружить?
- Да вроде ничего.
- Ты, Мансур, не суетись. Нас с поста во время прорыва убрал Бекетов. Но, узнав от Родимцевой, что блокпост подвергся атаке, прикрывающей прорыв банды Шамиля, мы вернулись и успели завалить с десяток бандитов.
Мансуров почесал затылок:
- Тебе не кажется странным, что следователи ни разу не спрашивали, почему мы не выходили на связь, когда отходили от позиций? Ведь Бекетов наверняка сказал, что вызывал нас. Ну, если не меня, то тебя точно.
Жаров ответил спокойно:
- Не спрашивали, спросят. Только нас, Мансуров, ведь никто не вызывал. Не так ли?
- Так, но…
- Никаких "но"! Все будет пучком! Бекету не оправдаться. Там более, Индюк вовремя успел бабки ему подбросить. А это очень веская улика! Откуда у какого-то взводного могут взяться тридцать тысяч долларов?
Старший лейтенант ехидно рассмеялся.
В 18–00 он уже сидел среди взводных своей роты в учебном классе штаба батальона. Совещание прошло быстро. Комбат сразу предоставил слово полковнику Касаткину. Следователь сообщил, что Бекетов признал свою вину в совершении преступления, повлекшие за собой тяжкие последствия. Офицеры неодобрительно взглянули на полковника, но тот невозмутимо продолжил:
- Итак. Следствию ясно, почему подразделение капитана Бекетова не выполнило боевой задачи на блокпосту. Капитана в ближайшее время переведут в следственный изолятор военной прокуратуры округа, где предъявят обвинения. После чего он предстанет перед судом военного трибунала. Также вышестоящим командованием будут рекомендованы меры наказания командира батальона, роты, отвечающей за несение службы на блокпосту, а также их заместителей по воспитательной работе.
Закончив речь, полковник объявил совещание закрытым, несмотря на то, что у офицеров было много вопросов как к Белянину, так и следствию. Их никто не стал слушать.
Войдя в свой кабинет, подполковник Белянин устало присел в кресло. Следователь находился тут же. Комбат сказал:
- Не понимаю я тебя, Петя.
Касаткин ответил:
- Скоро все поймешь. Мне нужно, чтобы ты срочно и скрытно подготовил штурмовую группу исключительно из опытных, боевых офицеров, которым полностью доверяешь.
Комбат удивленно переспросил:
- Группу? Штурмовую?
Следователь подтвердил:
- Да, причем срочно и скрытно, сосредоточив ее, скажем, возле складов вещевого имущества. Место там тихое, для нас подходящее. Группа должна состоять из пяти человек и быть мобильна.
- Что ты задумал, Петя?
- Ты сделай то, что я сказал. Потом все узнаешь. Одно уточнение: в группе должны быть только офицеры и прапорщики. Ты давай, займись формированием штурмовиков, а я пока по своему плану поработаю. В 21–00 встретимся у вещевых складов. Вооружение группы - штатное, цель - штурм слабо укрепленного, скорее всего отдельно стоящего здания.
Комбат встряхнул головой:
- Ничего не понимаю.
- Ничего. Работай, все будет нормально. А объяснения моим действиям ты получишь в полном объеме.
Выйдя из кабинета, а затем и из штаба батальона спецназа, Касаткин достал мобильный телефон, нажал клавишу вызова нужного абонента:
- Володя?
- Я, Петр Владимирович.
- У тебя все готово?
- Конечно, мы уже приступили к слежению.
- Хорошо. Будь предельно аккуратен и осторожен, малейший сбой в нашей работе может привести к провалу.
- Я это прекрасно понимаю.
- Тогда удачи тебе, Вова, жду сообщений.
- Принял, товарищ полковник.
Полковник военной прокуратуры, отключив мобильник, присел на скамейку, стоявшую вдоль аллеи, закурил, глубоко задумавшись.