Изнурительная жара туманила мозг, расслабляла тело, но терять контроль над собой было нельзя. Погоня, погоня, погоня!
Дорога у подножия склонов проходила вдоль таких пропастей, что дух захватывало: колоссальные обрывы вели, казалось, прямиком в ад.
Возле одного разлома Василек, когда-то учившийся на геолого-разведочном факультете, нашел перепад слоев такой крутизны, что, не выдержав, закричал Скифу:
- При таких деформациях нет ничего удивительного, что эта зона сейсмически опасна!
Однако Скиф на это никак не отреагировал. Сейчас он думал только о том, как спасти Ольгу.
Обрыв отталкивал и одновременно притягивал своей бездонностью.
Дорога привела к огромной пещере, переходившей в своеобразные галереи. По всему было видно, что совсем недавно здесь стояли лагерем моджахеды: в пещере и на примыкающей к ней площадке еще дымились костры, валялись тюки, ящики из-под снарядов, разная утварь…
К Скифу подъехал Василек.
- Может, передохнем? - спросил он с надеждой в голосе.
- Не успели! - не услышал вопроса Скиф. - Похоже, здесь отряды Хабибуллы стояли. Надо спешить…
- Размечтался! - обиделся за невнимание Василек. - На этих-то кэмелах?.. Задницей уже и так хоть гвозди забивай…
Скиф открыл было рот, чтобы выругаться, но в эту секунду на перевале раздались взрывы.
Капитан с остервенением погнал верблюда туда. За ним помчались десантники. Преодолев затяжной подъем, они вышли к небольшому плато, покрытому зеленым бархатом травы. С другой стороны к плато спускалась не очень широкая, хорошо замаскированная самой природой дорога - она с трудом просматривалась среди вздыбившихся и нависающих над ней скал. И если бы не доносящийся оттуда рев дизелей, не интенсивная стрельба и не поднимавшийся черным столбом дым, дорогу вряд ли можно было бы разглядеть. В самом узком ее месте моджахеды устроили засаду, на которую наткнулись самоходки. Выстрелом из гранатомета был подбит шедший вместе с ними бензовоз. Теперь он горел, расчленив колонну на две части, одна из которых вела бой с засевшими в скалах душманами.
Увидев всадников, оторопевший офицер в обгорелой и изодранной камуфляжной форме замахал руками и закричал:
- Эй, верблюжий десант, куда лезешь! По скале размажут, как масло по бутерброду. Давай назад! Мы вертолеты вызвали, сейчас духам дадут прикурить!
Заметив, что из-под бензовоза в сторону машин течет горящая струя бензина, Скиф спрыгнул с верблюда. Бросившись к первой от бензовоза самоходке, он выгнал водителя и, сев за рычаги, стал таранить бензовоз. Он едва успел столкнуть машину в глубокий овраг, как та взорвалась. Тем временем танкисты быстро загасили горящий бензин на дороге. Послышался стрекот "вертушек". Гул все нарастал, и вертолеты неожиданно появились из-за соседней горы. Первая пара с крутого разворота ударила "нурсами", за ней вторая, третья, четвертая. Скалы гудели от взрывов, и Скиф подумал, что духи не раз вспомнят сегодня своего Аллаха. "Вертушки" пошли в новую атаку, и снова скалы содрогнулись от мощных ударов. Наконец, вертолеты отлетели в сторону, как бы передав эстафету боевым машинам десантников, и те принялись методично обрабатывать огнем каждый метр территории противника.
Скиф опять взгромоздился на верблюда и дал знак другим всадникам следовать за ним. Через мгновение, словно призраки, растворились они в густом дыму.
Скоро за поворотом дороги бойцы увидели, как, преодолев перевал, отряды Хабибуллы, разбившись на три группы, по разным тропам уходят в горы.
Склон резко обрывался, переходя в глубокий каньон, который прямой линией почти соединял то место, где находились Скиф и его отряд, с ущельем, куда уходили моджахеды.
Скиф спросил Василька:
- Ты, кажется, у нас занимался альпинизмом?
- Занимался, - подтвердил тот, догадываясь, о чем подумал друг. - Ты собираешься переправиться через каньон? Боюсь, ребята посрываются.
- А мы возьмем самых опытных. Кто занимался скалолазанием или альпинизмом, два шага вперед! - обратился он к десантникам.
Вышло всего трое.
- Мы должны переправиться через каньон, чтобы перехватить отряд противника, - объяснил задачу Скиф. - Остальные догоняют душманов по серпантину.
Связав все веревки, которые нашлись в отряде, не замеченные моджахедами, добровольцы спустились на дно каньона и короткими перебежками стали подбираться к ничего не подозревающему противнику. Двигаться было трудно: то приходилось выискивать место, куда поставить ногу, то буквально протискиваться между громадными валунами, перекрывающими выход из узкого каньона. Еще сложнее было взобраться наверх, на следующий гребень.
Наконец, они достигли цели и, рассредоточившись, заняли позиции. Вскоре появился караван. Первыми же выстрелами десантники уложили несколько душманов, остальные, рассыпавшись, открыли ответный огонь.
Один за другим были убиты трое десантников. Остались в живых лишь Скиф с Васильком. Пули свистели вокруг, рикошетили от валунов, осыпая офицеров осколками камней. Положение становилось отчаянным.
И тут на гребне перевала появилась бронетехника, прорвавшаяся через заслон. За считанные минуты она подавила огневые точки моджахедов.
Неожиданно один из раненых верблюдов, за которым скрывался душман, вскочил на ноги и с жутким ревом бросился к Скифу с Васильком. Его добили автоматной очередью. Из одного тюка, распоротого пулями, на землю вывалились сверкающие драгоценности и какие-то кожаные мешочки. Забыв об осторожности, Василек бросился к тюку и в ту же секунду упал, сраженный пулей.
Скиф оттащил друга в укрытие, быстро перевязал и вызвал вертолет.
Василек застонал. Затем, попытавшись улыбнуться Скифу, тихо проговорил:
- Предел текучести!
- Что? - не понял Скиф. - Держись, Василек! Сейчас "вертушка" прилетит, отправим в госпиталь, подштопают, как новый будешь!
- Нить, натянутая до предела, рвется! - отчетливо произнес Василек. - Помнишь предсказателя?
- Не думай ты о всякой ерунде! - закричал на друга Скиф. - Это пережитки прошлого! Я во всем виноват! Напрасно я…
Но Василек его уже не слышал. Голова его откинулась набок, и тоненькая струйка крови потекла из уголка рта. А глаза застыли, устремленные в одну точку, которую рано или поздно видит каждый…
Но моя река - да с твоей рекой,
Но моя рука - да с твоей рукой,
Не сойдутся, радость моя…
- вспомнил Скиф стихи Цветаевой, которые слышал как-то из уст Василька. Он поднял к небу лицо, пытаясь сдержать слезы.
Бронетехника с перевала неожиданно дала залп. Начался камнепад.
- Зензеля!.. Зензеля! - испуганно закричали душманы и бросились к единственному проходу, который перекрывал теперь уже один Скиф. Он открыл по ним огонь из автомата, но это было уже бессмысленно.
Лавина камней обрушилась на то место, где лежал тюк с драгоценностями. Перекрыв вход в ущелье, она похоронила в общей могиле людей, верблюдов, лошадей…
В горестном молчании сидел Скиф у тела друга. Случайно его взгляд упал на руку Василька, в которой был зажат кожаный мешочек. Он развязал его. Там оказались небольшой серебряный шар и золотая фигурка человека с воздетыми к небу руками. Услышав нарастающий гул, Скиф поднял голову. Он понял, что это приближался вызванный им вертолет. Но было уже поздно…
Рыжебородый душман без потерь привел свой отряд в высокогорный аул, на главную базу Хабибуллы. В сохранности довезли и заложницу. Когда Ольгу вытащили из короба и поставили на землю, вокруг нее тут же собралась небольшая толпа вооруженных людей - кто с автоматом, кто с винтовкой. То были воины Хабибуллы. Они с любопытством уставились на пленницу.
Ольга огляделась по сторонам. Кроме этих мужчин, на нее мало кто обращал внимание. Жители горного кишлака занимались своими привычными делами. До этого она только читала в учебниках и книгах о жизни этой страны, о быте дехкан. Сейчас увидела все собственными глазами.
На склонах гор, пологих и крутых, внизу и вверху, полосами и клочками приютились возделанные поля. Технике тут не развернуться, и дехкане сами, как свой тяжкий крест, ворочают соху-кормилицу, идя за быками от одного края поля до другого. Сбор урожая здесь тоже нелегкий ручной труд. Как и в древности, по специальной площадке ходят по кругу волы, лошади или ишаки, растаптывая колосья и высвобождая таким образом зерно.
Может, поэтому и творит дехканин намаз по нескольку раз в день, втайне надеясь, что там, после смерти, он вдоволь попьет из двух рек - молочной и винной, поест мяса, заведет сто жен и, главное, не будет работать.
Мужчины расступились, к Ольге подошла закутанная в чадру женщина и, взяв ее за руку, куда-то повела.
Дом, в который они пришли, был просторным, чистые стекла в окнах блестели в лучах солнца. Над маленьким бассейном во дворе возвышался деревянный помост, накрытый коврами, на которых сидели три вооруженных охранника. На открытой веранде с резными колоннами, увитыми виноградом, мелькали детские лица, красные и бирюзовые рубашки, серебром расшитые тюбетейки. В полукруглом проеме зеленел отделенный стеной дворик, там, очевидно, размещалась женская половина. Туда и провела Ольгу женщина.
В прохладной комнате, устланной ковром, на котором были разбросаны подушки, она сбросила чадру и оказалась миловидной девушкой примерно одних лет с Ольгой.
- Убегать нет! - предупредила она на ломаном русском. - Я отвечать! Спать здесь!
Девушка ввела Ольгу в другую комнату, без окон и дверей. Ольга окинула помещение тоскливым взором.
Но опекунша Ольги не собиралась заточить пленницу немедленно, а повела ее на кухню, где несколько пожилых женщин готовили еду. Через раскрытые двери кухни был виден дворик, полный цветущих растений. Девушка подвела Ольгу к одной из женщин и коротко сказала:
- Помогать!
И ушла.
Одна из женщин раскатывала тесто для лапши. Показав Ольге, как это нужно делать, она взялась за баранину: отделила жир и, положив его в глубокую сковородку, поставила на огонь. Оставшееся мясо она нарезала полосками. За это время жир вытопился, женщина удалила шкварки, а в жир бросила мясо. Выложив баранину в отдельную посуду, она полила ее жиром с обжаренным луком.
Помешав в большом котле чечевицу, она принялась помогать Ольге резать лапшу.
Ольга заметила, что в кухне никто не оставался без дела. Женщины перебирали рис, чистили и резали овощи, тоже что-то жарили и парили…
Появившаяся девушка-"надзирательница", как про себя назвала ее Ольга, сказала:
- Иди, есть надо!
В большой глубокой пиале был налит суп.
- Как называется этот суп? - спросила Ольга на пушту, чем вызвала замешательство среди женщин.
Только что при ней они обсуждали ее участь и решили, что если обмен заложницы на пленных не состоится, то Хабибулла возьмет ее в свой гарем. Женщины жалели девушку. Однако Ольга не настолько хорошо знала пушту, чтобы до конца понять их разговор. Она начала есть суп, который ей очень понравился - возможно, потому, что за день у нее крошки во рту не было.
- Угро! - с опозданием ответила "надзирательница".
Ольга улыбнулась. "Угро, - подумала она. - По-нашему - уголовный розыск".
К угро ей дали лепешку, такую же, какую еще недавно она ела в другой жизни.
Ольга вспомнила мужа, и сердце ее сжалось. Но она поборола отчаяние.
"Скиф придет за мной. Он не оставит меня в беде".
После обеда ее привели в детскую.
- Следи за маленький! - приказала девушка и ушла.
При виде незнакомой женщины дети притихли.
Две девочки лет десяти-двенадцати подошли к ней.
- Ты - русская? - спросила девочка постарше. - Я слышала о тебе. Хабибулла хочет взять тебя в жены?
Ольга опешила. Но, овладев собой, сказала как можно спокойнее:
- Я уже замужем. А законы моей страны не разрешают иметь больше одного мужа. Хотите, я расскажу вам сказку?
Раздался крик восторга. Дети - везде дети.
Когда они расселись на коврах, Ольга начала:
- В былые времена жил в одной стране могущественный падишах. Была у него дочь, добрая и прекрасная, словно луч света. Она будто говорила луне: "Ты не всходи, ведь я сияю". Со временем она подросла и стала невестой. Появились женихи. Царевичи, вельможи, сыновья богачей добивались ее руки, но падишах всем отвечал: "Нам не нужно денег и богатства. Слава Аллаху, золота и добра у нас хватает. Мы хотим человека ученого, который был бы мудрее всех".
Недалеко от дворца падишаха жила старая женщина, у которой был сын по имени Бу-Али. Во всем мире никто не мог сравниться с ним мудростью. Он читал много книг и помнил все, что написано в них. Однажды Бу-Али сказал матери: "Знаешь, матушка, жених, который нужен дочери падишаха, это - я. Отправляйся во дворец и сватай за меня его дочь".
Мать отправилась к падишаху. Тот призвал к себе дочь и спросил ее: "Что ты ответишь сыну этой женщины?" Девушка сказала: "Пусть ее сын явится сюда, и мы посмотрим, что он знает!"
Женщина пошла и привела сына. Девушка обратилась к Бу-Али: "Говорят, ты превосходишь своими знаниями всех людей в мире?" - "Нет, - ответил юноша. - Мир велик, найдется человек, который знает больше меня!" Девушка сказала: "Мне сообщили, что ты собрал в своей памяти знания всех людей. Правда ли это?" - "Нет, - возразил Бу-Али. - Я не могу знать все, что известно людям. На свете есть мудрецы, которые знают больше меня". Девушка спросила: "Говорят, ты знаешь то, чего никто не знает?" - "Я знаю только то, что я ничего не знаю!" - ответил юноша.
Пришел падишах и спросил свою дочку: "Мудр ли этот юноша?" - "Да! - ответила дочь. - Он дал мудрые ответы на все мои вопросы". Падишах подумал и сказал: "Если этот юноша и вправду мудрец, пусть найдет диво, которого нет в мире, и расскажет мне о нем".
Вернувшись домой, Бу-Али попросил мать: "Матушка, приготовь мне ячменных лепешек и кувшин воды. Я отправляюсь на поиски дива, которого нет в мире". - "Но ведь ты сам признаешь, что будешь искать то, чего нет!" - заметила мать. "Нет для тех, кто не может это найти. А я знаю: диво это имеет образ человека. Человека, который постиг науки".
Выйдя из города, Бу-Али повстречал старика. Тот сказал ему: "Вернись домой, юноша, не утруждай себя зря!" Бу-Али ответил: "Мудрый человек никогда не пускается в путь зря, но если уж отправится, то не поворачивает назад, а идет, пока не достигнет цели".
Добрался Бу-Али до подножия Памира, осмотрелся и увидел пещеру. У входа в нее сидело громадное косматое чудище. Это и было диво, которого нет в мире. "О Бу-Али! - захохотало чудище. - Ты решил, что стал мудрецом, и захотел узнать от меня то, чего не смог постичь сам. Знай же, что науки - это бескрайнее море, а ты из этого моря еще и глотка не испил". Великан схватил Бу-Али за ухо, заткнул за пояс и унес в пещеру. Притащив его к своей дочери, он сказал: "Этот человек пришел за мной. Брось его в яму и стереги!" Марджана, так звали дочь великана, бросила Бу-Али в пересохший колодец. Каждый день она спускала ему туда на веревке хлеб и воду.
Однажды Бу-Али сказал ей: "О Марджана! Мне очень тоскливо здесь. Прошу тебя, дай мне саз, чтобы я мог играть на нем и петь песни". Марджана очень любила музыку. Она принесла ему саз, и Бу-Али, когда отца девушки не было дома, играл на сазе и пел песни. А Марджана слушала. И так хорошо он играл и пел, что она влюбилась в юношу. А влюбившись, предложила освободить его из темницы. Но Бу-Али не согласился: "Если ты меня выпустишь, твой отец сразу узнает об этом, устремится за мной быстрее ветра и молнии. Ты лучше помоги мне стать мудрым и помериться знаниями с твоим отцом". - "Хорошо! - ответила девушка. - Я принесу книгу отца, читай и запоминай, что там написано!"
И стал Бу-Али читать, а потом попросил у Марджаны бумагу и переписал книгу. Как-то рано утром, когда отец Марджаны ушел в степь, Бу-Али обернулся голубем и вылетел из пещеры. Заметило чудище в небе голубя и догадалось, что это - Бу-Али. Вернулось домой, и оказалось, что так и есть: колодец пуст! "Скверная девчонка! - закричал на дочь великан. - Ты полюбила Бу-Али и выдала ему все, что я знаю!"
Превратился великан-отец в сокола. Сокол полетел за голубем. Голубь же бросился во дворец падишаха и спрятался в складках платья его дочери. Тогда сокол принял облик дервиша, взял такого же голубя и пришел во дворец. "Сюда залетела голубка моего голубя, верните мне ее". Дочь падишаха не успела ничего сказать, как Бу-Али превратился в горсть проса и рассыпался у ее ног. Дервиш обернулся петухом и стал клевать просо. Но одно зернышко, оказавшееся под каблуком принцессы, выкатилось, превратилось в красного волка, и волк моментально загрыз петуха. Теперь и взаправду великан стал "дивом, которого нет в мире".
Бу-Али принял свой облик. Доложили о нем падишаху. Тот выслушал рассказ Бу-Али и соединил его руку с рукой своей дочери. "Чего ты еще хочешь?" - спросил падишах. "Кроме книг, ничего", - ответил Бу-Али. И падишах вместо золота, драгоценностей, жемчугов и ковров отдал в приданое своей дочери самое драгоценное - все свои книги.
Сказку, как оказалось, слушали не только дети, но и женщины, жившие в большом доме, который принадлежал, как догадалась Ольга, самому Хабибулле. Слушала и "надзирательница". Она, как только сказка закончилась, подошла к Ольге и молча потянула ее за собой. На веранде она взяла два кувшина, один из них дала Ольге, и они отправились за водой.
У горного ручья собрались несколько женщин в паранджах.
- Аллах акбар! - приветствовала их спутница Ольги.
Ей ответил нестройный хор.
На обратном пути им встретился Хабибулла с телохранителями. Он пристально посмотрел на Ольгу.
Ей стало не по себе. Руки, державшие кувшин, напряглись. Усилием воли она заставила себя казаться спокойной и гордо прошла мимо.
Вертолет вывез Скифа и тела погибших. Прибыв в часть, Скиф направился к полковнику Павлову. Тот уже знал, что произошло, и предвидел, чего хочет от него капитан. Выслушав его, полковник сказал:
- Ты - опытный командир и должен понять, что даже если мы сейчас подключим афганцев, то ничего сделать не сможем. За перевалом в горах и днем-то, как в джунглях. А ночью? Где и как искать? Риск слишком велик - группа погибнет.
- Где и как искать - это мои проблемы, - ответил Скиф.
- В одиночку ты ничего не сумеешь сделать! - отрезал полковник.
Скиф подошел к карте и карандашом нарисовал на ней кружок.
- Вот здесь, в долине Отчаяния, нужно высадить десант и по возможности перебросить сюда технику. Перерезав моджахедам самый короткий путь к Фальзагерскому хребту, мы выиграем время. Если мы не сделаем этого сейчас, утром будет поздно.
- Опять ты за свое! - устало отмахнулся полковник. - Повторяю: это огромный риск. И где столько людей взять? Кроме Хабибуллы в округе полно других банд. По-твоему, можно бросить на произвол судьбы все гражданское население? А ты не подумал, что душманы, может быть, именно на это и рассчитывают?..
Скиф, пристально посмотрев на полковника, сказал жестко:
- Я обо всем подумал! - Он повернулся и вышел из кабинета.
Полковник хотел было позвонить непосредственному начальнику капитана Скворцова, но передумал.