Наверху, в комнатушке, послышались звуки лезгинки. Тахир узнал звук собственной мобилы, которая осталась лежать в кармане пиджака.
- Ваха, звонят!
Шофер извлек трубку из пиджака, присел на корточки возле лаза и передал сотовый его хозяину.
Тахир сверился с экранчиком - Шамиль звонит, младший брат.
- Слушаю.
- Мы пробили адрес, - послышалось в трубке. - Я послал туда двух наших. Информация подтвердилась… Вот только что мне прозвонили и сказали, что она вышла из дома. Там… в двух кварталах от ее девятиэтажки… детский сад! Кажется, она пошла забирать ребенка! И вот что… у нее живот… как будто арбуз проглотила!
- Брюхатая, что ли?
- Говорят - да. Заметно… очень заметно!
- Так, так… Это хорошая новость. Прозвони Ильясу, он даст команду своим ребятам! И транспортом, если понадобится, обеспечит!
- Понял, сейчас буду ему звонить!
- Но без моей команды ничего не предпринимайте! Я через несколько минут перезвоню! Все, отбой!
Тахир отключил трубку и сунул ее в задний карман брюк.
Надо сказать, что он не слишком то опасался прослушки. Во первых, он и его люди, когда приходилось действовать в схожих ситуациях, взяли за правило периодически менять "симки". Во вторых, у них не принято называть в ходе стремных переговоров друг друга по имени. А в третьих, - и это главное - их переговоры попросту некому здесь прослушивать. По той простой причине, что эксперты, способные разобрать их наречие, в местных органах отсутствуют. А среди их собственного клана предателей, готовых пойти на сотрудничество с властями, отродясь не водилось.
Тахир посмотрел - сверху вниз - на корчащегося на грязном брезенте пленника. Лицо у самого Сайтиева преобразилось: оно стало хищным; его ноздри раздувались, как у волка, почуявшего легкую добычу.
- Супрун, а Супрун?! У ти бя есть си истра, так?!
Он выждал какое то время, еще раз повторил вопрос, но пленник - помалкивал.
- Твая си истра… пра аживает по адресу… - он назвал тот адрес, который ему только что сообщил Шамиль. - "Двушка" на чи итвертам этаже, так? Сви итлана ее за авут, верно? Муж тва аей старшей си истры работает в мебельном маркете - он на сва аём грузавике развозит мебель па а дамам! У них ри ибенок - твой пли имянник! В садик ходит, да?! А твая си истра… она что, а апать беременная, да? Ах, какая ха арошая у ти ибя ра адня, ба аец! Ты, наверное, любишь сваю си истру Светлану, да?
Супрун и на этот раз ничего не ответил. Но его дыхание стало еще более учащенным, аритмичным: он явно был взволнован столь неожиданным поворотом их и без того нелегкого разговора.
- Значит так, ба аец! - в голосе Тахира Сайтиева прозвучал металл. - Твая си истра Светлана только что вышли из дома. Она беременна, а женщинам в таком интересном па алажении ва алнаваться - а апасно!
- Ну чё ты до меня доебался?! - Супрун уже скрипел зубами, и от боли, и от бессилия.
- Чё тебе от меня надо?!! Убей меня, если ты мужик!! А чё ты других… сторонних людей то к нашим делам приплетаешь?!
- Супрун, у ти ибя есть… - Тахир бросил взгляд на наручные "Rolex". - У ти ибя всего три минуты! Если ты а атказываишься с нами а аткравенно га аварить… Если ты ни и хочешь называть тех, кто ездил с та абой "на дело"… То мы вынуждены буди и взять тваих родственников! Тваю сестру и ри ибенка, ка аторого она… ты слушай, слушай!.. ка аторого она па ашла, как мы при идпалагаем, забирать из детского сада!
- Вы… вы… ты этого не сделаешь!
- Па ачиму? - удивленно спросил Тахир. - Мы их ва азьмем прямо на улице. Аккуратно так па асадим в наш транспорт. Никто и не пикнет! Ну а па атом… патом привизём сюда! Но а атсюда, Супрун, они вряд ли выйдут живыми!.. Так что давай быстро думай - время па ашло!!
…Примерно час спустя Тахир Сайтиев перезвонил Ильясу, который находился в Воронеже и в данную минуту ехал в своем "Ниссан патрул", направляясь в офис Сайтиева старшего.
- Есть подвижки, Ильяс, - сказал он в трубку, когда кунак отозвался на звонок. - Очень серьезные подвижки! Я выбил из этого… ты понимаешь, о ком я… несколько имен и фамилий! Скажи дяде, что я скоро приеду! И что я лично доложу ему эту важную информацию!
Глава 4
Краснов на пару с Федором Николаевичем вечер и почти всю ночь провели во дворе, под "шатром".
Под фирменную дядину "ореховку" и под добротную крестьянскую закуску проговорили до самого рассвета.
Дмитрий хотел было позвать к столу и Дарью, но Тимофеевна отсоветовала. "Не тормошите ее, не приставайте к ней сегодня! - сказала она мужчинам. - Дайте девочке отдохнуть, прийти в себя! Раньше завтрашнего дня - никаких "допросов"!
Девушку они видели в тот вечер лишь мельком. Уже в сумерках она ненадолго вышла из во двор, в наброшенной поверх ночной рубашки куртке. Несколько минут молча просидела за накрытым столом, выпила стакан теплого молока с медом, потом, извинившись, - "что то неважно себя чувствую" - ушла обратно в дом.
В пятом часу встала хозяйка - следовало подоить корову и задать скотине корма. Федор Николаевич попытался было затянуть своим хрипловатым баритоном песню из фильма "Небесный тихоход" - "Первым делом, первым делом самолеты…" Но был зашикан, строго отчитан и препровожден в летнюю половину дома - спать.
Дмитрий тоже, слегка пошатываясь, отправился на боковую: Тимофеевна постелила ему на сеновале - он сам об этом у нее попросил…
Краснов проснулся поздно, в одиннадцатом часу. Как был, в одних трусах, просквозил к "копанке" - и сразу бултыхнулся в прохладную чистую воду. Тут же нарисовалась хозяйка: Тимофеевна принесла мыло, зубную щетку, пасту и чистый комплект белья.
Завтракать после ночных посиделок Краснову как то не хотелось. Выпил две кружки холодного кваса - у него был легкий сушняк, но голова, как ни странно, совсем не болела. Федора Николаевича он нашел в сарае: дядя возился с запасным насосом, который в последнее время стал барахлить.
- Завтракал? - поинтересовался он у племянника.
- Не, спасибо… есть пока не хочу.
- Может… того? - Николаич подмигнул. - Опохмелить? Я лично уже принял малый стопарь… сугубо здоровья ради.
- Да я кваску только что хлебанул… А что Дарья? Ты с ней уже говорил?
- Здесь где то была. Вот только что с ней словцом перекинулись…
- И что? Что она говорит, Николаич? Она чего нибудь о себе уже рассказала?
- Знаешь… я ее пока особо не расспрашивал. Думаю, Дмитрий, сначала тебе надо с ней побеседовать. Без спешки, обстоятельно так поговорить…
Загорелое, почти без морщин лицо Татаринцева неожиданно осветилось широкой улыбкой.
- Ты ее сюда привез, племяш… тебе и право "первой ночи"! Кстати. А она ничего такая из себя… хорошенькая! И если бы не мои годы, - он покосился в сторону открытой настежь брамы сарая, - и если б не моя Тимофеевна… то я бы такую деваху мимо себя не пропустил!
- Шутник ты, дядя, однако, - Краснов тоже усмехнулся, но как то вымученно. - Я вот ума не приложу, что мне… что нам с ней делать.
- Чикнем ножом по горлу… да и закопаем в лесу.
Краснов изумленно уставился на него, но тут же врубился, что это очередная дядина "шутка".
- Не, ну я серьезно, Николаич!
- Ну а если серьезно, то не пори горячку! Мы ведь люди, а не звери! Не знаю как вы… нынешнее молодое поколение… а я приучен к тому, что нельзя бросать человека в беде! То, что ты участвовал в какой то разборке… это, конечно, хреново. Это для тебя, Димка, минус. Я очень надеюсь, что эта твоя история не будет иметь каких нибудь долговременных последствий! А вот то, что ты выручил из беды девчонку… как то оно само так сложилось, верно?.. это, наоборот, как я думаю - в плюс тебе зачтется! Потому что - добрый, правильный поступок!
- Пока не врубаюсь, Николаич…
- А ты шевели мозгами! Главное, не дергайся! Не нервируй, не распаляй самого себя… И ей, этой девушке, дай возможность оклематься, прийти в себя, маленько подумать, что и как! Я и так, без ее объяснений, уже примерно представляю себе, что именно с ней могло стрястись! Знаешь, сколько таких историй происходит вокруг?! Ты бы поездил с мое по нашим окрестным дорогам… насмотрелся бы всякого разного! Да у нас тут, если хочешь знать, в некоторых деревнях и на хуторах самое натуральное рабство нынче процветает!
- Гм. Я об этом уже кое что слышал… от других людей.
- Вот и эту девчонку, видно, держали… для каких то целей. Ну а когда полыхнуло в этих самых Выселках, она, воспользовавшись моментом - сбежала. И с ходу наткнулась на тебя, племяш… Ну а остальное ты и без меня знаешь! - Дядя неспешно вытер руки чистой ветошкой, после чего направился к выходу из сарая. - Иди за мной… я тебе фронт работ на сегодня укажу! Чтоб ты, значит, дурью не маялся!
Он привел племянника к навесу, возле которого были свалены в кучу распиленные плахи из березы и дуба. Краснов в прошлый свой приезд уже наколол и сложил в поленницу куба три дров, но еще кубов примерно десять остались не колотыми.
- Инструмент найдешь под навесом… там где и положил в прошлый раз, - сказал Татаринцев. - Ну а дальше, как в армии: копать траншею отсюда и до обеда!
Краснов снял рубаху, поплевал на ладони и принялся за работу. В какой то момент, спустя четверть часа после того, как приступил к делу, он вдруг почувствовал на себе чей то взгляд.
Воткнул топор, неспешно обернулся. Несколько секунд он неотрывно смотрел на подошедшую к навесу почти бесшумно девушку, в которой он, надо сказать, как то не сразу признал свою "ночную знакомую".
- Ты что ли… Дарья?
- Я. - Она подошла еще ближе и остановилась в паре шагов от него. - Не узнал? Значит… значит, богатой буду!
Некоторое время он молча ее разглядывал. Ранее он видел эту особу то закутанной в полотенце, то в ночной рубашке, то - было и такое - вовсе без одежды. Сейчас, в цветастом сарафанчике, который ладно сидит на ее точеной фигурке, она выглядит как девушка, приехавшая отдохнуть на курорт. Или же выбравшаяся с компанией на природу, на пикник. Черные прямые волосы забраны в косу; кожа чистая, гладкая, матовая, но не белая, как у северянок, а с заметной смуглинкой; глаза карие, влажные, как будто умытые росой… Из за прямой осанки и высокой шеи она кажется даже выше ростом, чем есть на самом деле. Во взгляде этой девушки читается любопытство… и еще что то, нечто потаенное, чему Краснов сразу затруднился дать определение. В правой руке девушка держит дешевенькие пластиковые солнцезащитные очки; она улыбается - но не кокетливо, не зазывающе, а дружелюбно, открыто, так, словно увидела давнего приятеля, родственную ей душу…
- Ну и как? - спросила она.
- В смысле?
- Я тебе хоть чуточку нравлюсь?
Краснов хмыкнул; какое то время он молчал, не зная, что ответить. Он почти не имел опыта общения с девушками, которые моложе его, потому что на четыре с лишним года был оторван от гражданской жизни. Он понимал, о чем можно говорить с такими, как Марина, и еще - отчасти - с знакомыми по детству и юности девушками вроде соседки Анны. Но при общении с незнакомыми девчонками он испытывал сложности: они, эти юные щебечущие создания, определенно, являются выходцами с какой то другой планеты и даже разговаривают на каком то своем наречии, лишь на первый взгляд напоминающем по звучанию привычный уху русский язык…
- Гм… А где ты одежду раздобыла? Неплохой у тебя такой прикид. Тебе идет…
- Тимофеевна выручила. - Дарья поправила лямку, сползшую вниз по обнаженному плечу. - Она… она золотой души человек! И хозяин… Федор Николаевич… он тоже - добрый!
Она подошла вплотную к Краснову, положила ему на плечи руки, привстала на цыпочки и… поцеловала его в небритую щеку.
- Спасибо тебе, друг. Ты меня той ночью выручил из беды. Я тебе, дорогой, этого не забуду! Считай, что я у тебя в долгу.
Они стояли так несколько секунд. Краснов осторожно освободился из ее объятий; краем глаза он видел Тимофеевну, которая, - она занималась прополкой - как ему показалось, исподтишка наблюдала за ними.
- Ты чего босая ходишь! - сказал он намеренно строгим, даже грубоватым тоном. - Или не нашла себе обувки?
- Все у меня есть: и одежда, и обувь! И все подобрано по размеру, представляешь?! Но я босоножки не стала обувать - когда еще удастся по травке, по земле босиком походить!
Краснов усмехнулся: как он уже знал, Татаринцев по поручению Тимофеевны попутно, когда ездил в город, наведался на вещевой рынок. И закупил там кое что из одежды, белья, обуви - по списку, который был составлен заботливой и внимательной к "мелочам" хозяйкой.
- Дарья, нам надо поговорить.
- Я тебе тоже самое хотела сказать, Дмитрий. Кстати… а можно я буду назвать тебя.
- Дима?
- А откуда ты знаешь мое имя?
Она улыбнулась, забавно сморщив носик.
- А это что, какой то секрет? Я ведь слышу, как к тебе обращаются старшие.
- Ладно, - сказал Краснов. - Можешь называть меня по имени. Но копать глубоко, выспрашивать меня или этих двух взрослых людей о каких то деталях биографии - не рекомендую!
Он на короткое время оставил девушку одну. Прошел к мосткам, ополоснул лицо и руки в чистой родниковой воде, которая вытекает из пластиковой трубы в "копанку". Не вытираясь, натянул на мокрый торс рубашку с коротким рукавом. Потом взял "смуглянку" за руку и отвел ее за сруб бани, почти к самой опушке рощи, где имелась деревянная скамейка.
- Присаживайся, - сказал Краснов. - Ты вот что, Дарья… Меня вся твоя биография не интересует! Понятно? Мне на фиг все это не нужно! Но. Но… Как то так случилось, что мы оказались… вот здесь, в это время, в данном месте! Проблема, не так ли?
- А мне тут нравится. И люди хорошие… гостеприимные.
- Не перебивай! Так вот. Кое что следует зарубить на носу. Сначала скажу я - на тему той ночи, когда ты запрыгнула в мою машину…
- И тем самым - спаслась!
- …и тем самым превратилась в мою головную боль!
Краснов вытащил из пачки сигарету, сунул ее в уголок рта.
- Значит так… - он прикурил от зажигалки, сделал пару глубоких тягов и лишь после этого продолжил. - Я в тот вечер оказался т а м случайно. Это то понятно тебе?
- Я умная девочка, - Дарья водрузила себе на нос пластиковые очки "made in China", которые, как ни странно, оказались ей к лицу. - И вообще: слово мужчины для меня - з а к о н!
- Как то слабо мне в это верится.
- Меня так воспитали. В том духе, что я должна всегда считаться с мужским мнением.
- Тогда чего ж ты все время меня перебиваешь?!
- Извини. Наверное, в моем воспитании имеются определенные изъяны…
Она уселась поудобнее, закинув ногу на ногу. Краснов невольно скосил глаза на ее круглые коленки… Потом его взгляд скользнул ниже - он вновь обратил внимание на цепочку из желтого металла с "камушком", которую он заметил на ее ножке еще прошлым вечером.
- Симпатичная штуковина, - сказал он. - Бижутерия, или…
- Или.
- Где взяла?
- Подарили. Правда, это давно было… лет пять назад.
- Ладно… вернемся к нашему разговору.
- Я все поняла, Дима. Ты проезжал в тот вечер мимо села, расположенного близ трассы…
- Верно. И ненадолго остановился… там водоемчик имеется! А тут вдруг… крики! пожар! стрельба! Я метнулся обратно к тачке…
- А там уже сижу я!
- Точно… так все и было, - Краснов усмехнулся. - Я вот только не понимаю, почему я тебя сразу не попросил выйти вон из машины…
- Потому что я - дама! А ты - настоящий джентльмен.
- Гм… А почему я, интересно, в милицию тебя не сдал? Напомню, что на руке у тебя болтался наручник…
- Приличной девушке не место в милицейском участке! Я ведь была… не совсем одета. У меня отсутствовали документы. Могли возникнуть вопросы. В конце концов, меня могли там обидеть. Ты пожалел меня, верно? И потом… я не какая нибудь преступница. Я не воровка, не проститутка… я просто жертва обстоятельств. За что меня сдавать в милицию?!
- Запомни хорошенько: я н е имею никакого отношения к тем событиям, что происходили позапрошлой ночью в Выселках! Ясно тебе?
- Да, мой господин, - она обнажила беленькие ровные зубки. - Мне это было понятно с первой минуты нашего знакомства.
- Ну а раз ты такая понятливая, то давай теперь поговорим о тебе. Расскажи, как ты оказалась в Выселках? И почему на тебе были наручники?
- Тебе всю правду рассказать?
- На твое усмотрение. Ты одно учти: то, что ты сейчас сообщишь мне, надо будет рассказать и владельцам этого хутора… чьим гостеприимством мы пользуемся! В этой связи дам тебе совет: лишнего не болтай! И вообще - фильтруй базар!
В изложении Дарьи ее история выглядела следующим образом. Последние два года она проживает в Москве, учится в одном из гуманитарных вузов. Снимает квартиру (родственники отца ее поддерживают материально). В конце июня она и ее парень - "бойфренд", как выразилась сама девушка - отправились на юг, в Геленджик, к Черному морю. Передвигались на своих колесах, вернее, на машине этого парня. В какой то момент вспыхнула ссора. Слово за слово… разругались вдрызг! Дело было вечером, они находились где то на трассе "Дон". Парень остановил машину, заставил ее выйти из салона, выкинул из багажника сумку… и уехал!
Она, естественно, была очень расстроена… даже разрыдалась.
У обочины - рядом с ней - притормозила подержанная иномарка.
Шофер поинтересовался, что у нее за проблема и нуждается ли она в помощи. Но ее душили слезы и она толком не смогла даже ничего объяснить…
Тогда этот дяденька сказал, что он направляется в Воронеж и что - если она хочет - девушка может ехать с ним. И пообещал даже завезти ее прямо на железнодорожный вокзал, где она сможет сесть на поезд и вернуться обратно в Москву.
Теперь то она понимает, что сделала ошибку, сев в машину к незнакомому "частнику".
Они проехали всего ничего, когда мужчина, подобравший ее на трассе, вдруг остановился у одного из придорожных кафе.
Дяденька сказал "попутчице", что он отлучится на пару минут - купит сигареты и бутылку воды. Но едва он скрылся в дверях забегаловки, как возле машины, откуда ни возьмись, появились трое мужчин… Причем, как ей показалось, все они обладали "неславянской" внешностью.
Один из них вытащил девушку из салона, предварительно заклеив ей рот пластырем и надев на запястья наручники. Потом они затолкали ее в припаркованный поблизости грузовой микроавтобус. Куда именно ее отвезли, она и сейчас не знает. Несколько дней ее держали в каком то подвальном помещении, наряду с еще двумя русскими девушками. Кормили какой то бурдой… даже свиньи это хлебово не станут есть! Спасибо, что не насиловали, не избивали…
Потом приехал "купец". Мужчина, которому показали "свежатинку", остановил свой выбор на Дарье. Наверное, заплатил той банде, что похитили ее на трассе, какие то деньги, может, и немалую сумму, кто знает. Ей опять насунули на голову полотняный мешок, на кисти рук надели наручники… и повезли в другое место. Так она оказалась у Мансура, от которого ей удалось сбежать лишь благодаря тому переполоху, который случился позапрошлой ночью в связи с пожаром и стрельбой…
Краснов слушал ее внимательно, отмечая по ходу "нестыковочки".
Впрочем, - думал он про себя - даже если она привирает, или даже если она вообще все придумала от начала до конца… ему то до этого какое дело?