- Да так, ерунда, - отмахнулся Ясинский. - На службе задолбали. Надо было в Чечню ехать, когда ребят набирали. Так нет, хотел Новый год отметить. Вот и погулял, кажись, сдадут меня прокурорским на расправу. Лучше бы я действительно уехал в Чечню. А вы, Степаныч, над чем размышляете?
- Аналогичные проблемы, - туша о перила окурок, важно ответил Степаныч.
Во второй половине дня Сергей Москвитин покинул здание ФСБ и поехал на встречу с доверенным лицом Горца.
Под этим оперативным псевдонимом в госбезопасности проходил нефтяной магнат Георгий Вахтангович Гергадзе, президент концерна "Фенист". В поле зрения ФСБ он попал после того, как родственника магната похитили чеченские боевики и потребовали за него баснословный выкуп. Гергадзе выкуп выплатил, но, как настоящий горец и потомок княжеского рода, не мог спустить бандитам такое оскорбление. Не обладая мужеством воина, он все-таки имел достаточно средств, чтобы нанять частную армию и вести кровопролитную войну со всей мятежной республикой. Но начавшаяся вторая антитеррористическая кампания отсрочила исполнение мести.
Все время менялись командиры частной армии, да и бойцы, которые официально числились охранниками фиктивного охранного агентства, то и дело, устав от ожидания отправки на краткосрочную, но хорошо оплачиваемую войну, расторгали контракты и исчезали из поля зрения.
Подборкой кадров занимался один из заместителей начальника службы безопасности концерна "Фенист". Сам шеф Владислав Погожий, в далеком прошлом полковник четвертого управления КГБ, занимался стратегическими изысканиями для службы безопасности, вербовал из действующих офицеров ФСБ новые кадры. Во-первых, это были отличные профессионалы, а во-вторых, вдруг возникнет необходимость в помощи действующего чекиста. Чем черт не шутит.
За Погожим внимательно наблюдала и федеральная безопасность, но, пока вреда от него не было, решили не трогать.
О Погожем и его шефе Гергадзе вспомнили, когда руководство ФСБ стало изыскивать способы альтернативной борьбы с чеченскими террористами. Личная вендетта нефтяного магната в данном случае подходила как нельзя лучше. Чтобы управлять процессом возмездия, было решено подставить под вербовку майора Москвитина. Наживка была достаточно аппетитной, чтобы такая акула, как Владислав Игоревич Погожий, ее не заглотила.
В глубине души Сергей был даже доволен таким поворотом, в будущем ему была обеспечена высокооплачиваемая работа на гражданке.
Но пока он находился на службе и должен был выполнять приказы своего начальства.
Небольшой бар "Погребок" расположился в подвале девятиэтажного дома. В тесном темном помещении было накурено, хоть топор вешай. Москвитин прошел в глубь бара, туда, где располагались кабинки отдельных кабинетов.
Даже в самые лучшие для бара дни крайняя левая кабинка всегда пустовала. Ее забронировал для экстренных встреч начальник службы безопасности "Фениста", Сегодня был как раз такой случай.
Сняв пальто, Сергей небрежно бросил его на спинку соседнего стула, сам же расположился на другом.
- Кофе, эклер и порцию взбитых сливок, - отдал он распоряжение мгновенно подошедшему официанту. С переходом на умственную работу ему требовалось сладкое даже больше, чем алкоголь для снятия напряжения. Поэтому при каждом удобном случае он потреблял глюкозу в любом виде.
Эклер оказался вчерашним, сливки несладкими, только кофе был сварен по вкусу майора.
- Все сладкое употребляешь. Растолстеть не боишься? - Из дверей донесся глухой голос, и в кабинет вошел среднего роста крепыш с квадратным лицом и короткой стрижкой. У него были густые брови пшеничного цвета и глубоко посаженные темные глаза. На руке болталась небольшая барсетка из крокодиловой кожи, а на мизинце блестел массивный перстень. Бывший чекист, начальник службы безопасности одного из крупнейшие нефтяных концернов, в свои пятьдесят лет больше походил на бандита средней руки, чем на бизнесмена. Владислава Игоревича такой имидж устраивал больше.
- Растолстеть я не боюсь, - отодвигая пустую чашку, ответил Москвитин спокойно. - Глюкозу сжигают мозги, потому что постоянно работают.
- Счастливый, - усмехнулся Погожий, усаживаясь на свободный стул и поглаживая себя по шарообразному животу. - А я бассейн и тренажерный зал чередую с сауной и все равно расплываюсь, как тесто на дрожжах.
- Особенности конституции, - попытался успокоить полнеющего Владислава Сергей, но тот только отмахнулся:
- Какая, к черту, конституция. Проблема - любовь к вкусной и калорийной жратве. Недаром в Библию чревоугодие внесено как смертный грех. - И тут же, щелкнув пальцами, подозвал к себе официанта. - Уважаемый, соточку коньяку, вполне устроит крымский "Коктебель", и бутерброд с красной икрой и лимоном. Только живо. - Официант мгновенно испарился, а Владислав Игоревич подмигнул собеседнику: - А ты говоришь, конституция.
Коньяк и бутерброд на блюдце появились на столе буквально через минуту. Дождавшись, когда официант покинет кабинку, Погожий пригубил напиток и вопросительно посмотрел на Москвитина:
- Чего звал?
- Решил поинтересоваться, как идет подготовка к личной войне шефа.
- Как обычно. - Отставной полковник изобразил на споем лице улыбку Чеширского кота. - Георгий Вахтангова постоянно об этом говорит, но напряженная война в океане большого бизнеса отнимает много сил и времени. Я как щит оберегаю концерн от ударов и проникновения недругов, разорваться не могу. Тем более что война - это не мой профиль. Ну, а дальше, как в песне Высоцкого про дурдом: "Настоящих буйных мало, вот и мало вожаков…"
- Уже есть, - спокойно парировал Сергей Москвитин,!
- Пожалуйста, подробнее с этого места. - Пышные брови Владислава Погожего подозрительно нахмурились.
- В Москву прибыл наемник Шатун. Вскоре он отправляется в Чечню, тамошние снайперы в его лице нажили большой геморрой. Ну, а где перепадет многим, почему бы не треснуть и еще одного?
- Стихи в молодости не писал? - неожиданно поинтересовался бывший чекист.
- Не понял.
- Слишком много художественных оборотов, хотелось бы фактов побольше.
- Л-легко, - пожал плечами Сергей и стал не спеша перечислять места службы и участие в боевых операциях. Теперь он говорил лаконичным языком фактов. Закончив операциями во время службы в Иностранном легионе, спокойно поинтересовался: - Награды перечислять?
- Нет, - отрицательно покачал головой отставной полковник. - Интересно другое, откуда такая осведомленность?
- Это мой бывший командир роты, вместе были и а Афгане, и в Фергане, и в Карабахе.
- Это меняет дело и снимает многие вопросы. Как с этим "диким гусем" можно увидеться?
- Вот адрес и телефон, - Москвитин положил на столик клочок бумаги. Когда его сграбастала пухлая рука главного охранника "Фениста", добавил: - Если рассчитываете на положительный результат переговоров, с Шатуном должен говорить лично хозяин. - Это еще почему? - возмутился Погожий. I - У людей, долгое время проведших вдали от родины, вырабатывается определенный комплекс, психиатры на Западе называют его "загадочная русская душа". У Шатуна погиб брат в Чечне, у Георгия Вахтанговича такая же беда. Общее горе сближает. - Логично, - согласился Погожий. Одним глотком осушив рюмку с коньяком, он целиком сунул в рот небольшой бутерброд с икрой. Прожевав, громко крикнул, обращаясь к официанту: - Уважаемый, повторить. - Потом перевел взгляд на Сергея и спокойно спросил: - Во сколько концерну обойдутся его услуги?
Москвитин неопределенно хмыкнул и пожал плечами: - Он вряд ли возьмет хоть копейку. Но война - это всегда дорогое удовольствие.
Глава 4 Щедрость дядюшки Скруджа
Весь следующий день после вечеринки Владимир провел в бесцельном скитании по улицам Златоглавой. Чем больше он бродил по городу, тем больше находил отличий от той Москвы, к которой когда-то привык, которая снилась ему душными ночами среди песков Джибути, в липких тропиках Гвианы, под палящим солнцем Чада. Эта была более ухоженной, красивой, а потому похожей на большинство европейских столиц. В новой Москве он переставал быть Володькой Панчуком и становился наемником Шатуном.
Под ногами хрустел еще слабый первый лед. Наконец Владимир сообразил, что хватит искать следы далекой юности, и раз он снова в мохнатой шкуре блуждающего хищника, то пора бы заняться обдумыванием плана действий. Память вернула его к вчерашней встрече, где был равным среди равных. Но встреча не оправдала задуманного.
"Ладно, - мысленно огрызнулся Шатун. - Шакал бегают стаей, медведь бредет в одиночку".
Оказавшись в районе Патриарших прудов, где пожилые люди дышали свежим морозным воздухом, прогуливались молодые мамаши с колясками, Владимир запахнул полы своего пальто и присел на одну из свободных скамеек, любуясь поднимающимся облачком тумана над зеркалом пруда.
Как ни хотелось Владимиру думать о предстоящей поездке на Северный Кавказ, но ничего не получалось в голове был сплошной винегрет из обрывков воспоминаний. Через час он изрядно продрог и решил закончить свое путешествие в прошлое.
Взяв такси, он поехал домой, не забыв по дороге купить литровую бутылку "Сибирской" и немного еды.
Устроившись на кухне, наполнил граненый стакан на две трети водкой и, подняв его, буркнул:
- Распитие спиртных напитков в одиночестве ведет к алкоголизму.
После чего, выдохнув воздух, выпил обжигающую жидкость. Несколько секунд подождал, пока она скатится по пищеводу на дно желудка. Теплая волна, прошедшая по телу, послужила сигналом к началу трапезы.
Через час бутылка опустела, в голове вместо калейдоскопа разнокалиберных мыслей витал легкий шум Панчук улыбнулся, своего он добился - очистил мозги… Встав из-за стола, заплетающимся голосом пробормотал.
- Утро вечера мудренее.
И тяжелой походкой направился в комнату. Проснулся под утро из-за головной боли и пересохшего рта. Поднявшись на ноги, он побрел на кухню и припал губами к гнутой трубке крана. Пил долго, жадно. Отоспавшись от живительной влаги, почувствовал вкус металла. Жажда немного утихла. Вернувшись в комнату, Владимир без сил рухнул в постель, но заснуть уже не получилось.
Вскоре пронзительно зазвонил телефон. Протянув руку, Шатун сорвал трубку с рычага и просипел:
- Да, слушаю. - Привет, Владимир, это Латышев тебя беспокоит, - донесся из динамика голос подводника-минера. - Я тут подумал: все равно мне заняться нечем, с женой давно в разводе, дети взрослые. Так что могу тебе подсобить, не оглядываясь назад.
Спасибо, Александр Васильевич. - Владимир положил трубку и снова попытался заснуть. Но спустя несколько минут телефон опять зазвонил. - Да?
- Привет, братела, это Платов. Твое предложение насчет "войнушки" в силе? Тогда я твой. - Атаман нисколько не сомневался в ответе, поэтому сразу же закончил разговор: - До встречи. Еще через полчаса позвонил Котовский. - Володька, - прогрохотала трубка басом Пройдесвита. - Я тут просмотрел свой график работы, так у меня отгулов накопилось месяца на три. Если в этот срок уложимся, я готов.
- Спасибо, Григорий Иванович. Все, сон окончательно развеялся. Тяжело вздохнув, Шатун поднялся с постели. Головная боль не проходила, пришлось принимать аспирин. Вскоре стало полегче, и Владимир решил привести мысли в порядок, с учетом сегодняшних звонков поразмыслить на тему предстоящего рейда, ведь теперь он уже не один.
Снова зазвонил телефон.
- Это Стадник.
- Доброе утро, Степаныч, - радушно поздоровался Панчук.
- Владимир, мне до чертиков надоело пытаться чему-то научить этих сраных тинейджеров, которые мечтают только о том, как бы закосить от армии. Соскучился по настоящей мужской работе.
- Отлично, Степаныч. Но как на это посмотрит твоя семья?
- В настоящей семье все вопросы решает мужчина.
- Отлично.
- Да, Володя, есть у меня еще один волонтер, нормальный парень, омоновский снайпер.
- Хорошо, я подумаю.
Шатун положил трубку и на мгновение задумался.
соединение к его личному "крестовому походу" Латышева и Платова было более чем понятно. Офицеры, не нашедшие своей стези на гражданке, снова решили окунуться в круговорот войны, а там уже как фишка ляжет. Но Пройдесвит и Стадник, довольно глубоко пустив корни в этом новом капиталистическом мире, вдруг решили бросить все наработки и готовы поставить самое главное - жизнь.
Ближе к обеду раздался еще один звонок, длинный и нетерпеливый. Панчук едва успел сорвать трубку с рычага, как услышал знакомую скороговорку:
- Привет, Володька. Не поверишь, всю ночь оттягивался в "Метле", но был как прибитый. Все время о твоих словах, потом думал о себе в этой жизни. Из армии уволился, а без экстрима жить не мог. Может, действительно это будет круче, чем прыгать с крыши? Спасу для мамок пару их пацанов, глядишь, на Страшном суде и зачтется. В общем, Вовик, когда сочтешь нужным - звони, твой.
- Яволь, господин экстримал, - только и успел засмеяться Владимир, как Ангелов отключился. "Н-да, команда крестоносцев растет", - отметил про себя Панчук.
День пробежал как-то незаметно. Только когда на улице зажглись огни фонарей и реклам, а по дороге пополз "огненный червь" автотранспорта в час пик, Владимир Панчук почувствовал, что возвращается к жизни после вчерашнего снятия стресса. Приняв контрастный душ, он наконец полностью восстановился. Растеревшись грубым полотенцем, набросил на плечи заботливо оставленный братом (а может, и не братом) махровый халат и направился на кухню.
Поставив на конфорку газовой плиты чайник, Панчук подошел к окну, стал наблюдать за свечением живой реки автомобильного потока. Свисток на носике чайника издал звуковой сигнал, выпуская пар. Владимир обернулся, но выключить плиту не успел, раздался звонок. На этот раз звонили в дверь. На пороге стоял смуглолицый Миша Бекбаев, держа в руке ноутбук, а в зубах сжимая мятый окурок "Беломора". - Привет, косолапый, - фамильярно поздоровался с программист и, услышав свист чайника, радостно оскалился: - Первый звонок. Может, пригласишь? - Входи, - пожал плечами Владимир. Они расположились на кухне. Русскоговорящий узбек отказался от чая и, разместив на столе свой переносной компьютер, быстро затараторил:
- После нашего банкета я задумался над твоими словами насчет "охотников за снайперами". В общем, порылся я в Интернете и выяснил, что так называлось отделение французской армии, состоящее из БТРа с 20-миллиметровой пушкой и пулеметом 7,62 миллиметра снайпера с крупнокалиберной винтовкой "макмиллан" калибром 12,7 миллиметра и двух наблюдателей. Тактика этих подразделений была проста: получив информацию от дежурных наблюдателей, "охотники" начинали поиск снайперов. Что не так?
- Ну? - вопросом на вопрос ответил Панчук. - Новое что-то можешь предложить?
- Могу, - неожиданно рассмеялся Бекбаев. - А самое смешное знаешь в чем?
- В чем?
- Дело в том, что я разработал антиснайперскую систему с учетом современных технологий, намного круче вашей французской.
- То есть?
- Самые современные технологии. Объединение разных деталей создает суперсистему.
- И сколько стоит твоя система? - поинтересовался Владимир.
- Вся система стоит дорого, - признался Магомеддин. - Но я ничего не изобретаю, только компоную готовые изделия.
- Ну и сколько стоит самое дешевое изобретение? - снова поинтересовался Панчук.
- Самое дешевое… В баксах? Тысяч триста, но это совсем ничего… на уровне французов.
- Ясно, - понимающе кивнул Панчук. Триста тысяч "зеленых" - это те деньги, которые он смог собрать за последние годы и на которые рассчитывал как на пенсионный фонд. Но, даже сбросив их, он не имел бы ста процентов гарантии.
- Вот, посмотри сам. - Включив компьютер, Бекбаев нашел нужный файл и, раскрыв его, указал Владимиру сперва на общий эскиз, потом на чертежи деталей установки. Пояснения впечатляли. - Что скажешь? - наконец не выдержал программист-изобретатель. - Будем думать, - неопределенно ответил Панчук. Идея технической борьбы со снайперами действительно имела конкретные перспективы. Но в то же время упиралась в не менее конкретные препятствия. Первое - финансовое. Даже если его и преодолеть, оставалась более внушительная преграда: почти все узлы и приборы были военного назначения, которые в магазине не купишь. Этих соображений вполне хватало, чтобы проект "истребителя снайперов" похерить и не тратить время впустую. Но ничего этого Владимир не сказал. После обсуждения некоторых деталей Бекбаев ушел, предварительно договорившись о будущей встрече.
Закрыв за программистом дверь, Панчук подумал, что еще один день прошел в пустой суете. "Хотя нет, - поправил сам себя. - Сегодня день прошел не зря. Набрана команда волонтеров, да еще каких".
С этими мыслями Шатун отправился в ванную. Расслабившись в горячей воде, он едва дошел до постели и сразу же заснул, чтобы утром начать конкретную подготовку. Двое сотрудников отдела наружного наблюдения ГРУ работали в обычном режиме. Сменив пару, дежурившую ночью, экипаж неприметной серой "восьмерки" устроился на противоположной стороне улицы, держа под наблюдением вход в подъезд дома, где жил Панчук.
- И чего это начальство так носится с этим типом? - проворчал один из топтунов. Парень неприметного вида, за которым скрывалась великолепная спортивная подготовка, еще не преодолел двадцатипятилетний барьер и по-настоящему не понял серьезности своей службы. Поэтому мог делать поверхностные и скоропалительные выводы.
Старший экипажа был лет на десять старше и успел стоптать не одну пару обуви, поучаствовать в нескольких серьезных операциях и даже заработать боевой орден. О службе он знал практически все, поэтому и обладал здоровым цинизмом.
- Начальству видней, - бесстрастно ответил старший. - У него и оклад больше, и звезды на погонах потяжелее. И мера ответственности совсем другая.
- Да ладно, - не унимался младший. - Москва кишит чеченами, каждый из них если не террорист, то может быть связан с ними. А мы, вместо того чтобы отслеживать их, оберегаем какого-то бугая, который может оказаться беглым рэкетиром.
- Все может быть, - вяло согласился старший, но в дискуссию с молодым коллегой вступать не стал. Работа сотрудника наружного наблюдения состоит из трех умений. Нужно уметь ждать, уметь следить, при этом самое главное - уметь остаться незамеченным. Чтобы с возрастом этому научиться, необходимы в первую очередь крепкие нервы. А если по поводу или без повода себя изводить, никаких нервов не хватит.
Время приближалось к полудню, двор постепенно оживал, появились дети дошкольного возраста, резвящиеся на детской площадке, старушки уселись на скамейки и принялись перемывать кости соседям, а заодно и приглядывать за внуками. Молодые мамаши в стороне прогуливались с разноцветными колясками.
Неожиданно дверь подъезда распахнулась, и во двор бодрым шагом вышел Шатун.
- Так, начинаем работать, - обрадовался молодой. - Заводи двигатель своего "пепилаца".
- Не беги впереди паровоза, - остудил его пыл старший.
- Не понял?