– Ну уж нет. Сначала с реставратором закончу. Тоже Божий человек. А не уследишь – тут и обворует.
Зазвонил мобильный телефон.
– Алеша! Алешенька! – от непривычного, по-бабьи подвывающего голоса Натальи Забелин сжался в предчувствии беды. – Максичка!..
– Пропал?!
– Только что у меня был. Заявил, что один уедет. Опять что-то понес насчет того, что с ним рядом опасно. Мол, Онлиевский на хвосте…Я его выставила. Решила, что вновь сбежать решил.
– Ты можешь быстрее?
– Не врал он, Алешенька! Консьержка снизу позвонила. Его у подъезда при ней схватили и в машину кинули. Она выскочила, кричать стала. Ну, они ей предъявили, что какой-то РУОП и будто за мошенничество в казино. Да он же в казино месяца три не был. Господи!..
– Номер машины хоть?.. Ладно! Будь на телефоне!
– Спаси его, Алешенька! Ведь сам же втянул.
– Сказано – жди! – Забелин отключился.
– Несчастье? – чутко догадалась Решечкина. – Так езжайте. Я одна. Попробую что смогу.
– Нет уж, Вы смогите! Скажите, что плохо мне без нее. Что нужна она мне. Не я ей. А она мне! Так и скажите! Вот для нее! – сунул старосте связку ключей и, поцеловав поспешно в увядшую щеку, бросился на улицу, откуда давно доносились крики водителей прижатых им к бордюру машин.
– Скажу. Все скажу, – Решечкина задумчиво перекрестила его со спины.
Забелин ворвался к Курдыгову с охранником на плечах.
– Рвется, слушай! – не решаясь ударить странного, нетерпеливого посетителя, объяснился охранник. – Я ему говорю, кто ты? А он, понимаешь…
– Ступай вон. Все вон! – при виде исступленного вице-президента "Возрождения" Курдыгов выбежал из-за стола. – Что случилось? Беда, да?
– Беда, Аслан, да! Помощь твоя нужна.
По мере того как Забелин сначала сбивчиво, а потом, приходя в себя, более связно, рассказывал о случившемся, Курдыгов мрачнел, стараясь не показать этого. В какой-то момент он нажал на кнопку, пробормотал что-то вбежавшему помощнику и продолжал слушать, огорченно причмокивая.
– Против Онлиевского, стало быть. М-да, неперспективно.
– Флоровский-то здесь ни при чем. Хвоста распустил, так это просто меня прикрывает!
– Но ты-то. Сам понимаешь, что с тобой…
– Да не обо мне речь, Аслан! И ничего со мной теперь не будет. Я эти акции треклятые сегодня утром на "Профит", институтскую компанию, переоформил. Так что – некого, считай, заказывать.
– Но тогда? Денег нет, акций нет. С чем сам остался?
– С собой, с собой, Аслан! Иль мало? Не время сейчас. Разотрут ведь мужика.
– Это конечно. – Курдыгов подставил ухо вбежавшему помощнику, жестом кисти вновь отпустил. – Уже выяснили. Стало быть, мошенничество и впрямь предлог. Узнал, куда друга твоего увезли. Под Онлиевским они. Туда кривого хода нет.
– Так скажи хотя бы где. Я сам туда прямиком поеду!
– Не горячись, не мальчик! Вместе поедем. Всё по закону сделаем. Только козырного туза с собой возьмем. – Курдыгов посмотрел с кавказской хитрецой, которую обычно старательно прятал под сшитым на заказ европейским, по последней моде, костюмом.
…– Ну что? – Пышнотелый человек в накинутом на плечи мундире капитана милиции и с перебинтованным горлом глотнул еще стакан горячего молока, впихнул в себя бутерброд и пренебрежительно посмотрел на двух молодых милиционеров. По их удрученному виду всё и так стало ясно.
– Делали, как учили, – горячась перед начальником, доложил старший по званию – сержант. – По почкам от души постучали. В Лосиноостровский завезли. Ну, как обычно: "Копай для себя могилу, падаль. Кончать здесь будем". Но такая падла упрямая попалась. Не подписывает, и все. Хоть и впрямь кончай.
– Салажня вы. Фрайерка развалить не умеете. – Под презрительным взглядом капитана милиционеры смешались. – Надо было в яму эту столкнуть и землицы как следует сверху присыпать. Чтобы уж в рот попадала. На этом не один сломался. Все самому приходится. Давайте его сюда, недоумки.
Придерживая под руки, упирающегося Максима заволокли в кабинет и с силой толкнули вперед так, что, перебрав непослушными ногами, он едва увернулся от угла стола и оказался на полу.
– Симулируешь? – Над ним, расставив ноги, нависла громада в кителе на плечах. Громада участливо посмотрела на пытающегося подняться мужчину, присела. Тяжелый живот заколыхался меж коленей. – Ты что ж думаешь, это все всерьез было? Это репетиция была. Молодые чуток потренировались. А теперь и поговорить пора.
Коротким, резким движением он ударил доставленного с двух сторон ладонями по ушам.
От невиданной боли Максим взвыл и, обхватив разрывающуюся голову, покатился по полу.
– Вот видите, уже и психологический контакт с подозреваемым начинает устанавливаться, – отряхивая колени, которыми он невольно коснулся пола, удовлетворенно заметил капитан. Брезгливо снял прилипший волос. – Все можно, ежели умеючи. Посадить эту падлу на стул.
– Так вот, мошенник, – возобновил он допрос, дождавшись, когда в глазах сидящего восстановится осмысленное выражение. – А кто же ты, как не мошенник? Думаешь, можно безнаказанно у уважаемых людей трудовые их миллионы уводить? Ведь они им тяжело достаются, эти миллионы-то. Но ты забыл, видно, что есть еще органы правопорядка и бдят они на страже интересов, так сказать, человеческих.
– Это тебе не прогнившая американская фемида, которую ты привык покупать, – стремясь восстановить доверие начальства, пошутил сержант. Но, остановленный суровым взглядом, ретировался к стене.
– Так что подписывай-ка, мужик, договоры эти – и вали отсюда по-доброму, – вернулся к прежнему разговору капитан.
Максим, до которого все происходящее доходило через какую-то пелену, попытался скривиться, но одеревеневшее лицо не слушалось. Тогда он вложил правую руку в левую и принялся выстраивать из непослушных пальцев кукиш.
Удар дубинкой – и обе руки обвисли вдоль тела.
– Да ты никак шутник! – взъярился капитан. – Так и я тоже. И раз уж мне люди доверили, так я их не подводил. И не подведу! А потому, если ты, погань, сейчас не подпишешь, так мы тебя в подвал опустим и для начала так отымеем, – Он свел два пальца в кольцо и принялся двигать меж ними дубинку. – что потом ни один пидор дел с тобой иметь не захочет. Это если ты вообще отсюда выйдешь. А я уж и сомневаюсь. Потому как ты упрям и, оказавшись на воле, можешь попытаться опорочить репутацию безупречных наших органов. А у меня, кстати, и звание очередное подходит. Так что, не подписав, пожалуй, вовсе не выйдешь. Тащите падлу в подвал!
Однако подчиненные, до того благоговейно постигавшие высокое искусство допроса, не бросились выполнять приказание. Они прислушивались к тому, чего не услышал увлеченный собой капитан. Со стороны дежурной части доносились громкие, стремительно нараставшие голоса.
– Товарищ капитан, что-то не то…
В следующее мгновение в кабинет вбежал лейтенант с повязкой дежурного на рукаве.
– Там идут! – едва успел выкрикнуть он. Глянув назад, вытянулся в струнку: – Смирна-а!
В раскрытую дверь стремительно вошел генерал-майор милиции, за которым едва поспевали два подполковника, следом появились двое в штатском – Курдыгов с Забелиным.
– Максик! – Забелин бросился к обвисшему на стуле другу.
Генерал меж тем остановился перед вытянувшимся капитаном. Нарочито медленно протянул руку и с силой рванул на себя погон.
– Твой выдвиженец? – скосился он назад.
– Мой, товарищ генерал, – один из подполковников подскочил сбоку. – Мой, к сожалению!
– Полдня тебе даю. Чтоб восстановить законность, – едва сдерживаясь, чтоб не ударить стоящего перед ним офицера, приказал генерал. – Всех… восстановить. Или я тебя самого восстановлю по самое некуда.
И, развернувшись, в сопровождении второго подполковника зашагал к выходу. Возле Курдыгова притормозил:
– В расчете.
– В зачете, – мягко подправил тот.
Генерал зябко подернул плечами и, не задерживаясь более, переступил через порог.
– Полдня много, товарищ генерал! Я их, тварей, за час перевоспитаю! – крикнул вслед выходящим оставшийся подполковник.
В голосе его было такое, от чего лицо капитана, до того лишь удивленно-растерянное перед генеральским гневом, покрылось крупным, хлынувшим изо всех пор потом.
– Так ты, стало быть, на частные заказы сел? – вкрадчиво, поглаживая рукой лежащую на столе дубинку, поинтересовался подполковник. – Без согласования с начальством мундир позоришь? Да я тебе, паскуда, сейчас демократизатор этот знаешь куда засуну!
– О Боже, – простонал Максим. – Алеха, уведи ты меня из этого бардака.
– Дурашка же ты! – бормотал Забелин, с помощью Курдыгова выводя обессилившего Максима, из ушей которого сочилась кровь. – Ну что за осел выискался! Подписал бы всё, к чертовой матери. Знаешь же, что ни черта твоя подпись не стоит. Так нет, весь мир переупрямить хочешь.
Краем глаза он заметил, как всколыхнулся при последних словах крепко и, как выяснилось, напрасно подставившийся капитан, которому теперь, похоже, не суждено было стать майором.
…Придерживая похрипывающего от боли Максима, Забелин свободной рукой пытался отомкнуть дверь своей квартиры.
– Потерпи еще! Я с дороги бригаду врачей вызвал. Посмотрят уши твои, да и почки тоже. Как они?
– Вроде отходят.
– Вот и ладушки. Сейчас Наталье позвоним – прискочит. – Наталья? Никогда.
– Прискочит. И – простит. Но, правда, в ногах придется поваляться.
– Так это с нашим удовольствием.
Забелин открыл-таки дверь. Принялся втискивать Максима внутрь: – Пару дней у меня оклемаешься. А там, черт с тобой, сваливай за бугор. Раз уж с нами невмоготу.
Максим опять принялся складывать пальцы в злосчастный кукиш, но, похоже, сегодня была не судьба – от неловкого усилия его повело, Забелин не успел удержать. И оба с грохотом обрушились на коридорный шкаф.
Дверь из комнаты распахнулась, и в прихожую на шум выскочила Юля. В полной растерянности смотрела она на лежащих в обнимку, заваленных меховой одеждой мужчин.
– Дрались где-то, – с жалостью разглядывая Максима, догадалась Юля.
– Да нет, просто побили меня чуток, – вопреки обыкновению, честно признался Максим. – Классно, что ты появилась, Юлька, хоть будет теперь кому от жлоба этого защитить. Он ведь чего без тебя удумал? В загранку меня отослать хочет, чтоб самому в институте порулить. Это после того как я ему все акции скупил. Можно сказать, преподнес.
Забелин скинул с себя женскую дубленку.
– Не сердись, Юлочка, что вещи твои развалили. Все равно пришлось бы доставать, – зима впереди, – не отрываясь от подернутых пеленой Юлиных глаз, счастливо пробормотал он.
– Мальчишки! Ну, на минуту вас оставить нельзя, – опустившись возле них на пол, она заплакала.
* * *
Конференц-зал банка "Возрождение" вновь был переполнен. За овальным столом собрались члены Наблюдательного Совета и высшие менеджеры. В ожидании начала они поглядывали на председателя Совета.
Однако Иван Васильевич Рублев всё медлил. Русацкое, в оспинках лицо его было полно волнения.
Месяц назад лишь по счастливой случайности удалось предотвратить распродажу наиболее ценного имушества, которую втайне собирался произвести Второв.
Предательство человека, в котором он был уверен даже больше, чем в себе, подействовало на Рублева сокрушительно.
Его еще хватило на то, чтоб добиться на Совете увольнения Второва.
Но что делать дальше в обстановке, когда кругом всё рушилось, и люди, на которых прежде опирался, теперь, пользуясь безвластием, торопились обогатиться за счет гибнущего банка, он не знал.
Еще раз попробовал добиться через правительство стабилизационного кредита. Но – вновь убедился: помощи ждать не приходится. Напротив, команда затравить зверя дана. И в ожидании безнаказанной травли собираются лучшие охотничьи команды, подползают в надежде отхватить кусок браконьеры – одиночки.
А добыча предстояла немалая. Даже сейчас после трех месяцев раздрая в банке оставалось активов почти на четыре миллиарда долларов.
Угнетенный, совершенно разрушенный, Рублев попросту сбежал на дачу за сто километров от Москвы. Так, должно быть, в голод сбегали родители, не нашедшие, чем накормить умирающих детей.
Здесь и нашли его зять – Игорь Кичуй со своим дружком Андреем Дерясиным.
Предложенный ими план спасения банка – дерзкий и понятный одновременно, а главное, исходившая от обоих уверенность в реальности успеха, встряхнули Рублева и вывели из состояния апатии.
На другой день он вернулся в банк, где царила полная анархия, и начал энергично действовать.
И вот теперь все было готово, чтобы приступить к реализации замысла.
Прежде всего собраны в кулак наиболее надежные силы. Среди членов Наблюдательного совета щурился Генеральный директор "Техинформа" Забелин. Ёрзал, осваиваясь на непривычном, Второвском месте Керзон, которого Рублев с трудом уговорил вернуться. Перешептывались новые вице-президенты Кичуй и Дерясин, – именно им предстояло сейчас докладывать концепцию спасения банка.
Эти двое молодых наглецов ничего не боялись, убежденные в быстром, решительном успехе.
Зато сам Рублев отчетливо понимал: четыре миллиарда долларов на кону – это как знаменитое испанское наследство. Не будет ни легкой, ни тем паче быстрой победы. А будет тяжелая, изнурительная, быть может, кровавая война.
Он еще поколебался. Наконец уселся на председательское место и – подал знак.
Битва за банк "Возрождение" начиналась.
Конец первой книги
Примечания
1
на проезде Серова размещался Центральный комитет ВЛКСМ