- Что там случилось… - задумчиво протянул Василий, закатив глаза. - Ах, да, вы же сами сказали "убийство". Убито четверо.
Детектив заскрежетал зубами.
- Где в это время был барон Фредерикс?
- На корабле.
- Это я и сам знаю! Где конкретно?
- Вы задаете нелогичные вопросы. Откуда мне знать, где был барон, если я ударился головой и потерял сознание?.. Да он побежал следом за мной, но, если вы заметили, он слегка старше, лет так на двадцать… Так что угнаться за мной он точно не мог. А так как корабль настоящий лабиринт, то он наверняка заплутал. Я бы и сам не вышел к месту происшествия, если бы не ваши стюарды… А потом, потом я ударился головой…
Детектив встал и, отмахнувшись от Василия, направился к двери.
- Но у вас же были еще вопросы?
- Потом, - фыркнул мистер Вильямс, закрывая за собой дверь каюты медотсека.
Василий повалился назад на подушки. "Отлично, теперь этот козел не скоро решится ко мне приставать по новой", - подумал он.
* * *
- Подъем! - голос был звучным, раскатистым, и звучала в нем некая сила убеждения, которая, наверное, подняла бы Василия и со смертного ложа, будь в этом настоятельная необходимость. - Разленился. Лежишь здесь, бока отлеживаешь. Давай, вставай, все тебя уже давно ждут.
Василий поежился и сел в кровати, уставившись на батьку Григория.
- Давай, давай! - подстегнул тот. - Все уже собрались у меня в каюте… Я бы раньше тебя поднял, да этот детектив прицепился ко мне, как банный лист.
Василий осторожно спустил ноги на пол, голова закружилась, перед глазами все поплыло. Когда же пол и потолок заняли свое привычное положение, Василий медленно поднял правую руку и начал ощупывать затылок. Нет, все было на месте, только на затылке оказалась огромная шишка.
- Хватит себя ощупывать и жалеть, - все тем же бодрым, не терпящим возражений голосом продолжал барон Фредерикс. - Вон на стуле одежда. Револьвер на столе. Я жду тебя в коридоре, и поспеши. События не терпят промедления, мы и так уже по твоей милости и благодаря этому несносному детективу потеряли сутки.
- Сутки? Я что, сутки проспал?
- Почти… Хотя какое проспал. Господина Вильямса ты довел до белого каления. Не знаю уж, что ты ему наговорил, но когда я увидел его после беседы с тобой, он был красным, как ваше пролетарское знамя, и пыхтел, как изношенный паровоз… Давай… Давай, одевайся. Нам предстоят великие дела, - и, насвистывая себе под нос какую-то веселую мелодию, батька Григорий вышел.
Василию ничего не оставалось, как повиноваться. Хотя в подобном подчинении была своя прелесть. Всегда приятнее быть ведомым, чем самому играть первую скрипку. Вот спроси кто сейчас у Василия: "Что делать?" И что бы он ответил? Пожал плечами и промямлил "Не знак"… А батька, он как старший товарищ, всегда знал. "Хотя какой он мне товарищ… Тьфу!" - с досадой подумал Василий.
Кое-как одевшись и затянув ремень, Василий подхватил со стола револьвер. В барабане, как можно было предвидеть, не было ни одной пули. Вспомнив корабельного детектива недобрым словом, Василий сунул бесполезное теперь оружие за пояс и направился к двери. Барон ждал его, смоля сигарилью.
- Я вижу, вы, молодой человек, не торопитесь. Я уже давно заметил, что служба Советам не идет людям на пользу. Прослужив полгода в любом советском учреждении, даже самый культурный и воспитанный человек познает азы хамства, необязательности; ему становится наплевать на нужды товарищей, он учится хапать и подгребать под себя…
- Прекратите антисоветские речи…
- Что ты, какая же тут антисоветчина, Василек, это всего лишь констатация фактов.
- Вас послушать, так монархизм - лучший строй, - продолжал Василий, одергивая куртку. - Я готов…
- Пошли, - кивнул барон. - Что же до монархизма, то России нужна крепкая рука, нужен царь, который одним своим словом может усмирить хитрецов, тех, что найдут лазейку в любом законе. Русский человек хитрый, но не по-восточному, а по-своему. Восточный человек лжив и продажен, наш такой же, но только он искренне верит в то безумие, что творит… - продолжал барон на ходу, мерно попыхивая сигарильей. - Ты, Василек, слишком молод, чтобы осознать всю глубину падения России, но пойми, рано или поздно ты столкнешься с государственной машиной коммунистов, и каким бы преданным последователем идей Троцкого и Сталина ты бы ни был, эта машина перемелет тебя. Потому что для машины ты - ничто, пустое место…
Василий же слушал рассуждения барона вполуха, он знал о его антисоветских взглядах, но… если его руководство, оставляя барона на свободе, смотрит на них сквозь пальцы, значит так оно и должно быть. Главное не усомниться…
В каюте барона и в самом деле собрались все, кроме профессора. После обмена ничего не значащими приветствиями все заняли свои прежние места. В какой-то момент у Василия появилось странное ощущение, словно ничего на самом деле не случилось. Что не было суток, проведенных в постели, и того чудовища, с которым он столкнулся в коридоре.
- И все же, господин Фредерикс, вы считаете, что это был один из пособников Ктулху? - начал было немец.
- Без сомнения, - кивнул батька. - Слуга Ктулху. Чем дольше ты служишь Древним, тем больше ты начинаешь походить на него.
- Вы хотите сказать, что если я вступлю в эту секту и стану пару лет поклоняться этому чудовищу, у меня вырастут щупальца на лице и подобие крыльев?
- Примерно так, - согласился барон. - Хотя для этого может и не понадобиться двух лет. Все может произойти много быстрее.
- Слушая ваши разговоры, можно подумать, что вы бредите! - фыркнула комиссар. - Мы живет в начале двадцатого века, в век Прогресса и Науки, когда Природа покоряется Человеку. А вы несете чепуху. Слуги Ктулху! Нет, я поверю, что несколько сектантов пробралось на корабль и могут попытаться нам помешать, но что реальны потусторонние силы, о которых вы все время тут говорите… Ладно, пусть подо льдами нашли древний город, но при чем тут вся эта чертовщина?
- Хорошо, товарищ Кошкина. Когда кто-нибудь из слуг Ктулху решит вами отобедать, я вмешиваться не стану, - фыркнул барон.
- Но ведь вы могли развеять все наши сомнения, если бы представили труп этой горничной, - встряла в разговор Катерина.
- Мог бы, если бы их высочество Вильямс не забрал тело. К сожалению, корабельный детектив очень несговорчив, а на данном судне вверенные мне мандаты властью не обладают.
- Но ведь что-то можно сделать? - спросил Василий.
- Конечно, - согласился Григорий Арсеньевич. - Конечно… В первую очередь, нам нужно попробовать не заполучить труп, а найти старшего слугу. Того, кто принес заразу Ктулху на этот корабль, кто заразил убитую этим…
- Она могла встречаться с представителем Ктулху на берегу, - объявил Герхард Грег.
- Нет, - покачал головой Григорий Арсеньевич. - Если бы это случилось на берегу, она бы выглядела много хуже.
- Хуже?
- Много хуже, - вновь задумчиво повторил Григорий Арсеньевич. - Истинные или Старшие слуги Ктулху выглядят ужасно, иначе зачем все эти Карнавалы? Однако в обычной жизни, пока их не разозлишь, они с легкостью маскируются под обычных людей. Их практически невозможно отличить.
- Да, - согласился немец. - Они как люди, пока не доберутся до настоящих людей и не начнут пожирать их плоть…
- Вы хотите сказать, что будут еще жертвы? - ужаснулась комиссар.
- Без сомнения, - кивнул батька. - И было бы неплохо попытаться их остановить.
- И как вы собираетесь это сделать? - поинтересовался немец.
- Есть у меня один план, - усмехнулся батька. - И поможет мне в его осуществлении наш профессор. Думаю, нам всем стоит заглянуть в его "лабораторию". Профессор Троицкий - один из крупнейших специалистов по этим тварям. Ему известны нюансы, о которых мы даже не подозреваем. Думаю, он предложит нам какой-нибудь приемлемый способ.
- Вы уверены?
- Ну, другого шанса у нас нет. Надо попробовать, и если Иван Иванович сможет помочь нам, будет замечательно, а если нет… что ж, придется придумать что-то самим, хотя лично я не представляю, что тут можно изобрести… А раз так, к профессору! А вы, дамы, - повернулся он к дивану, на котором расположились Рахиль Ароновна и Катерина, - оставайтесь здесь. Эта каюта защищена должным образом, в отличие от вашей обители, так что тут вам нечего опасаться.
- Что значит "оставаться здесь"? - вспыхнула комиссар. - И эта ваша "защита"! Моя каюта, точно так же, как и ваша, запирается на ключ, дубль которого хранится у администратора…
- Боюсь, если мы станем вдаваться в подробности, то разойдемся в вопросах духовных и материалистических, - перебил ее Григорий Арсеньевич. - Однако можете мне поверить на слово, эти вурдалаки в мою каюту не сунутся. Еще вопросы есть? Нет, что ж, тогда Василий и вы, господин Грег, за мной. Навестим старичка профессора, заодно и выясним, на что способна его хваленая аппаратура.
- Есть другой вариант, - остановил барона Грег. - Можно все оставить, как есть. Зачем нам рисковать и вмешиваться в происходящее? В любом случае скоро мы пересядем на корабль, полностью находящийся под нашим контролем. Эти "оборотни" на борт не попадут. Но если вы решили объявить им войну…
- Я не полномочен ни объявлять войну, ни заключать перемирие, - отрезал Фредерикс. - Но… Кто-то подсылает к нам своих кровожадных агентов. Вон, наш Василий едва не погиб. Какова его цель - неизвестно, и единственно разумное решение, которое мы можем принять, - максимально обезопасить себя. Как говорится, кто не с нами, тот против нас.
* * *
Возле дверей каюты профессора собралось несколько стюардов. А может, это был кто из команды, - Василий не очень-то разбирался в лычках бразильского флота.
Фредерикс знаком приказал своим спутникам остановиться поодаль.
- Похоже, здесь намечается представление, - объявил он. - Что ж, займем места в первом ряду.
Ни Василий, ни господин Грег не возражали.
Тем временем тот стюард, или кто он там, - тот, который командовал остальными, решительно постучал в дверь.
- Плиз, оупен, - а потом для верности повторил на русском. - Пжалуйста, откройите.
Его русский был таким беспомощным, что Василий едва сдержал смех.
- Во-первых, я могу не знать английского, - донеслось из-за двери. - А во-вторых, я не собираюсь вам открывать! С какой стати! Каюта является моей суверенной территорией. Я, точнее, мое партийное руководство, заплатило за нее, и вы не имеете правда вторгаться ко мне. Это равносильно объявлению войны.
- Ви залить нижнюю кают, - продолжал стюард.
- Ничего не знаю. У меня все в порядке. А после вашего прошлого вторжения я… - дальше все прозвучало слишком неразборчиво.
- Ешли вы не открывать, мы ломать дверь…
- Похоже, ваш гений решил затопить корабль, - усмехнулся Василий.
- Да, ситуация требует нашего поспешного вмешательства, - согласился Григорий Арсеньевич, - и, ни к кому конкретно не обращаясь, объявил: - Представление окончено, - а потом решительно подошел к собравшимся у дверей каюты. - Разрешите, милейшие…
Стюарды расступились.
Барон решительно постучал в дверь.
- Иваныч, хватит дурить, - приказал он. - Открывай…
- Не слышу!
- Если ты сейчас не откроешь, я прикажу взломать дверь, а потом тебе уши надеру! - рявкнул барон.
- А, это вы, Григорий Арсеньевич, - залепетали за дверью. - Не признал сразу, не признал… Долго жить будете. Вы бы сразу сказали, что это вы, я бы сразу дверь и открыл, а то ломать… ломать…
Послышался звук передвигаемой мебели.
- Я сейчас… сейчас… Просто, понимаете, пришлось запереться от этих варваров… - и вновь что-то заскрежетало самым неприятным образом. - Вот уже все… Открываю, открываю.
Дверь и в самом деле приоткрылась, но барон, не дожидаясь, пока она откроется до конца, пнул ее ногой. Та распахнулась. На пороге стоял Иван Иванович Троицкий. В этот раз он был в грязном белом халате, на носу поблескивало крошечное пенсне, а его длинные седые волосы стояли торчком, словно он только что получил разряд вольт в триста.
- Рад приветствовать вас, Григорий Арсеньевич. Разрешите полюбопытствовать, чем обязан вашему визиту? - и покосился на стюардов, словно только что их заметил.
- Судя по словам этих достойных моряков, - кивок в сторону стюардов, - вы, Иван Иванович, заливаете каюту внизу. Хотя, хоть убей, не понимаю, как такое может быть, - прибавил Григорий Арсеньевич себе под нос. - Ведь переборки водонепроницаемы. Впрочем, посмотрим, - и, решительным движением отодвинув в сторону профессора, он вошел в каюту.
Василий устремился за ним следом, а немец, только переступив порог, резко обернулся и захлопнул дверь перед носом членов команды, а потом для верности дважды повернул собачку замка.
- Вот и славно, трам-пам-пам, - заключил Григорий Арсеньевич после того, как бросил взгляд через плечо и убедился, что немец выполнил все четко. - Ну а теперь, Иван Иванович, проследуем в ванну. В первую очередь, нужно остановить потоп, а то эти варвары и в самом деле вломятся к вам в каюту.
Но "проследовать в ванну" оказалось не так уж просто. Сама по себе каюта была небольшой, и профессор использовал все свободные горизонтальные поверхности, чтобы разложить свои приборы, химические колбы, книги, большая часть которых лежала открытой, ощетинившись многочисленными закладками.
- Вижу, вы времени даром не теряете, - заметил Григорий Арсеньевич, пытаясь протиснуться мимо прибора, напоминавшего гигантский амперметр, и груды колб, реторт и прочей химической посуды. Вся она соединялась в странный перегонный аппарат, на выходе выдававший зеленоватую жидкость.
Ванна же являла собой поистине удивительное зрелище. Сама чугунная, она до краев была наполнена некой полупрозрачной зеленоватой субстанцией, напоминающей желе. Кран же оказался вывернут, и вода лилась прямо на пол ванной комнаты, в центре которой в полу было высверлено несколько отверстий.
- Что это такое, Иван Иванович? - в недоумении спросил Григорий Арсеньевич.
- Это? - профессор с удивлением уставился на отверстия в полу, как будто видел их в первый раз. - А… - протянул он, - это. Это слив.
- Но зачем?.. - начал было Григорий Арсеньевич, но профессор перебил его.
- Без слива никак нельзя. Вода слишком быстро накапливается.
Барон взглянул еще раз на затопленную ванную, потом прошествовал к двери и, открыв замок, распахнул ее. Стюарды были еще тут. Выудив из внутреннего кармана плаща пачку купюр, он протянул их старшему.
- Можете убирать, - а потом отступил в сторону, пропуская их в каюту.
Профессор попытался было загородить дорогу, крича что-то о великих научных достижениях, но Грег, подобравшись сзади, с легкостью подхватил его под мышки и отодвинул в сторону. Тем временем Григорий Арсеньевич вновь обратился к старшему стюарду.
- У вас здесь поблизости есть пустая каюта, где мы могли бы переговорить с профессором? - и он кивнул в сторону Троицкого, который все еще тщетно пытался освободиться из захвата немца.
Стюард замялся, и лишь когда еще несколько купюр перешли из рук в руки, согласно кивнул.
- Номер три тысяч двадцать одно. Там открыт.
- Замечательно.
Григорий Арсеньевич кивнул, и все следом за ним покинули каюту профессора.
Через пять минут они уже сидели в обычном, чистом номере, однако профессор не переставал возмущаться:
- При всем моем к вам уважении, Григорий Арсеньевич, должен заметить вам, что вы сорвали уникальный по своей сути эксперимент…
Наконец Фредерикс не выдержал:
- Заткнись! - рявкнул он, нависнув над профессором. - Не один эксперимент не оправдывает жизни в г…! - Дальше он в нелицеприятной форме рассказал обо всем, что думает относительно "подобной науки", "недоносков, которые позорят русских как нацию" и так далее. И надо сказать, что отстраненно слушая этот эмоциональный монолог, Василий, несмотря на близость к рабочим кругам, узнал много новых слов и выражений. Наконец Григорий Арсеньевич выдохся и голос его стал более спокойным. - Но собственно явились мы, Иван Иванович, не для того, чтобы из срача тебя вытаскивать. Мы подозреваем, что на корабле есть агенты - создания Ктулху, тщательно маскирующиеся под обычных людей. Они, как вампиры, пуская кровь обычных людей, вербуют себе помощников, причем превращение…
- Да что вы мне это рассказываете! - фыркнул Троицкий. - Будто я не знаю! Но только зачем они тут объявились? В чем суть их миссии? Наблюдать за нами?
Фредерикс покачал головой.
- Нам это неизвестно. Единственное, что приходит в голову: в городе под толщей антарктического льда есть что-то такое, что сильно их интересует.
- И как они собираются проникнуть в Антарктику? Нам по дороге туда предстоит по крайней мере две пересадки, и то, что на борту самолета, который должен доставить нас на Базу-23, посторонних не будет, я гарантирую.
- Значит, это будет кто-то из нас.
- Но когда случилось убийство, мы были вместе… - возразил Василек.
- Инфицирование, то есть посвящение горничной, должно было произойти чуть раньше. Поэтому будем считать, что ни у одного из нас нет алиби, - и Григорий Арсеньевич внимательно обвел взглядом собравшихся. - Собственно говоря, профессор, мы пришли к вам, чтобы задать только один вопрос: существует ли какой-нибудь способ выявить адептов Ктулху?
Профессор задумался.
- Ну, если они сами не желают явить свое истинное лицо, то… если вы имеете в виду "обращенных", а не рожденных, то они принимают свой истинный облик лишь на время приема пищи и после смерти.
- Надеюсь, вы не станете предлагать нам перестрелять друг друга, чтобы определить "засланного казачка"?
- Нет, конечно… Я понимаю… Это не выход. Хотя, быть может, есть еще один способ: дело в том, что все эти твари - порождения великого Ктулху, который, согласно мифам, спит где-то в глубине Тихого океана. Но прежде, чем он попал туда, он прошел Врата, получив на то соизволение Азатота. Но одно из имен Азатота - "Ядерный Хаос", и судя по тому, какую смерть обретают те счастливчики, кому "повезло" пообщаться с ним, он… он излучает что-то вроде х-лучей. Точнее сказать не могу. Поскольку Ктулху и Азатот - боги одного пантеона, и от Ктулху должно фонить за километр. А следовательно, остаточное излучение должно присутствовать и у его эмиссаров…
- И вы, профессор, могли бы определить, от кого "фонит" на этом корабле?
- К сожалению, нет, - покачал головой Троицкий. - Тут у меня нет должного оборудования.
- А как сложно будет его достать по прибытии в Бразилию?
Профессор пожал плечами.
- Если кто-то в местном университете занимается исследованием х-лучей, то тогда возможно. Если нет… - тут он снова пожал плечами. - Я могу написать вам список всего самого необходимого, но смею заверить, в аптеке вы это не купите.
- Немецкое консульство? - Фредерикс перевел взгляд на Грега.