- Судя по всему. Хотя сейчас они напуганы и сбиты с толку - наверняка шогготы произвели на них неизгладимое впечатление. Однако нас они хлебом-солью вряд ли встретят.
- Но я думал, что там, на сеновале, прячутся Федот и этот… Хозяин.
- Может, так оно и есть, только там еще и японцы, а наши, если хорошо спрятались, не высунутся. Схватись они с незваными гостями, шогготы на выстрелы приползут. Со слухом у них все в порядке.
- И что нам делать?
- Для начала избавиться от японцев, а потом с утра я шогготами займусь, а у тебя свои дела. Тебе, кажется, нужно куда-то какой-то дурацкий конверт доставить…
Сжав покрепче рукоять револьвера, Василий потянулся к двери, но батька вновь остановил его.
- Я готов!
- Нет, так не пойдет, - покачал головой батька Григорий. - Ты сейчас туда вломишься и палить начнешь. Ну, положим, японцев ты перебьешь, а с шогготами, что на выстрелы наползут, что станешь делать?
Он стянул со спины вещевой мешок, который носил навроде рюкзака. Пошарив внутри, он выудил пару метательных ножей и протянул их Василию.
- Надеюсь, ты еще помнишь мои уроки?
Василий кивнул. Убрав револьверы, он проверил нож за голенищем сапога. И хотя он уже давно не практиковался в метании ножей, но был уверен, что руки сами вспомнят все, чему когда-то учил его батька.
Пока Василий возился, батька вытащил из мешка еще два клинка - две короткие шашки, у которых вместо рукоятей были шары, удобно ложившиеся в ладонь. Василий и раньше видел их и помнил, насколько смертоносным может оказаться это оружие в умелых руках.
- Ну что, готов? - спросил батька.
Василий кивнул.
- Интересно, сколько их там?
- Не больше пяти и, как говорится, все наши… Точно готов? Пошли!
Василий пинком распахнул дверь и кувырком влетел в сарай. Открывшаяся картина была вовсе не той, что он ожидал увидеть. Сарай освещало несколько фонарей. На земле лежал Хозяин и, похоже, он был мертв. Обнаженный по пояс Федот висел, привязанный за руки к одной из перекладин, и над ним "работала" пара япошек. Еще трое столпилось у ворот, ведущих во двор, - видимо, наблюдали за шогготами во дворе.
Раз, два. Оба ножа нашли цель. Один впился в спину стоящего у ворот, второй в спину того, что был рядом с Федотом. После чего, выхватив нож из-за голенища, Василий прыгнул на второго мучителя, оставив батьке тех, что стояли у ворот. Однако расстояние оказалось слишком большим, а японец слишком проворным. Он успел отскочить, и нож Василия просвистел в пустоте. Мгновение, и японец выхватил катану. Удар, и Василий едва успел увернуться. Похоже, противник ему попался опытный. Еще удар, и кончик острого, как бритва, клинка рассек правый рукав куртки, сильно порезав предплечье. Василий почувствовал, как набухает от крови рукав и ручка охотничьего ножа становится скользкой от крови. Еще один выпад. Василию вновь с трудом удалось избежать клинка. А потом самурай неожиданно замер. Глаза его округлились, вылезли из орбит от удивления, а из груди его вырос клинок с рукояткой в виде шара. Василий обернулся. У ворот сарая лежало три тела, а рядом с одним клинком в руке замер батька. Отличный бросок. Тем не менее, времени для выражения благодарности не было. Шогготы могли в любой момент "очнуться" и отправиться в обратный путь. И заглянут ли они в сарай или нет, одному Богу известно.
Не обращая внимания на порез, Василий бросился к лесовику. Судя по всему, японцы хорошенько над ним "поработали". Федот был без сознания, и все тело в кровоподтеках, правый глаз заплыл.
- Эк они его, - вздохнул Василий. - И когда только успели?
Батька только хмыкнул.
- Посмотри второго, а я займусь твоим приятелем, - приказал он. Но Хозяину уже ничем нельзя было помочь.
Осмотрев раны Федота, батька помог Василию запереть ворота сарая и забаррикадировать дверь, ведущую в дом, после чего вновь вернулся к раненому и, выудив несколько склянок из своего бездонного мешка, начал обрабатывать раны.
- Надо поставить его на ноги, чтобы вы уйти успели, когда я пойду ворота закрывать.
- А разве… - начал было Василий.
- Ты помни, у тебя пакет, а у меня тут свои дела.
Пакет! Японцы… шогготы… Василий совершенно о нем забыл. Где же пакет? Метнувшись, Василий обшарил тела поверженных врагов. Ни у одного из них пакета не было, значит, Федот успел его спрятать. Только где?
- Нашел?
- Скорее всего, Федот его спрятал.
- Ну, придет в себя, расскажет. Давай-ка я твою руку посмотрю.
- Пустое, - отмахнулся Василий. - На мне все, как на собаке…
- Давай, снимай куртку, пес бродячий, - приказал батька. - А то заразу какую получишь.
Рана оказалась много хуже, чем Василий подозревал. Перетянув руку жгутом, батька протянул Василию небольшую палочку.
- Зажми зубами. Так легче будет…
- Нет, - покачал головой Василий. - Я выдержу.
- Ну смотри…
Батька сначала зашил рану, а потом наложил повязку с мазями. Боль была страшной, но Василий терпел, крепко зажмурившись.
- Молодец, Василек, ни разу не крикнул. Что ж, теперь ты должен мне помочь.
Ловким движением руки батька стянул волосы на затылке в толстый хвост, а потом достал из мешка старинную книгу, баночки с тушью и кисти.
- Надо перенести часть этого письма мне на тело. Помнишь, как это делается?.. Эти древние заклятия защитят меня от шогготов, а то, боюсь, моих клинков не хватит.
Василий тяжело вздохнул.
- Но я…
- Постарайся скопировать знаки точно, от этого зависит моя жизнь, - и, скинув шинель, а потом гимнастерку, батька подставил Василию спину.
Тот осторожно взял пузырек с краской, открыл, понюхал. Краска, без сомнения, была на спиртовой основе.
- Я тебя не пить чернила, а скопировать знаки просил, - фыркнул батька.
Василий вздохнул. Последний раз он занимался этим много лет назад. Тем не менее, сжав покрепче кисточку, Василий начал наносить рисунок, то и дело поглядывая в книгу. Он старался изо всех сил, пот заливал ему глаза, и в какой-то момент ему начало казаться, что значки, которые он наносит на кожу батьки, живые. Стоило Василию закончить рисовать очередной знак, как тот начинал жить собственной жизнью, начинал трепетать, словно старался сорваться с тела.
Василию казалось, что прошла целая вечность, прежде чем он закончил. Когда же батька Григорий поднялся, Василий заметил, насколько тот хорошо сложен. Казалось, годы не властны над этим человеком. В этот миг батька Григорий напоминал античного героя, рельефные мускулы и ни грамма жира. Таким Василию он и запомнился. Словно воин древности, батька Григорий вооружился своими клинками и, поигрывая ими, прошел к воротам сарая. Через щель выглянув во двор, он тяжело вздохнул, а потом вновь повернулся к Василию:
- Что ж, шогготы очухались, подались к себе, добычу переваривать, да и мне пора. А вы, когда твой товарищ в себя придет, берите руки в ноги, ваш пакет в зубы и бегите отсюда. И советую… советую забыть все, что тут произошло. Властям об этом знать не стоит, а то наделают глупостей, потом не расхлебаешь.
Василий кивнул. Несмотря на то, что он с батькой был по разные стороны баррикад, стоило поступить так, как тот говорил, особенно если дело касалось колдовских дел. В этом Василий убедился еще тогда, в далеком девятнадцатом…
Глава 5
Зов Ктулху
[1938]
…И вдруг, над белыми утесами взмывая,
Сверкают крыльями в просторах голубых,
Кого-то жалобно и звонко призывая.И. Бунин. "На острове"
Огромное помещение. Оно простиралось насколько хватало глаз, и тем не менее пространство казалось крошечным, замкнутым. Пол - камень, отполированный до зеркального блеска, - сверкал в свете факела - единственного источника света. Больше всего Василий боялся, что этот факел потухнет, что налетит сильный ветер, полыхнет последний раз огонь, а потом будет кругом лишь маслянистая мгла. На мгновение Василий оглянулся. Нет, никого рядом не было, и шаги его грохотом отзывались в этом пустом зале, затерянном в пространстве и во времени.
Пока Василий рассуждал, ноги сами несли его вперед, все дальше и дальше от спасительного входа-выхода. Или не существовало никакого входа - выхода, а был только зал - бескрайний зал.
Неожиданно впереди сгустились тени. Там возвышалось что-то большое… нет, огромное… гигантская скульптура. Трон, на котором восседал… восседал… В скудном свете факела нельзя было хорошо рассмотреть гигантскую скульптуру, - Василий видел лишь колени сидящего гиганта. Торс, голова, руки - все скрывалось во тьме. Однако и этой части скульптуры оказалось достаточно. Фигура была не просто омерзительна, она была богопротивна, противоречила всем законам человеческой логики. При этом невозможно было понять, откуда возникает это ощущение… И одновременно она привлекала, не давала отвести взгляд, гипнотизировала. Но в чем причина такого странного воздействия - в мастерстве неведомого скульптора или в самом камне - странном зеленоватом полупрозрачном камне, увитом розовыми прожилками?
Василий подошел ближе и остановился в нескольких метрах от большого пальца каменного колосса. Этот палец возвышался над ним, словно огромный холм. "Какой же высоты должен быть гигант, если он встанет и выпрямится во весь рост", - подумал Василий. Он хотел переложить факел в правую руку, чтобы поднять повыше и получше рассмотреть каменное чудовище, и ощутил, что сжимает в правой руке какую-то вещицу. Что-то мелкое, целиком помещающееся в кулаке. Разжав пальцы, он поднес ладонь к свету. Медальон! Медальон Катерины! Откуда он взялся? Василий мгновение рассматривал его, а потом вновь посмотрел на статую, и у него возникло странное ощущение, что медальон в его руке и каменный колосс как бы связаны. Тогда Василий вновь начал внимательно изучать медальон. Нет, тот был точно таким же, как тогда, в первый раз, когда он увидел это украшение.
И тут факел начал гаснуть. Василий запаниковал. Ведь если он окажется во тьме, непременно произойдет нечто ужасное, нечто чудовищное, вот только что именно? А огонь становился слабее и слабее, и все попытки Василия распалить факел оказались напрасны. Еще мгновение, и тьма накатила ватным одеялом забвения. Все закружилось. Василий почувствовал, как земля уходит из-под ног. Он покачнулся, выставил вперед руки, стараясь смягчить неминуемое падение… и вместо этого рухнул в никуда…
* * *
Василий никак не мог открыть глаза. Голова болела страшно, а самое главное, он не помнил ни кто он, ни где он.
Постепенно воспоминания начали возвращаться.
…Он услышал крик, побежал. Потом два мертвых стюарда, лужа крови и это чудовище с нечеловеческим обликом… Откуда оно могло взяться на корабле? Василий попытался логически размышлять, но из этого ничего не вышло. Слишком сильно болела голова.
Да что с ним такое, в конце концов?
Превозмогая головную боль, Василий сжал пальцы правой руки, потом левой. "Так, с этим все в порядке, руки на месте. Теперь ноги. Тоже хорошо"… Еще одно невероятное усилие, и он уставился в потолок. Потолок каюты. Значит, он все еще на корабле. Отлично. Теперь надо попробовать сесть.
- Мистер Вильямс, хи кромес ео еру сэнсес, - голос был незнакомым, выговор странным, а слоги не складывались в знакомые слова.
- Гуд. Я гоу…
И над Василием навис дородный усатый седой мужчина. Черты лица у него были мясистые, глазки маленькие, свинячьи, глубоко запавшие в глазницы, над которыми нависали кустистые седые брови. Зачесанные назад волосы и безвольный, вдавленный подбородок придавали незнакомцу сходство с английским эсквайром.
- Доброе утро, господин Кузьмин, - продолжал незнакомец на ломаном русском. Рад представиться, хотя мне жаль, что знакомство наше состоялось в столь неподходящий момент. Меня зовут Роджер Аллен Вильямс. Я являюсь одновременно детективом и начальником охраны этого судна, - он замолчал, словно ожидая, что Василий в свою очередь представится, только в этом не было никакой необходимости. Господин Вильямс и так отлично знал, кто перед ним. - Мне очень жаль, что я вынужден побеспокоить вас, когда вы еще не оправились и находитесь в столь печальном состоянии, - продолжал Вильямс. - Однако, несмотря на вашу болезнь, я вынужден нарушить ваш покой для того, чтобы задать вам несколько вопросов. Если вы помните, на корабле случилось чрезвычайное происшествие…
Василий кивнул.
- Да, - хриплым голосом подтвердил он.
- На корабле погибли люди, и я, прежде чем предоставить вам возможность встретиться с соотечественниками, должен задать вам несколько вопросов. Только прошу вас, говорите медленнее. Согласитесь, ваш язык довольно трудный, а я не хотел бы пропустить каких-то деталей. Сначала расскажите мне обо всем, что случилось.
Василий облизал пересохшие губы. Сейчас ему меньше всего хотелось беседовать с представителями закона.
- Хорошо… - наконец с большим усилием выдавил он. - Но сначала дайте попить.
Детектив кивнул, и тут же, словно по мановению волшебной палочки, появился бокал холодной, прозрачной минералки. Василий, конечно, предпочел бы кружку пива или на худой конец хмельного кваса, но откуда таким напиткам взяться на южноамериканском трансатлантическом лайнере?!
Глотнув, Василий чуть приподнялся на локтях и осмотрелся. Судя по обстановке, он и в самом деле находился в медицинском отсеке, и кроме господина Вильямса, в каюте никого не было.
- Так что вы хотели услышать?
- Все, что произошло вчера, по порядку.
Василий задумался. Без сомнения, детектив понятия не имел об их миссии, конечном пункте назначения и прочем, а посему лишнего говорить тоже не следовало.
- Мы находились в каюте господина Фредерикса… - назвать батьку Григория "товарищем" у Василия язык не повернулся.
- Мы?
- Да. Товарищ Кошкина с "племянницей", господин Фредерикс и господин Грег.
Детектив инстинктивно кивнул. Видимо, это совпадало с тем, что рассказывали ему другие очевидцы.
- Потом раздался этот ужасный крик, - продолжал Василий. - Мы, то есть я и господин Фредерикс, отправились посмотреть, что случилось, но ваши стюарды, или кем они там были, опередили нас. Когда я подбежал, они уже открыли дверь каюты, а потом…
Тут Василий запнулся. Что случилось дальше? Он помнил, как повалились мертвые стюарды, как на него прыгнула горничная… нет, это была вовсе не горничная, а какое-то чудовище. Могло ли это произойти на самом деле? А может, это всего лишь плод фантазии - результат удара головой. Но почему он ударился, если на него никто не нападал? Василий замялся, пытаясь разобраться в собственных чувствах.
Или реальностью был тот сон? Но откуда на корабле - а в том, что он на корабле, Василий не сомневался - мог взяться такой огромный зал? Нет, это просто невозможно. А чудовище с щупальцами вокруг рта? Теоретически оно тоже не может существовать. Но… Один из уроков жизни, который Василий усвоил давным-давно, гласил: "Если ты считаешь, что чего-то не существует, не факт, что этого не существует на самом деле". Но что сказать детективу. Правду? Не стоит. Ведь чудовище может оказаться плодом его воображения, а в таком случае, если он станет настаивать на его существовании, его просто-напросто запишут в сумасшедшие. Неприятная перспективка… Врать… Вот только что рассказали остальные, например, батька Григорий? Правду? Сомнительно. Значит, соврали. Значит, и мне не стоит откровенничать. Я должен тем или иным способом подтвердить слова батьки. Вот только что он сказал этому придурку… Но прежде всего, чтобы хоть как-то сгладить затянувшуюся паузу, Василий закашлялся, потом хриплым голосом простонал:
- Еще воды, - и хлебнув из предложенного ему стакана, добавил. - Не пойму, что-то странное с горлом.
- Не беспокойтесь, когда мы закончим, корабельный доктор еще раз вас осмотрит.
- Так вот… На чем это я остановился…
- Вы остановились на том месте, когда стюарды открыли двери каюты.
- Да… да… Когда я подбежал, стюарды были внутри… А потом их словно что-то с ног сбило…
- "Словно сбило" или сбило? - уточнил детектив.
- Сбило. Они повалились на меня, а я этого не ожидал и тоже упал… видимо, не совсем удачно. Да вы спросите у них.
Детектив какое-то время молчал, что-то обдумывая, а может, пытаясь понять, не упустил ли он какого нюанса из-за языкового барьера.
- Видите ли, спросить у стюардов довольно затруднительно…
- ?..
- Они мертвы… А кто стрелял? - последний вопрос детектив произнес очень быстро, явно надеясь застать Василия врасплох.
- Стрелял? - Василий постарался скорчить гримасу удивления. - А что, кто-то стрелял? Я не помню. Видимо, я ударился головой об пол и отключился. Хотя… хотя, может быть, и я стрелял. Видите ли, у меня в руке был револьвер. Сами понимаете, времена у нас такие, тем более этот крик… Вы же сами наверняка его слышали. Мороз по коже, и только… А я, когда головой треснулся, мог совершенно непроизвольно на курок надавить. С предохранителя-то я револьвер снял.
- Нет, - покачал головой господин Вильямс. - Вы не стреляли. У вас в барабане все шесть пуль… И знаете, пули эти довольно странные…
- Бабушка у меня суеверная, вот, наверное, и подсунула мне…
- Не порите чепуху! - взвился детектив, но тут же успокоился, взяв себя в руки. - Хорошо, последний вопрос. Где в это время находился барон Фредерикс?
- А барон… Ну, я же говорил, он побежал следом за мной, - совершенно спокойно продолжал Василий. - Вы знаете, я так устал, может быть, мы продолжим в другой раз? Я сейчас с удовольствием поспал бы или выпил чашечку кофе.
- Прекратите! - сыщик покраснел, словно помидор. Он готов лопнуть от возмущения. - На корабле произошло убийство. Погибло четыре человека, а вы здесь… - и он замолчал, не в силах подобрать нужные слова.
- Четыре человека! - и Василий с наигранным сожалением покачал головой. - Ай-я-яй! Да ведь это настоящая бойня. И как такое могло случиться?
- Это вы мне скажите! Хватит строить из себя дурака! Что там произошло? Почему голова горничной превратилась в кровавое месиво? Кто еще был на месте преступления? Где был в это время барон Фредерикс?
- Ах, так много вопросов… - покачал головой Василий. Он постарался придать своему лицу задумчиво озабоченный вид, но едва ли это у него получилось - на самом деле он с великим трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться. Происходящее забавляло его, дальше некуда. - Скажите, на какой вопрос мне отвечать в первую очередь?
- Что там случилось? - казалось, еще пара минут, и детектива хватит удар.