Люк пристально на нее посмотрел.
- Да, досталось тебе в жизни.
- Ты прав. Тебе тоже. Мне интуиция подсказывает, что и у тебя не все в жизни складывалось гладко.
Люк в ответ передернул костлявыми плечами.
- Мне в этой жизни ничего легко не доставалось.
- Не давалось, - поправила она его.
- Ты хочешь меня немножко английскому подучить?
- Нет, Люк, с английским у тебя все в порядке. Я хочу немного скорректировать твое отношение. Тебе до смерти еще жить и жить. Ты что, забыл, что о тебе сама святая Люси заботится? Теперь судьба будет к тебе благосклонна!
- Ты бы об этом нутру моему сказала. После такого фарта, который мне выпал на долю, мое нутро хочет вернуться к тому, что было раньше.
Люси вместе с ним рассмеялась и чмокнула его в лоб. Она взобралась к нему на кровать, поджала под себя ноги и уперлась подбородком в ладонь.
- А теперь, Люк, - спросила она, - скажи-ка мне, откуда ты так хорошо знаешь Нью-Йорк?
Люк немного конфузился, рассказывая ей эту историю. Когда ему еще не было двадцати, он работал вместе со старшим приятелем, который частенько наведывался в Большое Яблоко и покупал там электрогитары и другие музыкальные инструменты. В Канаде подержанные инструменты хорошего качества были тогда большой редкостью, а когда появлялись в продаже, стоили целое состояние. Они оба откликались на объявления в газетах, а потом таскались по всему Нью-Йорку от Куинса до Гарлема, от Манхэттена до Бруклина и от Бронкса до Стейтен Айленда, На обратном пути в Канаду они платили на границе пошлину, а потом продавали гитары и электроорганы с хорошей прибылью.
Люси эта история озадачила. Ей было непонятно, почему Люку неловко об этом рассказывать.
Близкие человеческие отношения были ему непривычны, и он почему-то стеснялся признаться ей в истинной причине тех поездок в Нью-Йорк. Когда Люк рассказывал ей эту историю с куплей-продажей музыкальных инструментов, чтобы свести концы с концами, он пытался скрыть от нее главный свой интерес. Дело в том, что он сам хотел стать музыкантом.
- Разве можно меня представить музыкантом в какой-нибудь группе? - со смехом спросил он.
Ему трудно было расстаться со своей мечтой и стыдно признаться в том, что когда-то ему очень хотелось стать музыкантом, тем более что теперь эта мечта стала для него недосягаемой.
- Как-то раз мы остановились у придорожного ресторанчика, а когда вышли из него, грузовика своего не увидели - его угнали. А с ним и все инструменты, которые мы купили. Я был просто в бешенстве. А приятель мой чуть копыта не откинул, потому что вложил в эти гитары все деньги, что у него были. Мы никогда свой товар не страховали. Знаешь, что я тогда сделал? Сам спер небольшой грузовичок, чтобы добраться до дома. Мой папаша воровал машины и угонял грузовики, и его отец этим же до него промышлял, вот мне и показалось, что я унаследовал профессию. Но проблема заключалась в том, что я это сделал по другую сторону границы. Мне за тот угон влепили срок, а потом я стал обычным преступником, понимаешь? Когда я вышел из тюрьмы, месяцев пять гитары не касался, и с папашей на пару стал угонять грузовики.
Лиха беда начало - первая ошибка повлекла за собой все остальные. От мечты молодости о карьере гитариста он прошел путь до смерти от СПИДа. Люси стало горько и обидно за то, что вся жизнь этого человека пошла наперекосяк. Она встала с кровати, нежно поцеловала его в лоб, провела пальцами по лицу, как будто хотела его успокоить и утешить. Потом поправила Люку подушки, выключила свет и вернулась к себе в комнату.
Когда она уже почти затворила к себе дверь, в щель вдруг просунулась чья-то нога. Люси охнула и подпрыгнула, потом всем телом навалилась на дверь и напоролась на колено незваного гостя. Она еще сильнее стала напирать, чтобы выбить это колено из дверного проема и захлопнуть дверь, и тут человек, пытавшийся вломиться к ней в комнату, крикнул:
- Люси!
Она застыла, не отступая от двери. Коленка так и торчала из щели.
- Энди?
- Люси, мне же больно. Господи! - Она распахнула перед ним дверь. Держась за ушибленную ногу, он кивнул на дверь комнаты, из которой она только что вышла. - Ты что, теперь с Люком спишь?
- Что ты здесь делаешь?
- Ты мне с ним изменяешь?
Он был чем-то похож на взъерошенного волка - во мраке коридора его длинные волосы были растрепаны, темные глаза сверкали. На нем была его обычная короткая нейлоновая куртка на теплой подкладке, а еще бейсбольная кепочка, которой раньше Люси у него не видела, с вышитыми над козырьком буквами NY - символом нью-йоркской команды "Янки".
- Это я тебе изменяю? А сам ты мне хранишь верность? Люк заболел. Я за ним ухаживала, только и всего.
Энди закрыл за собой дверь с таким видом, будто это признание было для него важнее всего на свете. Потом обнял ее и поцеловал.
Люси пришлось сдвинуть в сторону козырек его кепки. Внезапно на девушку накатила волна печали от всех несчастий, обрушившихся на нее в последние дни. Работа у нее была замечательная, но бесконечная доброта и нескончаемые человеческие страдания отнимали больше душевных сил, чем она рассчитывала. И вдруг она оказалась в объятиях нормального, здорового человека, который целовал ее так, что у нее от счастья кружилась голова, она расслабилась, разомлела и вся была в его власти. Как только Энди выпустил ее из объятий, Люси скинула домашний халатик, он запустил руки ей под кофточку, она стала страстно его целовать, потом вскрикнула, он поднял ее на руки, и оба они упали на кровать.
- Господи, помоги мне! - взмолилась Люси.
- Зачем?
Он оседлал ее, навалившись всем телом. Пружины матраса отчаянно взвизгнули, Люси звонко рассмеялась. Он до сих пор так и не снял с головы свою дурацкую кепочку, она сделала это за него и забросила ее в дальний угол. Его волосы - такие же черные, как у нее, - спадали с боков ей на лицо, а он не сводил с нее глаз.
- Зачем? - снова спокойно спросил он.
- Мне, должно быть, на роду написано путаться с кем попало.
- Разве я - кто попало, Люси?
Он целовал ее тело, спускаясь все ниже и ниже - к животу, бедрам, ногам, коленкам, лодыжкам, потом, встав над ней на четвереньки, стал, целуя, слегка ее покусывать, двигаясь наверх, - голени, колени, бедра, бока.
- Ты очень нехороший. Самый плохой из всех.
Он прошелся губами по внутренним сторонам бедер, по талии. Потом снял с нее трусики.
- Да ну? Но ведь ты спасешь меня, Люси? Ты ведь меня перевоспитаешь?
- Там видно будет.
Все тело ее извивалось, от его жарких поцелуев она стала постанывать.
- Что будет видно?
Быстро, как будто поддразнивая ее, он провел языком по ее лобку. Дышать девушке становилось все труднее. Ни о чем больше говорить не хотелось.
- Что там будет видно? - Он задал тот же вопрос и снова лизнул ее в то же место так же быстро.
- Насколько ты будешь плохим.
Он рассмеялся, встал на колени и перевернул ее на кровати.
- Ты же сказала уже, что я самый плохой. Так ты собираешься меня перевоспитывать? Я могу на это рассчитывать?
- Нет, - простонала она.
- Нет?
Он схватил ее одной рукой за оба запястья и, удерживая ей руки за спиной, наклонился и стал целовать ее в шею. Она пыталась вырваться из его захвата и отчаянно мотала головой.
- Нет.
- Ты хочешь, чтоб я так и остался самым плохим. - Он снова перевернул ее на спину. - Да?
- Угу.
- Это ты так со мной соглашаешься? Хочешь, чтоб я остался самым плохим?
- Хватит меня изводить!
- Отвечай на вопрос.
- Да!
Он задрал ей кофточку до подмышек и стал целовать грудь, усы его отчаянно ее щекотали, потом он снова стал целовать ее в губы и навалился на нее всем телом. Она остановила его, сильно стукнув по спине.
- В чем дело, Люси?
- Стащи же ты с меня эти треклятые шмотки!
Пока он выполнял ее просьбу, Люси целовала его тело там, куда могла дотянуться губами, - в грудь, в спину, в шею, в живот. Потом в бедра. Изловчившись, она поймала ртом его член и сильно прижала языком к небу. Все это время он беспардонно доставал ее своими насмешками и похотливой болтовней, а потом они снова целовались, крепко прижимаясь телом к телу, и она так его хотела, как никогда раньше не хотела ни одного мужчину.
- Презерватив! - выдохнула она приказным тоном. - Презерватив!
- Нууу, может, да, а может, нет.
Он взял в руку пенис и стал гладить головкой ей между ног, она пыталась отстраниться, извиваясь всем телом.
- Энди, нет!
Его смех так ее разозлил, что она готова была его убить, но Энди потянулся к только что снятым брюкам и вынул из кармана бумажник. Она смотрела, как он надевает презерватив, потом снова спросила его:
- Что ты здесь делаешь?
Но тут ей стало не до разговоров, потому что он вошел в нее, сжал ее руки в своих, и какое-то время она двигалась в такт с его телом. Она покорно следовала его ритму, потом он внезапно стих, распластавшись на ней, и сказал:
- Теперь твоя очередь.
Темп стала задавать она, подлаживая плавные, но настойчивые размеренные движения своего тела к его телу, к его члену, пока Энди неожиданно из нее не выскользнул, и в тот же момент перевернул ее на живот, раздвинул ноги и вошел в нее сзади. Его внимание было ей приятно, она только теперь поняла, как ей недоставало его, или этого, или неважно кого или чего - просто здоровья и жизни, хоть какого-то отдыха от болезни и смерти, и в тот же момент Люси почувствовала, что еще совсем немного - и она кончит, она протянула руку назад, схватила его за мускулистое бедро, как будто просила его войти в себя глубже и резче, и, кончая, подумала, что перебудит всех постояльцев мотеля, но ей не было до этого дела, ей так хотелось кричать, что она все равно не смогла бы сдержаться.
Крик ее смолк не сразу.
А Энди неутомимо продолжал над ней трудиться. Он вновь разжигал в ней желание, снова занимался с ней любовью, во второй раз с еще большей страстью, чем в первый, так что она чуть не билась головой о стену, и, доведя ее до второго оргазма, он кончил вместе с ней. Потом, опустошенные, изможденные и блаженные, они как в отключке лежали в объятиях друг друга.
Через какое-то время, очнувшись от полусна-полузабытья, она сказала:
- Энди…
Он что-то невразумительно промычал будто спросонья.
- Ты что здесь делаешь? - Ей трудно было определить, где кончается ее тело и начинается его.
- А ты как думаешь? Нам птичка на хвосте принесла, что у тебя кончается продукт. Вот я и приехал. Твоя служба доставки.
Это показалось ей странным.
- Кто тебя послал?
- Много будешь знать - скоро состаришься.
- Ты быстро идешь в гору.
- У меня на такие дела нос по ветру. По правде говоря, я сам на эту работу напросился.
Ей было приятно это слышать.
- Как у тебя идут дела? - спросил Энди.
Прижавшись к нему еще теснее, она издала какие-то звуки, значения которых он не мог понять.
- Что это значит?
- Люк меня, понимаешь, очень беспокоит. Он сильно хворает. Я его стала лечить, он простыл и подумал, что температура у него поднялась от тех лекарств, что я ему дала…
- Ты стала лечить Люка?
- Он болен, Энди. У него не просто реакция положительная, у него болезнь в самом разгаре.
- Черт. - Энди расстроился не на шутку.
- А в чем дело?
- Да так, ни в чем. Просто тебе с ним, должно быть, трудно с больным приходится.
- Что и говорить, веселого здесь мало. Но я уверена, ему скоро полегчает. Ты на сколько приехал?
- Мне сказали сделать доставку и кончать это дело, вот и все.
Она легонько погладила пальцами его руку.
- Я рада, что ты кончил, - тихо сказала она.
- Это что, приколы у тебя такие?
Люси хихикнула.
- Нет. Хотя, может быть, да! Почему нет? Я просто хотела сказать, что рада твоему приезду.
Перед тем как окончательно вырубиться и заснуть, они еще какое-то время целовали друг друга.
* * *
Проснувшись утром и обнаружив, что она в комнате одна, Люси расстроилась, но не удивилась.
Она умылась, оделась и пошла проведать Люка. От того, что он ей сказал, у нее голова пошла кругом.
- У меня был Энди, говорил, что с лекарствами твоими что-то не в порядке. Мне не надо их больше принимать.
Ее эта новость потрясла, Люси задрожала мелкой дрожью.
- В чем дело, - спросила она. - Что стряслось?
- От них люди мрут, - ответил Люк. - Такие же люди, как я.
- Что? Что ты такое говоришь?
- Твои лекарства убивают людей. И меня они убивают. Энди сказал, что приехал из Нью-Йорка. Там все мрут как мухи, Люси, и все из-за лекарств… Все, кого ты там лечила. Что-то жуткое произошло.
Ей показалось, что она теряет сознание, голова закружилась, она была как пьяная. Девушка с трудом различала лицо Люка, еле слышала его голос. Глядя на него, она пыталась убедить себя в том, что такого быть не может, не может Люк умереть из-за нее. Она подумала о многих других людях… Люси медленно опустилась на пол, поджала ноги к груди и стала медленно раскачиваться из стороны в сторону. Люк что-то делал, что-то говорил, но она ничего не видела и не слышала, только медленно раскачивалась из стороны в сторону.
Так она и сидела на полу комнаты мотеля в Балтиморе, не меняя положения, не переставая раскачиваться.
В голове у нее звучала лишь одна мысль: "Где Энди? Куда он делся? Почему он уехал?"
Глава 7
Возвращение
Десять дней спустя, воскресенье, 30 января 1999 г.
Перед возвращением домой Люси Габриель находилась просто в панике, в смятении, в ужасе. Первым делом она решила сделать все, что могла, для Люка. Потерянная Люси не знала, надо ли ей бежать, скрываться или нет, она понимала только, что мир устроен совсем не так, как ей казалось раньше. Ее инстинктивное стремление к установлению тесных связей с людьми, так долго питавшееся ее культурой и политическим опытом, восставало против этих необоснованных приговоров. Она никак не могла с этим смириться!
Боевое оружие, которым она так дерзко пользовалась во время восстания в Оке, у нее отняли в тот день, когда армия договорилась о продвижении в резервацию, но у нее еще оставалась охотничья двустволка. Она приехала домой в пятницу, и когда Энди Стетлер позвонил ей в воскресенье и договорился о встрече у нее дома, она ждала его в квартирке над гаражом, положив ружье на колени и держа палец на одном из двух спусковых крючков.
Когда гость постучал в дверь, девушка не откликнулась, а когда он вошел, уперла оба ствола ему в живот. - Полегче, девонька, - спокойно сказал он, подняв руки на уровень груди.
- Ты привык без дела языком молоть, - произнесла она с угрозой, - но лучше бы тебе рассказать по существу.
- Не играй с огнем, детка. Опусти ружье, Люси.
- Ты хочешь сказать, лучше тебе его между ног нацелить?
- Где Люк?
- Не твое дело.
- Он мой друг, - возразил Энди.
- Слава Богу, ты хоть об этом не забыл. Если бы ты не сказал ему, что он помирает, я бы убила еще больше людей. Спасибо тебе, Энди, что сообщил мне об этом.
Она закинула ногу на ногу, сверху положила двустволку, продолжая, как и обещала, целиться ему в низ живота.
- Я дал тебе знать, как сумел.
- Интересно, как же ты умудрился это сделать, если вообще мне ничего не сказал?
- Можно мне хотя бы сесть?
- Валяй, усаживайся.
- А ружье свое ты убрать не собираешься?
- Нет.
Эндрю Стетлер подвинул к себе обшарпанный стул. Глядя на Люси, он развернул его задом наперед и сел, уперев локоть в спинку и чувствуя себя в большей безопасности за деревянной перекладиной. Даже теперь ее восхищали его гибкие движения, ей нравилось, как он вытянул ноги с грациозностью змеи, свернувшейся кольцом на скале. Под покатой крышей квартиры над гаражом они вели друг с другом незримую битву. Окна хлипкого строения заледенели, завывавший ветер швырял в них снегом.
- Я был в Нью-Йорке, Люси, известия оттуда страшные. В то утро, после ночи, когда мы занимались любовью, я позвонил Камилле справиться о последних новостях. Мне нужно было рано ее застать, до того, как она поедет по больным. Она сразу выложила мне все как на духу, и только тогда я узнал, что там стряслось. Мы - я и Камилла - решили взглянуть в лицо фактам. Теперь уже невозможно называть некоторые вещи просто совпадениями или несчастными случаями. Мы не могли больше дурить себя, что некоторым пациентам просто не повезло, слишком многое свидетельствовало не в нашу пользу. Я тебя тогда не стал будить. Хорошо, допускаю, мне надо было это сделать. Но вместо этого я пошел к Люку, все ему рассказал, чтобы он тебе передал мои слова. Потом мне надо было спешить на самолет. Все пошло наперекосяк. - Энди даже в лице изменился от печальных воспоминаний. - Если быть до конца откровенным, Люси, я просто трусливо слинял. Легче тебе от этого? Не хотел я тебе об этом говорить. Мне по горло хватило, когда я рассказал обо всем Люку, места себе после этого не мог найти. Как бы там ни было, я тогда должен был ноги уносить, и чем скорее, тем лучше. Домой надо было спешить, выяснить, что здесь к чему.
- Ну и что здесь оказалось к чему?
- Люси…
- Я уж какой год Люси! Это я нашла тебе работу, а не ты мне. И вдруг я узнаю, что ты говоришь Камилле, что из меня бы вышел хороший доктор. Премного тебе благодарна! Ты как будто меня свысока по плечу похлопал. Что же это получается? С каких пор ты заделался здесь большим начальником? Ты сюда заявился как подопытный кролик, как испытуемая крыса. И вдруг оказываешься чуть ли не в друзьях у Хонигвакса! Мало того, он тебя еще и в Нью-Йорк посылает! В Балтимор! Зачем это, интересно? Когда это случилось, хотела бы я знать? Кто ты, в конце концов, черт подери? Как ты ни с того ни с сего стал лучше во всем разбираться, чем я? Объясни-ка мне это. Я должна в этом разобраться.
Смерзшийся снег на его ботинках понемногу таял, под ними растекалась небольшая лужица. Одна его рука лежала на спинке стула, вторая свисала вниз, как будто гремучая змея лениво скользила по скале, взгляд его оставался холодным, как у зверя, и плотоядно-похотливым, хотя на его жизненно важный орган и были нацелены оба ствола двустволки. Она млела от самого вида его рук, от его длинных, чувственных пальцев.
- Послушай меня, Люси, - начал Энди, на этот раз в его голосе звучала сталь. - Я твой самый верный шанс, тебе пора это понять, и сделать это надо быстро.
- Это ты-то мой лучший шанс? - усмехнулась она. - Теперь я точно знаю, что у тебя крыша едет.