- А что? - спросил Белов у Семена. - Твои бойцы часто людей калечат?
- Если бы людей, - ответил тот, - скотов конченых. Не стоит даже говорить об этом.
- Но все-таки? - поинтересовался Белов.
- Тут недавно моя школьная учительница в больницу попала, - неохотно рассказал Семен, - ей за семьдесят уже, старенькая. Какие-то уроды вечером ударили ее трубой по голове и сумку отобрали с пенсией. Я стал землю рыть и узнал все-таки, кто это сделал. Ты же понимаешь, я в милицию не пошел, а взял Дубу, Германа и поехал к этим скотам на хату. А там человек шесть старушкину пенсию пропивают, ублюдки безмозглые. Короче, в реанимации
мест в этот день стало мало. Басовитый обрадовался, думал меня возьмет на этот раз - я же обычно сам в таких делах не участвую. Но терпилы-то все показания давать отказались, говорят, что неудачно свалились во время распития водки со стульев. И сами заявления написали с явкой с повинной по поводу ограбления старушки.
Кто-то положил руку на плечо Белова сзади. Саша оглянулся и увидел Витька. Напряженное лицо его говорило о том, что что-то случилось.
- Что? - спросил Белов.
Витек нагнулся к его уху и сказал негромко:
- Факс пришел в нам контору из Москвы. Анонимный. - Ванька пропал, уже три дня дома не ночует.
Белов хотел немедленно лететь в Москву. Но самолет летал только один раз в день ближе к вечеру, и на него Саша уже опоздал. Тогда он позвонил Ольге, но та разговаривать с ним не захотела, назвала подлецом, сказала, что никакого сына у него нет, и бросила трубку.
У Саши был еще и анонимный факс, в котором указывалось, что Ивана видели в компании беспризорников у трех вокзалов. Он решил, что этот факс втайне от Ольги послал ему Шмидт. Он бы позвонил ему на мобильный, но ношера не знал.
Поэтому, прилетев в Москву поздно вечером, он сразу же направился к начальнику отделения милиции вокзала. Показал фотографию Иваша, тот буркнул, что, мол, задолбали уже с этим мальчишкой. То, мол, отец приходит, то еще какой-то здоровяк.
Белов, в отличие от Кабана и Шмидта, свой телефон оставлять неприветливому милиционеру не стал, не слишком надеясь, что нерасторопный мент будет искать его сына, и сделал тем самым большую ошибку. Если бы он все-таки оставил номер своего мобильного, то его телефон через милиционера по кличке Верблюд попал бы в руки Ивана и тот бы немедленно ему позвонил. Но Белов такого исхода ситуации и предположить не мог, поэтому не стал объяснять начальнику привокзального отделения милиции, что настоящий отец это он, а просто повернулся и ушел.
Он понимал, что должен отыскать Шмидта, который, как он предполагал, послал ему факс, и поэтому собирался съездить в офис Фонда Реставрация. Но поскольку время было уже позднее, он понимал, что там с ним разговаривать будет некому, поэтому решил отложить свой визит на завтра на раннее утро. Он попытался еще раз позвонить Ольге на домашний, выяснить, нет ли каких-то новостей от Ивана? Но бывшая жена в очередной раз назвала его подлецом, заявила, что разговаривать с ним не хочет, и бросила трубку.
Еще у Белова в Москве был незабвенный Арсений Степанович Власов, который, когда Саша ему позвонил из Красносибирска и сообщил, что приезжает, встретил его в аэропорту. Он сменил свой "Москвич" на новую "девятку". И хотя мог бы себе позволить уже и иномарку, но принципиально купил отечественную машину, чтобы, как он выразился, поддерживать отечественного производителя. Эта поддержка давалась ему с большим трудом, потому что по дороге из аэропорта машина несколько раз глохла. Но Степаныч не унывал.
- Ничего, - бодренько говорил он, копаясь в моторе, - автомобиль, он как лошадь, его приручить надо, объездить, дать привыкнуть к хозяину, а потом уже можно наслаждаться скоростью.
Саша не спорил, хотя не мог понять - почему на Западе продают уже "объезженных" коней, а у нас их еще надо "объезжать" и лечить. Из-за поломок к трем вокзалам и добрались так поздно.
Посетив старшего милиционера на трех вокзалах, Саша вышел на площадь, где парковался Степаныч, подсел к нему в машину и на его немой вопрос о результатах так же безмолвно развел руки в стороны. Степаныч неодобрительно покрутил головой и, довольный собой, доложил:
- Пока ты с представителями власти общался, я тут у низших слоев населения кое-что выяснил. Пришлось, конечно, смотаться до магазина за бутылкой, но зато кое-какую полезную информацию я выудил. Пацана твоего тут видали, но вряд ли он еще сюда сунется, потому что знает, что его ищут. Тут же "радио" работает - дай Бог. Кто-то пообещал за Ивана тысячу долларов заплатить, так что каждый бомж теперь схватит твоего Ваньку, как только он на горизонте появится.
- Кто-то? - переспросил Белов. - Наверное, Шмидт…
- Нет, - помотал головой Степаныч. - Тут один абориген есть, он в курсе всех событий. Он сказал, что отец Ивана, уж извини, он мне так сказал, дает сто баксов, а какой-то тип тысячу.
- Что за тип? - встревожился Белов.
- Вот этого я не знаю, - ответил Сте-,паныч. - Давай-ка проедемся по бомжовским точкам, я их помню наизусть еще с того времени, когда мы с тобой на свалке счастливо жили, и порасспрашиваем народ. Только для начала заедем в магазин, купим жратвы и водки, чтобы бродяги поразговорчивее были.
Саша согласился. Он готов был не спать и не есть, лишь бы отыскать Ивана.
На вокзале Кабан заметил Белова, выходившего от начальника милиции, и довольно хрюкнул. Все получилось именно так, как он и предполагал. Белов примчался спасать сыночка, как только получил факс. Кабан спрятался за ларьком с шаурмой и, выглядывая из-за него, наблюдал за своим давнишним и злейшим врагом. Он мешал народу покупать восточное кушанье, и одна девушка, отчаявшись обойти массивную фигуру Кабана, перекрывавшую ей доступ к прилавку, возмущенно воскликнула:
- Ну вы будете брать или нет?
Кабан грозно взглянул на нее и так резко дернул головой в ее сторону, что очкастая пигалица вздрогнула, попятилась и наступила на ногу своему долговязому кавалеру, прижимавшему к груди тубус.
- Я щас возьму! - процедил сквозь зубы Кабан. - Я тебя так возьму, что ты неделю на задницу не сядешь!
Пигалица с кавалером поспешили ретироваться, а продавец шаурмы благоразумно промолчал. Кабан своим видом напоминал ему скинхедов, которые месяц назад гоняли продавца шаурмы по Воробьевым горам, куда он поехал с девушкой погулять, никак не рассчитывая, что ему придется сдавать норматив по бегу по пересеченной местности.
Кабан, отвлекшись на наглую пигалицу, едва не выпустил Белова из виду. И только природная зоркость и наблюдательность позволили ему снова отыскать в толпе знакомую фигуру. Кабан, стараясь оставаться незамеченным, последовал за Беловым, автоматически проверяя ладонью наличие под курткой в кобуре пистолета Стечкина, а в кармане глушителя к нему. По его расчетам, самое большее, сколько оставалось жить Белову, это сутки.
Кабан мог бы прямо сейчас подойти к Белову сзади и пальнуть ему в спину. Но в этом случае был шанс, и не маленький, что его увидят, а может быть, и сразу скрутят. А ломать свою будущую карьеру депутата Государственной Думы, обещанную ему Зориным в случае удачного оборота дела, ему не хотелось.
Но и упустить шанс самому покончить с Беловым он не мог, хотя и понимал в глубине души, что сильно рискует. Он бы мог, конечно, нанять киллера, посадить его на чердак или еще куда, и тот бы из снайперской винтовки прикончил былого авторитета одним выстрелом в лоб. Кабан заплатил бы ему и сам остался бы вне подозрения.
Но в этом как раз и был камень преткновения. Кабану хотелось самому засадить пули в Белова, смотреть, как он будет корчиться в предсмертных муках, и отравлять ему последние минуты жизни словами:
Что, гаденыш, получил от Кабана? Ты мразь, ничтожество, растение!
Он представлял, как будет пинать умирающего Белого в живот, по лицу, разбрызгивая кровь, и от этих мечтаний у него на душе становилось тепло-тепло, как в сауне. Поэтому Кабан решил завалить Белова собственноручно. Потом, когда Зорин спросит, мол, кто так безжалостно изуродовал Белова, Кабан ему ответит скромно - это, мол, я постарался. И Зорин его зауважает.
И еще Кабану не хотелось терять лишних денег на оплату работы киллера. Эти деньги ему даются нелегко - трудом и риском, так ради чего он будет делиться с каким-то заезжим снайпером, если может и сам сделать эту грязную работу.
Кабан проследил за тем, как Белов сел в белую "девятку", быстро запрыгнул в свой джип "тойота", где его ждал молодой здоровенный браток с низким, высотой в полтора сантиметра, лбом по кличке Боб, и приказал ему:
- Давай за той белой машиной. Но только держи расстояние, чтобы нас не просекли.
- Сделаю, шеф, - пробасил детина, - без базара, все будет окейно.
Кабан скривился от этой неумелой смеси блатного жаргона и англоязычного сленга слюнявых тусовщиков дискотек, но ничего не сказал. Боб его уважал и во всем подражал ему, был верным, как собака - так зачем делать незначительные замечания?
"Девятка" влилась в поток машин, а джип Кабана последовал за ней.
Шмидт появился на пороге дома, где он проживал с Ольгой, в компании черноволосой, ярко накрашенной девушки с крепеньким, торчащим вперед бюстом-и коротенькой, почти под самые ягодицы, юбочке. Дополняли картинку высокие, вызывающе блестящие сапоги и дерзкая ярко-красная лента в волосах. Ольга перевела гневный взгляд с лица жующей жвачку девицы на невозмутимое лицо Шмидта, но он никак не среагировал, шагнул за порог. Но Ольга преградила ему дорогу.
- Это что? - спросила она, не поведя даже подбородком в сторону гостьи.
И так было ясно, о ком она говорит.
- Не что, а кто, - устало ответил Шмидт, слегка отстраняя Ольгу с дороги. - Это Оксана, она сегодня у нас переночует, а завтра что-нибудь придумаем.
- Ни за, что! - безапелляционно заявила Ольга. - Мне тут только СПИДа не хватало.
- Тетенька, СПИД передается или половым путем, - продемонстрировала медицинские познания девица, - или через кровь. А я с вами ни трахаться, ни брататься индейским, способом не собираюсь. Мне просто переночевать где-то нужно. А если вы меня не пустите, я уйду и не скажу вам, где можно Ивана найти.
Она даже развернулась, чтобы осуществить свое намерение, но Шмидт удержал ее за локоть. Ольга поняла, в чем дело, и решила пойти на попятную.
- Ну я же не. знала, - сказала она растерянно, - просто не ожидала…
- С порога сразу на человека накинулась! - сердито буркнула Оксана, снимая в прихожей сапоги. - У меня это, на лице написано, что я проститутка?
- Нет, что ты, у тебя просто ангельское лицо, - ответила Ольга.
Получилось как издевательство. Когда Оксана залезла в душ, Ольга спросила Шмидта:
- Это с ее телефона Ванька звонил? - и получив утвердительный ответ, обхватила щеки ладонями. - Какой ужас! Как он мог с ней познакомиться?
- А что, вполне приличная девушка, - ответил, зевая, Шмидт, - отмыть, приодеть и будет конфетка.
- Я после твоей конфетки вызову санэпидемстанцию ванную дезинфицировать, - зло бросила Ольга, - от блох и трихомоноза. Зачем ты ее сюда притащил?
- А куда я ее дену ночью? - спросил Шмидт. - Там такая заварушка приключилась, мне пришлось ее сутенера подстрелить. Теперь ей в квартиру, где она с компанией своих коллег по ремеслу жила, ходу нет, там ее убить могут.
- Она-то тут при чем? - спросила Ольга. - Ты же сутенера подстрелил.
Шмидт решил ничего не отвечать на этот глупый, с его точки зрения, вопрос. Ольга не знала жизни с ее изнаночной стороны, только с лицевой, где блестело и было мягко, поэтому что-то втолковывать ей, объяснять было бесполезной тратой времени. Даже если Оксана ни в чем не виновата, бандитов, которые "крышевали" точку, это не остановит. Им надо будет на ком-то выместить злость за подстреленного братка, и, если Оксана попадется под горячую руку, ей несдобровать. А завтра Шмидт этот вопрос решит на более высоком уровне с "папой" всей этой "пехоты", которая эту панель сторожит. Скажет, чтобы Оксану не трогали.
- А в гостиницу ее нельзя определить? - спросила Ольга.
- Нельзя, - терпеливо ответил Шмидт, - у нее паспорта нет.
Он не стал уточнять, что паспорта у Оксаны нет вообще, потому что живет она по свидетельству о рождении, которое у нее отобрали по приезде в Москву и поступлении на "работу" путаной.
- А чем она нам может помочь в поисках Ивана? - никак не могла успокоиться Ольга.
- Мы с ней уже съездили на чердак, где они ночевали, - путано ответил Шмидт, которому ужасно хотелось спасть, - но их гам не было…
- Кого не было и как вы съездили на чердак? На машине?
- Почему на машине? - зевнул в ответ Шмидт. - На лифте. Но не было там Ивана с компанией. Видимо, что-то их спугнуло и они перебрались в другое место.
- Слушай, а ты сам с этой девкой тоже того? - с ехидным прищуром спросила Ольга. - На чердаке?
- Дура ты, - рассердился Шмидт, - твоего же сына ищу, по чердакам лазаю, не сплю уже больше трех суток!
- Ладно, пошутила я, - жестко сказала Ольга, - и что теперь ты думаешь делать с этой Оксаной?
- Завтра верну ее на точку, - ответил Шмидт, - если Иван появится, она нам позвонит. Я ей денег заплачу, если она поможет нам Ивана найти.
- Сто долларов? - усмехнулась Ольга. - Как ментам на вокзале?
- Побольше, - ответил Шмидт.
Но не сказал, сколько именно. Он не стал сообщать, что хочет- заплатить Оксане три тысячи долларов, которые она копит на покупку квартиры в Крыму. Заплатить, чтобы она уехала и больше не возвращалась в Москву на панель. Он сам себе не мог объяснить, зачем собрался отваливать такие деньги первой встречной. Но ему страшно не хотелось, чтобы Оксана возвращалась на панель. И он мог себе это позволить.
VIII
Иван с компанией недолго радовались тысяче долларов. Только они разменяли сотку, купили в магазине сосисок и расположились у костра рядом с мусорными баками, чтобы их поджарить, как их окружила компания парней постарше - как раз тех, что украли из джипа Кабана проигрыватель и порезали ему кожаную обивку сидений. Это были тоже беспризорники, которыми руководил тощий и мелкий паренек со злыми глазами по кличке, или ж по фамилии, Тихно.
Компания промышляла грабежами и кражами, не брезговала ничем, настоящие беспредельщики. Состав банды постоянно менялся, неизменным оставался только предводитель Тихно да еще пара человек. Поговаривали, что Тихно работает на ментов и безжалостно стучит на подельников, да и на всех остальных, за это его милиция и не трогает. Но доказательств не было, а кто начинал ими интересоваться - исчезал бесследно.
Парни Тихно напали внезапно и быстро скрутили мелюзгу. Обшарив все карманы, вытащили у Тимохи девятьсот долларов, а также рубли, которые остались после покупки сосисок. Лоцман попытался сопротивляться наглому грабежу, пнул того, кто его держал под коленку, но ему ударили под дых, а потом кулаком в лицо.
Глупо было пытаться противостоять шестерым здоровым пацанам-беспризорникам, которые были года на три-четыре постарше компании Ивана. Тихно, отняв деньги, еще и пригрозил им, чтобы они больше ему не попадались, пообещав в следующий раз сдать в институт пересадки органов, намекнув, что там у него большие связи. Столкнув Лоцмана, Ивана, Тимоху и Ботаника в мусорную яму, банда Тихно с гоготом и свистом удалилась, оставив дымиться на костре почерневшие и обгорелые сосиски.
Вот так приобретенные хитростью, умом и необыкновенным риском доллары стали добычей бессовестных грабителей. Тимохе было так обидно, что, выбравшись из ямы, он сел на ее край и горько заплакал. Лоцман утирал рукавом разбитый нос и грозился жестокой расправой, которую они все равно осуществить не могли, потому что были еще слишком малы и хилы по сравнению с той компанией, которая так бессовестно их ограбила.
- Ничего, - утешал всех Ботаник, - заработали тысячу, заработаем еще. Главное, знать принцип.
- Надо ножи делать, - сказал Лоцман, - мы бы их порезали на куски и деньги бы наши не отдали.
- У них у самих ножи есть, - мудро заметил Иван, - они бы нас и порезали, потому что старше и сильнее. Пистолет бы нам хоть один или ружье на крайний случай.
- Можно подумать, ты с пистолетом умеешь обращаться, - заметил всхлипывающий Тимоха.
- Умею, - ответил Иван, - и неплохо. Я из разных пистолетов стрелял и даже из автомата. Меня отец учил стрелять и разбирать оружие. А вообще мы просто не ожидали, что они на нас нападут, потому так и получилось. А если бы мы были готовы, нас бы они просто так не взяли.
- Если бы да кабы, - пробурчал Лоцман, - теперь вот и Оксане-Пылесосу нечего отдавать. А я у нее до сегодня тридцать долларов занимал.
- Нельзя оставлять их безнаказанными, - сказал Иван, - иначе нас тут все будут за чмо держать и все отбирать. Нужно забрать обратно у них наши деньга.
- Ага, это ты сейчас такой смелый, - сказал Лоцман, - а когда они меня били, ты и не пискнул!
- А зачем зазря голову подставлять, когда их больше? - спросил Иван. - Начали бы мы все сопротивляться, нас бы отделали, как отбивные, и что толку?
- Ну, а ты-то что предлагаешь? - спросил Ботаник. - Как мы с ними справимся?
- Слушайте! - зашептал Иван, предлагая друзьям подвинуться к нему поближе.
Кабан проявлял чудеса изобретательности в слежке за Беловым. Поколесив за ним какое-то время и поняв, что привязавшийся джип Белый может засечь, Кабан пересел в такси и стал ездить за "девяткой" Степаныча по ночной Москве, то и дело меняя машины, когда Степан ыч с Беловым где-нибудь останавливались и уходили. В основном это случалось возле вокзалов и заброшенных зданий - в местах, где кучковались бомжи. Но Кабану надо было знать, где остановится Белов, где будет жить. Тогда Кабан сможет начать готовится к покушению.
Почти до рассвета уставший и злой Кабан таскался за белой "девяткой", и, наконец, Белый и его пожилой товарищ остановились у панельного дома в спальном районе, поставили "девятку" под окна и зашли в подъезд. Кабан выяснил таким образом две вещи. Во-первых, что Белов сына своего так и не нашел, а во-вторых, где будет жить Белов. Оставалось его только подкараулить и пристрелить при выходе ИЗ: подъезда. Кабан решил не откладывать.
Он позвонил с мобильного своему низколобому охраннику Бобу, чтобы тот приехал на старом потрепанном автомобиле - "Жигулях"-шестерке с заляпанными грязью номерами, и далее решил действовать по такому плану. Он поспит пока в джипе, а его боец последит за домом. Когда Белов выйдет из подъезда и двинется к "девятке", Кабан скомандует своему помощнику, его "жигуль" рванет с места, подъедет к Белову, и тут Кабан, наденет белые перчатки и застрелит его. А пистолет с пустой обоймой картинно бросит сверху на труп.
Кабан был уверен, что сделает все стремительно и скроется с места преступления моментально. Возможно, если даже кто-то из окон заметит марку и цвет машины, даже если милиция объявит план "Перехват", это ничего им не даст. Похожих "Жигулей" в Москве, как блох у дворняги.