Самое большое зло - иллюзия безопасности. Вырвавшись из Хребта, мы поверили, что спасены. Горечь разочарования постигла нас уже через четверть часа. Мы наткнулись еще на один заслон. До Екатеринбурга оставалось около тридцати километров, когда дорогу загородили два "КамАЗа" с рефрижераторными прицепами. Машины перегородили трассу так, что теперь уже их никак не объедешь. Возле "КамАЗов" мельтешило несколько милиционеров в бронежилетах и армейских касках, обтянутых маскировочной сеткой, с автоматами в руках. На обочине стояли еще "УАЗ" и "Волга ГАЗ-24" с мигалкой и громкоговорителем на крыше.
Андрюха выругался, яростно вдавливая педаль тормоза. "Шевроле" замер в каких-то трехстах метрах от этой автобаррикады.
Милиционеры, видимо, наслышанные о стрельбе и имеющихся потерях среди личного состава РОВД, разбегались, снимая оружие с предохранителя. Я ничего не успел сообразить, Андрей рванул ручку переключения скоростей, и "Блейзер", увеличивая скорость, рванулся назад. Несколько секунд мы ехали назад, но едва Акулов начал разворот, как со стороны заслона прогремел выстрел, и сразу же заслон залился грохотом стрельбы и вспышками автоматных очередей. Пунктиры трассирующих пуль устремились в нашу сторону, но наш "Блейзер" развернулся и уже уносился прочь…
Но на этом наши злоключения не закончились, "Волга" бросилась за нами в погоню. Несмотря на прямую трассу и фору едва ли не в километр, милицейская машина упорно не отставала.
- Черт, у них на "волжанке" явно не родной двигатель, - скрипнул зубами Акулов. Но едва нам попался хороший поворот, он заложил крутой вираж и добавил еще скорости. Наконец мы оторвались.
- Твою мать, - продолжал ругаться наш водила, - по-моему, гонки - любимое занятие местной милиции.
- А ты хотел, чтобы они ездить не умели? - удивился я.
- Нет, я хотел, чтобы у них был лимит горючего, как в старые добрые времена, - огрызнулся Андрюха, потом уже спокойно добавил: - Что дальше делать будем?
- Дальше будем думать, - ответил я, доставая из "бардачка" "Атлас автомобильных дорог". У ближайшего указателя мы сориентировались. - Что получается? - спросил я, глядя на листок в атласе.
- Получается, что открыты две дороги - на восток в Тюмень и на юг в Курган. Запад и север для нас закрыты. На запад - Екатеринбург нам перекрыли, на север - надо возвращаться обратно в Хребет. Нет уж, спасибо, хватит местного гостеприимства, - комментировал карту Андрей. - Остается решить, по какой из двух дорог нам следовать. На восток или на юг? Да-с, выбор небогатый.
- Конечно, для нас предпочтительней юг, - сказал я, - потому что ехать на восток - значит удаляться от Москвы. Поэтому надо прорываться на восток, там меньше всего ждут нас.
- Вряд ли, - с сомнением проговорил Акулов, - после! нашего прорыва на КПП, где нас никто не ждал, теперь наверняка они закупорят все выезды из района. А может, не только из района.
- Нет, - неожиданно за нашими спинами подал голос вице-мэр, мы как по команде обернулись и посмотрели на него. Вадим Григорьевич вытер носовым платком лицо и проговорил: - Выяснение отношений идет между мной и местной милицией.
- Что же вы не поделили? - спросил я.
- Все не так просто, в двух словах не расскажешь, - пробубнил Картунов.
- Время у нас есть, - подбодрил я чиновника, - сейчас мы заедем в лесок и будем ждать утра. Вот вы и расскажете…
- Это почему? - зло спросил Акулов.
- Потому, что ты сам сказал, дороги они все равно уже перекрыли, время упущено, будем ждать рассвета. Как говорится, утро вечера мудренее. Да утром и машин на трассе побольше, труднее будет нас отследить.
- Какая, хрен, разница, утро - вечер, если дороги закупорены, - раздраженно сказал Андрюха. - Заметить наш "Блейзер" среди отечественных тачек и даже иномарок может и слепой.
- И все же, - настаивал я.
- Ладно, - наконец сдался Акулов, проехав еще немного вперед.
Он свернул в сторону чернеющего контура лесополосы. Найдя дорогу среди голых стволов деревьев, загнал "Шевроле" вглубь, заглушил двигатель. Я взглянул на часы - полночь, прошло всего четыре часа.
- Раз будем кантоваться здесь до утра, надо перекусить и ложиться спать, - деловито сказал Акулов. Повернувшись, он обратился к Картунову: - Вадим Григорьевич, там за вашей спиной полиэтиленовый кулек, дайте его сюда.
Вице-мэр протянул кулек, Андрюха извлек оттуда большой сверток, обернутый фольгой. В свертке были бутерброды с ветчиной и сыром. Подсвечивая миниатюрным фонариком, он произнес:
- Угощайтесь, джентльмены.
После сытного застолья в "Золотой горе" я по идее должен был отказаться от столь скромной трапезы. Но из-за физических усилий, связанных с избиением милиционеров и гонками на выживание (в самом прямом смысле), вновь разыгрался аппетит. Да и следовало поесть, может случиться так, что потом не будет возможности.
- А в туалет тоже по команде? - спросил Картунов. Чувствовалось, что он не привык к такому обхождению.
- В туалет будем ходить не по команде, - сказал Андрюха, беря еще один бутерброд с фольги, - а по возможности. Если есть желание, можете сейчас оправиться.
- Нет, пока что-то не хочется. - Вице-мэр взял бутерброд, я последовал его примеру.
Ветчина была нежная и слегка солоноватая, а вот хлеб хоть и воздушный, но абсолютно безвкусный. По-видимому, турецкая технология достигла уже и Урала.
Съев парочку бутербродов, Андрюха достал из полиэтиленового пакета полуторалитровую бутылку нарзана, открутил пробку, сделал пару глотков. Потом с сожалением сказал:
- Эх, сейчас бы горяченького чайку.
Он выразительно посмотрел на меня. Я видел, как в темноте блеснули белки его глаз. Вот крохобор, все не угомонится со своим термосом.
- Ладно, надо вздремнуть, - проговорил Андрюха, еще неизвестно, что день грядущий нам готовит. Кто первый будет дежурить?
- Давай начнем с меня. - Я взял бутылку. До рассвета часов семь, успею еще выспаться. Откинувшись на спинку сиденья, Акулов затих. После ужина хотелось курить. Подвернувшись к Картунову, я спросил: - Вы не возражаете если я закурю?
- Возражаю, - ответил тот, - никотин укорачивает жизнь.
- Логично. - Действительно, в нашем положении только и думать о сохранении здоровья как главного компонента долголетия.
- Хорошо, Вадим Григорьевич, курить не будем, но поговорить надо.
- О чем? - поспешно спросил вице-мэр, по-моему, он уже жалел, что ляпнул тогда о конфликте с местной милицией.
- Надо мне знать, в чем тут дело, - напирал я.
- Зачем это вам, молодой человек? - Картунов явно просчитал все последствия своей болтливости и теперь не желал сдаваться.
- Затем, что мне необходимо понять, как далеко в своей охоте могут зайти наши преследователи. Понять их действия и соответственно определить способы своей, вернее, нашей защиты. В противном случае шансы на спасение у нас невелики.
- Вы тоже милиционер? - угрюмо спросил вице-мэр.
- Нет, я контрразведчик, и к тому же бывший.
- А-а… - Непонятно, что обозначал этот возглас, но наш клиент заговорил. - В общем, конфликт возник год назад, когда из воюющей Чечни стали возвращаться командированные милиционеры. Вот тогда все и началось, милицейский террор. Сперва они взялись за черных - цыган, кавказцев. Глушили торговцев урюком и апельсинами, еще приговаривали: "За вас, козлов, мы кровь проливали". Народ, конечно, их поддерживал. Потом сгорел цыганский дом, а его жильцы куда-то исчезли. Всем было известно, что они торговали наркотиками. Никто не подавал заявления об исчезновении людей, а прокуратура и не пыталась расследовать. Потом взялись за местных бандитов, тех, кто "откинулся", и тех, кто не успел еще попробовать тюремной баланды, но уже доставлял серьезные неприятности деловым людям. Их тоже прижучили. Одних упрятали обратно за решетку, кто пытался оказать сопротивление - тех убивали. Прокуратура "правильно" оформляла дела о "законном применении табельного оружия". А когда с криминалом было покончено, взялись за пьяниц и наркоманов. Устраивали облавы, как на диких животных. Били немилосердно, кто не выдерживал, уезжал из города, остальным пришлось смириться. После этого город был уже во власти полковника. Всех подмял под себя Владимир Леонидович - и старого маразматика председателя райисполкома и мэра в одном лице, и районного прокурора, этого безвольного человека. Затем наступили черные дни и для деловой элиты. Им обеспечили, как это принято сейчас говорить, "крышу" и соответственно обложили оброком. Все кадры Хребта прошли через Чечню. А потом я узнал… - Картунов замолчал, как будто чем-то подавился.
- Выпейте воды. - Я протянул ему бутылку.
- Нет, спасибо. - Вице-мэр продолжил: - Потом я узнан, чем в Чечне занимался полковник. Оказывается, он там был начальником фильтрационного лагеря. Там по-настоящему пришло упоение силой или, как он любил говорить, "власть силы". Я надеюсь, вы знаете, что такое фильтрационный лагерь?
В общих чертах я, конечно, знал, что это такое. Но чем он отличается от концлагеря, понятия не имел.
- Сперва они просто охраняли этот зверинец. Потом стали проводить так называемые "допросы", избивали до полусмерти пойманных наемников из Афганистана и других мусульманских стран. Затем взялись за пойманных славян, тех, кого не успели прикончить на передовой. Безнаказанность порождает наглость. Порядки фильтрационного лагеря перенесли на нашу землю. Я не был с этим согласен, и они, не имея возможности устранить меня физически, заперли под домашним арестом. Полгода назад покончил жизнь самоубийством заместитель начальника РОВД майор Нефедов, тогда этот скандал удалось замять. Моя ликвидация привела бы к новой проверке, и неизвестно, чем бы она закончилась. Поэтому Хрохмину было выгодно держать меня в Хребте под домашним арестом. А мне, чтобы выжить и разоблачить их, надо вырваться в Москву. А иначе… - Он снова сглотнул подступивший к горлу ком. Я взглянул на часы - без четверти четыре, еще три часа, и начнет светать.
- Вы бы, Вадим Григорьевич, поспали, - сказал я, выбираясь из машины. - Пойду покурю на природе, чтобы вас не травить.
Ветра не было, но погода стояла морозная, а звездное небо указывало на то, что снега пока не предвидится. И слава богу, а то заметет, завьюжит, с трассы уже не съедешь, а тогда нам точно кранты. За пятьдесят тысяч "зеленых" мы с Андрюхой продали свои жизни. Для полковника Хрохмина наша авантюра с побегом - козырная карта. Теперь они могут физически устранить Картунова и объявить, что тот погиб от рук преступников или во время освобождения. Два террориста взявшие в заложники вице-мэра, тоже убиты. За такое и орден могут дать. Но это только в том случае, если нас уничтожат. Поэтому ни областной, ни всероссийский розыск они организовывать не будут. А посему наш шанс на спасение - вырваться за пределы района.
Я достал пачку сигарет из кармана, жаль, забыл "трофейную" зажигалку в ресторане, но у меня есть своя одноразовая. Спрятав в ладонь огонек, прикурил. Действительно, что день грядущий нам готовит…
Свое убежище мы покинули только к девяти утра, когда трасса по-настоящему ожила. Позавтракав оставшимися с ночи бутербродами, мы выехали из нашего укрытия. Пристроившись в хвост к колонне лесовозов, взяли курс на Тюмень.
Утро выдалось пасмурным, и без того блеклые краски предзимья сделали окружающий пейзаж темно-серым.
- А может, как в сказке, - зевая, проговорил Андрюха, - с восходом солнца темные силы зла отступили и мы спокойно проскочим.
- Хорошо бы, - согласился я, - но только где ты солнце видишь?
- Да, нету солнышка, - буркнул Акулов, его все больше угнетало наше положение беглецов.
Дурачок переживал за честь мундира, как же, офицер ФАПСИ влип в сомнительную историю противостояния чиновника из уездного городка руководству местной милиции. Действительно, у этой истории неприятный запашок, особенно если ее раздуют журналисты. И как бы она ни повернулась для Андрюхи, все равно - прощайте, майорские Погоны. Не хочет подумать, глупый, что сейчас на кон поставлена уже не карьера, а наша жизнь…
За окнами машины был прежний мрачный степной пейзаж с черными блямбами ворон, которые деловито вышагивали по полям в поисках зерен, оставшихся после уборочной. Тащившиеся впереди нас лесовозы-"КрАЗы" повернули вправо на грунтовую дорогу.
Трасса дальше снова была пустынна, лишь изредка навстречу попадались машины.
- Еще пятнадцать километров - и, считай, проскочили в Тюменскую область, а уж оттуда и до Москвы рукой подать, - весело проговорил Акулов.
- То есть? - не понял я.
- Очень просто: ты, Глеб, с Вадимом Григорьевичем вылетаешь в Москву на самолете. А я перегоню машину один.
- Как один? - снова не понял я. - Погони со стрельбой не боишься?
- Я думаю, когда Вадим Григорьевич доберется до высоких кабинетов, нашим преследователям будет не до погонь с перестрелками. - Андрюха говорил уверенным тоном - по-видимому, у них уже была договоренность.
"Ну-ну", - подумал я, но вслух ничего сказать не успел - появившийся из-за поворота встречный "Москвич" грязно-оранжевого цвета мигнул фарами. Это был интернациональный сигнал водителей, предупреждающий, что впереди милицейская проверка (в основном это касалось ГАИ).
Акулов выругался матом и, опустив стекло, высунул руку и сделал знак встречному остановиться. Сидевший за рулем "Москвича" красноносый дядька лет пятидесяти в рябой кепке опустил со своей стороны стекло и начал потихоньку притормаживать.
- Что там за херня впереди, братан? - стараясь "косить" под приблатненного, спросил Акулов.
- Черт его знает. Перегородили менты дорогу. Главное, кто едет из Тюмени, пускают беспрепятственно, а вот кто в Тюмень - машины выворачивают наизнанку. Поставили на дороге два броневика, солдат нагнали с автоматами. Что за ерунда? - спрашиваю, говорят: из зоны сбежала группа вооруженных заключенных, захватили машину и куда бегут неизвестно. Ловят по всей области.
- Тьфу, черт, напасть какая, - совершенно искренне выругался Андрей, - ни одного дня спокойного.
- Да, криминал, - деловито заметил мужичонка, - демократия бандитам - что мать родная, все позволено.
Я усмехнулся, видя в зеркале скривленную рожу Картунова, никак еще один демократ.
- Ну ладно, поеду я, - поднимая стекло, произнес владелец "Москвича". - Бывай здоров. - Грязно-оранжевая машина покатила дальше.
Андрей, как молящийся мусульманин, провел ладонями По щекам и подбородку, потом упавшим голосом спросил:
- Почему оцеплена вся область? И откуда взялись солдаты?
- Что область оцеплена, это брехня, - сказал вице-мэр, но по его тону чувствовалось, что теперь он и сам не очень уверен. - А солдаты? Скорее всего кадрированный полк, расквартированный в Хребте.
- Тоже из Чечни? - спросил я. Закаленные войной мотострелки куда страшнее милиционеров, охраняющих в лагере пленных чеченцев. Тем более что мальчики срочной службы жмут на курок автомата по поводу и без.
- Нет, они в Чечне не были. Этот полк стоит в Хребте еще с пятидесятых годов. Триста человек, из которых треть офицеры и прапорщики. Охраняют склады, поддерживают в порядке казармы. Хрохмин - большой друг командира полка, они даже соседи.
- Что, у армейского полковника тоже дачный особняк? - спросил Акулов.
- Подполковника, - уточнил Картунов. - Да, у него вилла будь здоров. К тому же Хрохмин устраивал его жену в архитекторский отдел нашего райисполкома. Так что он ему вроде как обязан.
- М-да, - задумчиво произнес я. Три сотни бойцов с БТРами для усиления местной милиции - это много. Даже очень много, им закупорить район - плевое дело. Закупорят, что крыс в бочке. Получается, по дорогам нам не проехать, значит, надо бросать "Блейзер" и двигаться пешком. Добравшись до железной дороги, по-ковбойски заскочить в электричку, пассажирский поезд или, еще лучше, в товарняк. Я посмотрел на нашего клиента. Нет, не годится этот человек для пешего перехода, тем более для каскадерских трюков с заскакиванием на идущий поезд. К тому же вряд ни железную дорогу милиция оставит без присмотра, силенок-то хватает. Что делать?
Акулова одолевали те же мысли, это было видно по его лицу. Нам с Андреем, молодым и, в общем, подготовленным к таким коллизиям, можно было бы попытаться проскочить - на поездах, на попутках или даже пешком. Да, мы могли бы попытаться, если бы не балласт в виде Картунова.
- Есть один вариант, - негромко произнес сидящий позади вице-мэр. Мы с Андрюхой переглянулись. Картунов как будто прочитал наши мысли или просто сам прикинул свои возможности и понял, что без машины он ничего и стоит, а надежда на наемников плохая, когда речь идет об шкуре. Все-таки своя жизнь дороже всех земных сокровищ.
- Что это за вариант? - спросил Андрей.
- Есть еще одна дорога за пределы района в Тюменскую область. Она менее всего приспособлена для транспорта, разве что армейские "Уралы" пройдут. Практически по ней идет движение только летом. Весной и осенью машины там вязнут в грязи. А зимой так снегом заметает, что и тягач не пройдет. Сейчас земля мерзлая, но снега еще нет. Легковушка там, конечно, не пройдет, но на "Шевроле" вполне можно проскочить.
- Вы думаете, ее не перекроют? - спросил Акулов.
- Ну, об этой дороге мало кто знает, еще меньше тех, ею пользуется. Я сам о ней знаю только потому, что в той стороне охотились на лосей. - Проговорив это, вице-мэр отвел глаза в сторону: ясненько, браконьерничал, слуга народа, борец с милицейским беспределом.
- Далеко до вашей объездной дороги? - снова спросил Андрюха.
- Нет, только надо вернуться немного назад.
- Значит, вернемся, - сказан мой партнер. И, круто развернувшись, машина понеслась в обратном направлении. Да так быстро, что я начал бояться, как бы не догнать того мужика на "Москвиче". Что будет весьма подозрительно. А когда подозрительно, наши люди четко знают: надо сообщить куда следует. Слава богу, мы его не догнали…
Дорога действительно оказалась фантастической, впору устраивать на ней аттракцион для любителей острых ощущений, после которого "американские горки" будут чем-то вроде убаюкивающей колыбели.
Она шла через лесную зону, усыпанную огромными валунами. Возле некоторых мы проходили едва ли не вприпрыжку, а почти метровые колеи, оставленные гусеничными тягачами, заставляли "Шевроле" ползти на боку, обтирая великолепную серебристую краску. Одно утешало: на такой дороге лишь ненормальный устроит заслон.