* * *
- Колька, - обратился Алексей к бывшему противнику. - Ты, вообще, как живёшь-то? Хата у тебя, я вижу, скромная…
- Да ну их всех! - отмахнулся Колька. - Мне пенсию приносят, паёк дают.
Потом, мать иногда заходит. То-се, пятое-десятое, перебиваюсь.
- А че не женишься?
- А на фига это нужно? Бабы, они только мешают мужику по жизни. У меня ж была жена, Верка звали. Ничего такая, с ногами и… ну и все такое прочее.
Выгнал!
- Ну ты даёшь!
- А че? Ну дела, ну дела… Мне надоело. Выгнал к чёртовой матери!..
Теперь вот один живу и не нарадуюсь. Красота, как в Эрмитаже! - хвалился Васильев.
Так, беседуя, мужчины дошли до киоска, в котором рядами были выставлены бутылки с яркими этикетками. Васильев недоверчиво оглядел товар и поморщился:
- Я больше по беленькому, а ты как?.. - он замялся, вспоминая имя своего приятеля.
- А мне все равно.
Васильев купил бутылку водки и тут же, у киоска, отвинтил крышку и жадно присосался к горлышку.
- Хорошо-о, - выдохнул он и тут же протянул бутылку Николаеву, - глотни, полегчает.
- Да я… - протянул Алексей, - не хочу вообще-то.
- Обижаешь, друг. Не бойсь, я угощаю. Николаев прильнул к бутылке и сделал маленький глоток. Водка обдала жаром горло, и тут же в затылке что-то запульсировало. Алексей протянул руку к затылку и почувствовал мокроту. Он посмотрел на окрасившуюся кровью ладонь и достал из кармана носовой платок.
Васильев, не замечая ничего вокруг, опять жадно пил из горла бутылки. Николаев дождался, когда тот закончит, и по-дружески взял нового приятеля под локоть.
- Колька, я вот тебя спросить хотел. Ты как, стрелять-то ещё не разучился? Я помню, у тебя такая пушка классная была.
- Была. Именное оружие. Мне его после…
- Ага, - перебил его Алексей, - а где она сейчас?
- Спёрли, сволочи, - в сердцах произнёс Васильев и вытер ладонью увлажнившиеся глаза. - Спёрли, представляешь… - он опять напрягся, вспоминая имя своего собутыльника, но, так и не вспомнив, обнял Николаева за плечи.
- Как так спёрли? Кто? - Алексей изобразил высшую форму возмущения.
- Не знаю, - развёл руками Васильев, - всегда лежала в тумбочке. А один раз гляжу: нет моей подружки. Спёрли…
- А давно это было?
- Да с полгода, наверное, или месяц назад. Нет, точно, весна была. А вот какой год… Не помню… У Клауса очередной приступ начался. Я туда, сюда, думаю, надо старика в больницу везти. Оружие, конечно, обязательно в таком деле нужно. Хватился, а нет его. Вот так и было.
- Клаус - это сосед, что ли?
- Ну да, сосед. Вредный старикашка, но если что, выручает, - он щёлкнул себя по шее. - Проблемы наши понимает. Ещё будешь? - спохватился вдруг Васильев и протянул Алексею бутылку.
- Не, спасибо, у меня дел по горло. Пока, друг, встретимся, может, ещё!
- махнул рукой Николаев и отправился к Шуре зализывать боевые раны…
* * *
- Так… - раздался удивлённый голос тихо вошедшего Николаева. - Сидите, значит. Чай пьёте? От неожиданности Шура и Сергей вздрогнули.
- Лёша? - Шура повернула голову к вошедшему. - Ты как вошёл? Мы даже и не слышали…
- Не слышали? - зловеще прошептал Николаев и обратился с улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего, к Сергею:
- Встань, Серёга, а то мне несподручно с сидящим отношения выяснять…
- А чего выяснять? - осторожно произнёс Сергей и медленно встал. - Мы же друзья, кажется…
Николаев грозно размахнулся…
От неожиданности Сергей отпрянул назад, неловко опёрся о табуретку… и грохнулся на пол, закатив глаза.
- Ты что, с ума сошёл?! - гневно закричала Шура.
- Да я пошутить хотел… Я же его даже не задел! - Леха смущённо развёл руками.
- Дурак ты, Николаев!
- Это точно…
Присев на корточки, Шура похлопала потерявшего сознание Сергея по щеке, но тот не проявлял никаких признаков жизни.
- Ты ему ещё компресс сделай, - посоветовал Николаев.
- Лёша, ну зачем ты так… Он же видишь какой слабенький. Пришёл, как человек, в гости. Мы с ним мирно разговаривали, а ты… - Шура намочила полотенце и приложила его ко лбу Сергея. У мужчины едва дрогнули веки, и он, тяжело вздохнув, приподнял голову. Увидел над собой склонившегося Леху и вздрогнул.
- Ой!
Сергей опять потерял сознание.
Шура отчаянно начала хлопать Сергея по щекам. Николаев присел рядом и осторожно дунул ему в лицо. Тот мгновенно открыл глаза и удивлённо уставился на склонившихся над ним друзей.
- Ребята, вы чего?
- А ты чего? - ответил вопросом на вопрос Алексей.
- Я в порядке.
- Уф… - облегчённо вздохнула Шура и теперь уже более спокойно посмотрела на Николаева. - Лёша, а с тобой что?
У Николаева под глазом сиял огромный синяк, под носом запеклась кровь, на шее явно отпечаталась красная линия. Алексей повернул голову, и она, к своему ужасу, увидела, что на затылке, у него запеклась кровь.
- Это? - Николаев осторожно поднёс руку к шее. - Это я в гости только что сходил. А меня там не ждали, вот и получилась осечка…
- Прям как у меня, - потёр ушибленную голову Сергей и сел на табурет.
- Эх вы, мои инвалиды! Шура вдруг рассмеялась.
- Ты что? - одновременно спросили Леха и Сергей.
- Эх, мужчины, вы бы только посмотрели на себя со стороны! Ну вы же самые настоящие дети!..
* * *
Краснов сидел в офисе Снегирёва и пытал Поваляева. Тот, весь взмокший от напряжения, вертел в руках шариковую ручку и отчаянно мотал головой.
- Ну припомни, Витя, круг знакомых. Всех, кого ты знаешь. Куда мог твой хозяин смыться с утра пораньше?
- Ума не приложу, - разводил руками пресс-секретарь. - У него сегодня две встречи назначены с заказчиками. А он… Ничего не понимаю!
Секретарша Настя сидела за выключенным компьютером и красила ногти с невозмутимым видом.
- Ну хорошо, с кем у него сегодня назначены встречи?
- Одна-с генеральным директором американской фирмы Ричардом Сильбербауэром. Мы их дистрибьюторы. Это по поводу пролонгации договора. Вторая встреча с поставщиком шприцев.
- Понятно… - протянул Краснов. - Ну а что у нас с личной жизнью шефа?
Он, надеюсь, не ведёт затворнический образ жизни?
Поваляев замялся. По своей природе пресс-секретарь Снегирёва был стопроцентным трусом. Он боялся всего и вся, но больше всего на свете он боялся потерять работу. А потерять работу, да ещё с плохой характеристикой, для Поваляева было смерти подобно. Во-первых, мест, где есть хороший оклад, не так уж и много, во-вторых, мест, где эти деньги выплачивают регулярно, тоже днём с огнём не сыщешь, ну а в-третьих, службу у Снегирёва двадцатипятилетний пресс-секретарь рассматривал как неплохой старт для будущей карьеры. Поэтому за место Виктор держался изо всех сил. Служакой он был верным и исполнительным, но было одно "но". Родился Виктор Поваляев трусом, и это качество было определяющим в его характере. Трусость была написана у него на лице, и за это его не уважали, и даже сторожа украдкой посмеивались над ним. Поэтому секретарша Настя, услышав вопрос Краснова, скривила рот в ехидной улыбке.
- Понимаете… - начал осторожно Виктор. - В компетенцию пресс-секретаря не входит слежка за собственным шефом. Иван Давидович никогда передо мной не отчитывается…
- Да-да, я понимаю, - поддержал его Краснов, - и все-таки, Виктор, вы бы очень помогли следствию. Ведь неизвестно, куда мог направиться ваш шеф. Может быть, сейчас ему грозит опасность, или…
- Да не скажет он вам, - наконец не выдержала Настя и глубоко вздохнула. - А Иван Давыдович, наверное, у своей балерины. Татьяна её зовут, из Мариинки.
- Настя, вы прелесть! - воскликнул Краснов и бросился к выходу…
- Да бросьте вы…
Андрей на секунду застыл в дверях.
- Если он там - с меня бутылка. Вы что предпочитаете?
- Если вы серьёзно… - Секретарша задумалась. - Тогда - коньяк "Багратион"!
- Замётано!
Глава 9
ЛЮБОВНИЦА
Татьяна Павлова стояла у балетного станка и разминала ноги. Одну комнату в своей квартире она обустроила специально для занятий классикой.
Огромное зеркало, закрывавшее почти всю стену, отражало стройную женскую фигуру в чёрном трико. Закончив занятия, балерина вытерла лоб полотенцем и села на пол, чтобы развязать пуанты. В это время в дверь позвонили, и через несколько секунд Андрей Краснов собственной персоной удивлённо рассматривал необычный дизайн жилой комнаты.
- У вас тут, как в музее… - развёл он руками. Татьяна облокотилась спиной о станок и удивлённо смотрела на незнакомого мужчину, который, довольно бесцеремонно сунув ей в лицо документ, вошёл в квартиру и с видом неандертальца, только что вылезшего из пещеры, рассматривал огромную зеркальную стену.
- Это мне нужно для работы, - пояснила она. - В балете каждое движение должно быть гармонично, поэтому на репетициях необходимо зеркало. Мы должны себя контролировать.
- А-а-а, - протянул Андрей и почувствовал себя полным идиотом.
- Извините, я в коридоре не рассмотрела ваш документ. Нет-нет, не нужно, - остановила она Андрея, попытавшегося вновь вынуть удостоверение, - не нужно. Я просто не запомнила вашего имени-отчества.
- Андрей Викторович Краснов.
- Ага, очень приятно.
- А вы - Татьяна Павлова. Так?
- Да. Чем могу быть полезна вашему ведомству? - Балерина вопросительно наклонила голову.
- Вы, собственно, ничем. Я пришёл по поводу вашего знакомого Ивана Давидовича Снегирёва.
- Ивана? Он что, в розыске? - шутливо спросила она, но в глазах появилась тревога.
- Пока нет. Но мне он очень нужен. А что, его здесь нет?
- Нет, - она отрицательно покачала головой.
- И не было в ближайшие часы?
- Не было в ближайшие часы, - повторила она за Андреем.
- Правда?
- Правда.
Мужчина и женщина испытующе посмотрели друг другу в глаза. Повисла пауза. Наконец Андрей не выдержал и отвёл взгляд. Татьяна засмеялась с видом победительницы.
- Жаль, что вы так рано струсили. Вот Иван держался бы до конца. Ему очень нравится побеждать.
- Мне тоже нравится побеждать, но я с женщинами не воюю.
- А вы знаете, мир вообще не делится на женщин и мужчин. Все мы люди. И в борьбе все едины.
- А вы, оказывается, в битвах почти профессионал, - иронично улыбнувшись, произнёс Краснов.
- Я - актриса. А это очень сложная профессия. Здесь нужно уметь бороться и уметь побеждать.
- Довольно странно слышать это из ваших уст. Вы кажетесь такой хрупкой, почти невесомой… - Он хлопнул себя по лбу. - С вами приятно философствовать, но все-таки давайте вернёмся к нашему делу… Скажите, Татьяна, когда вы в последний раз видели Снегирёва?
Женщина замолчала и отошла к окну. Андрей выжидающе молчал.
- Очень давно, - наконец последовал ответ.
- Как давно? Когда это было? При каких обстоятельствах?
- Два месяца назад. Перед отъездом на гастроли. Он провожал меня в аэропорту, - сухо ответила балерина.
- Это правда?
- Да.
- Татьяна, вы знаете, у Ивана Давидовича Недавно был похищен сын…
- Конечно, знаю!
- А сегодня утром исчез сам Снегирёв. Следствие очень сильно озадачено.
Мне хотелось бы, чтобы вы нам помогли.
- Я вам сказала правду. Если бы вы следили за театральной жизнью, то прекрасно бы знали, что два дня назад наш театр вернулся с гастролей. По приезде я, естественно, была сильно загружена, и у нас не было времени встретиться.
- Он вам звонил? - почти утвердительно произнёс Краснов.
Татьяна опустила голову и вышла из комнаты. Андрей последовал за ней.
Балерина прошла на кухню, открыла холодильник, достала оттуда банку с соком и разлила её содержимое по двум стаканам.
- Выпейте сок, это полезно для здоровья.
- Спасибо. - Краснов выжидал…
* * *
Иван действительно звонил ей этой ночью. Татьяна не спала. Она знала, что он позвонит. Уже утром по радио она услышала о похищении сына кандидата в губернаторы Снегирёва и весь день ждала звонка. Кому, как не ей, знающей Ивана Снегирёва два года и бывшей к нему ближе всех, знать, как он относился к своему ребёнку, как дорожил им и заботился о нем. Татьяна с ужасом представляла, что творится в душе у несчастного отца, и сердце её разрывалось от жалости. Но, по негласному уговору, она никогда не звонила ему сама.
Так случилось, что у неё, талантливой балерины, красивой, очаровательной женщины, личная жизнь не сложилась. Замуж она, правда, вышла, и до сих пор развод не был оформлен, но что это был за брак! От сумасшедшего дома её спасло разве что чувство юмора. Все обнаружилось уже через полгода после свадьбы, на гастролях в Италии. Татьяна помнила, что ещё пребывала в состоянии влюблённости в своего мужа, он, казалось, души не чаял в молодой жене. Валера и Татьяна были красивой парой, это признавали все. На работе они были неразлучны.
Балетмейстер поставил специально для них отдельный номер, который был принят на ура и критикой, и зрителями. Казалось, счастье вот оно, рядом. Правда, Татьяну смущали его вечерние отлучки из дома, но она привыкла доверять людям и никогда не задавала лишних вопросов. Да и Валера не ждал её вопросов, он сам просто объяснял причину. Причины всегда были веские и не вызывали никаких подозрений…
Все обнаружилось только спустя полгода. Балетная труппа отправилась на гастроли. Это был блестящий контракт, очень выгодный и интересный. Они объездили пол-Европы, их спектакли хорошо принимали. Все шло отлично до того момента, когда утром в номере у Татьяны появился человек в штатском и через переводчика объяснил, что он служит в полицейском комиссариате и хочет с ней поговорить о муже. Татьяна изумлённо уставилась на коренастого итальянца и присела на край дивана.
- Что случилось? Валера жив?
- Он жив и здоров, - активно жестикулируя, успокоил её итальянец. - Только…
Он выдержал паузу, видно было, что комиссар подбирает слова.
- Он что-то натворил? - предположила Татьяна.
- Да, синьора, ваш муж арестован.
- По какой причине? В чем его обвиняют? - выдохнула она.
- Он был пойман с поличным, синьора.
- Он что-то украл? - улыбнулась балерина.
- Нет, - замотал головой мужчина. - Он… обвиняется в сексуальных связях с несовершеннолетними.
- Что?!
Комиссар развёл руками.
- Валера никогда мне не изменял с другими женщинами, - изумлённо проговорила Татьяна, - его вообще…
- Он был задержан с юношей. Это не возбраняется, но, к сожалению, это был несовершеннолетний…
Скандал был большой. Гастроли тут же закрыли, всю труппу вернули в Россию. Стоило больших усилий вызволить танцовщика Валерия Титова из итальянской полиции. На этом эпизоде закончилась замужняя жизнь Татьяны Павловой. Как ни странно, они расстались друзьями и ещё несколько лет после этого танцевали в спектаклях, исполняли общие номера. Потом Валера эмигрировал во Францию, и с тех пор они больше не виделись.
Снегирёва Татьяна встретила в театральном буфете. С большим успехом в Мариинском театре гастролировала модная группа американского балета. Вообще, Татьяна не была поклонницей музыки в стиле "техно" и акробатики на сцене, но посмотреть было интересно. Американцы отлично чувствовали ритм, техника исполнения была на высоте. Постановка была эффектной. Декорации на сцене почти отсутствовали, фон делали светом, художнику по костюмам можно было давать Нобелевского лауреата, все было сделано со вкусом - каждая деталь, цвет, композиция. Публика визжала от восторга. В перерыве Татьяна направилась в буфет, хотелось выпить сока и поделиться впечатлениями с подругой-критикессой.
Женщины поднялись на третий этаж. Критикесса тут же встретила каких-то знакомых и отправилась в курилку, Татьяна встала в очередь. Прямо за ней пристроился высокий представительный мужчина. Она отметила, что от него не пахнет никаким парфюмом, и почему-то ей это понравилось. Балерина протянула деньги за сок и кивнула узнавшей её буфетчице. Мужчина, стоявший сзади, отодвинул её деньги и с улыбкой произнёс:
- Можно я заплачу за вас?
- Я не принимаю подарков от незнакомых мужчин, - ответила она.
- Ну какой же это подарок, просто знак внимания, - ответил он и улыбнулся открытой, обезоруживающей улыбкой.
Татьяна пожала плечами, взяла со стойки стакан с соком и пристроилась за столом. Через минуту незнакомец подсел рядом. Они поговорили о спектакле, балерина высказала своё мнение, он сразу угадал в ней профессионалку. Слово за слово, они познакомились и уже вечером тихо беседовали в её квартире. В Снегирёве чувствовалась какая-то притягательная мужская сила, уверенность.
Среди её окружения таких типов она не встречала и поэтому как-то сразу потянулась к этому мужчине, поверила ему и никогда не жалела об этом.
* * *
…Он позвонил в два часа ночи. Она тут же схватила трубку и улыбнулась, услышав знакомый голос.
- Танюша, у меня большое несчастье.
- Я знаю, Иван. По телевизору и по радио сегодня целый день только об этом и говорили.
- Мне очень тяжело. Я не знаю, что делать… Мой мальчик находится в опасности. От людей, которые занимаются его поисками, никаких известий…
- Иван… - только и могла произнести она. Слов утешения для таких случаев у неё не было.
- Таня, мне дали три дня, чтобы я отказался от выборов. Я хочу это сделать завтра утром. У меня нет сил ждать, когда найдут моего мальчика. Мне страшно за него…
- Иван, я знаю, что для тебя эти выборы очень важны. Ты так долго шёл…
- Теперь это не имеет никакого значения. Я звоню, просто чтобы услышать твой голос. Мне не нужно советов и сочувствия. Я все решил.
- Хочешь, я приеду к тебе?
- Нет, мне лучше побыть одному. Снегирёв повесил трубку.