– Через тридцать минут полковник ждет нас. Капитан Иващенко у него, – проговорил Лесничий.
Виктор Юрьевич только сдержанно кивнул, сосредотачиваясь на упражнении.
Самый сложный участок был расположен первым на дистанции. Иващенко предстояло как можно быстрее преодолеть двадцать метров, стреляя на ходу. При этом необходимо было не просто бежать, а перепрыгивать с камня на камень, успевать смотреть как на мишень, так и себе под ноги.
Проблема состояла в том, что камни были неровными. Многие из них могли запросто перевернуться под ногой. Тогда стрелок обязательно упал бы. Тем более такой, как Иващенко, обладающий весом под центнер. Мишени при этом находились в тридцати пяти метрах от линии старта.
Такую вот забаву волкодавы придумали себе сами. Более того, они даже камни, по которым потом бегали, искали сами и даже привозили их в тир со стороны, отыскав где-то рядом с дорогой на Москву.
Парни устраивали себе дополнительные трудности на занятиях не просто так, вовсе не из пустого баловства. Каждый из них понимал, что опыт, полученный при столь тщательной подготовке, в какой-то сложной ситуации поможет спасти жизнь им самим и их товарищам. Прохождение такой трассы требовало полнейшей концентрации внимания и применения всех боевых навыков.
Виктор Юрьевич надвинул на лицо защитный щиток шлема. Это говорило о его готовности начать движение. Лесничий, стоявший рядом, дал отмашку рукой, в которой был зажат флажок. Время преодоления всей дистанции фиксировалось по электронному секундомеру. Сначала перед бойцом загорался зеленый сигнал, а потом фотоэлемент фиксировал пересечение финишной линии.
После отмашки флажком командир группы ударил ладонью по большой кнопке на тумбочке, включая секундомер и зеленый сигнал. Сам Сергей Ильич сразу же шагнул в сторону, в будку из бронированного стекла.
Кнопка была нажата. Иващенко сорвался с места. Он перепрыгивал с камня на камень и после третьего скачка, находясь в прыжке, дал два выстрела сразу из обоих пистолетов.
Волкодав Редька сидел в точно такой же будке, как командир.
Он не отрывался от смотровой трубы и сообщил то ли себе, то ли командиру:
– Левая мишень – семерка, правая – восьмерка.
После этого наблюдатель сразу нажал свою кнопку, точно такую же, как и перед Лесничим. Два щита с мишенями повернулись в профиль. Из-за них поднялись автоматные стволы. Редька передал управление встречной стрельбой на компьютер. Он не желал сам осложнять Виктору Юрьевичу прохождение дистанции.
Но еще до того как прозвучали встречные очереди из автоматов для пейнтбола, Виктор Юрьевич с удивительной для своих крупных размеров ловкостью и скоростью продемонстрировал дриблинг. Он несколько раз совершенно непредсказуемо менял направление движения, смещался то в одну, то в другую сторону.
Первый стреляющий компьютер не сумел правильно вычислить алгоритм передвижения Иващенко и промазал. Желатиновый шарик с краской угодил в стекло кабины, в которой находился командир волкодавов. Алая жижа расползлась по стеклу, впрочем, не сильно перекрыв видимость, и быстро стекла к алюминиевой рамке.
Да этот алгоритм передвижения и невозможно было высчитать. Виктор Юрьевич умышленно избегал какой-то системы в своих челночных скачках из стороны в сторону. При этом он действовал вполне осознанно, понимал, что компьютер при прицеливании обязательно будет искать систему.
Иначе этот агрегат работать просто не может. Любые передвижения человека, к тому же повторенные, создавали видимость этой самой системы. Тут же последовала очередь на опережение, но волкодава не оказалось там, куда эти выстрелы были направлены.
Иващенко успел перебежать пространство, усыпанное камнем, оказался на ровной поверхности, совершил кувырок, следом за ним перекат. Все это он сделал тоже очень даже вовремя. В этот самый миг простучали две очереди. Красящие шарики разбились именно там, где Виктор Юрьевич приземлился после кувырка.
Тут он сделал еще по выстрелу с каждой руки. Они слились в один, но волкодав Редька имел тренированное ухо.
Он понял, что стрелял Виктор Юрьевич с двух рук, и сразу доложил командиру:
– С левой руки десятка! Классный выстрел. С правой – семерка. Для такой вот беготни очень даже неплохо. Я был бы жутко рад, если бы так стрелял.
– Он тоже будет рад, когда узнает, – констатировал Сергей Ильич.
Мишени относились к классу так называемых поясных. Десятка находилась не в центре каждой из них, как это бывает обычно, а на лбу силуэта. Такие листы были специально отпечатаны в типографии ГРУ, расположенной в подвальном помещении старого корпуса управления, по заказу ЧВК "Волкодав", разумеется, оплаченному. Перенести "десятку" на лоб мишени придумал, кстати, сам Виктор Юрьевич Иващенко.
Для стрельбы на бегу это было, наверное, чересчур сложно, но Иващенко и снайпер группы Величко часто попадали в десятку. Время от времени сделать это удавалось и другим волкодавам.
Компьютеры дали по две очереди и больше уже не стреляли. Более того, когда расстояние до мишеней составляло уже десяток метров, срабатывал фотоэлемент. Компьютеры первого рубежа теперь могли дать только очередь в спину стрелку, когда он будет преодолевать второй рубеж.
Волкодавы сами заказывали программу для компьютеров, установленных у них в тире. Они хорошо знали, что в боевой обстановке такой вот вариант вполне возможен.
Предотвращая подобное развитие событий и как бы замыкая первую страницу дистанции, Иващенко бросил под мишени учебную гранату, то есть взрывпакет. Сам он при этом успел запрыгнуть за большой камень. Будь граната настоящей, осколки могли бы без этого достать и самого Виктора Юрьевича. Но камень оказался достаточной величины и надежно закрывал даже такое крупное тело. Его привезли сюда на трейлере и ставили на место с помощью крана, когда над тиром еще не было потолка.
Участок до следующего поворота был точно такой же длины, как и первый. Мишени были расположены почти так же.
Только вот поворот теперь уже мешал Редьке смотреть в трубу. Поэтому он подключил камеры наблюдения. Они были установлены недалеко от мишеней так, чтобы пуля, выпущенная из любого оружия, никак не смогла повредить их. Разве что в случае совсем уж дурацкого рикошета.
Хотя волкодавы хорошо знали, что абсолютно все рикошеты стабильно являются именно такими. Поэтому, чтобы избежать беды, в деревянных щитах, которые устанавливались за мишенями для поглощения пуль и разворачивались вместе с ними, показывая автоматные стволы, вообще отсутствовали металлические предметы. Даже гвозди и саморезы находились с обратной стороны. А сами щиты, на которые вывешивались мишени, были фанерными, легко пробивались и так же просто заменялись. Они считались расходным материалом.
На втором участке освещения почти не имелось. Так было задумано изначально для усложнения задачи. При затемнении первого участка возникала бы большая вероятность получить травму ног, а при падении – головы, рук и вообще всего, чем можно удариться о камни. Такая явная угроза здоровью никого не радовала. Поэтому и подсветка здесь была довольно яркая.
На втором отрезке дистанции хорошо виднелись только мишени и самое начало этого участка маршрута. Свет проникал сюда из-за поворота.
Камеры видеонаблюдения, установленные под потолком, смотрели в ту и в другую сторону. Они позволяли без применения дорогих тепловизоров видеть все то, что происходило на небольшом участке. По мере передвижения стрелка объективы автоматически переключались с одного на другой.
Теперь Иващенко, лежащий за камнем после броска взрывпакета, был виден камере наблюдения, расположенной со спины. За его поведением наблюдали на мониторах и командир, и бывший лейтенант спецназа ГРУ, а ныне просто волкодав без звания Василий Афанасьевич Редька.
Сразу после взрыва учебной гранаты где-то там, впереди, два щита с мишенями, видимые только для камер, повернулись и встали ребром к Виктору Юрьевичу. Тут же раздались две короткие автоматные очереди.
Сам Иващенко со своего места не видел момента поворота мишеней, но предполагал, что он зафиксирован датчиками движения на этом самом месте. Волкодав находился тут в статичной позе уже в течение нескольких секунд.
Обе очереди угодили в камень, который прикрывал заместителя командира боевой группы от гипотетических осколков гранаты. После этого Виктор Юрьевич стремительно сменил позицию. По вспышкам он определил, откуда производились выстрелы. Самих мишеней Иващенко не видел, но послал две пули туда, где они должны были располагаться.
– Левая – в молоко. Правая – тройка, – озвучил Редька результаты стрельбы и добавил: – Я бы не рискнул сказать, что это такие же хорошие показатели, как на первом отрезке. Кажется, наш почтеннейший Виктор Юрьевич начинает торопиться.
Теперь Иващенко бежал рядом со стеной, но долго находиться на прямой было рискованно. Это все равно что занять статичную стойку и вообще стрелять, не сходя с места. Так ты даешь компьютеру возможность засечь тебя и расстрелять сразу из четырех автоматов.
Поэтому Виктор Юрьевич сперва просчитал расположение мишеней и дал пару выстрелов по ним. После чего он совершил подряд целый каскад кувырков, причем через правое и левое плечо. Такой финт позволял ему менять направление движения.
Две мишени справа, по которым Иващенко как раз и стрелял, после этого повернулись к нему торцом. Два автомата дали по паре очередей. Но смена направления движения и в этот раз спасла заместителя командира боевой группы волкодавов от попадания красящего шарика.
При этом мазки огня, вылетающие из стволов, показали Иващенко месторасположение автоматов. Спустя две секунды, потребные на поворот мишеней до исходного положения, Виктор Юрьевич произвел еще пару выстрелов.
– Левая – девятка, правая… – да, тоже девятка. – Редька продолжал свою работу.
– Здорово стреляет! – отметил и командир боевой группы. – Ведь бьет практически вслепую, по памяти, в лучшем случае – по вспышкам.
– Да, наш Виктор Юрьевич это умеет, – раздался голос полковника Селиверстова за спиной Лесничего.
Тот обернулся.
Полковник стоял в двух шагах от него. Чуть дальше, но уже почти в полной темноте держался высокий офицер. Да, ростом он лишь слегка уступал Виктору Юрьевичу Иващенко.
Как и полагается спецназовцам, подошли они неслышно. Сработал старый принцип: если я сам себя слышу, то меня может услышать и противник. Поэтому спецназовцы даже в не боевой ситуации стараются ходить как можно тише. Полковник с капитаном именно так и подошли к Лесничему.
– Капитан Иващенко напросился на наш тир взглянуть. О нем, оказывается, уже по всем бригадам спецназа ГРУ говорят. Все желают иметь такой у себя, только вот денег не хватает.
Капитан Иващенко сделал шаг вперед и протянул Лесничему руку для знакомства. Тут свет попал на его лицо. Отдаленно он и вправду походил на Виктора Юрьевича, но его копией, конечно же, не был.
Глава 6
– Разрешите продолжать, товарищ полковник? – спросил Лесничий.
– Продолжай. Только планшет сюда вынеси, чтобы и мы посмотреть могли. Капитан желает знать, что за бойца ему предстоит подменить, чтобы максимально соответствовать образу.
Вообще-то, для наблюдения использовался даже не планшет, а нормальный девятнадцатидюймовый жидкокристаллический монитор. От него тянулись два провода – силовой и от сервера управления работой тира. Потому далеко от стеклянной будки унести монитор было невозможно – провода не пускали.
Лесничему пришлось установить его на тумбочке с кнопкой старта. Это было вполне допустимо хотя бы потому, что надобность в этой самой кнопке уже отпала. Полковник с капитаном встали по бокам от Сергея Ильича и молча наблюдали за действиями Виктора Юрьевича.
Тот как раз в этот момент бросил еще одну учебную гранату. Это означало удачное прохождение второго этапа дистанции. После поворота можно было уже не ждать автоматной очереди в спину, хотя стрельба по первым мишеням была, мягко говоря, не самой удачной.
Но сам Иващенко этого не знал. Ему предстояло одолеть еще два участка.
Третий этап был скоростным. Препятствий на нем имелось мало.
Именно поэтому Лесничий укрупнил на мониторе таймер и внимательно следил за временем.
– Ого! – отметил полковник. – Виктор Юрьевич на рекорд идет.
– Предыдущий принадлежит тоже ему, значит, сейчас он может победить самого себя, – проговорил Лесничий. – Поскольку в мире подобного тира больше не существует, получается, товарищ полковник, что мы готовы стать свидетелями и мирового рекорда.
Сложность прохождения третьего этапа состояла в том, что этот участок был еще более темным, чем второй. В реальности так бывает ночью, когда небо плотно затянуто тучами, сквозь которые не просвечивает ни одна звезда. Волкодаву следовало ориентироваться в этой темноте, найти препятствие, преодолеть его и выполнить не слишком сложное упражнение.
По ходу движения Иващенко стоял пятиметровый стол, сколоченный из гладкоструганых досок. Камеры наблюдения выхватывали из темноты только стремительную тень, бегущую непредсказуемым зигзагом в сторону этого стола.
Виктор Юрьевич не добежал до препятствия несколько шагов. Он хорошо знал условия выполнения упражнения. Иващенко бросил вперед оба пистолета. Они заскользили по столу и упали по другую его сторону.
После этого волкодав вытянул руки и заскользил по столу вслед за своим оружием на животе, вернее, на бронежилете. В экипировке "Ратник" тот не прикрыт стандартным и привычным армейским разгрузочным жилетом. В нем мешали бы скользить многочисленные карманы, в которые что только не укладывается.
В экипировке "Ратник" карманы тоже были, но они пристегивались прямо к бронежилету с помощью обычных липучек. Поскольку в тире Виктор Юрьевич пользовался пистолетами, он заранее отцепил самые большие и тяжелые карманы, в которых обычно носятся запасные магазины для автомата.
Иващенко уже израсходовал две из четырех своих гранат. Вторую пару он оставил на последние участки. Эти гранаты были засунуты в кармашки, подвешенные на боках бронежилета. Сейчас они не мешали волкодаву скользить по гладкой поверхности стола. Конечно, определенное торможение создавали полосы липучек на обшивке бронежилета. Но они не могли остановить движение тяжелого тела, сохранившего инерцию бега.
В результате Иващенко проехался по столу и вниз головой свалился с него. Он успел подхватить оружие, хотя увидеть его в темноте было проблематично, кувыркнулся, сразу же сделал рывок в сторону. Через пару секунд волкодав дал две пары выстрелов.
По картинке на мониторе было невозможно понять, как Виктор Юрьевич сумел определить момент поворачивания мишеней и выдвижение компьютером автоматных стволов. Красящие шарики ударили в стол с торца и, видимо, густо покрасили его, но Виктора Юрьевича там уже не было.
А его выстрелы снова оценил Редька, который продолжал наблюдать за мишенями:
– Левый пистолет – семерка, правый восьмерка. Вторая пара выстрелов – две восьмерки. Руки хорошие, не дрожат.
Это автоматически означало, что Виктору Юрьевичу после такой стрельбы не стоило опасаться дополнительных очередей с трех мишеней из четырех. После попадания в восьмерку и выше автоматы стрелять не будут. Условный противник уничтожен.
Можно было бы даже гранату не бросать, но она при беге сбоку бьет по тазовой кости, а это не есть хорошо. Тем более что Иващенко кармашки руками не поддерживал, предпочитал энергично размахивать ими.
Волкодаву мог помешать и еще один автомат, который имел право стрелять. Но информация о своих попаданиях была Иващенко недоступна, поэтому он по-прежнему опасался всех четырех автоматных стволов. А ведь ему предстояло преодолеть еще несколько препятствий.
Следующим из них была скамейка, врытая в землю, перегораживающая почти весь тир. В трех метрах за ней находился поперечный ров глубиной с полметра. Волкодаву следовало увидеть все это в темноте и преодолеть.
Иващенко с этим справился. Через скамейку Виктор Юрьевич перепрыгнул рыбкой, кувыркнулся и сразу угодил ногами в ров. Правила позволяли даже перешагнуть его. Однако Иващенко решил не экономить время прохождения дистанции. Он спрятался во рву и не ошибся.
Одиночная автоматная очередь прозвучала сразу, едва Иващенко убрал голову. Красящие шарики даже не разбились, а просто прокатились по поверхности земли, тормозя в песке, которым был посыпан пол тира.
Волкодав стрелять не стал, памятуя о том, что у него осталось всего по два патрона в магазинах пистолетов. Он выскочил изо рва совсем не там, где в него нырнул, разогнался, сделал несколько мощных стремительных скачков. Потом Иващенко переложил оба пистолета в одну руку, опять прыгнул и бросил учебную гранату, которая взорвалась прямо под мишенью. Это позволило ему добежать до поворота без опасений угодить под выстрел.
Виктор Юрьевич выскочил на самый сложный, завершающий участок трассы тира. Он проходил по дну бетонного бассейна, заполненного водой. Кое-где были специально насыпаны крошечные островки, заросшие высокой травой и камышом. Вода здесь была проточная, чтобы растения не загнивали. По этой же причине последний участок имел искусственное освещение, иначе трава и камыш здесь просто не росли бы.
Искусственное освещение было удобным не только для стрелка, но и для компьютера, противостоящего ему. Этот мудреный агрегат не имел на вооружении приборов ночного видения. Ему помогали ориентироваться только датчики звука и движения. Первым из них темнота, разумеется, ничуть не мешала, а вот вторые в темноте работали не самым лучшим образом.
Виктор Юрьевич сразу после поворота прыгнул в бассейн и окунулся с головой, хотя вода в этом месте едва достигала ему пояса, то есть утонуть здесь было никак невозможно. Тому же Лесничему уровень воды достигал бы груди и давал бы возможность проплыть какое-то расстояние.
Но Иващенко делать этого не стал. Он просто выставил руки с пистолетами над поверхностью и пару раз шагнул по дну. Потом волкодав вовремя среагировал на поворот мишеней. Он краем глаза уловил их движение и спрятался под воду. Два автоматных ствола дали по очереди. При этом Иващенко рисковал, не убирал руки с оружием с поверхности.
Но прицельность автомата, заряженного шариками для пейнтбола, оставляет желать лучшего. Шарик под собственным весом быстро теряет скорость и меняет траекторию полета. В данном случае стрельба велась на большой для шарика дистанции, и обе очереди оказались не слишком точными. Шарики легли в воду впереди Иващенко.
После этого Виктор Юрьевич высунул голову из воды и дважды выстрелил.
– Две восьмерки, – сообщил Редька.
Но Иващенко его не слышал, не знал, что два автомата уже практически выключены из испытаний. Поэтому он рванулся вперед, соблюдая осторожность. В данном случае она проявлялась в постоянном наблюдении за мишенями, за малейшим их движением. Тех двух секунд, которые требуются им для поворота, Виктору Юрьевичу должно было хватить на новый нырок или на скачок в сторону.
Конечно, сравнивать скорость полета настоящей пули и желатинового шарика просто невозможно. Тем не менее в тире оттачивалось умение реагировать на движение противника и самому стрелять на ходу с любой руки или с двух сразу. Поэтому волкодавы считали, что занятия в тире приносят им больше пользы, чем стрельба на полигоне из статичного положения.