VI
- Слушаюсь, товарищ капитан, - игриво ответила Нинка, ловко повернув свои пышные бедра и щелкнув каблучками сапог. Среди собравшихся прошел гул несдержанных восхищенных междометий.
- Ладно, зрители, не кино сюда пришли смотреть… - резко оборвал сеанс капитан. - Вот, товарищи бойцы, старшина Аникин, командир третьего отделения третьего взвода. Демьяненко здесь? А то накурили так, что хоть топор вешай…
- Так точно,- раздался из задымленного угла низкий, хриплый голос взводного, непосредственного командира Аникина.
- Вот и ладненько, - встряхнувшись, капитан вновь обрел свойственную ему жесткость в интонации и движениях.
- Насчет пополнения нашего все в курсе? Из штрафной роты, прибывшей вчера в расположение полка, в наше распоряжение передана группа бойцов. Прибыли они прямо из Одессы, участвовали в освобождении города. Видали этих архаровцев?
- Видали, товарищ командир. Такого оружия у нас в жисть не бывало… - снова проговорил старший лейтенант Демьяненко. - Нельзя ли нашу огневую мощь усилить?
- Погоди, Демьяненко… Нашу мощь и усиливают. Только за счет оружия и приданных к нему штрафников. По замыслу командования полка эти группы на разных участках первыми пойдут на форсирование реки и попытаются закрепиться на правом берегу. Ясно?
Теперь вопросов ни у кого не возникло. Ситуация окончательно прояснилась. Аникин сразу смекнул, о ком идет речь. Пополнение, о котором говорил комбат, Андрей успел хорошенько разглядеть, подходя к хате, в которой расположился штаб батальона. Бойцы, численностью до двух отделений, кто лежа, кто сидя расположились прямо во дворе штаба. Тут же обустроили себе становище: накидали досок, сена.
С оружием, в отличие от обычных частей, никто из них не расставался. Такого, чтоб собрать винтовки в "шатер", и в помине не было. Каждый со своим, и почти все - с трофейным, немецким. Чего только Андрей тут не увидел. Крупнокалиберные МГ на сошках, те самые гранатометы со щитами - "панцершреки", которые так поразили Зайченко, несколько противотанковых ружей, автоматы. Набрали же где-то "шурики" такую уйму оружия.
Немецкие пулеметы, гранатометы и прочие трофейные фашистские "стрелялки" высоко ценились в войсках. Андрей хорошо помнил из своего штрафного прошлого, что мало-мальски ценные трофеи у выживших после очередного боя "шуриков" сразу изымались особистами. Взамен штрафникам раздавали старые "трехлинейки". Слыхал он, что иногда вообще ничего не выдавали. "Сами добудете, в бою…" За все время, что Андрей находился в штрафной роте, с ним такого не случалось, но рассказывали…
Отсюда вполне объяснимая, почти мальчишеская жадность, которую вальяжно расположившиеся во дворе штаба батальона воины проявляли к стреляющим изделиям. В первую очередь по этому Андрей сразу понял, что перед ним штрафники. И еще - по неуловимо ощущаемой, точно разлитой в воздухе, атмосфере отчаянной бесшабашности, исходившей от всей этой группы.
- Эй, старшина, курева не найдется? - не меняя своей по-султански возлежащей позы, бросил шагавшему Аникину один из группы - здоровенный детина с наглой, точно гвоздиками прибитой к лицу ухмылкой.
- А ты метнись по-быстрому, может, и повезет… - приостанавливаясь, откликнулся Андрей.
Спросивший, тут же забыв про свой гонор, с готовностью вскочил с места и быстро подбежал к старшине. Развязав кисет, Аникин щедро отсыпал ему табаку-самосада.
- Не шибко бегаешь… - с доброй иронией произнес Аникин.
- Да уж, товарищ старшина, за тобой точно не угнаться, - подхватил штрафник. - Уж ты горазд бегать. Мы тут всем отрядом переживали.
- Ну вот, табачком теперь нервишки и успокоите, - ответил Аникин и, попрощавшись, направился к поджидавшему его на крыльце хаты комбату.
VII
Зайченко и тут в чем-то оказался прав. Отряд штрафников действительно планировалось использовать на манер десантников. Только их высадка должна была пройти без всяких парашютов, а на лодках, плотах и прочих плавсредствах. Потому как не с воздуха, а по воде. Срочность и экстренность приказа, доведенного в батальон лично майором Дедовым, сразу создала вокруг вновь прибывших ореол некоего геройства.
Все в батальоне, и в первую очередь командиры подразделений, прекрасно понимали, что эта горстка проштрафившихся, до зубов вооруженная трофейным оружием, практически обречена. По данным разведки, фашисты возвели на правом берегу настоящую неприступную цитадель. Мало того что артиллерия и минометы, еще и эшелоны траншей и окопов, связанных между собой переходами, со всем фортификационным фаршем, на который немцы были большие мастера, типа бетонированных дотов и усиленных пулеметных гнезд.
На днях, как сообщил Демьяненко, пригнали еще подкрепление, усилив передний край береговой линии. И еще снайперы… Вот и лезь после этого на рожон: сначала две сотни метров по водной глади реки, и как на блюдечке в качестве мишени для сотен огневых точек, которые бьют сразу с нескольких холмов, венчавшихся господствующей высотой - Пуркарским плацдармом. А потом, если случится чудо и доберешься до правого берега, карабкайся на трехметровый обрыв под шквальным фашистским огнем, зубами, чем хочешь, цепляйся за сантиметры днестровского песка, пытаясь создать пятачок для будущего плацдарма.
С одной стороны, хорошо, потому как не надо лезть самому и гнать своих подчиненных на верную гибель в эту мглисто-зеленую реку.
А с другой… Невесело становилось на душе, когда глядел на тех, кому суждено было совершить эту работу за тебя.
Исходя из важности предстоящей боевой задачи, командование и приняло решение не отбирать у штрафников трофейное оружие, а оставить как есть. Пусть против фашистов их же огнем воюют.
Время самой переправы держалось в тайне. По крайней мере, ни комбат, ни майор Дедов об этом ничего не сказали. Зато почти сразу выяснилось, зачем в штаб было приказано явиться Аникину. Отряд штрафников прикомандировали к третьему взводу Командир Демьяненко получил приказ обеспечить вновь прибывших довольствием и разместить на ночлег. А отделению Аникина было поручено оказать штрафникам-десантникам всяческую поддержку в подготовке к форсированию: раздобыть, какие остались в селе, лодки, помочь в сколачивании плотов, в кратчайшие сроки, с привлечением местного населения, провести разведку подступов к воде, выбрать и наметить наиболее удобные и скрытные.
- Все ясно, товарищи командиры? - обрадованно подытожил комбат, стукнув по столу обеими ладонями.
- Не совсем, товарищ капитан… - поднялся со своего пятачка на длинной лавке Аникин, не обращая внимания на то, как заскрипел зубами и зашикал на него Демьяненко.
- Слушаю тебя, старшина… - устало отозвался комбат.
- Не совсем понятно, в каком качестве нашему отделению с отрядом этим нянчиться. У них наверняка свой командир имеется. Они своего командира слушать должны. А мы в роли кого? Воспитателей старшей группы? У нас позиция не оборудована…
Комбат помолчал несколько секунд, с прищуром внимательно разглядывая Аникина. Как будто нелегко ему это было сделать сквозь клубы никотина, которые стали еще гуще.
- Ему, видите ли, не совсем понятно… Слышь, Демьяненко, и где ты такого старшину сыскал непонятливого?
- И все же, товарищ капитан, насчет поддержки уточнить необходимо.
- Верно говорит старшина, - вдруг вступил в разговор молчавший до этого майор Дедов. - В группе на время передислокации назначен старший. Сержант Колышкин. Сам исполнительный, но на половину отряда влияния почти не имеет. Контингент сборный, сложный. После штурма Одессы из шестисот с лишним человек штрафной роты осталось в живых больше ста, треть в госпиталя отправлены. Вот и этих командир, - майор кивнул в сторону окна, - убит. Тут надо четко решить, товарищ комбат, и командование подразделением положить в одни руки. А то старшина со своими людьми пойдет штрафникам помогать, а те пошлют его подальше правого берега. И будут правы. Поэтому считаю необходимым, Макар Степаныч, на время пребывания в расположении батальона отряд перевести в оперативное подчинение кому-то из ваших командиров.
Комбат хмыкнул и, метнув в сторону Аникина совсем прищуренный взгляд, кивнул.
- Хорошо, - словно бы нехотя, но принимая правоту доводов, произнес он. - Думаю, коль скоро на довольствие поставлены наши штрафнички в третий взвод, то пусть Демьяненко ими и командует.
- Товарищ капитан, - вскочил с места взводный, исподволь грозя Аникину кулаком. - Да у меня взвод не обустроен. Где тут еще с этими гавриками возиться.
- Да ты не боись, старшой, они ребята неприхотливые, - с юмором возразил Дедов и вдруг, уже без всякого веселья, добавил: - И прям у нас какими-то сиротами беспризорными отряд выходит. Нехорошо получается. Они ведь не сегодня-завтра на тот берег полезут. Сами должны понимать. Ведь вместо вас полезут…
- Мы, товарищ майор, за чужое геройство не прячемся и медальки чужими руками на грудь себе вешать не привыкли, - вдруг веско произнес Аникин. - Если прикажете, сегодня пойдем через реку.
- И прикажу! - взъярился вдруг майор. - И пойдете!
В течение мига тягостной тишины он взял себя в руки и, уже усевшись, более спокойным тоном произнес:
- Пойдете… можешь не беспокоиться… Только позже… А первыми - вот они пойдут…
Он снова кивнул в сторону окна и тут же отчеканил, будто подвел черту, за которой уже не могло быть никаких рассуждений:
- А с оперативным подчинением, Макар Степаныч, решим так. Командиром прибывшей группы на время подготовки к форсированию Днестра назначается командир отделения третьего взвода старшина Аникин. Пусть со штрафниками умничает…
VIII
Принятая Аникиным команда оказалась на удивление покладистой. Тут же, за плетнем хаты командного пункта, комбат провел на скорую руку построение штрафников и представил им Аникина в качестве командира отряда.
Андрей, не откладывая в долгий ящик, обрисовал план действий на ближайшие часы. Он с ходу решил взять жесткий, не терпящий возражений тон. На все его команды и короткие, как солдатский отдых, распоряжения испытуемые отреагировали в высшей степени адекватно, то есть - молча. До позиции аникинского отделения добрались строем и без пререканий.
Причина такого послушания выяснилась скоро. Как объяснил по дороге Аникину старший группы - тот самый сержант, который просил табачок, - "крепко хлопцы намаялись". Сержанта звали Трофим Нелядов, а товарищи именовали проще - Трошкой. Для своего недюжинного роста, который обычно предполагал отсутствие тяги к болтливости, Трошка оказался на редкость говорлив.
Словно какую-нибудь деревянную детскую игрушку, он тащил на плечах немецкий пулемет МГ с полностью снаряженной лентой. Еще две заполненные ленты крест-накрест опоясывали его мощный торс. Несколько коробок с патронами к пулемету угадывались в вещмешке по характерному металлическому позвякиванию, которое раздавалось при каждом шаге. При этом он даже не запыхивался и без всякой одышки продолжал тараторить.
Подходя к пойме, Андрей уже знал о тяжелых штурмовых атаках Одесского побережья в районе порта Южный, почти на две трети сокративших личный состав отдельной штрафной роты N-ской дивизии, о не менее тяжелом пешем марш-броске почти в сотню километров, в который отправили штрафников, так и не дав им после взятия порта и суток на передышку. Так же Андрей оказался посвященным и в то, что, несмотря на практическое отсутствие передышки, этот самый Трошка сумел сыскать в пригородной слободке под Одессой, как он выразился, "дивную морячку с формами" и, более того, даже с ней, по выражению Трофима, "сговориться" и выполнить уговор так, что "морячка осталась довольна. Была, как спасшаяся на берег после шторма".
Этот Трошка явно ходил не только в старших группы, но и в штатных ее балагурах. Это сразу стало понятно по репликам и шуткам, которыми тут же отозвались на захватывающий Трошкин рассказ его товарищи.
- Слышь, Троша, баркасом тебя не придавило? Во время шторма-то? Уж больно у той морячки корма была широкая…
- Не, он, видать, ее крепко за штурвал держал… Так, Трошка? Двумя руками? Или еще и зубами вцепился?
- Ты в фарватер-то хоть попал? Или на мель наскочил?
- Зубоскалы… - по-доброму отозвался на эту волну насмешек Нелядов, не поленившись перед тем дать тумака одному, что подвернулся поближе.
- Да уж! - хмыкнул Аникин, развеселившись. Похоже, что компанию ему в подчинение препоручили нескучную. Отойдут с дороги, того и гляди, устроят цирк с фейерверком.
- Шторм, говоришь… - стараясь сохранить серьезность тона, заметил Андрей. - Когда ж ты успел?… Сам же говорил, что отдохнуть времени не было.
- Так то ж на передышку времени не было, товарищ старшина, - эмоционально подтвердил сержант. - А я ж без роздыху. Морская наука, она… у-ух!
Не найдя нужного слова, чтобы передать энергозатратность и напряжение морской науки, Трошка увел смысл своего высказывания в бездонную глубину старого как мир русского междометия.
- Неужто, Трошка, морская болезнь тебя подкосила? - не унимался чей-то озорной голос. - Ох, и сильно, видать, заштормило тебя на твоем баркасе широкопалубном… Ноги-то до самого Днестра старшой наш еле тащил…
- А, окромя морской, никаких болезней русалка морская тебе не оставила? - тут же подхватили тему с другого края. - Ты смотри, Трошка. В Одессе чего только немчура с румынами не оставили.
- Тьфу на вас! - сплюнув в сердцах в сторону шагавших, разозлился Трофим. - Самих просто завидки берут, что я Марину встретил, а вам только тушенка трофейная да конина французская достались.
Тут же, повернувшись к Аникину, он с жаром принялся живописать, какие трофеи, в смысле жратвы, достались выжившим после кровавого штурма Южного порта и верфей.
- У нас еще с собой осталось… кой-чего… - заговорщицки подмигнул сержант. - Так что ребята твои довольны останутся. Даже ягоды эти, как их… А ну, подскажи, братва, как кличут черные эти… ну, макаронники их жрут постоянно.
- Маслины, - с готовностью подсказали из строя.
- Во-во, маслины, - кивнул Трошка, поправляя на плече пулемет. - Точно патрон. И на вкус - точно маслом обмазан машинным. А потом ничего, привыкаешь… Особенно под коньячок фрицевский. Верно, Яша?
Он обратился к тому самому штрафнику, который минуту назад попал под горячую руку. Яша молча изобразил на своем изможденном лице вымученную улыбку, обнажив при этом целый ряд вставных золотых фикс.
- Ишь, какой у нас ослепительный, - за старшего пояснил Трофим. - Как улыбнется, девки за километр удирают.
- Ага, на ощупь, ослепленные, улепетывают, - сострил тот, что шел рядом с фиксатым.
- А ты, Крендель, не умничай, - тут же среагировал Трошка. - Яшка вон твой вещмешок тащит, хотя конины вы намедни одинаково вылакали…
- Да где одинаково, Трофим! - искренне возмутился тот, кого назвали Кренделем. - Яшка после трех глотков отрубился, а мне еще пришлось весь котелок добивать.
- Это каких еще таких трех глотков! - крикнул Яшка в свой черед.
Доказать ему свою правоту не дал Аникин. Почувствовав, что пришла его очередь встревать в дискуссию, он вновь взял жесткий командирский тон:
- Ладно, моряки-подводники. Вам бы только баркасы править по коньячным волнам. А по сему хорош спорить. О завтра думать надо. Днестровской водицы много, всем нахлебаться хватит…
IX
А смекалки штрафникам действительно было не занимать. Только наклон она имела в одну сторону: чем бы поживиться. Сразу по прибытии к траншеям Аникин опять провел построение. Его отделение, все девятеро, выстроились отдельно, через траншею, напротив штрафной группы. Провели перекличку. Учитывая марш-бросок, Андрей предложил составить из числа вновь прибывших группу добровольцев из пяти человек. Они должны были отправиться в село на поиски досок, бревен и всего прочего, что держится на воде.
С десяток грязных, заросших щетиной вояк тут же вызвались. Трошка был среди них. Переглянувшись с товарищами, он тут же предложил Андрею осмотреть разрушенные взрывами дома на предмет заборов, плетней и деревянных балок. Аникин сразу учуял, куда ветер дует.
Вопрос о возможном использовании материалов из разрушенных домов комбат лично решал с сельчанами. Старики указали хаты, откуда можно было взять плетни и заборы. Многие из сельчан сами взялись помогать солдатам. Кто-то выделял древесину из уцелевших после суровой зимы запасов. Были даже такие, кто разрешал спилить на плоты черешни или вишни из собственного сада.
В тоне, которым Трошка заговорил о разрушенных хатах, запахло мародерством. Насчет этого приказ по батальону был непререкаемо суров: за малейшие факты такового - расстрел на месте. Аникин, зная о нравах, царивших в штрафных подразделениях, решил не искушать судьбу и не испытывать темные инстинкты испытуемых. С них хватит и того, что ждет впереди.
- Предложения здесь озвучиваю я, товарищ сержант… - оборвал его нескончаемый речевой поток Андрей. - Я отберу пять человек, они пойдут со старшим сержантом Бондарем и рядовым Зайченко. Туда, куда укажут. В стороны не шастать. Ясно?
Аникин решил пойти на хитрость, чтобы подстраховать себя.
- Вы прошли маршем около сотни километров. Вам требуется отдых… Вам нужно привести себя в порядок, - начал Аникин. - Как известно, пехота - царица полей и в плане пеших многокилометровых прогулок будет повыносливее. Кто - из бывших пехотинцев? Шаг вперед…
Вышли шестеро. Ни Трошки, ни его дружков-остряков среди них не было. Обычные парни, видно, что в штрафную угодили из строевых частей. "Что ж, - подумал Андрей, - вполне достаточно". Похоже, план сработал. Андрей рассудил просто. Надежнее будет, если в село под началом Бондаря отправятся штрафники не из бывших уголовников, а армейские. Однако устраивать допрос, вроде "Как ты попал в штрафную и за что?", Аникин ни за что не хотел. Он прекрасно знал, что в самих штрафных ротах разговоры об этом вести не принято. О провинностях и преступлениях, за которые солдат загремел в штрафную, как правило, знали командир роты и офицер-делопроизводитель. Конечно, уголовники на общем армейском фоне выделялись, но сейчас, второпях, разобраться, где бывший зэк, а где армейский, было трудно. Вот Андрей и пошел на хитрость, придумав вопрос с пехотой. Уж наверняка из четырнадцати кто-то да окажется из бывших пехотинцев. Расчет Аникина оправдался, да еще с лихвой.
- Богдан Николаич, - окликнул старшину Аникин.
- Я, товарищ командир!
- Принимай команду. Подымитесь в село, к деду Гаврилу. Помнишь, Богдан Николаич, где старик обитает.
- А як же шь. Хибо его подвал можно забуть.
Услышав про подвал, Трошка тут же взвился на месте:
- Товарищ старшина! А как же мы? Я ж доброволец в команду…
- Отставить истерику, сержант. Остальные приступят к водным процедурам и будут готовиться к ночлегу. Кто жаловался, что хлопцы намаялись?
Известие о помывке оживило штрафников. Сразу пошли разговоры о недельной грязи и вшах и о том что хорошо бы постираться. Уже и Трошка не особо рвался в группу заготовителей.