- Не вам мне объяснять, что граница не должна разъединять, она должна способствовать тому, чтобы людям по обе ее стороны легче жилось. Конечно же, добропорядочным людям - не криминалу. Для этого все и затеяно. Одним словом, поднимаем железный занавес.
- Не будь он столько лет железным, не было бы у нас ничего.
- Что вы имеете в виду?
- Да все я имею в виду… Вы прекрасно понимаете, о чем я веду речь. И вообще, как можно охранять границу без человека с ружьем? Скажите мне, пожалуйста, как будет практически реализовываться полученная оперативная и другая информация без пограничных застав?
- Через линейные отделения.
- В отсутствие застав, уважаемый Алексей Михайлович, необходимо иметь намного больше оперативных сил и средств, чем это предусматривается при нынешнем реформировании. Оперативная работа на приграничной территории, впрочем, как и охрана границы в целом, должна опираться на помощь лояльно настроенного местного населения. Наконец, для ее ведения необходимо иметь в достаточном количестве современные специальные технические средства.
- А разве я не об этом только что говорил? Они и будут внедряться. Даже "пограничный интернет" обещают. На смену колючей проволоке придут высокие технологии - видеокамеры, тепловизоры, новейшие радиолокационные системы, сейсмические датчики и другие технические новшества, объединенные в единые автоматизированные системы поиска, обнаружения и распознавания целей.
- Как по писаному говорите, Алексей Михайлович. Только об одном умалчиваете - когда все это будет? Лет через…адцать? Ну, допустим, хоть и с опозданием, но получится. А сколько стоить будет? А обслуживание, ремонт… А охрана! Вот закопай сегодня вечером в землю сейсмодатчик и пусть об этом узнают широкие массы - к утру, как пить дать, кто-то выкопает, если не охранять, - чем не сторож для дачи? Опять, видишь, люди нужны. Без них не обойтись. А людям нужно платить зарплату. Вот и посчитайте, в какую копеечку выльются все ваши реформы. Нет, зря, мне кажется, затеяли всю эту перестройку.
- А я уверен, что все будет нормально. И специалистов в нужном количестве оставят. И местное население не подведет. Когда камеры наблюдения после московских терактов повесили в подъездах, тоже многие говорили, что поснимают их или перебьют. Но ведь ничего подобного не случилось! И в городском метрополитене висят, в подземных переходах, и где только не висят - и никто не трогает. А знаете почему? Потому что надоел всем бардак. Надоело все время дрожать - долбанет или не долбанет? По порядку люди соскучились. А чтобы кривотолков было меньше, мы направили группу журналистов на границу. По моему расчету, они уже там.
Журналистов, прибывших на заставу, принимал капитан Джабиев. Строительство нового городка было в полном разгаре, но основное здание уже возвышалось над штабелями кирпичей, кучами песка, бетономешалками и прочими атрибутами стройки. Подъемный кран опускал в траншею железобетонный блок, который придерживали рабочие, направляя его на нужное место, - шел монтаж фундамента под офицерское общежитие.
- Еще планируем построить банно-прачечный комплекс, дизельную, тренажерный зал, - рассказывал гостям Джабиев. - Одним словом, полная революция в быту пограничников.
Как оказалось, главное здание уже было готово к заселению. В канцелярии - современная мебель, на столах - коробки с компьютерами. Вместо привычной казармы - живые модули из двух кубриков. В каждом - кондиционер, встроенные шкафы, по три кровати, рядом с ними - тумбочки. На стене - телевизор с плоским экраном. Стены ванной и туалета выложены красивой керамической плиткой. Краны - для холодной и горячей воды.
- Так что, всё для них - наших дорогих контрактников, - подвел итоги осмотра начальник заставы.
- А вам удастся их набрать? - спрашивает один из журналистов. - Вот десантники проводили эксперимент на базе воздушно-десантной дивизии - так там проблемы возникли. Не хотят служить. Жалованье маленькое, квартир нет.
- Поймите, ребята, мы не служить приглашаем, а работать. Как на работу люди будут ходить сюда. Отработал смену и - домой, вот в этот кубрик, где можно отдохнуть по-человечески.
- А если кто успел семьей обзавестись?
- Вон там, - Джабиев показывает во двор, - закладывается фундамент под жилой дом. Для семей офицеров, прапорщиков и военнослужащих-контрактников.
- И все-таки, - не унимается журналист, - не будет приличной зарплаты - вряд ли кто-то соблазнится поменять привычную жизнь на этот, пусть и уютный, но пограничный городок, удаленный от цивилизации.
- А кто сказал, что зарплата будет неприличной? Пятнадцать тысяч для начала! Сходите в село, поинтересуйтесь, сколько местные получают - если им еще повезло и они какую-то работу имеют. Копейки. Да у нас уже от местных ребят отбоя нет. Хоть конкурс на вакантные должности проводи. Если владеют нужными нам профессиями, берем на заметку.
- А какие именно профессии востребованы?
- Водитель, дизелист, электрик, повар, компьютерщиков ищем.
- Ну, хорошо. Но ведь раньше военнослужащие льготами разными пользовались, теперь же их отменили. Говорят, военные не очень этим довольны.
- Мое мнение такое: дайте людям достойную зарплату - и не надо никаких льгот. Вот ездил я в Москву повышать квалификацию. В полевом учебном центре встретился с немецкими офицерами - приехали к нам в порядке обмена опытом. Спрашиваю у них: как у вас решаются социальные проблемы офицеров? Чувствую, не понимают они меня. Уточняю: как обеспечивают жильем? Переспрашивают, опять не могут меня понять. Еще раз разъясняю. Отвечают: никак, у нас нет проблемы обеспечения жильем. А как же права военнослужащего? - спрашиваю. Отвечают: права у нас и они защищены - нам платят деньги, а мы сами решаем, купить ли нам квартиру или построить себе дом. Вот к чему мы начинаем подтягиваться. Достойный труд - достойная зарплата. А дальше сам решай, как ее использовать - на строительство собственной квартиры, дачи, на покупку машины, на поездку к морю. Ладно, ребята, время близится к обеду, прошу к столу.
Подошли к разместившейся под кронами деревьев походной кухне. Рядом с ней - сколоченный из досок длинный стол, накрытый цветастой клеенкой.
- Здесь вся строительная бригада помещается, - улыбается офицер и обращается к повару, который раскладывает столовые приборы и тарелки с салатами.
- Чем дорогих гостей кормить собираешься?
- На первое - борщ, на второе - плов, на третье - компот из вишен.
- Принимается.
Подождали, пока телевизионщики сложат аппаратуру, и уселись за стол.
- А где репортаж показывать будут? - интересуется Джабиев.
- В "Новостях" на Первом канале.
- А когда?
- Если удастся сегодня перегнать материал, - то завтра.
- Ну что ж, посмотрим.
12
Утром во дворе дома, захваченного Турком, собрались боевики, которым предстояло отправиться в засады. Те же, чья очередь наступала после обеда, лениво умывались, не обращая на сборы никакого внимания. Вскоре стали возвращаться моджахеды из ночных дозоров. Уставшие, молча разувались на террасе, отстегивали ремни с подсумками, вешали автоматы на гвозди, вбитые в стены сквозь ковры. Один из тех, кто сменил вчера вечером Рамзана с напарником, улучив момент, когда никого рядом не было, подозвал их.
- Поговорить надо. Идите в сад и ждите меня.
Встревоженные напарники, не медля, направились в сад. Рамзан высказал предположение:
- Похоже, он видел, как мы заходили к аксакалу?
- Скорей всего именно так. Плохи наши дела.
- Верно, не халва с орехами, но и бояться не стоит. Договорились же: отдавали деньги на хранение. На этом и будем стоять. Больше - ни слова.
Позвавший их на разговор боевик не заставил себя ждать. Подошел и сразу задал вопрос в лоб:
- Для чего вы заходили в дом кунака Нуралиева?
- Разве они кунаки?
- А то вы не знаете!
- Первый раз слышим. И к чему этот допрос? Ты что, Турок, что ли?
- Если мои подозрения верны, с вами будут говорить и амир, и шейх!
- Мы могли бы ответить и тебе, и им, что зашли попить козьего молока. Но тебе откроем правду: мы оставили аксакалу доллары на хранение с условием, что если с нами что-нибудь случится, он передаст их нашим семьям.
- Но вы же могли рассказать кунаку Нуралиева тайну Хасана и Турка!
- Могли. Только зачем нам это делать? О том, что в доме Нуралиевых живет новый хозяин, знает весь аул.
- Но аул не знает, что хозяева казнены, принесены в жертву.
- Что ты кощунствуешь! - возмутился Рамзан. - Они - заложники горного амира. Он держит их при себе, чтобы Керим не привел в аул омоновцев. Ты клевещешь на амира, который не может проливать кровь правоверных и не делает этого. Он только утверждает решение Высшего Шариатского Суда. Если Хасан узнает о твоей клевете, мы не позавидуем тебе, - и добавил более миролюбиво: - А отдать деньги на сохранение аксакалу мы советуем и тебе. Аллах предопределяет нашу судьбу, и нам не дано знать, что с нами будет завтра. Подумай над этим и посоветуй подумать всем остальным, с кем ты близок.
- Ладно. Я ничего не видел, вы ничего не слышали. А насчет денег - я приму ваш совет. В самом деле, мы не можем знать предопределенное нам Аллахом.
Когда боевик ушел, Рамзан облегченно вздохнул:
- Хорошо получилось. Теперь он нас станет бояться.
- Но бдительность терять не стоит. Вдруг он пойдет на подлость?
- Ты прав. Все может случиться. И все же, мне кажется, он тоже навестит аксакала и оставит у него деньги на хранение.
- Это, конечно, самое лучшее для нас. А если еще и другие, по его совету, понесут к аксакалу доллары, нам легче будет общаться с кунаком Нуралиева.
- Если даже случится так, - возразил Рамзан, - нам нельзя часто встречаться с аксакалом. Нужно продумать, как передавать нужные сведения через его внука.
- Согласен.
Дальше всё складывалось удачно. По пути к месту засады Рамзан с напарником условным сигналом дали знать аксакалу, что именно они будут в ближайшие часы находиться в дозоре. Минут через двадцать со двора вышел мальчик со школьным ранцем за спиной. Ему предстояло пройти более пяти километров по проселочной дороге, которая пролегала по мрачным лесистым расщелинам и между навевавшими на маленького путника не меньшую жуть голыми, зубастыми скалами. Но мальчик не выказывал охватившего его страха и бодро шагал, беспечно помахивая прутиком. Когда приблизился к асфальтированному шоссе, свернул в подлесок на обочине и, только убедившись, что оно пустынно, двинулся дальше, повернув направо, в сторону города. Дорога шла под уклон, и шагать стало легче. Мальчик то и дело оборачивался и, если замечал машину или до него только доносился шум двигателя, тут же нырял в кустарник. Таким образом он дошел до следующего перекрестка, рядом с которым находился другой большой аул. После этого он уже перестал таиться, остановился, пропустил промчавшуюся мимо легковушку и, завидев подъезжавший грузовик, проголосовал. Когда машина остановилась, залез в кабину.
- Дедушку с бабушкой навещал, наверное?
- Да, ходил узнать, здоровы ли.
До районного центра доехали быстро. Шофер предупредил:
- Высажу у базарной площади. Мог бы тебя до дому подбросить, но нет времени.
- Дойду. Не маленький.
От базара до дома Нуралиева всего ничего: прямиком по улице Ленина. Но мальчик помнил наказ деда: пройти надо так, чтобы никто не видел, к кому он направляется. Стало быть, следует подождать наступления темноты. Зашел на базар, но там долго побыть не удалось - торговцы уже убирали с прилавков фрукты и овощи, ларьки закрывались один за другим. Выйдя с базара, мальчик сначала пошагал в противоположную от улицы Ленина сторону и повернул обратно, только когда совсем стемнело.
Подъезд в пятиэтажном доме был открыт. Убедившись, что поблизости никого нет, юркнул вовнутрь, осмотрелся. На лестнице было тихо. Поднявшись на второй этаж, позвонил.
- Кто?
- Впустите, потом скажу.
Женщина за дверью, разглядев в глазок мальчика, все же уточнила:
- Ты один?
- Один.
Дверь приоткрылась, и мальчик проскользнул в прихожую. Вздохнул спокойно и, совсем как взрослый, произнес:
- Слава Аллаху!
Хозяйка квартиры невольно улыбнулась:
- Ты, мальчик, не ошибся?
- Если это квартира Керима Нуралиева, то нет.
- Да, это она. Но откуда ты?
- Из родового аула Керима.
- А сам ты чей?
- Я все расскажу только подполковнику. Когда он придет?
- Если у тебя такая тайна, то, может, пока расскажешь мне, как его родители и наша дочь, здоровы ли? Давно что-то от них вестей нет. Я беспокоиться начала, хочу, чтобы муж съездил туда, узнал, всё ли в порядке. Да и дочку пора привозить - скоро уже занятия в школе.
- Я всё расскажу. Только подполковнику лично. Так мне велел мой дедушка, и я дал ему слово его волю исполнить в точности. Слово джигита.
- А ты, джигит, не проголодался ли? Пойдем на кухню. Там и подождем Керима.
Потчуя мальчика, женщина больше ни о чем его не расспрашивала. Наконец раздался условный звонок в дверь: длинный, короткий, длинный. Хозяйка встрепенулась:
- Вот и Керим пришел.
На всякий случай, прежде чем открыть дверь, все же спросила:
- Ты, Керим?
- Да.
- К тебе гость. Из твоего аула.
- Кто?
- Мальчик.
- Странно. Я предполагал, что гость оттуда непременно будет, но не мальчик же.
- Он хочет разговаривать только с тобой. Говорит: тайна.
- Что же, сначала поужинаем, потом выслушаю его.
Поздоровавшись с мальчиком, подполковник поинтересовался:
- Как добрался?
- До асфальта пешком. Потом дошел до следующей развилки, к соседнему аулу, и там остановил грузовик. Дедушка предупредил, что никому не нужно знать, из какого я аула.
Наспех поужинав, Керим Нуралиев позвал мальчика в гостиную, плотно прикрыв за собой дверь.
- Рассказывай.
- Ваши родители зарезаны, как жертвенные овцы. Ваша дочь - наложница человека, живущего в вашем доме. Его все зовут Турком.
Из груди Керима вырвался стон.
- Какой я осел - поверил посланцу жестокого охотника!
Немного совладав с собой, почти спокойно спросил:
- Ты не проговорился об этом моей жене?
- Я - не ребенок. Понимаю, - с обидой в голосе ответил мальчик.
- Да-да. Конечно, - рассеянно подтвердил Керим. - Жизнь заставляет детей становиться прежде времени взрослыми.
- К Турку уже два раза приходил Хасан. Сейчас он тоже у него. Но дедушка не велел тебе приводить ОМОН. Наверное, Хасан уйдет завтра. Шум без толку.
- Твой дедушка прав. Он мудрый аксакал. Месть, чтобы свершиться без промаха, должна быть умной. Скажи мне, кто приходил к дедушке?
- Он не велел говорить. Двое. Тоже хотят за что-то отомстить Турку с Хасаном. Они, как сказал дедушка, надежные люди. Нельзя, чтобы их заподозрили. Дедушка сказал, что мы придумаем, как нам вовремя получать от них нужные сведения.
- Передай дедушке, чтобы не рисковал. Никаких сведений мне не нужно - я и так многое знаю. Главное, сразу же известите меня, как только в следующий раз появится у Турка Хасан. Впрочем, мне нужно время, чтобы лучше обо всем подумать и решить, как будем держать связь. Завтра побудешь у меня, вечером всё и решим.
- Нет. Я должен уйти из вашего дома до рассвета.
- До рассвета, говоришь? Ладно, - подполковник задумался, но ненадолго. - Посиди немного, я сейчас.
В комнату Нуралиев вернулся действительно скоро, с мобильником в руках.
- Вот. Для связи со мной.
Объяснил, как вызвать его, как заряжать аккумулятор, чтобы телефон всегда был в рабочем состоянии.
- Все понял?
- Да.
- Отключи… Теперь включи и вызови меня.
Мальчик всё выполнил правильно, и мобильник Нуралиева зазвонил. После этого Керим объяснил, что следует делать дальше.
- Когда позвонишь, дождешься моего ответа и скажешь: я на месте. Больше ни слова. Сразу же выключай мобильник. Первый вызов сделай на отвилке дороги в наш аул. Через каждые полкилометра снова вызывай меня. Запомни хорошенько то место, откуда твой вызов дойдет до меня, и оставь на нем метку. Понял?
- Да.
- Когда к Турку пожалует Хасан, поспешишь на то место, откуда можно меня вызвать. Скажешь мне вот что: у нас всё хорошо, все в сборе. Но обязательно дождись, пока я не отвечу: хорошо. Ясно, ничего не перепутаешь?
- Всё понял. Не перепутаю.
- Повторяю: до этого ни в коем случае не вызывай меня. Ни в коем случае. Только следи, чтобы у мобильника не села батарея. А теперь - спать.
Спустя месяц после выписки Меркульева - теперь уже капитана - из госпиталя его пригласил на беседу начальник управления кадров погранслужбы. Он сразу же огорошил Прова заключением медкомиссии:
- Что будем делать? Медики определили: годен к службе вне линейной пограничной заставы. А вы проситесь на прежнюю?
- Я знаю о заключении, но я в корне не согласен с таким выводом. Я вполне годен к службе на переднем крае, непосредственно на границе, и я буду там служить.
- Я уважаю такое стремление, но перечить комиссии я не вправе.
- Маресьев летал без ног, а у меня и ноги при мне, и руки целы. Оружие держать могу. Ни зрения, ни слуха я не потерял.
- Тогда объясните, в чем сомневается медкомиссия?
- Врачи считают, что мышечной ткани на ногах недостаточно, и прежнего состояния мне обрести не удастся. А я уверен, что полностью смогу восстановить мышцы.
- Может быть, и так. Но на это необходимо время. Думаю, не один день и даже не один месяц, - стоял на своем хозяин кабинета.
- Это можно сделать и по ходу службы. Когда мне вручали Звезду Героя, я дал слово, что вернусь в строй.
- Мы же вас никуда не гоним. Вы остаетесь в строю. Вам предлагается выбор места службы: в Москве или в штабе Регионального пограничного управления. Имейте только в виду, что генерал Протасов хочет видеть вас у себя.
- Давая слово, я ясно говорил о переднем крае. О службе на границе.
- Но мы не можем идти против заключения медкомиссии.
Беседа пошла по замкнутому кругу, но Меркульев продолжал упорствовать:
- А я не готов к штабной работе. Я еще молод для этого. Пользы от меня там будет мало. У меня нет опыта ни аналитической, ни организаторской работы. Мне еще служить и служить в низовых звеньях. Академию нужно закончить. Вот тогда можно будет и потяжелей груз взваливать на мои плечи. Пока же - избавьте. Пока - только граница. Поймите, я не отступлюсь от своего.
- Да, крепкий орешек, - главный кадровик пограничной службы задумчиво постучал пальцами по столу. - Ну, ладно, поступим так: поедете в родной пограничный отряд. Начальником отдельной группы спецразведки.
- Согласен. Но только на полгода. Мне этого времени хватит, чтобы полностью восстановиться.
- Мы, товарищ капитан, не на восточном базаре. Назначаем вас на ответственный участок в надежде, что не подведете.
- Согласен, - отступил Меркульев. - Но есть маленькая просьба.
- Слушаю.
- Определите ко мне в группу сержанта Османова и ефрейтора Абдуллаева. Мы - кровные братья. Их согласие я гарантирую.
- Это выполнимо. Сегодня же будет подписан приказ. А завтра - в отпуск. В санаторий, к морю. И чтоб вернулся, как огурчик.