Не лишённый чувства юмора кустарь поименовал своё детище "Iron eye", намекая то ли на зрительный член Железного Феликса – покровителя сыскарей, то ли на джеймсбондовскую тягу к приключениям ищущих металлы в земле романтиков. Как бы то ни было, устройство работало. Имевший в трофейной юности дело с более качественной армейской техникой Рерих скептически ухмылялся.
– Если клад не выкопали раньше, то мы его найдём, – резюмировал он. – Главное, чтобы батарейка не села. Может быть, купим запасную?
Так мы и сделали. Тою же ночью отправились на разведку.
Невидимый в темноте "Мерседес" с выключенными фарами притулился на окраине садоводства. Два почти бесплотных фантома, спотыкаясь, заскользили к цели. Мне еле удалось уговорить Рериха не лезть через забор, чтобы не впереться в колючие дебри малинника. Хорошо хоть трубку свою, прежде неразлучного спутника жизни, Володя самостоятельно догадался оставить в машине. У прежде рассудительного коммерсанта словно крыша съехала, стоило ступить ему на тропу охотника за сокровищами.
Вошли цивилизованно, через калитку. Огороднической сигнализации в виде проволоки с навешанными консервными банками я не обнаружил, а отсутствие собаки было замечено нами ещё днём.
Чета малоросских переселенцев дрыхла сном праведника, в то время как по их частной собственности топталась пара неуклюжих кладоискателей.
– Ну? Есть? Есть? Есть? – поминутно справлялся я о ходе поиска, путаясь под ногами у Рериха вместо того, чтобы вести круговое наблюдение. Меня и самого пробил старательский азарт.
– Не есть! – отвечал лозоходец, двигаясь едва ли не на ощупь.
Участок в двенадцать соток оказался в темноте необъятным пространством, вдобавок, перемещение затрудняли некстати понарытые грядки. Рерих постоянно сбивался и путал курс, вызывая хаотическими передвижениями проявление моего небезопасного любопытства. Мне всё время казалось, будто он уже нашёл.
– Есть!
Рерих вздрогнул и остановился. Протяжный громкий сигнал пробивался через наушники. Володя зашарил миноискателем, словно перепугавшись, что прибор вдруг испортился. Звук стал затихать, превращаясь в гаснущий писк. Мы вернулись на прежнее место. Динамики взвыли. Что-то массивное металлическое лежало под нашими ногами в глубине земли. Впереди, за забором блеснула гладь озера. Это было то самое место – указанное на карте!
– Кажется, мы нашли его! – сдавленным голосом шепнул Рерих. Он сорвал наушники и сунул мне послушать. Гудело так, что могло перебудить хозяев.
– Обозначения сходятся, – я поспешно нашарил тумблер и отщёлкнул его на "Выкл." – Вот дом, а вот озеро, а тут дерево должно было стоять, – я посветил фонариком. – Видишь, пень от него какой здоровущий остался. Клад не вырыли. Он под нами!
В растревоженной халупе застучали шаги. Рерих встрепенулся, видимо, припомнив, какие натруженные кулаки у хозяина. К тому же, оказаться застигнутым ночью на чужой даче с дурацкой штукой в руках – что может быть позорнее? Садоводы точно неправильно поймут, да и потоптанные грядки вряд ли сделают их миролюбивее. Если же придётся давать объяснения, речь неминуемо зайдёт о сокровищах, иначе зачем нужен миноискатель? В любом случае, с приобретением участка придётся обломиться. Так что попадаться нельзя!
Думали мы с Рерихом одинаково, ибо, не сговариваясь, одновременно ломанулись к забору и, прежде чем над крыльцом вспыхнул прожектор, оказались по другую сторону ограды, раскровенив лицо и руки о дремучий малинник. Под его прикрытием и ускользнули стремглав, слушая затихающий говорок хозяина, костерящего на чём свет стоит незваных гостей.
* * *
Шикарный, безобразно обставленный особняк был наполнен кладоискательской эйфорией. Вернувшиеся с рекогносцировки авантюристы находились в куражах.
– Я так понимаю, Илья, мы с тобой разбогатели, – Рерих развалился в кресле с бокалом шампанского в руке. На щеках алели царапины, омытые душистым парфюмом "Фаренгейт".
– Potius sero quam ninquam [45] , – ответствовал я, пригубив из своего бокала. На радостях мы открыли бутылочку "Дом Периньона".
– Скоро мы навестим их вновь, – Володя явно прикидывал, во сколько следует оценить участок. – Вот только лицо заживёт.
Лицо заживало неделю. За это время я успел нанести пару визитов родне. Жена с тёщей не бедствовали. Я вручил им триста баков – свою первую получку научного консультанта "Светлого братства". Маринка оценила моё чёрное кашемировое пальто и короткую стрижку. Причесон был моей собственной инициативой, длиннополое же пальто я получил в знак принадлежности к Обществу. Ничего другого мне не полагалось, но я был вполне доволен – после стычки с Богуновым моя кожаная куртка пришла в полную негодность.
Затем я навестил Диму. Соседи по палате у него сменились, "трубы" он лишился и скучал. Правда, отъелся и потолстел. Меня он встретил с нескрываемой радостью, тем паче, что я пришёл не с пустыми руками.
– Неудачно меня подстрелили, – посетовал Димон, выглотав стакан "Кагора". – Ни сесть, ни встать. Ничего по-человечески не сделать. Врачи обещают, что скоро буду ходить, правда, на костылях, но и то радует.
– Всё познаётся в сравнении, – заметил я.
– Ты как поживаешь?
– Теперь спокойно, – многозначительно ответил я, откупоривая вторую бутылку.
– Рыжий не достаёт?
– Нет. Отстал Рыжий.
– Странно, – удивился Димон, – не похоже это на Рыжего. Хотя Пухлый мне то же самое говорит.
– Кто говорит? – спросил я.
– Пухлый.
Я промолчал. Не сказал, что Чачелова убили, как не стал сообщать о своей новой работе на "Светлое братство". Боярскому эти новости ни к чему.
– Ты давно Вову видел?
– Позавчера заходил, – не моргнув глазом выдал Дима.
У меня отвисла челюсть. Рерих же сказал, что он погиб. Но зачем ему врать?
– Ну и как он? – я быстро справился с собой.
– А чему ты так удивился? – глазок у мусора был цепкий.
– Ничему. Просто давно не встречались.
– Нормально, оглох только. Говорит, что мину взрывал, чуть не окочурился. Детство вспомнил, дурак. В кусты его забросило, фуражку свою потерял и оглушило сильно.
"Знал бы ты, что это за мина была, – подумал я. – Бедняга Пухлый, надо будет к нему зайти. Впрочем, со взрывом поступок был при тех обстоятельствах исключительно мудрый."
– Ничего, – хлопнул я Димона по плечу, – мы ещё погуляем в Синяве. Нас, следопутов, просто так не перекокаешь!
На том мы и расстались. От одного юного следопута я поехал к другому.
Лжепредставители строительной фирмы "Санкт-Петербургская недвижимость" явились пред карие очи шукателей лучшей доли в прежнем составе. Хозяйка золотоносного участка даже как будто не удивилась, завидев нас снова, только приняла позу готовности к активной обороне, уткнув руки в боки.
Состроив улыбку, в которую была вложена львиная доля дарованного природой обаяния, Володя Рерих завёл старую песню. Начал сразу о главном. Чувство вины за поруганный огород заставляло действовать решительно. Зачем попусту время терять – оно, как известно, деньги. Плясать лучше от печки.
– Добрый день, Оксана Андреевна, – бодрым голосом приветствовал её Володя, – мы опять к вам.
– Да я вижу, здравствуйте, – заметно польщённая тем, что такой представительный мужчина запомнил её имя-отчество, хозяйка приблизилась к калитке.
– Вот, как мы в прошлый раз и договаривались, заехали узнать цену.
– Ну, знаете… – замялась хозяйка. – Мы вообще-то не хотим продавать.
– А собирались, – напомнил то чего не было Рерих.
– Да нет же. Вы, верно, спутали.
– Ничуточки, – осклабился Рерих. – Сколько вы хотели бы выручить за свой участок?
– Я вообще-то не знаю. Надо с мужем посоветоваться, он решит. Но мы не продаём.
– Давайте, поторгуемся, – дипломатично предложил Володя, доставая сигареты.
Я скромненько стоял рядом. В прошлый визит Рерих представил меня исполнительным директором фирмы, а на такой должности подобало не высовываться, что меня вполне устраивало.
Вступать в торг хозяйка желанием не горела. Сразу стала отнекиваться. Видно было, что более всего ей хочется отвязаться от прилипчивого просителя. Загадочный налёт на огород, совершённый неизвестными вандалами под покровом ночи, не делал её уступчивее. Даже не смотря на то, что называемая покупателем сумма неуклонно ползла вверх, хозяйка отказывалась наотрез. Огорчённый её дурным упрямством, Рерих занервничал.
– Что вам здесь, мёдом намазано? – мысль о лежащем под грядками золоте изрядно прогревала ему кукушку.
– Да, намазано, – подбоченилась владелица земли. – У нас туточки свои интересы!
Торг перешёл в перепалку.
– Сколько стоят ваши интересы? – слово это взвинтило Рериха. – Я их оплачу!
– Да хучь всю меня золотом осыпь, земля непродажная!
При упоминании о золоте у Володи едва не случилась истерика. Лицо его плаксиво перекосилось в беспомощной гримасе.
– Пятнадцать тысяч, – прокричал он.
Хохлушка перепугалась.
– Двадцать. Двадцать пять. Тридцать. Что же вы со мной делаете, Оксана Андреевна! – завопил Рерих.
Женщина заморгала.
– Витя, ходи ж быстрее сюда!
Тоскливо поджимая в ботинках пальцы от этой душераздирающей сцены, я покрылся потом.
– Пятьдесят тысяч. ПЯТЬДЕСЯТ!
На выброшенной вперёд руке с растопыренной пятернёй качался как бешеный маятник трезвонящий радиотелефон. Появившийся на зов Виктор застал жену втянувшей голову в плечи и коммерсанта, исступлённо скачущего перед ней. Последний производил впечатление психа.
– Чё вы тут голосите? – поспешил на помощь хозяин.
– Предлагаю ей хорошие деньги, а она не берёт, – пожаловался Володя, находящийся на грани нервного срыва. Сокровище, до которого было рукой подать, вопреки ожиданиям, доступнее не становилось. Это и бесило.
– Вы насчёт дома? – спросил Виктор.
– Его самого, – кивнул Рерих, хотя домом не интересовался. – Вы обещали подумать в прошлый раз.
Женщина почувствовала поддержку и опять приняла бойцовский вид.
– Мы посоветовались, – спокойно сообщил Виктор.
Рерих заметно напрягся, весь превратившись в слух.
– Решили не продавать.
– Ну как же так! – Володя чуть не заплакал. – Я вам предлагаю солидные бабки. Вы слышали: пятьдесят тысяч долларов.
Хозяин отрицательно покачал головой. Такой ответ подействовал на Рериха как красная тряпка на быка. Он принялся истошно вздувать цену, словно яростью можно было чего-то добиться.
Горлом взять новороссийских мигрантов не удалось.
– Не в деньгах дело, – пояснил хозяин, когда Володя выдохся и пожух. – Мы не хотим продавать дом, а то вообще всё потеряем. Времена щас жестокие, сами знаете. Денег можно в два счёта лишиться и головы впридачу. А это хоть хибарка, а всё ж своя. Да и куда мы из дома поедем?
– Даю трёхкомнатную в центре и двадцать тысяч доплаты, – предложил Рерих.
– Этот участок, кстати, не из дешёвых, – намекнул хозяин.
– Коттедж в Озерках и тридцать тысяч! – выкрикнул Володя.
– Да шо вы так в наш дом вцепились як клещ какой? – изумилась Оксана Андреевна.
Провокационный вопрос напрочь свинтил Рериха с катушек. Едва не дошло до драки.
* * *
– Вот значит как! Пусть тогда ребята с ними разбираются.
– Я не считаю это хорошей идеей, – благоразумно заметил я.
Володя обиженно засопел и потёр ладонью глаза. Уже который раз я играл при нём роль няньки. Делом это было нелёгким. Коммерсант вёл себя будто капризный ребёнок, недосягаемость сокровища сводила его с ума. В машине Рерих заплакал, а по прибытии домой начал грозиться и строить далеко идущие планы с использованием меченосцев.
– А я считаю, – со вкрадчивостью ползущей гадюки произнёс Володя. – Сотни домовладельцев бесследно исчезают в Петербурге каждый год, ну и что? Кто будет разыскивать заезжих арбайтеров? У них даже заявление в милицию подать некому – все родственники на Украине остались.
– Что ты, Вова, ты что! – одна мысль о подобном исходе приводила меня в содрогание.
– А что? – невинным тоном спросил Рерих.
– Нас же видели соседи. Они номер машины запомнили. Ты совсем сбрендил?
Володя только посмеялся.
– Я так понимаю, за нами никто не приглядывал, – сказал он. – А сокровище мы выкопаем в тот же день. Пусть милиция ищет. Даже, допустим, найдут меня. Как докажут мою причастность к убийству? Да, приезжал я, не отрицаю, землю под застройку присматривал. Но и не более того. Я же на землю претендовать не стану.
Звучало это резонно, но меня не устраивало.
– А "братьям" ты это как объяснишь? – воззвал я к здравомыслию Рериха. – Что ты скажешь начальству, когда тебя попросят обосновать столь радикальный приказ? Волей-неволей, придётся рассказать о кладе.
– Да, это верно, – пробормотал Володя.
Он достал из хумидора сигару-дирижабль Остапа Прохоровича и выкурил её в затяг целиком.
Я откупорил бутылку элитного коньяка "Лейра" и наполнил два хрустальных "тюльпана". Пока Володя дымил, я выхлестал халявного, а потому особенно вкусного напитка граммов сто пятьдесят. Мне было, откровенно говоря, страшно. Ситуация выходила из-под контроля и я начинал жалеть, что ввязался в скользкую затею с кладом. Она могла очень дорого обойтись.
Мне было холодно и неуютно.
Успокоив немного нервы, Рерих пришёл к выводу, что губить хохлов непродуктивно. Придётся делиться с "братством", а это накладно. "Братья" разделят по-братски, то есть загребут себе почти всё. Кроме того, станет ясно, что Рерих изначально замышлял присвоить сокровище, и лишь когда обнаружил, что одному такая операция не по силам, обратился за помощью к Обществу. Начальство не одобрит. Рерих раскрыл дорофеевский "Цветник" и долго вглядывался в схему, словно желая установить с хозяевами земельного надела медиумическую связь.
– Ты – умный человек, Виктор тоже не дурак, – исподволь подсобил я Володе в разрешении острой проблемы, – а два здравомыслящих мужчины всегда сумеют договориться.
– Ладно, – Рерих перевёл взгляд с чертежа усадьбы на меня. – Я так понимаю, всякое предприятие требует накладных расходов.
Я смотрел ему в рот. Бог прорекал исход кладоискательской кампании.
– То, что нельзя купить за деньги, – подытожил Рерих, – можно получить за большие деньги.
* * *
– В какой-то момент я даже чуть было не согласилась на пятьдесят тысяч долларов, – сказала Ксения.
Мы с супругами сидели у корефана на кухне. Тёплая домашняя обстановка в кругу друзей казалась мне настоящим раем. На столе стояла початая бутылка водки и нехитрая закуска: малосольные огурчики и картошечка с собственного огорода.
– А я на коттедж в Озерках чуть было не купился, – признался Слава, – уж больно заманчиво звучало.
– Вряд ли мы остались в проигрыше, – лениво заключил я. Сумма, полученная Ксенией за свою дачу, была поистине астрономической. Рерих, наверное, разорился. – Игра стоила свеч. За этот нехитрый спектакль у нас была высшая актёрская ставка. Больше платят только в Голливуде и то далеко не всем.
– Милый, я так тебя люблю, – чмокнула меня в ухо пьяная Маринка. Бутылка на столе была далеко не первая.
Кроме того, от меня исходил стойкий запах денег.
– Не знаю как тебе, а мне пришлось потрудиться. Даже харьковский акцент вспомнила. Правда, неплохо получилось? – с гордостью спросила Ксения.
– Нормально получилось, – криво осклабился золотой пастью Слава. Перекрашенный под брюнета он действительно стал похож на хохла, только произношение никуда не годилось. Впрочем, прокатило и ладно. – Главное, что буржуй твой фашистов на нас не натравил. А то я уж не знал, что и делать, когда у него крыша потекла.
– Нет, опасности не было, – поспешил успокоить я, хотя на самом деле было наоборот. – Рерих – человек предсказуемый, я его всё-таки с детства знаю.
– Нехорошо старых друзей обижать, – ляпнула нетрезвая супруга.
– Когда "старые друзья" идут против меня войной и натравливают других "старых друзей" на меня и моих старых друзей, они перестают быть друзьями. Надеюсь, я не глубоко развил свою мысль?
Окружающие тяжело ворочали извилинами. Чтобы мозги не скрипели, я обильно смазал их водкой.
– Главное, что справедливость восстановлена, – промолвила Ксения, грациозно поднося к губам рюмку. – Урожай только жаль: картошку, огурчики. Помидоры какие в парнике вымахали…
– Пусть эти плоды пожинает Рерих, он их заслужил, – я не мог простить "Светлому братству" Синяву. – Гран-при за раскопки его ждёт в недрах картофельной гряды. Надо же было тебе, Ксюша, избавиться от старого холодильника.
– Это точно, – согласилась хором тёплая компания. – Надо обновляться!
– Конечно, – улыбнулся я. – Так и будем жить.
Примечания
1
Пионеры (пренебрежит.) – неопытные, начинающие раскопщики (трофейщицкий слэнг)
2
Объединёнными усилиями (лат.)
3
В славянской мифологии: священный жертвенный огонь, сын Сварога – бога небесного огня.
4
Качество на риск покупателя (лат.)
5
Каждому свое (лат.)
6
"Источник жизни" (нем.)
7
Меч полутораручный, т. е. предназначенный для ведения боя как одной, так и двумя руками.
8
Юкио Мисима (псевдоним, наст. имя – Кимитакэ Хираока) – японский писатель, отличавшийся крайне патриотическими взглядами. Покончил жизнь самоубийством, сделав харакири.
9
Возвеселимся, пока мы молоды! (лат.)
10
Kulturbegrunder – создатель цивилизации (нем.)
11
С ростом богатства растут и заботы. (лат.)
12
Мыслю. Следовательно существую. (лат.)
13
Да, в курсе (англ.)
14
Вилы – здесь: безвыходное положение, конец (жарг.)
15
Сумасшествие (жарг.)
16
Неужившийся в камере и покинувший её заключённый (жарг.)
17
Носком ботинка (простонар.)
18
Трёхлинейная винтовка Мосина (трофейщицкий слэнг).
19
Сумасшедший (англ.)
20
Ручной пулемёт Дегтярёва (троф. слэнг)
21
Миномётная мина (троф. слэнг)
22
Ганнибал у ворот (лат.)
23
Удили оружие (троф. слэнг)
24
Faustwaffe – <букв.> кулачное оружие: оружие самообороны (нем.)
25
Посмотрим (лат.)
26
Обратная тактика (лат.)
27
Робот человеку – волк (лат.)
28
Ополченец из рабочих <пролетариев> (троф. слэнг)
29
Траншея (троф. слэнг)
30
Хищник (англ.)
31
ОЗК – общевойсковой защитный комплект.
32
Верю, что правое дело восторжествует (лат.)
33
Останки, остатки (лат.)
34
Без надежды надеюсь (лат.)
35
Превосходно (англ.)
36
Значительная фигура (жарг.)
37
Солнечный человек (нем.)
38
Тёмные разыскания (лат.)
39
Владыка есть, кто первый (лат.)
40
Расположенные рядом посёлки соответственно: Синявино-1 и Синявино-2.
41
Ебёна мать! (искаж. англ.)
42
Здесь: преступник, разыскиваемый милицией (жарг.)
43
Sykophantes – доносчик (греч.)
44
Выслушаем противную сторону (лат.)
45
Лучше поздно, чем никогда (лат.)