…Покинутые жителями дома неподалеку от развалин цементного завода, несмотря на солнечный день, выглядели страшновато. Полещук обошел воронку перед крайним домом и посмотрел на окна. Некоторые, особенно на первом этаже, зияли дырами, на других, повыше, висели полусорванные взрывной волной решетчатые деревянные ставни. Он вошел в подъезд. Пахнуло пылью и запустением. Полещук пнул ногой консервную банку и дернул за ручку дверь ближайшей квартиры. Дверь со скрипом отворилась.
- Эй, есть здесь кто-нибудь? - крикнул Полещук и вошел в квартиру. - Ответом было молчание. - Але, вашу мать, не молчите! - Он замер и прислушался.
Тишина, никого нигде не было. Полещук посмотрел на стену, увешанную детскими рисунками, и шагнул в другую комнату. Обследовав почти всю квартиру и не найдя ничего, а точнее вентилятора, который был главной его целью, Полещук пошел к выходу.
- Стэна! - внезапно зарычал кто-то на арабском языке с акцентом. - Ирфаа йадак! Арми!
Полещук сунул руку в карман, но, поняв, что не успеет достать пистолет, молча поднял руки, и посмотрел в сторону выбежавшего из комнаты человека. Человек повел дулом автомата - лежать!
- А не пошел бы ты, Сажин, на хрен! - сказал Полещук, увидев плотного молодого парня в камуфляжной форме. - Я твой голос с первого курса знаю, мудила. Про уши вообще не говорю… Руки вверх! Стреляю! - С издевкой процедил Полещук и плюнул на пол.
- Щука! Оху…ть можно! Я же мог тебя застрелить!
- Конечно. Из этой твоей пукалки… Порт-Саида дурацкого… Из него только по воробьям в упор и то не попадешь! - сказал Полещук. - Мудак, надо же так напугать…
- Сам такой, Щука, - ответил Сажин. - Шатаешься, мать твою, где наших вообще быть не должно.
Однокурсники обнялись. Спины обоих были влажными от пота. Сажа метнулся в комнату и вышел оттуда с бутылкой растительного масла, судя по рисунку подсолнуха на этикетке.
- Во, нашел, - гордо сказал он, как будто не случилось этой неожиданной встречи в окрестностях Суэца, около разбитого цементного завода. - Саня, если б ты знал, как хочется жареной картошечки. Как масло увидел, сразу эта мысля появилась. А ты как здесь оказался?
- Как, как… Послали. Дело есть. А ты?
- Я… Да случайно. Вентилятор ищу.
- Вот так номер! Самое интересное, что я тоже ищу вентилятор. Ротные офицеры попросили - найди, мол, что-нибудь, что крутится, потому что невозможно так жить в мальге.
- Витек, давай перекурим. Ноги, честно говоря, трясутся от такого неожиданного рандеву.
- Давай, Щука. Я тоже сам не свой… Мог бы полоснуть очередью… А потом? Ужас, старик… Я бы не пережил…
Они закурили, глядя на выход из квартиры. Было довольно тихо, где-то щебетали воробьи, в разбитую ставню светило солнце. Его лучи отражались на пыльных стенах покинутой квартиры, освещали детские рисунки, какую-то утварь в шкафах. Эта тишина казалась слишком подозрительной. Впрочем, тишина в зоне Суэцкого канала - понятие весьма относительное: если прислушаться, то в любое время можно услышать долетавшие откуда-то издалека то гулы самолетов, то стрельбу артиллерии…
- Ну, где же твоя картошка? - не выдержал Полещук, докурив сигарету.
- Где, где, искать надо.
Через четверть часа, как это ни странно, картошку нашли. Проросшую. Нашли и единственное, на чем можно было ее попытаться сготовить - небольшой сферический обогревательный рефлектор. Убедившись в том, что есть электричество, принялись за дело. Очистили и нарезали картошку, поместили ломтики на отражатель, воткнули вилку в розетку и стали ждать. Наконец-то первая партия была почти готова, и Полещук с Сажиным стали с наслаждением жевать ломтики недожаренной картошки.
- Помнишь, на вилле гуляли? - спросил Сажин, тыкая кончиком ножа картофель на отражателе и отгоняя рукой назойливых мух. - Эх, сыроват немного… Еще Озеров тогда к нам подвалил, вопросики странные задавал.
- Ну, помню. А что? - внутренне напрягся Полещук и посмотрел на Сажина. Тот заулыбался.
- Я в ту ночь девку местную трахнул. Шармуту. И почти даром. Ты, Щука, спроси, где?
- Где?
- Не поверишь, Саня. В полицейской будке.
- В этой полосатой? - удивился Полещук. - Она же метр на метр! Заливаешь, Сажа, это невозможно.
- Рассказываю. Вы тогда взяли тачку и поехали в Насер-сити, а я решил прогуляться. Иду по дороге, смотрю: молодая такая шармута стоит. Я к ней и подкатил. Поначалу цену заломила, пришлось поторговаться. В общем, сошлись на двух фунтах. А куда ее вести? Ведь не в Насер-сити, сам понимаешь. Мухабарат, Бардизи… Идем с ней по дороге, и попадается эта самая будка. Пустая. А я уже изнемогаю, так хочется… Задрал платье, щупаю рукой - голая, без трусов, чувствую, вот-вот кончу…
- А полиция нравов? А триппер и сифилис? - спросил Полещук.
- Какая полиция? Ночь! И девка, вроде, чистая, - сказал Сажин и заерзал на стуле. Видимо, сомнения на этот счет у него еще оставались.
Странное явление, подумал Полещук, проституция в мусульманской стране. Как это объяснить? Ладно бы только в ночных клубах, где своим телом торгуют некоторые европейки. Это понятно. Непонятно, когда сексуальные услуги предлагают местные женщины, и молодые, и не очень молодые. Кто-то из наших ребят говорил, что в Каире есть даже подпольные публичные дома. А о том, что в египетской столице имеется целая улочка, где можно выбрать шармуту на любой вкус и цвет, и договориться о цене, знает практически каждый каирский таксист. Более того, тот же таксист за дополнительные деньги, если у клиента нет места, предложит салон свой тачки. Вот тебе и ислам! Несомненно, только нищета толкает этих женщин на панель…
- Короче, говорю ей, давай, мол, в будку, - продолжал рассказывать Сажин. - Она ни в какую, еле уговорил. А потом был цирк с акробатами. Я и так, и эдак - не получается. Наконец, в совершенно немыслимой позе удалось пристроиться…
Первый разрыв снаряда был далеко, и особого внимания парни на него не обратили. Потом, ближе, в соседний дом. Когда шарахнуло довольно близко и все здание вздрогнуло от ударной волны и стены пошли трещинами, они бросились к выходу. Еще один взрыв, сильный толчок спрессованного, смешанного с пылью воздуха в барабанные перепонки…
- Витя! - громко крикнул оглушенный Полещук, коря себя за то, что не взял каску. - Где твой транспорт?
- На дороге около завода! - заорал Сажин в ответ. - Бежим!
Они выскочили из дома, окутанного пылевой завесой, и, пригнув головы, быстро побежали к дороге. Полещук обернулся: позади взрывы снарядов в куски разносили дома, в воздухе парили какие-то фрагменты крыш, поднявшиеся клубы дыма почти закрыли солнце. Солнце, языческим богом которого был Ра, главный символ древних египтян, казалось, стонало от боли…
- Щука, твою мать! Прибавь ходу! - кричал Сажин, спотыкаясь на бегу. "Порт-Саид" он забросил за спину, и вцепился правой рукой за автоматный ремень. - Туда, Саня! Вон грузовик стоит, видишь?
- Вижу, Сажа, вижу! - ответил Полещук, задыхаясь от пыли. - Называется, картошечки поели… А про шармуту в полицейской будке ты все-таки наврал. Трепло!
- Да пошел ты, Фома неверующий!
Глава двенадцатая
Четвертый израильский самолет за сегодняшний день был сбит египетскими зенитчиками во время попытки группы израильских самолетов подвергнуть бомбардировке египетские позиции вдоль Суэцкого канала. Об этом говорится в распространенном агентством МЕН заявлении представителя командования вооруженных сил ОАР.
26 декабря зенитная артиллерия ОАР сбила еще один израильский самолет.
(Каир, 27 декабря, ТАСС.)
- Три-четыре тонны! Ну, не может поднять даже эта мощная вертушка! - упирался командир эскадрильи "Супер Фрелонов" Мордехай Дахан. - Вы чего, вообще не понимаете? Четыре тонны! На внешней подвеске!
- Сможет. И вообще, командир, задача поставлена Генштабом, и ее нужно выполнять! - отрезал Хагай Леви. - Мне вообще непонятно, чего ты упрямишься. Операция "Тарнеголь" согласована на всех инстанциях, все рассчитано специалистами. Какого дьявола ты выступаешь?
- Майор, это же хара! - возмущался летчик. - Да, я знаю, что вы тренировались с П-10, но это не одно и то же! Неужели ты, майор, не понимаешь?
- Понимаю, капитан! А что делать? - Хагай Леви потер подбородок, сощурился и вперил взгляд на комэска. - Выполняй, капитан, приказ Генштаба!
Командир эскадрильи Мордехай Дахан медлил. Он посмотрел на быстро темнеющее небо, потом на свои вертолеты, как будто ждал, что кто-то свыше отменит трудно выполнимый приказ.
- Ну, так понятна задача? - переспросил Леви комэска. - Время, как говорят англичане, деньги! - Начать погрузку! - крикнул Леви, и стал наблюдать, как его десантники, переругиваясь, загружаются в вертолет, таща с собой сварочное оборудование, тросы и что-то еще. - Давай, давай, командир, выполняй свои обязанности! - Леви посмотрел на часы. - Мы на пределе, я мэтумтам! - сказал он. - Ялла!
Командир эскадрильи, что-то недовольно буркнув, скомандовал летчикам, натянул на голову летный шлем и пошел к головному вертолету. Заревели мощные двигатели, и через несколько минут "Супер Фрелон" поднялся в воздух и взял курс на Рас-Гариб. На полевом аэродроме Эт-Тур в ожидании сигнала остались две такие же махины…
Тьфу, черт побери! - очнулся от короткого сна командир "Шфифона" майор Леви. - И надо ж такому присниться. Сон с явью. Дурь какая-то. Тренировка же была с "Фрелонами" и груз поднимали почти тот самый, трехтонный… Гудели мощные двигатели, вибрировал металлический пол грузового отсека вертолета, под завязку забитого оборудованием; подремывали десантники. Леви приподнялся и посмотрел в иллюминатор. Темно. Он глянул на светящийся циферблат наручных часов: скоро должны быть у цели.
…Операция "Тарнеголь" вызывала много сомнений. Но захват новейшего радара, поставленного Советами египетской ПВО, выглядел приоритетным. Заполучить электронную систему опознавания "свой-чужой" было бы большим достижением Израиля, не говоря уже об интересе на этот счет заокеанского стратегического партнера. Короче говоря, "шкурка стоила выделки". Волновали лишь технические моменты операции, одобренной как командующим Хель Авира, так и лично начальником Генштаба генералом Бар-Левом.
Главная проблема заключалась в том, что поднять и перебросить по воздуху восьмитонный радар П-12 целиком не может даже такая махина как "Супер Фрелон". Решили разобрать радиолокатор на основные части - саму станцию и антенный блок, закрепить их на внешней подвеске двух других "Фрелонов" и лететь на Синай, оставив египтянам дизель и прочую ерунду, не представляющую никакого интереса.
Майора Леви эта проблема волновала больше, чем возможное противодействие египетских пехотных подразделений, дислоцированных неподалеку от позиции РЛС. По данным разведки, в 5–6 километрах от радара располагался пехотный батальон из состава 19-й отдельной пехотной бригады египтян, который не представлял особой опасности для десантников, несмотря на усиление несколькими танками. Во-первых, недавно переброшенный в Рас-Гариб батальон еще не успел толком окопаться и, несмотря на растянутость по фронту, был уязвим для самолетов Хель Авира, а во-вторых, он находился на значительном удалении от главных сил бригады, что позволяло при подавлении его сопротивления авиацией выполнить поставленную задачу в срок. Тем более, что дешифровка аэрофотоснимков района операции дала поразительный результат: никаких средств ПВО вокруг позиции радара не было!
"Они ожидают нас с моря, - подумал Хагай Леви и вспомнил операцию "Равив", - а "Тарнеголь" клюнет их с воздуха. Не только больно клюнет, но и утащит свою добычу, как заправский орел…" Он повернулся к иллюминатору, больно ударился о какую-то железяку, потер ногу и посмотрел вниз. Там уже все полыхало, "Скайхоки" методично долбили расположение египетских войск.
- Хагай, садимся, - громко сказал Мордехай Дахан, постучав по плечу майора.
- Понял, комэск, - повернулся к летчику Хагай Леви. Он встал, обвел взглядом мгновенно проснувшихся и все понявших десантников и скомандовал во весь голос, пытаясь перекрыть шум двигателей: "Внимание! Приготовится к высадке! Проверить оружие!"
…Высадились в пустыне, неподалеку от позиции П-12. Майор Леви сориентировался по карте, подсвечивая карманным фонариком, и отряд израильских десантников, увязая в песке, пошел к позиции радара. Марш был тяжелым, дюжим спецназовцам пришлось тащить на себе все оборудование, без которого операция "Тарнеголь" теряла бы смысл. Леви, поглядывая на часы, торопил своих солдат. "Ялла, маэр! Побыстрее! Осталось чуть-чуть, каких-то полкилометра…"
Эти чуть-чуть по песку дались с большим трудом. Наконец в сполохах разрывов десантники увидели антенну радара. Все оживились, предстояло настоящее дело. Майор Леви разделил отряд, бойцы с оборудованием остались на месте, а две группы спецназовцев под командованием лейтенантов Цвики Вайса и Шмуэля Рона пошли на станцию охватом справа и слева. Сам Хагай Леви решил, что пока впереди ему делать нечего, хотя его ужасно тянуло в эпицентр будущих действий. Майор понимал, что главная задача отнюдь не ликвидация персонала египетского радара, а доставка станции к своим, на Синай.
Два десятка египтян, недавних феллахов, не смогли противостоять громилам "Шфифона", генштабовского спецназа, обученным профессионально убивать и взрывать, внезапно появляться и бесследно исчезать. Эта внезапность появления израильтян - в темноте, под шум бомбежки - настолько шокировала египетских солдат, что лишь единицы из них попытались применить оружие. Все было кончено за четверть часа. Когда к радару подтянулся майор Леви со спецназовцами, нагруженными оборудованием, на песке, стоя на коленях и стеная от ран, оставалась маленькая кучка замызганных и окровавленных египетских солдат. Почти все истово молились Аллаху, готовясь отправиться к гуриям в свою джанну, но, похоже, не очень торопились в этот мусульманский рай. Их вид в отблесках далекого зарева и керосиновых фонарей, стоявших рядом, на песке, был жалок.
- Офицеры есть? - спросил по-арабски Хагай Леви, пытаясь разглядеть матерчатые погоны с вышитыми звездами на полевых тужурках пленных. Один из спецназовцев, закинув автомат за спину, подошел к египтянам и по очереди резким движением подергал каждого за погон.
- Это солдаты, ха-мефакед, - повернулся он к Леви. - Среди них офицеров нет.
Египтяне продолжали бормотать молитвы. Пощады они не ждали, хотя в глазах несчастных промелькнула эфемерная надежда. Всем им, разумеется, хотелось еще пожить на этом свете…
К майору подбежал запыхавшийся лейтенант Рон с автоматом Калашникова.
- Хагай, мы…
- Ялла, Шмуэль, - перебил его Леви, - этих в расход! Пусть отправляются к своему Аллаху. Офицеров, если кто-то остался в живых, особенно из расчета станции, тащи сюда, загрузим на вертушку. Раненых не брать!
Длинной очередью из русского Калашникова лейтенант Шмуэль Рон отправил египтян в их мусульманский рай. Хагай Леви, не дожидаясь окончания расправы, развернулся и, держа наизготовку свой "Узи", побежал к станции. Звонкими ударами хлыста прозвучали одиночные выстрелы, египетских солдат, видимо, добивали. Леви не оглянулся.
- Цвика! Вайс! Что вы там ковыряетесь? Маэр!
- Майор, ключи не подходят! - крикнул лейтенант Вайс с крыши кабины радара. - У этих русских все не как у людей! Никаких стандартов…
- Какие, к дьяволу, стандарты, Вайс? Пусть режут автогеном! Ялла! Давай! У нас мало времени!
Вспышки автогена во тьме египетской ночи были настолько яркими, что Леви невольно посмотрел в сторону, где располагался вражеский батальон. Там, в нескольких километрах, громыхали разрывы ракет и бомб, что-то горело, летчики продолжали свою работу. "Только бы не направили сюда бригадные танки, - подумал Леви, - хотя это маловероятно… Такая качественная бомбежка… - Он посмотрел на светящийся циферблат своего массивного "Ориента" - Однако, надо поторопить парней.
- Сколько вы еще будете возиться, Цвика? - спросил Леви, глядя на силуэты своих бойцов, копошившихся на крыше станции.
- Я думаю еще час, как минимум, - ответил голос лейтенанта. - У нас слишком много проблем. Решаем, майор, решаем…
- Ялла, Цвика! Решай их быстрее. Дай мне знать, когда все будет готово! Чтобы я вызвал вертушки.
- Тов, майор! Хорошо!
Хагай Леви посмотрел с полминуты на радар и работающих в полумраке людей, вспышки сварочного аппарата, и у него созрела крамольная идея - наведаться на позиции египетского батальона. "А почему бы и нет? - Подумал он. - Время есть, машина на ходу, хрен кто меня отличит от араба. Да, я израильский авантюрист, майор "Мухаммад Саид".
…Через несколько минут на трофейном автомобиле ГАЗ-69, майор Леви вместе с тремя спецназовцами "Шфифона" в пустынном камуфляже (все владеющие арабским языком, все - с автоматами Калашникова) ехали в направлении на зарево.
- Так, хевре, - инструктировал бойцов майор Леви, - в разговоры с арабами не вступать. Говорю только я, вы меня прикрываете. Да и не будем мы особенно нарываться. Пошуруем с краю, может, кто попадется. Всем понятно?