Пежо медленно умирал. Болезнь, жившая в нем с рождения, доканчивала свою долгую работу. На лице его, обычно подвижном и живом, словно застыла какая-то жуткая маска, по которой временами пробегала судорога боли. Длинные, давно не мытые волосы разметались по засаленной подушке. Небольшие, похожие на детские руки временами сжимали плотную ткань укрывавшего его большого клетчатого пледа, и тогда тихий стон прорывался сквозь бескровные губы. Умирал его мозг. Тем, что Стриж остался жив, он во многом обязан был именно болезни Пежо. Стрелял Пежо хорошо, но и на шоссе, и в больнице он затянул с выстрелом. Он все ждал, когда же мелькнет в глазах жертвы столь желанная для него искра страха. Как тогда, месяц назад, на восьмом этаже дома в Москве. Сейчас, в этом полуреальном мире перед ним проплывало искаженное болью и страхом лицо толстого лысоватого человека с заклеенным ртом. Два часа он не мог уйти от него, кромсая огромное тучное тело. И только когда страх вместе с жизнью совсем иссяк в зрачках жертвы, он ушел, шатаясь, как пьяный.
В угаре Пежо совсем забыл про перчатки и щедро наследил своими отпечатками на всем, к чему прикасался. Хорошо зная, чем грозит ему такая оплошность, обложенный со всех сторон милицией и своими, он бежал, бессознательно выбрав в качестве прибежища родной город. Как всегда выручил Федор, увезя его в багажнике "жигулей". Фотографии обоих висели на всех стендах "Их разыскивает милиция", на всех постах ГАИ. Несмотря на соседство их фотографий, Пасько никто не опознал. Странное это свойство своего бесформенного и какого-то бесцветного лица Федор воспринимал с равнодушным безразличием идиота. К тому же он сильно раздался в последнее время, без счета поглощая огромное количество своего любимого копченого сала. Порой он совершал то, на что ни за что не решился бы ни один находящийся в розыске бандит: подъезжал к постовому милиционеру и спрашивал дорогу к нужному ему городу или улице.
Сейчас Федора в доме не было, он закапывал в саду тех двоих, что пришли с утра пораньше убрать их обоих. Ребята были молодые, наглые, вошли в дом, открыв дверь своим ключом, неожиданно. Сначала все шло по их сценарию, но застав такую странную компанию, инвалида-лилипута и кабана, жующего с утра пораньше всухомятку копченое сало с сухим хлебом, они немного расслабились, стали обсуждать, где их лучше грохнуть, чтобы меньше было возни с затиркой крови. О том, что Пежо никогда не расставался с пистолетом, они узнали слишком поздно. Это был один из последних моментов прояснения сознания. Приказ закопать гостей он отдал уже в полубреду.
- Бежать надо. Зачем с ними возиться? - удивился Федор.
- Потом, закопай, - повторил Пежо из своего призрачного мира, и Федор, во всем привыкший полагаться на своего маленького брата, покорно пошел в сад.
И сейчас в голове Пежо два голоса отчаянно спорили, наперебой кричали что-то друг другу, ругались. Плыли перед его взором чьи-то искаженные ужасом и болью лица и самое страшное среди них - его собственное, подмигивающее, хохочущее, живущее совсем иной, не повинующейся ему жизнью. "Зеркало, снова зеркало? Я же их все разбил!" - Пежо не переносил свои отражения, в этом доме он перебил зеркала сразу по приезду.
Несколько секунд они разглядывали дом, затем по очереди перемахнули невысокую железную ограду и затаились за гаражом. Илья остался на соседней улице охранять мотоциклы, Винтер же проехал чуть дальше и остановился метрах в двадцати от усадьбы наискось, так, что ему кроме фасада хорошо еще видна была и другая сторона дома. Сам дом, несколько несуразный - к нему искусственно пристроили второй этаж, стоял на небольшом пригорке, прикрываемый с трех сторон вишневым садом. С полминуты Андрей и Стриж разглядывали закрытые шторами окна. Внешне все выглядело безжизненным. Сергей больше поглядывал по сторонам, тем более что из-за спин друзей ему ни черта не было видно. Решившись, они быстро перебежали к крыльцу, по пути Сергей чуть остановился, глянул в приоткрытую дверь солидного гаража. Догнав своих друзей, он тихо шепнул:
- Там машина.
- Та самая? - поняв его, также шепотом спросил Стриж.
- Да.
Они переглянулись, окна располагались слишком высоко, приходилось действовать наобум, экспромтом, толком не зная, что их ждет внутри. Андрей первым бесшумно вскочил на крыльцо, подняв пистолет и потихоньку нажал на ручку замка. Дверь чуть подалась, он потянул ее на себя, осторожно шагнул внутрь. Это оказалась прихожая, дальше двери не было, только занавес из нитей с нанизанными кусочками бамбука. Подойдя вплотную, Андрей остановился, разглядывая обстановку комнаты. Стрижу за его спиной ничего не было видно, но Андрей, поняв, что шума не избежать, раздвинул с неожиданно громким треском занавес и вошел в зал. Большая, но темная комната была плотно заставлена массивной дорогой мебелью. Кроме стенки полированного красного дерева сюда впихнули еще два мощных кожаных кресла, письменный стол, небольшую оттоманку из того же набора, низенький журнальный столик, на полированной поверхности которого еще лежала смятая газета с жирным пятном посередине, хлебными крошками и остатками луковицы - следы завтрака Федора. В дальнем углу комнаты обширную площадь занимала крутая лестница, ведущая на второй этаж, рядом стояли большие напольные часы, вставшие без пятнадцати шесть не то утра, не то вечера. Но самое главное, в центре зала на громоздкой софе лежал тот, кто был им нужен. Стриж, вошедший вслед за Андреем, поразился, насколько Пежо мал. Это еще больше подчеркивалось необъятными габаритами его лежбища. Из-под смятого пледа торчала ступня ноги, запакованная в розоватый гипс. Глаза убийцы были широко раскрыты, но поймав его лицо на мушку, Андрей понял, что Пежо не видит его. Дышал он тяжело, временами дергая уголком рта. Андрей коротко мотнул головой Сергею в сторону лестницы, и тот осторожно поднялся наверх, держа пистолет наготове. Стриж, стоя рядом с Андреем, все никак не мог понять, отчего в доме такая темень. И только осмотрев окна и еще одну стеклянную легкую дверь, он понял, что все дело в разросшемся без присмотра саде.
Сергей, вернувшись сверху, отрицательно мотнул головой. Андрей нахмурился, исчезновение Федора как-то не укладывалось в их планы. Подумав немного, он приблизился к софе, сунул руку под подушку, пошарил там с одной стороны, потом с другой. Не обнаружив того, что искал, он продолжил обыск и вскоре извлек из-под матраса небольшой пистолет. Сунув его в карман, он отошел к стене и кивнул Стрижу. Анатолий подошел поближе, потряс Пежо за плечо, и когда взгляд того остановился на его лице, спросил:
- Кто велел тебе меня убить?
Пежо, казалось, не понимал вопроса. Зрачки его глаз то расширялись, то сужались, словно он хотел увидеть за спиной Стрижа что-то еще.
- Кто тебе заказал убить меня? - снова спросил Стриж.
Во взгляде Пежо появилось что-то осмысленное, он открыл рот и тихо, с трудом выдавил:
- Князь.
- Кто это - Князь? - снова спросил Анатолий.
Лицо карлика дрогнуло, Стриж был готов поклясться, что в глазах его мелькнула явная насмешка, он открыл рот, даже чуть приподнялся с подушки, но тут с улицы донесся требовательный автомобильный гудок.
Стриж оглянулся через плечо и крикнул:
- Серега!
Тот, не раздумывая, отпрыгнул в сторону, и в тот же момент с треском и звоном стекла распахнулась двухстворчатая дверь, и на место, где он только что стоял, обрушилась тяжелая лопата.
Закопав нежданных гостей, Федор не спеша шел из сада с намерением отнести в гараж лопату, и выгнав из гаража "БМВ", освободить место своим "жигулям". На ходу он размышлял о том, куда им теперь податься, его беспокоило состояние Братца, как он называл Пежо. Временами тот становился очень странен, и хотя к этому Федор за долгие годы привык, но теперь Пежо сильно сдал и физически. А без него Федор не представлял своей дальнейшей жизни. От природы туповатый и ленивый, он во всем полагался на напарника. Проходя мимо дома, он услышал какой-то звук. Это был голос Стрижа.
Не попав по голове Сергея, Федор с ревом развернулся и попытался нанести удар горизонтально. Сергей пригнулся, и лопата со звоном разнесла стеклянные дверцы и полки серванта. Сергей отпрыгнул назад, и неожиданно быстро развернувшийся Федор попробовал достать ударом Стрижа. Тот увернулся, и лопата с силой врезалась в полированную крышку журнального столика. Еще некоторое время Пасько с грацией вырвавшегося на волю быка, не жалея дурной силы, крушил обстановку, кидаясь то на Стрижа, то на Сергея. Хорошо еще, что комната, чересчур плотно заставленная громоздкой мебелью, не позволяла ему передвигаться слишком быстро. Но и друзьям он не давал ни секунды роздыха, они бегали, перепрыгивали через диваны и кресла, уворачиваясь от столь неожиданного оружия. Андрей, стоявший чуть подальше и поэтому не испытавший еще лотереи этой несмешной игры в догонялки, поймал было Федора на мушку, но тут Стриж, уворачиваясь от удара, поневоле оказался между ними. Выругавшись, Андрей вскинул пистолет, спиной прыгнул на письменный стол и перекатился на другую сторону. Выглянув, он увидел широкую спину Федора, загнавшего Сергея на лестницу. По пути тот разгромил жалобно зазвеневшие часы. Андрей вскинул пистолет и не целясь всадил в эту спину одну за другой три заряда. С двух метров мощь "Беретты" была страшна. Пасько еще смог выгнуться в мучительной последней судороге, а затем, развернувшись, боком скатился вниз.
Некоторое время друзья смотрели на мертвое тело, потом взглянули друг на друга.
- Готов, - тихо сказал Андрей.
- Чуть не прозевали, - покачал головой тяжело дышащий Стриж.
Сергей спустился вниз, осторожно перешагнув через тушу Федора, и затем они как-то все одновременно повернули голову в сторону софы. Пежо лежал с открытыми глазами, рот был полуоткрыт, но по заострившимся чертам лица, восковой желтизне кожи и по каким-то другим неясным уму, но понятным душе приметам Стриж понял: мертв.
- Ах ты черт! Как же это он? - спросил он скорее сам себя, чем других.
- Мертв? - спросил голос от порога. Все обернулись на Винтера. Ко вчерашнему его наряду прибавился легкий длинный летний пиджак кремового цвета с короткими рукавами. На руках были тонкие нитяные перчатки. Сделав шаг вперед, Винтер обернулся и осторожно закрыл ту самую злополучную дверь в сад.
- Мы его даже пальцем не тронули, а он вот взял и… - попробовал объяснить обескураженный Стриж.
- Ладно, разберемся, - мельком глянув на Пежо, капитан осторожно прошествовал в своих белоснежных туфлях по усыпанному битым стеклом и осколками мебели полу к Федору. Чуть нагнувшись, он осмотрел тело, а затем вернулся к друзьям.
- Пежо что-нибудь сказал?
- Да, только кличку, Князь. Хотел еще что-то добавить, но тут ворвался этот придурок с лопатой. Кстати, спасибо за сигнал. А не то снес бы он Сереге полбашки.
- Хорошо, теперь идите по одному, я тут подчищу. Встретимся на набережной, возле башни.
Оставшись один, Винтер неторопливо занялся осмотром дома. Собственно то, что ему было нужно, он нашел быстро. Дипломат с валютой, гонораром Пежо за проделанную работу, лежал в комнате на втором этаже. К удивлению Винтера денег оказалось гораздо больше, чем он думал. Очевидно, запросы Пежо и Федора были гораздо меньше, чем их доходы. Валюту Винтер собирался честно присвоить. К чему зря кормить ненасытный молох государства, если есть возможность осчастливить самых достойных его граждан? Под самыми достойными он имел в виду себя.
Спустившись вниз, он остановился у софы и долго смотрел на лицо маленького мертвого человека. Волей судьбы они жили совсем рядом, в соседних домах. Винтер подружился с Пежо лет в двенадцать. Пежо было лет на шесть больше, но эта разница не чувствовалась. Его всегда окружала толпа пацанов, как называл их отец Винтера - адъютанты. Маленький, заводной, вечно смеющийся по поводу и без повода странным беззвучным смехом, неистощимый на выдумки, он словно стремился своей дерзостью компенсировать маленький рост.
Что стоил хотя бы его проезд по самому центру города на краденом мопеде да еще со снятым глушителем за пять минут перед началом первомайской демонстрации! Но свое истинное призвание он ощутил после случайного просмотра в кинотеатре повторного фильма Бог знает с каких пор оставшегося и уже забытого тогда "Тарзана". Именно в Тарзане он нашел свой идеал. От природы не боящийся высоты, он прибил над дверью своей комнаты узкий двадцатимиллиметровый уголок и часами висел на нем, тренируя фаланги пальцев. Через полгода на глазах восторженной толпы "адъютантов" Пежо вскарабкался на двадцатиметровую отвесную стену разрушенного во время войны форта.
Оттолкнул Винтера от Пежо случай с кошкой. Животных Пежо откровенно не любил. Ни одна кошка или собака не могла пройти мимо него спокойно. Пинок ногой это как минимум, порой он привязывал собакам горящую веревку, смоченную в бензине, но особо изощренные казни придумывал для кошек. В тот день он притащил на чердак дома, обычное место встречи, красивую черную кошку, пушистую, с белыми аккуратными кончиками передних лапок, словно обутую в носочки, и таким же аккуратным "галстуком" на груди. Все ожидали, что он ее скинет с крыши, как не раз уже бывало, но он придумал нечто иное. Держа абсолютно безмятежную кошку за загривок (по ее поведению чувствовалось, что она ручная, домашняя), Пежо вытащил из кармана непременный свой атрибут - остро отточенный выкидной нож, одним резким движением вспорол ей живот и бросил на пыльный, засыпанный керамзитом и голубиным пометом пол. Кошка сначала заорала от боли, попыталась бежать, волоча за собой сизые кишки, потом упала на бок, и, подняв голову, посмотрела на них всех мутными желтыми глазами. Как и почему - не понятно, но этот взгляд что-то изменил в душе маленького Винтера. На чердак он больше не ходил, а еще через неделю разбился один из "адъютантов" Пежо, сорвавшись с крыши строящегося дома. Именно тогда стало понятно, что с психикой этого маленького человечка не все ладно. Стоя на крыше дома, Пежо до слез смеялся, показывая пальцем вниз, где лежало на земле окровавленное тело. А вскоре, через год, он первый раз сел, неудачно нырнув в одну из чужих форточек.
Сейчас перед Винтером лежал не просто труп особо опасного преступника Александра Шнейдермана. С этим человеком умерла и большая часть детства Винтера, самая темная и страшная его часть.
16
На набережной аники-воины устроились возле башни, в небольшом кафе под цветастым тентом. Илья, с наслаждением поглощавший огромную порцию мороженого, с удивлением посматривал на друзей. Настроение у всех троих было явно подавленное. Первая кровь, пролитая ими, сильно подействовала на каждого, причем по-своему. Стрижу, после того, как прошел первоначальный мандраж, снова подумалось, что он зря втянул друзей во всю эту историю. Прошлой весной, да и раньше, два года назад, все было иначе. Может быть, немножко больше каждый из них стал ценить жизнь, может, просто другая ситуация. Одно дело, если врага видишь далеко, на мушке прицела, и совсем по-другому воспринимается общение со смертью вот так, лицом к лицу.
Сергей, вроде бы дремавший, откинувшись на спинку пластмассового сиденья, вдруг неожиданно выругался и открыл глаза.
- Ты чего, Серега? - удивился Илья.
- Не могу. Глаза закрою, и снова возникает эта дурацкая лопата. Лезвие блестит и опускается, как в замедленной съемке.
- Перепугался? - сочувственно спросил Стриж.
- Да нет. Даже сейчас страха нет. Просто глаза закрою и вижу. Как после рыбалки, уже домой придешь, спать ляжешь, а поплавок все перед глазами прыгает, и круги по воде.
- Да, странное какое-то чувство, - поддержал его Андрей. - Бугай этот врача зарезал и даже не ойкнул, нас бы всех там запросто положил лопатой, а все равно… Какое-то отвращение.
- Может, лучше было бы сдать его в милицию? - спросил Илья. - По закону бы их судили, все равно от вышки бы не отвертелись.
- Да нет, Илья, - отрицательно покачал головой Андрей. - Ну, взяли бы их, и что? Пежо умер у нас на глазах, а парень с лопатой вряд ли что знал, к тому же сколько пришлось бы с ним возиться. Так что Винтер, конечно, прав. Ты не забывай, мы выигрываем главное - время. Да, Толян? - обратился он к Стрижу.
Тот пожал плечами.
- Я знаю одно: зря я вас во все это втянул. А насчет законов, они сейчас очень странные. И не таких прощают.
- Надо всех тех, кто убивает, автоматически приговаривать к расстрелу, - с жаром бросился в бой Илья.
- Умный ты больно. А ты не припомнишь, скольких ты уже на тот свет сам отправил? - осадил его Стриж.
Илья смущенно почесал затылок. А Стриж продолжал:
- Серега вот про лопату другую историю напомнил мне. В зоне я подружился с одним человеком, высокий такой, худощавый, в очках с толстыми линзами. Урки еще над ним издевались, заставят полы мыть, а очки отнимут. В казарме полутьма, окошки маленькие, пара лампочек на весь барак, да и то ватт по сорок. Вот он и тычется головой в койки, они ржут. Потом смотрю, книжку толстую читает, историка Ключевского. Я попросил посмотреть, разговорились. Оказалось, школьный учитель, жена, двое детей. Работали всей семьей на даче, пололи свои грядки, а тут подвалили трое молодых пьяных подонков, покуражиться им захотелось. Стали задираться, потом просто его избили. Совсем в раж вошли, жену решили изнасиловать, это на глазах детей, представляешь? Народу на дачах было полно, воскресенье, а тут как вымерли все. Ну он не выдержал, за лопату, одного сразу, а другой через неделю умер в больнице.
Стриж тут замолчал, о чем-то задумавшись.
- Ну и что дальше? - спросил Сергей.
- Дальше? Суд решил, что мужик превысил пределы самообороны. Дали семь лет. Третий из подонков, тот что в живых остался, хохотал, говорят, в зале суда, пальцем на него показывал. На эту сволочь даже дело не завели, как свидетель проходил. Протолкнул я того мужичка в библиотекари, все полегче стало. А через полгода меня перевели в другую зону. Потом уж, гораздо позже узнал я, не выдержал он, повесился. И надо же - спустя неделю прислали в зону письмо - дело пересмотрели, приговор отменен. А человека-то уже нет.
Он снова замолк, все решили, что это конец истории, но Стриж продолжил свой рассказ.