Художник быстро собрался сам, сонную Волю переодевать из красивого платья не стали, просто натянули на нее все ее многочисленные одежды. Так они втроем и вышли из квартиры. Художник запер дверь, предложил еще и добросить их до станции метро, но Акимовна отказалась. Когда же машина художника скрылась за углом, она резко развернула Волю обратно. Подойдя к двери квартиры художника, она открыла замок запасным ключом, что нашла в одном из шкафчиков в прихожей. Зою не интересовали сундуки в мастерской, она сразу прошла в спальню художника. На то, чтобы вскрыть замок небольшого сейфа двумя заколками для волос, ей хватило нескольких минут. Три толстых пачки денег перекочевали за пазуху Акимовны.
Художник вернулся к себе домой уже под утро, довольный и пьяный. Войдя в квартиру, он сначала ничего и не заметил. И только перед тем, как лечь спать, он вдруг увидел, что дверца сейфа чуть приоткрыта. Торопливо встав, Игорь Викторович резким движение открыл дверцу сейфа и рассмеялся. Набрав номер телефона, он завалился на кровать и слушал, как длинные звонки сменяются звуками человеческого голоса.
- Привет, юбиляр, ты еще не спишь? - Спросил он. - Хочешь, рассмешу напоследок? Представляешь, меня сегодня ночью обворовали. Забрали все, что было в сейфе.
- Кто? - Удивился его собеседник.
- Да есть у меня одно подозрение. Ну, ты их видел, девчонка и ее бабушка. Главное, я сам их к себе привез.
- Сколько взяли-то?
- Да не так много, семьдесят пять тысяч.
- В милицию звонил?
- Нет, не буду. Из-за такой мелочи поднимать шум.
- Ну да, тебе же светит государственная премия, удачливый ты наш! Что тебе какие-то жалкие семьдесят пять тысяч?! Два портрета, и все восстановишь.
- Да не это обидно, Алексей Петрович. Картину я не дописал! А у этой девчонки были такие удивительные глаза! Что-то я в них не уловил. Самую малость. А ты же знаешь. Если я недоволен, то картину я никогда не выставлю.
В это время поезд уже уносил пожилую женщину и девочку с глазами херувима прочь из столицы. В переполненном вагоне, куда они попали за большую взятку, им досталась только третья полка.
- Домой едем, доченька, в Кривов, - шепнула Акимовна дочери. - Хватит, заработали в этот раз хорошо, можно теперь и отдохнуть.
И она сунула в рот Воле очередную мятную конфетку.
Глава 2
Через пятнадцать минут разбитая дежурная "пятерка" кривовского горотдела затормозила у одной из пятиэтажек, самой распространенного строения в провинциальном городе Кривове. Что отличало его от всех подобных зданий, это необычная, единственная в городе, темная, почти черного цвета отделка. Она придавала дому какой-то мрачный колорит. Из-за него этот дом и получил свое второе название - "Гроб".
- Сорок, сорок, квартира сорок. Что-то там было, а что, не вспомню, - бормотал Косарев, поднимаясь по этажам.
- Убийств там точно не было, можешь даже не вспоминать, - сказал за его спиной Николай Сычев, криминалист, полуседой мужчина с красным лицом, в любое время года одетый в серый, в ёлочку пиджак.
- Сейчас посмотрим, визуальная память у меня самая сильная, - сказал Косарев, останавливаясь перед обитой деревянной рейкой дверью. Он наморщил лоб, рассматривая затейливый номерок. - Нет, не был я здесь.
За дверью они столкнулись с невысоким человеком в штатском, курившим сигарету.
- Привет, Андрей.
- Здравия желаю, Георгий Георгиевич. Привет, Николай.
- Что тут у вас? - спросил криминалист, проходя мимо оперов в комнату.
- Да все то же - труп, и никакой экзотики.
Заместитель начальника уголовного розыска майор милиции Андрей Викторович Колодников не отличался какими-то особенными габаритами, пожалуй, только голова казалась больше обычного, но это из-за тщательно уложенной прически да густых усов. Из-за них он казался старше своего возраста.
- Ты что здесь куришь? На площадку выйти не можешь? - напустился на него некурящий Косарев.
- Нет, не могу, я за дамой присматриваю, - и он кивнул головою в сторону зеркала, в котором действительно отражалась зала и сидящая на диване женщина.
- Кто такая? - спросил Косарев.
- Хозяйка квартиры, Никифорова Ольга Васильевна.
- И что она сделала?
- Час назад она вызвала "скорую", те приехали, но было поздно. Труп уже не подлежал реанимации.
- А наших-то трупорезов вызвали?
Колодников прижал палец к губам.
- Что, уже там? - удивился Косарев.
- Ну да. Гоблин прилетел сюда раньше вас, тут морг в двух шагах.
Со стороны комнат начали разноситься сплохи фотовспышки - Сычев начал свою работу. Еще минуты через три в прихожую вошел Андрей Коровин - старший судмедэксперт. По внешнему виду он походил на сказочного персонажа: торчащие вверх волосы, круглые глаза и при этом фигурные уши, какие обычно рисую сказочным джинам, с подкрученными вверх и в стороны кончиками. За это среди оперов патологоанатома звали Гоблином.
- Ну, что там, Андрей Васильевич? - спросил его Косарев.
- Одно ножевое ранение, в шею.
Колодников поразился.
- И все?! Там кровищи-то - жуть просто!
- Да, но всего одно входное отверстие. Попали тетке точно в сонную артерию, все вылилось в течение минут трех, может - чуть больше. Тут бы никакая скорая уже не помогла.
- Да, крови море и такая она яркая, алая, - подтвердил Колодников.
- Артериальная, что ж вы хотите, - подтвердил Гоблин и отбыл.
Теперь опера прошли в комнату, и, только взглянув на лицо женщины, Косарев вспомнил, откуда он знает этот адрес. Когда-то она была очень красивой женщиной, но в возрасте ближе к шестидесяти лет эта красота только угадывалась. Курносая, с большими мешками под глазами, с морщинистым лицом. Под левым глазом удобно разместился солидный, довольно свежий синяк. Одета дама была в красный спортивный костюм, и даже сидя было видно, что она очень высокая, худощавая.
- Черт, это же жена Никифорова, - пробормотал Косарев, невольно делая шаг назад. - Вот откуда я этот адрес знаю.
Колодников его не понял.
- Какого еще Никифорова?
Косарев отмахнулся.
- Да, ты не помнишь это дело, ты в Чечне как раз был. Убил один козел с год назад ее мужа, а потом судейские его отмазали. Долгая история. Перед ней жутко неудобно. Я обещал ей посадить того козла, а не получилось. Как хреново-то! Ладно, я пойду, посмотрю на тело, а ты можешь заняться ее допросом.
Косарев прошел мимо зала, сделал вид, что не узнал женщину, тем более что, судя по ее лицу, той было не до того. Остановившись на пороге кухни, майор начал осматриваться по сторонам. Кухня была достаточно большой, чтобы вместить себя не только газовую плиту, мойку, и холодильник, но и столовый гарнитур - стол, угловой диванчик и четыре стула. Один из стульев сейчас лежал на боку, так же как и женщина, в неестественной, выгнутой позе лежащая наполовину под столом, а наполовину в узком проходе между столом и газовой плитой. И, конечно бросалось в глаза то, про что говорил Колодников: половина помещения кухни была залита ярко-алой кровью. На первый взгляд даже казалось, что это просто краска, настолько цвет ее казался неестественно красивым, и положенным очень ровным слоем. Что еще сразу подметил Косарев - нож, лежащий на столе. Это был обычный, кухонный, довольно старый тесак внушительных размеров.
- Николай, ее этим ножом запороли? - спросил Косарев Сычева.
- Да, похоже. Отпечатки я еще не снимал, но кровь на нем есть.
- Да, как всегда, кухонный нож, - пробормотал Косарев. - И не запретишь ведь, не автомат.
Он вернулся в зал, здесь Колодников уже пытался разговорить хозяйку дома.
- Кем она вам приходилась? - Спросил Андрей.
- Сестра, двоюродная.
Ольга Васильевна курила при этом сигарету, и пальцы у ней дрожали. Временами она продолжала всхлипывать.
- Здравствуйте, Ольга Васильевна, - сказал Косарев. - Снова у вас в доме смерть. Сочувствую. Так кем вам приходилась убитая?
- Сестра она мне, двоюродная, - повторила женщина.
- И кто ее убил? - Спросил Андрей.
- Я не знаю, я отвернулась в этот момент.
Колодников мигом разозлился.
- Ой, не морочь мне голову, Ольга Васильевна! Как бы ты ни отворачивалась, все равно ты бы увидела ударившего, даже развернувшись через полчаса.
- Не видела я, - продолжала всхлипывать Никифорова.
- Так, начнем тогда с другого конца, - предложил Косарев. - Кто у тебя сидел за столом?
- Сегодня?
- Ну, не вчера же! Что ты дурочку из себя строишь?! - Теперь взорвался уже Косарев.
- Колька был, Андрей и Игорь.
Колодников был в курсе родственных отношений.
- Так, сыновья твои были. Дальше? Кто еще был?
- Елена, соседка наша снизу, и Анна, она, - Ольга ткнула рукой в сторону в сторону кухни, и все поняли, что говорит она про убитую.
- Фамилия у ней есть? - спросил Косарев.
- У кого?
- У Анны этой твоей.
- Анна, Анна Васильева.
- Где живет? То есть жила?
- Гризодубова шестьдесят девять, квартира десять.
- Родные у ней имеются?
- Да, муж, дочь.
- Им уже сообщили?
- Нет еще. Я не могу, не могу им это сказать.
В этот момент в квартире появился еще один человек, который просто по необходимости должен был прибыть к месту преступления. Следователь прокуратуры Сергей Александрович Шалимов был давним другом обоих оперов, так что он без лишних слов поздоровался с обоими за руку.
- Здорово, мужики. Ну, что тут у вас? - спросил он.
- Да бытовуха, - ответил, поморщившись, Косарев. - Пили три дня, а потом за ножи схватились. Кстати, что это вы квасили так долго?
- У Коленьки день рождения был, а потом у него машину украли, - пояснила хозяйка дома.
- Откуда ее украли?
- Она под окном стояла. Я должна была за ней приглядывать. Встала в пять утра, а ее нет. В три была, а в пять уже не было.
- Это за это он вам глаз подбил? - спросил Косарев.
- Да. Он же таксовал…
- Понтовал он больше, а не таксовал, - донеслось от двери. Судя по насмешливым интонациям в голосе, это мог быть только один человек - участковый этого района, майор Иван Михайлович Рыжов.
- Привет всем.
- Привет, Михалыч.
Рыжов полностью соответствовал своей фамилии: с ярко рыжей шевелюрой, с белесыми ресницами, веснушками по всему лицу.
- Понтовал больше твой сынок, чем таксовал, - продолжил Рыжов. - Он у меня уже заработал пятнадцать суток этой зимой?
- Он же не виноват был… - начала мать.
- Ага, сосед его сам себе морду набил, а Коля просто рядом проходил. Скажи спасибо, что он заяву забрал, а то бы твой Коля срок схлопотал бы еще тогда, в январе.
- Так кто ткнул ножом в шею твою сестру, Ольга Васильевна? - снова спросил Колодников.
- Не знаю, - снова всхлипнула Ольга. - Не видела.
Теперь взорвался уже Косарев.
- О, господи! Ольга Васильевна, вы понимаете, что мы это все равно узнаем?! Кроме вас за столом было еще четверо! Кто-то да скажет, хотя бы эта ваша соседка.
Но та упрямо качала головой.
- Не знаю…
- Ладно. Тогда вы считаетесь первой подозреваемой, - решил Косарев. - Андрей, забирай ее в отдел, пусть посидит в обезьяннике, подумает о своей грешной жизни. А пока поищите ее сынков. Не зря они сквозанули отсюда так быстро. Кстати, а что эта соседка? Как ее…
- Елена, - напомнил Колодников
- И что, её допросили?
- Нет, её нет дома.
- Точно нет?
- Муж ее дверь открывал, матерился. Говорит, давно ее не видел.
- Ага, - подтвердил Рыжов, - есть такое дело. Баба молодая, двадцать пять всего, но запойная. Он ее уже и бил, и в квартире запирал, так она в окно вылезла и по газовой трубе ушла в соседнюю квартиру.
- Она с ними как раз третий день и квасила, - подтвердил Колодников. - А мужик, как дурак, сидел все это время с двумя детьми.
- Почему как, - хмыкнул Косарев, - просто дурак. Так кто, вы думаете, из них тетку завалил?
- Из братовьёв кто-то, - сказал Рыжов. - Они все тут борзые.
- Значит - ищите братьев. Все понятно?
- Да ясно все! - Отмахнулся Колодников.
Косареву интонация подчиненного не очень понравилась.
- Андрюша, когда ты будешь моим начальником, вот тогда будешь отвечать мне таким тоном. А пока твой номер шестнадцатый. Ты все понял?
- Так точно!
- Ну-ну. Вот завтра в три часа утра пятнадцать минут я отбываю с Ниночкой в Крым. И вот эти две недели - командуй операми как хочешь! А пока будь добр, выбирай выражения и интонацию. Все, я уехал. Пока.
Глава 3
В это же самое время Иван Михайлович Мазуров пробирался по окраинам города к частному домику, где он бывал уже не раз. Домик был так себе, типично кривовская халупа с двумя сквозными комнатами, одна из которых была еще и кухней, с низкими потолками. Зато на заборе было аршинными буквами написано: "ул. Платона Люпаева 142".
"А зачем Валька написала этот адрес? - Подумал майор. - Газет она не выписывает, писем ей вряд ли кто пишет. Дети все уже давно в могиле".
Не найдя решения этой задачи Мазуров толкнул калитку. Тут же затявкала собачонка, но она была на цепи, да и размеры ее не внушили розыскнику священного трепета. Заходить в дом ему не пришлось, нужный ему человек сидел на крылечке, наслаждаясь жизнью. Сам он был высок, до крайности худощав и чуть-чуть пьян. Сашка Краюшкин был ровесник Мазурову, но выглядел гораздо старше. Этому способствовала не только густая седина, но и три срока, полученных Краюшкиным за дела мало привлекательные.
- Здорово, Краюшкин, - поздоровался Мазуров. - Смотрю - хорошо ты живешь.
- Привет, Иван Михайлович. Присоединяйся, - благодушным тоном заметил тот.
Хорошему его настроению способствовала бутылка водки, стоящая рядом с ним, граненая рюмка, миска с дымящейся вареной картошкой да тарелочка малосольных огурцов. При виде этого изобилия Иван Михайлович чуть не подавился слюной. Он был не большой любитель выпить, но сейчас, в этот теплый, июньский день, это ему показалось очень даже в кайф.
- По какому поводу праздник, Сашка? Что у нас там на календаре? День Парижской коммуны, или сто лет граненому стакану?
- Праздников в календаре никаких нет, в душе надо иметь праздник.
- В душе?
- Да. День сегодня хороший, рыба хорошо поймалась. Продал хорошо, быстро, Вальке вон деньги отдал, долг. И себе на пузырь хватило.
В это время послышались шаркающие шаги, на крыльце показалась грузная старуха. Она приложила ладонь козырьком, но потом узнала гостя.
- О, Иван Михайлович пожаловал.
- Здравствуй, Валентина Егоровна. Как ваше здоровье?
Старуха отмахнулась.
- Ни к черту. Ревматизм замучил, особенно если к дождю. Вы за Сашкой что ли, пришли? Натворил что-то?
- Да нет. Спросить его надо кое о чем.
- А-а. А я думала, опять уедет мой квартирант в дальние края.
Сашка действительно был квартирантом Валентины. И муж, и все дети Валентины Спириной сгинули в тюрьме, но к ней время от времени прибивались на квартирование такие же, как и прежние родственники, бывшие уголовники.
- Да нет, поживет он еще, - обнадежил старуху Мазуров. - Ты, Сашка, сколько лет уже как откинулся?
- Три. И в зону больше не хочу.
- Молодец. На работу-то устраиваться не хочешь?
Краюшкин иронично хмыкнул.
- А кто меня куда возьмет? Только на морду глянут и от ворот поворот дают. Да я и рыбалкой больше заработаю.
Мазуров знал, что рыбу Сашка брал только запрещенными методами: сетями, острогой, но браконьерство было меньшим злом, чем прежние "заслуги" Краюшкина. Тогда он приступил к главным расспросам.
- Слушай, Краюшкин, это ведь ты в мае Воле ведро карасей от Касатика приносил?
Сашка как-то сразу насторожился.
- Кто сказал?
- Кто надо сказал. Так приносил или нет?
- Ну.
- Где ты его видел?
- Кого, Касатика?
- Ну не папу же Римского! Так где он тебе этих карасей всучил?
- На Россоши.
- Ого, далеко!
Это место в кривовских лугах было едва ли не самым дальним от города, и абсолютно непроходимым в случае дождей. А Краюшкин начал вспоминать.
- Я первый раз Коляна с Касатиком нашел на Юле. Они там больше бухали, чем рыбу ловили. Потом, дня через два, на Линьковке их уже видел. Водка у них кончилась, они на удочки карася там ловили. А потом уже на Россоши их нашел. Там они сетку ставили. Вот там они меня этим ведром красноперых и нагрузили.
- А ты на чем в луга катаешься?
- Да вон, - Краюшкин кивнул в сторону. - На мопеде.
- И что, ведро карасей на нем увез?
Рыбак ухмыльнулся.
- Да хрен ли мне! Я и мешок рыбы увозил на нем.
- А Касатик с Коляном на чем были?
- На мотоцикле. Ижак у них, "Планета" с люлькой.
- "Планета"?
- Да, красный с синей люлькой. Это Коляна, отцовский еще. Рухлядь старая, но зато с оленем на крыле.
Мазуров его не понял.
- На каком крыле, что за олень?
- Ну, оленем со старой "Волги".
- А, вот оно что. Это какого числа было?
- Да хрен его знает! У меня календаря нет, часов тоже.
- Ну, скажи хоть, сколько времени назад, примерно? Две недели назад, три?
- Да, поболее уже!
- А потом, потом ты их там видел?
- На Россоши?
- Ну да.
- А я там больше не был.
- Почему?
- Так я ездил проверить, как там, щука в разлив зашла или нет. Побросал спиннинг, ни хрена не поймал. Так, два "карандаша", - он пальцами показал размер щурят. - Что мне там больше делать? Ради плотвы в такую даль переться? Она стоит-то копейки. Осенью вернусь, к октябрю щука подрастет.
- Парни что говорили?
- Не понял?
- Что не понял? Куда они потом собирались? Домой или еще куда?
Краюшкин задумался, вспоминая.
- Кажись, домой уже хотели собираться… А, нет, вспомнил! На Гнилое они хотели еще съездить. Колян грибов там хотел набрать. Он всегда грибы очень уважал.
Мазуров сразу заинтересовался.
- А на Гнилом, разве грибов много?
- Конечно. Там же низина, влажно всегда. Белые там завсегда есть. Дождей месяц может не быть, нигде грибов нету, а там есть.
- Эх, не знал я! Мы на днях как раз мимо Гнилого проезжали. Грибы я люблю. Ну, ладно. Сейчас запишем все это, распишешься.
До Краюшкина дошло истинное положение вещей.
- Так это ты, что, Иван Михайлович, меня, выходит, допрашивал?!
- А ты что думал? О грибах просил лекцию рассказать? Пропали Касатик и Колян. Месяц как нету их уже.
- И что, заяву кто-то притащил?
- А как же.
- И кто?
Почему он это сказал, Мазуров и сам потом не мог объяснить.
- Жена Касатика заявила.
Краюшкин ехидно хмыкнул своим щербатым ртом.
- А, соскучилась, сучка. Палку некому бросить.
Мазуров огорчился.
- Сволочь, ты, все-таки, Краюшкин. Если тебе жена рога наставляла, то и все остальные должны быть такими же? Ты в первый раз из-за нее сел?