впрямь у него возникло какое-то подобие аппетита. Обильно потея, он съел почти все, что приготовила мама. Стало заметно легче. Допивая крепчайший чай, Саша снова вспомнил о Лене.
– Мам, а Лена вчера не заходила? – спросил он.
– Нет, – откликнулась Татьяна Николаевна, собирая его вещи в рюкзак.
– И не звонила?
– Нет, а что случилось?
– Да мы… – Саша замялся. – Пони-ешь, она подевалась вчера куда-то…
– И правильно сделала! Пьяницы – они никому не нужны! – мама заглянула на кухню и скомандовала: – Ну, все,
и, подъем. Опаздываем уже…
Еще оставалась надежда, что Лена будет ждать его во дворе, но у подъезда еe не было. Саша внимательно посмотрел по сторонам. Нет, никого – ни Ленки, ни ребят… Он закинул за спину рюкзачок, мама подхватила его под ру-ку, и они торопливо – время, действительно, поджимало – зашагали к военкомату.
А там уже стоял под парами автобус, призывники были построены в шеренгу, и строгого вида капитан проводил перекличку.
– Ну вот, опоздали! – ахнула мама и, обхватив сына за шею, принялась его торопливо целовать. – Санечка, сынок, ты уж береги себя, слышишь? Мало ли что… Аккуратней там, смотри… С оружием и вообще… – приговаривала она.
– Ладно, мам, ну, все, все… – Саша еле вырвался из ее рук и со всех ног бросился к шеренге.
– Товарищ капитан, разрешите…
– Фамилия? – нахмурился офицер.
– Белов.
Капитан сделал пометку в списке и хмуро кивнул:
– В строй.
Саша встал в шеренгу, продолжая косить глазом на провожающих: а вдруг здесь где-нибудь Ленка? Но и здесь ее не было видно… Вскоре с перекличкой было покончено, и капитан, убрав списки, скомандовал:
– Напра-во! Справа по одному, в автобус – шагом марш!
И сразу толпа провожающих пришла в движение, все начали махать руми, что-то выкрикивать, кто-то заплакал… И в этом шуме вдруг прозвенел знакомый до дрожи голос:
– Са-ша!
Белов оглянулся – к нему, расталкивая людей, летела Лена! Она бросилась ему на шею, и не успевший толком обрадоваться Саша почувствовал на своих губах ее губы – мягкие, горячие и чуть солоноватые.
– Белов, в автобус! – рявкнул капитан.
Саша попятился к машине, а Лена, вцепившись ему в рукав, семенила рядом и безумной, горячечной скороговоркой повторяла ему одно и то же:
– Ты не думай, я дождусь тебя, Саша, обязательно дождусь! Я же люблю
тебя! Слышишь, я тебя люблю!
Часть третья
ДОРОГИ, КОТОРЫЕ МЫ ВЫБИРАЕМ
XXI
Никогда еще Саша не уезжал так далеко от дома. Средняя Азия, Памир, маленький таджикский городок Хорог, пятьсот верст до Душанбе, а до Москвы – вообще как до Луны. Все здесь было чужим и непривычным – и горы, и нестерпимая жара, и пыль, и, разумеется, армейские порядки.
Но Саша быстро сумел понять основное. Армия существовала по своим правилам – поначалу, конечно, необычным, но тем не менее не лишенных логики, а главное – простым и ясным, как дважды два. И чтобы служба не превратилась в ад, надо было как можно скорее принять эти правила и забыть о том, к чему ты привык на гражданке. А для этого нужно было многое. Научиться подчиняться и требовать подчинения от других, не раздумывать над приказаниями, не препираться, да мало ли чему еще!
Тем, кто не понимал этого, в Хорогской учебке, куда попал Белов, приходилось туго. Погранвойска – не стройбат, на границе должен быть порядок, и эту нехитрую истину вчерашним школьникам вдалбливали с армейской основательностью.
Тяжело было не только в моральном плане, но и в физическом. Атлетическая подготовка будущих сержантов была в школе чуть ли не главным предметом. Занятия по рукопашному бою, изнурительные силовые упражнения и бесконечные кроссы, которые доставали Сашу больше всего. Иногда (особенно в первое время) ему казалось, что еще десяток-другой метров – и он рухнет замертво! Но рядом, шаг в шаг, бежал замкомвзвода старший сержант Пушилин и совершенно ровным голосом – так, словно ни жары, ни пыли, ни усталости для него не существовало, – бубнил:
– Дышим, ребятки, дышим… Терпим, ребятки, терпим…
Дедовщины в школе, можно сказать, не было. В первый месяц группа ребят с Орловщины попыталась было завести в казарме свои порядки, но получила дружный отпор, одним из инициаторов которого, кстати, стал Саша.
Письма из Москвы приходили почти ежедневно, и чаще всего – от Лены. Она писала очень подробно, рассказывала о том, как прошел день, кого видела из школьных знакомых, о чем говорили, кто как устроился. И, конечно, в каждом письме – о том, как она его любит и как ждет…
Мама очень переживала, поэтому вопросительных знаков в ее письмах было, пожалуй, больше, чем любых других знаков препинания. Татьяну Николаевну интересовало буквально все: чем их кормят, как часто бывает баня, смена белья, хорошие ли у него командиры, как Саша переносит среднеазиатскую жару, не преют ли в сапогах ноги и т.д. и т.п…
Пацаны писали редко – примерно раз в месяц. За всех отдувался Космос: письма писал в основном он. Иногда по паре строк дописывали Пчела с Филом. Их послания неизменно начинались ставшим традиционным "Здорово, брат!" и содержали более или менее полный отчет об их делах за истекший месяц. Судя по этим письмам, жизнь
друзей почти не изменилась – Пчела работал в автоколонне, Фил тренировался, а Космос бездельничал, время от времени пытаясь устроиться по специальности. Долгое время ему не везло, но в начале лета Космосу удалось, наконец, найти работу.
XXII
О том, что в "стекляшке" на Коштоянца, которая раньше была заурядной пивнухой, вскоре заработает кооперативное кафе, Космосу сообщил всезнающий Пчела. До открытия заведения было еще довольно далеко, пока там велись только отделочные работы, но Космос все-таки решил сходить туда на разведку и поговорить с хозяином будущего кафе.
Им оказался лысый толстячок лет сорока пяти по имени Леонид Борисович и с говорящей фамилией Коврига. В кафе был полный разгром, стоял жуткий шум от работающих дрелей и перфораторов, и толстяк пригласил Космоса в крошечную, но зато абсолютно целую подсобку, служившую, видимо, хозяину временным кабинетом.
– Мне нужна работа бармена, я закончил специальные курсы и… Короче, вот, – Космос протянул мужчине свое удостоверение.
Леонид Борисович с любопытством открыл книжицу, потом внимательно взглянул на рослого, представительного парня.
– Мне очень жаль, молодой человек, но бара у нас не будет, по крайней мере – пока… – Коврига покачал головой и вернул Космосу его бар-менские корочки.
– Жаль… – вздохнул тот, убирая документ в карман. – Ну что ж, до свидания…
Космос повернулся к выходу, но у дверей его настиг оклик толстяка:
– Минуточку, молодой человек! Леонид Борисович подошел к Космосу вплотную и взял его за локоть.
– Скажите, а как у вас обстоят дела с математикой?
Космос усмехнулся:
– Год назад на вступительных в Университет я получил пятерку…
– Да? – задрал брови Коврига. – Похвально… Тогда как вы отнесетесь к тому, что я предложу вам место официанта? Конечно, это немного не то, но… Двести рублей, плюс чаевые… Подумайте!
"А что? На безрыбье и рак – рыба… – прикинул Космос. – Сколько, вообще, можно без дела болтаться? Поработаю, а там видно будет…"
– А со временем откроем бар, и вы тогда, обещаю, переберетесь за стойку… – добавил толстяк.
Этот аргумент оказался решающим. Космос кивнул:
– Хорошо, я согласен. Когда мне выходить?
– А завтра и выходите! – улыбнулся Коврига.
– Как? – опешил Космос. – Ведь у вас ремонт… Что мне тут делать-то завтра?
– Ничего, молодой человек! – хозяин похлопал нового работника по плечу и улыбнулся еще шире. – Пока поможете рабочим, заодно и приглядимся друг к другу…
Целый месяц Космос таскал носилки с мусором, махал кисточкой и стучал молотком. Поначалу пришлось тяжко, но со временем он втянулся. Кафе преображалось прямо на глазах, безобразные руины, как в сказке, превращались в весьма стильное заведение, и Космосу было приятно думать, что и он приложил к этому руку.
В конце июля кафе "Коврига", – так окрестил свое заведение хозяин, – открылось. В нем было два зала. Большой – для обычных посетителей, и маленький, который удалось скроить из бывшего кабинета заведующего и бухгалтерии. Этот зальчик предназначался для особых случаев и для особых гостей. Туда Леонид Борисович и определил Космоса. Когда этот зальчик или, как его называли в кафе, "кабинет" пустовал, Космос работал в большом зале, но как только появлялись "его" клиенты, он тут же переключался на них.
А большинство из клиентов Космоса, надо сказать, были весьма специфичны. В основном это были первые советские легальные предприниматели – такие же, как и Коврига, кооператоры. Обслуживая их, Космос, естественно, прислушивался к застольным разговорам и не переставал удивляться услышанному.
На чем только люди не зарабатывали! От пирожков из кошатины до сборки "фирменных" компьютеров, от матрешек и хохломы до подпольных абортов, от "левых" тряпок из Польши до видеокассет с порнухой…
Кооператоры, как правило, гуляли с купеческим размахом, с песнями, плясками, с битьем посуды, а нередко – и с мордобоем. От них оставались головная боль, разоренные, как после Мамая, столы и зачастую очень неплохие чаевые.
Таких было больше всего. Но были среди посетителей кабинета и люди другого сорта. Они приходили раз в неделю – тихо, через служебный вход, – два-три серьезных дядечки в сопровождении здоровенных бугаев мрачного вида. Их всегда обслуживал сам хозяин, Космосу доверялось только притащить в кабинет заказ. От них не было шума и никогда не перепадало чаевых, но именно эти клиенты вызывали особо жгучее любопытство Космоса. Он видел, как стелился перед ними Коврига, как старался угодить, как лично бегал за самой лучшей выпивкой и закуской для этих странных гостей. Впрочем, называть их гостями было, видимо, неправильно. Держались они, во всяком случае, как самые настоящие хозяева.
А вскоре Космосу подвернулся случай подтвердить свои догадки.
Во время очередного визита таинственных клиентов суетливый Коврига неплотно затворил дверь кабинета, и в оставленную щелку Космос увидел, как Леонид Борисович передавал одному из серьезных дядечек деньги. Много денег – толстенную пачку, завернутую в газету. Дядечка мельком взглянул на кучу купюр и неодобрительно покачал головой:
– Плохо, Леня… Боюсь, что такими темпами тебе никогда не рассчитаться…
– Валентин Сергеевич… – Коврига прижал свои пухлые ручки к груди и принялся испуганно оправдываться: – Валентин Сергеевич, помилуйте, так ведь не сезон еще, народец пока в отпусках… И потом, я ведь говорил: чтобы раскрутиться как следует, нужно время…
– Да-да, – кивнул мужчина, – я помню… Но и ты помни, Леня: сроку тебе – до Нового года. Не рассчитаешься – будем решать…
Тот, кого Коврига называл Валентином Сергеевичем, поднялся, и Космос тут же проворно прошмыгнул в общий зал. Через пару минут донельзя озабоченный Леонид Борисович вызвал его к себе и велел убраться в кабинете.
После этого случая стало совершенно ясно, что Коврига – фигура подставная, и хозяином заведения он не является ни в малейшей степени. Вероятней всего, рассудил Космос, Леонид Борисович взял деньги на обустройство кафе у Валентина Сергеевича, и, похоже, расплатиться за эту ссуду ему будет весьма и весьма непросто.
До поры до времени о своем открытии Космос предпочитал не думать. В "Ковриге" его все устраивало, и по большому счету ему было наплевать – кто был истинным хозяином кафе. Но ближе к зиме ситуация начала меняться. В маленьких глазках Леонида Борисовича поселилось стойкое, непреходящее отчаянье, он стал рассеян, и все чаще от него в самый разгар рабочего дня разило водкой. Космос понял: дело пахнет керосином и скоро, возможно, Ковриги в "Ковриге" не будет.
"Да оно и хрен бы с ним, с этим Ковригой! – размышлял Космос. – Только вот что с кафе будет? И куда
нас всех денут? Уволят? И что тогда – опять без дела шляться?"
Шляться без дела не хотелось. И вовсе не потому, что Космосу так уж нравилась его работа. Просто он уже привык к тому, что зарабатывает сам, причем зарабатывает очень неплохо, и перспектива вновь сесть на шею папаши его совершенно не грела. Тогда он начал думать, как бы ему разузнать о будущем кафе у его настоящих хозяев.
Для начала он стал стараться почаще попадаться им на глаза. Примерно зная обычное время их визитов, встречал их у служебного входа, вежливо здоровался, отирался у дверей кабинета и неизменно, вместе с Ковригой, провожал до выхода. Впрочем, эти его уловки никаких видимых результатов не давали – хозяева его словно не замечали и на приветствия никак не реагировали.
Но Космос не отчаивался, и однажды ему повезло. В очередной раз приехал Валентин Сергеевич в сопровождении своей обычной свиты. Космос проводил их в кабинет и сунулся к Ковриге – сообщить о приезде гостей. Тот сидел за столом в своей каморке, а точнее сказать – лежал, уронив голову на скрещенные руки.
– Леонид Борисыч, там эти приехали! – громким шепотом сообщил Космос.
Коврига дернулся, вскочил со стула, тут его вдруг бросило в сторону, и он со всего маха приложился виском о стенку. Космос увидел, что толстяк в дребадан пьян. Из разбитой брови Ковриги потекла кровь, он охнул, плюхнулся обратно на стул и простонал:
– Нет, не могу…
Леонид Борисович обхватил руками голову и нащупал кровь. Ему и вовсе стало нехорошо.
– Космос, дорогой, выручай! – он поднял на официанта мутные, полные отчаянья глаза. – Обслужи их и… – Коврига сунул руку в стол и достал газетный сверток, – и отдай им это… Пожалуйста…
Что было в свертке – Космос знал наверняка, но взял его с таким равнодушным видом, будто там – вобла. Он кивнул и вышел из комнатушки.
У входа в кабинет он глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду, и решительно открыл дверь.
– Добрый вечер! – Космос улыбнулся и, шагнув к Валентину Сергеевичу, положил перед ним сверток: – Это вам… Что прикажете подать?
– Где Леня? – нахмурился мужчина, накрыв рукою пакет. – Это что за новости?
– Леонид Борисович здесь, но он нездоров, – ровным голосом ответил Космос. – Он поручил обслужить вас мне.
– Посмотри… – кивнул одному из своих амбалов Валентин Сергеевич.
Тот вышел. За ту пару минут, что его не было, никто в кабинете не проронил и слова. Молчал и Космос. Вскоре амбал вернулся.
– Все верно, – пробасил он, – Леня здесь, но… – парень выразительно щелкнул себя по кадыку.
Валентин Сергеевич покачал головой и нахмурился еще больше. После паузы он поднял глаза на официанта и спросил:
– Тебя как звать?
– Космос.
– Это что, погоняло? – хмыкнул мужчина.
– Нет, имя, – невозмутимо отве-тил Кос. – Космос Юрьевич Холмо-горов.
Валентин Сергеевич усмехнулся:
– Давай, Космос Юрьевич, как обычно. Разберешься?
– Разберусь, – кивнул тот, – не в первый раз…
Космос влетел на кухню и рявкнул повару:
– Эти пришли, ну… в кабинет! Давай как обычно и быстро!
В общем, клиентов Космос обслужил проворно, аккуратно и умело. И, разумеется, ему хватило ума не подавать им счета. Валентин Сергеевич казался вполне довольным, он даже пожал на прощанье смышленому официанту руку:
– Будь здоров, Космос Юрьевич. Наверное, еще увидимся…
Через неделю, когда в кафе вновь пришли эти постоянные клиенты, их встретил, как обычно, Коврига. Валентин Сергеевич принял от него сверток с деньгами и, даже не взглянув на виновато улыбавшегося толстяка, приказал:
– Ступай, Леня, к себе. Пусть нас Космос угостит…
Покончив с трапезой, компания встала из-за стола и потянулась к выходу. Валентин Сергеевич, как и в прошлый раз, протянул Космосу руку:
– Спасибо, Космос, и до встречи.
Важный гость улыбался, он казался совершенно довольным, и тогда Космос набрался смелости и спросил:
– Валентин Сергеевич, разрешите вопрос?
– Валяй… – снисходительно кивнул мужчина.
– Скажите, что будет с кафе после Нового года? Понимаете, у нас ходят слухи, что его могут закрыть… И что тогда будет с персоналом? Нас уволят?
Валентин Сергеевич внимательно, с подозрительным прищуром, посмотрел на вытянувшегося в струнку официанта.
– А с чего это ты вдруг решил, что эти вопросы решаю я? – холодно спросил он.
– Так… – замялся Космос. – Догадался…
– Смотри-ка какой догадливый! – Валентин Сергеевич, усмехнувшись, опустил глаза и покачал головой. С одобрением или с осуждением – Космос не разобрал. После томительной паузы, показавшейся парню вечной, мужчина строго взглянул на него и сказал: – Кафе не закроют. Сюда придет новый директор, а уж как он поступит с персоналом – это его проблемы. Но тебя, Космос, никто не тронет – обещаю. Нам такие догадливые нужны… – и Валентин Сергеевич ободрительно похлопал официанта по плечу.
XXIII
Полгода в Хорогской учебке пролетели как один день. Осенью Саша получил две своих законных лычки на погоны и отправился на заставу, где ему предстояло служить до самого дембеля.
– Та-а-ак, значит, младший сержант Белов Александр Николаевич… – молодой, худощавый капитан в камуфляже отложил в сторону его документы и с любопытством посмотрел на замершего по стойке смирно Белова. – Что ж, давай знакомиться, сержант. Начальник заставы капитан Лощинин Сергей Сергеевич, – офицер встал из-за стола и энергично пожал Саше руку. – Ну, пойдем, Белов. Я тебе наше хозяйство покажу, а ты мне о себе расскажешь…
Через час Саша уже знал, где что на заставе, знал, что участок у них неспокойный, что он примет под команду первое отделение и что в наследство от готовящегося к демобилизации ефрейтора Скребнева ему достанется черная немецкая овчарка Дик, если, конечно, сам Дик пожелает его, Белова, признать.
А капитан Лощинин, в свою очередь, узнал, что вновь прибывший младший сержант родом из Москвы, что прошлым летом поступал в Горный институт, но срезался на химии, и что о собаке Саша мечтал с детства, но, увы, мама была категорически против.
Закончилась экскурсия тем, что нового сержанта отвели в казарму и представили личному составу заставы.
Началась служба, и поначалу складывалась она совсем не так, как хотелось бы Саше.
Отделение он принял все у того же ефрейтора Ивана Скребнева. Тот, казалось, был только рад этому обстоятельству, но очень скоро между бывшим и новым начальниками отделения вспыхнул конфликт. Причиной тому послужило, как позже понял и признал сам Белов, его в корне неправильное поведение. Его ошибка заключалась в том, что к "дедушке" Скребневу, без пяти минут дембелю, он относился точно так же, как и к любому другому своему подчиненному – гонял на зарядках, придирался к
внешнему виду, к заправке койки и как-то раз даже приказал ее перестелить!